Глава 10. Мавка

 Вот и еще один день учебы прошел, да какой день! Ладно, разогрел трубу, или там прут, сгибать такие заготовки уже научился. Хочешь, чтобы изгиб получился с мягким углом, пожалуйста, вставь деталь в тиски, или в наковальню и - гни. Если хочешь, чтобы угол был ровным, то тоже самое делай, следя за самим изгибом железа, чтобы металл друг на друга не лег. А потом, молотком немножко пристукнул, поправил, еще раз-два и все получилось ровно!

Хотя это все у Демьяна Демьяновича так просто получается, но не у Ильи. Столько кусков трубок перегнул, а все одно и то же, смыкаются вплотную стенки. Беда. И заново в печь возвращаешь трубную заготовку, разогреваешь, ставишь в тиски и – одни нервы – то перетянул, то недотянул.

В перерыве Илья от обеда отказался, попросил Демьяна не обижаться, хочет остыть. Кузнец, мужик понятливый, развел руками, похлопал Илью по плечу и попросил свою жену не мешать Илье. 

Илья, через хозяйский огород, пошел к ручью, чтобы остыть. Посередине огорода остановился, окинул взглядом грядки с иссохшей картофельной ботвой, и чуть не присвистнул – соток десять. Морковные, свекольные, капустные – по полсотки. Да, хозяева здесь не бездельники, на грядках ни одного сорняка. Молодцы!
Вроде и настроения не было, а вот увидел огород кузнеца – появилось. Умеют же жить люди, а? А потому что не бездельники. Вон какая у них картошка растет, морковь, капуста, лук, чеснок, а вон – перец какой, а тыквы, с хорошего поросенка каждая. Правильно Демьяныч говорит, лишь бы руки с нужного места росли, а научить их работе – не трудно.

Илья подошел к калитке, снял с нее проволочную петлю и вышел. За ним хозяйский пес - ластится, пропустил его, погладил по холке – смотрит по сторонам. Но дальше тот с Ильей не пошел, обнюхал забор, поднял лапу, оросил его и побежал по своим собачьим делам. Илья - в другую сторону, по еле видной, заросшей травою тропке в сторону ручья.

Идешь, и ни о чем не хочется думать. Кузнечики – синекрылки и краснокрылки дорогу перелетают, стрекочут себе в траве. Вон стрекоза перед лицом Ильи остановилась, словно вертолет замерла в полете, на секунду-две, и улетела. А вон какая красивая бабочка, с белыми крылышками и начерченными на них черными, словно пером, линиями. Ее в детстве он называл королевой. Точно, королева, летит спокойно, никуда не торопясь – красивая.

Илья сошел с тропки и присел у сухого чертополоха, на котором сидит эта бабочка. Она его не боится, развернула свой носик-усик и что-то собирает в сине-красном, еще не потерявшем свой окрас, фонирике-цветке. В детстве Илья представлял себя богатырем Ильей Муромцем, или Иваном-царевичем и нещадно рубил головы этим колючкам, как сказочные герои басурманам и Змею Горынычу.

«Горынычу. А зачем об этом подумал?» – Илья встал и осмотрелся по сторонам. А вот и тот бугор, где раньше стояла кузница Лениного прадеда.

Подошел к нему поближе, остановился и рассматривает лежащую на нем доску, широкую, очищенную до блеска, наверное, вместо скамейки кто-то использует ее. Потрогал – теплая, солнцем нагрета и присел на нее.

«Так о чем это я? - попытался вспомнить ту мысль, которая к нему пришла секунд двадцать назад. - Нет, только мне этого Горына еще не хватало. Какие только гадости в голову не лезут. Здесь трубу согнуть не удается толком, а еще Горын в голову лезет. Вот змеюка же с головой порубанной».

Илья пощупал за спиною заросшую травою землю и прилег на нее, закрыв глаза. Как здесь спокойно. Вот была бы школа кузнечная, подумал Илья и представил себе большой дом.

…Стоит у входа в него старый дед, и цепко, своими глазами смотрит на Илью.

- Что сынок, - говорит, - выучиться кузнечному делу хочешь. Хорошо, пойдем.
И входят они в огромную кузницу, в середине которой стоит огромная печь, в ней куски железа раскаленные докрасна, щипцы, сбоку наковальня. Все как у Демьяныча.

- …Бери заготовку и сделай из нее квадрат. Получится, будешь кузнецом, нет – иди в другую школу, - говорит дед, и бороду седую свою пальцами ковыряет и посматривает на Илью, словно трогает его своими глазами.
Осмотрел Илья кузницу, и видит, на наковальне уголки лежат. Взял один из них, и думает, может с его помощью получится квадрат сделать? А дед машет головой, мол, нет.

Да, волнуется Илья, берет щипцы и вытаскивает ими из печи заготовку, она искрится, шипит, а когда положил ее на наковальню, то сразу темнеть начала. Значит, пока не остыла, нужно побыстрее ее молотком пристукнуть, а его нет. Где он? А его нигде нет, и на наковальне, и - под нею, и ни у горна, и - под ним тоже.

А время идет, и железо остывать начинает. Ничего не остается, берет Илья раскаленный металл в ладони, и удержать его не может, выпадает он из рук, соскользнул и в песок. Тут же присел Илья и поднял его в своих руках, а он холодный, но при этом – податливый. Удивился Илья, но не забыл о деле, и давай мять этот кусок, а он, как пластилин, легко пальцам подается, легко в ладонях мнется.

Раз-два, и квадрат вышел, по его углу большим пальцем провел, и овал получился. Положил его на наковальню, взял резец, и вырезал рисунок, как бабочки получился. Все! Взял свою работу, обернулся, и протянул деду, а дед ее не берет в руки, и говорит:

- Молодец! А теперь вот попробуй эту воду сковать.

Смотрит Илья на стол, куда указывает старик, а на нем огромная капля воды прозрачной, дотронулся Илья до нее, а она тут же перекатилась от его пальцев чуть в сторону. Остановил ее ладонью Илья, а она податливая вроде.

- Сделай из нее мне меч, - говорит старик. Смотрит на него Илья, а это вовсе не старик, а страшило огромное, зеленое, вместо зубов у него клыки желтые вылезли из висячих губ. Прикрыл лицо Илья от демона страшного, смотрит, а капля цвет свой сменила, с прозрачного красной стала, да такой высокой яркости, что глаза и мгновения не выдерживают, слезы из них идут и все равно слепнут.

«Нет, не буду я ему меч делать из этой капли, а для себя его сделаю, чтобы голову срубить этому демону» - подумал про себя Илья, и глаза его уже без боли смотрят на эту яркую как солнце каплю. И  присмотревшись к ней, видит Илья, что она еще ярче становится, и когда его рука прикоснулась к ней, от пальцев искры с молниями во все стороны брызжут, но руку его пропускают и приятным теплом отдают.
Разгладил Илья эту каплю и говорит старику-демону:

- Не для тебе я выкую этот меч. Уж больно страшен ты, и помыслы твои страшны, - и обернулся он к демону, а его вовсе и нет там. Никого нет в кузнице. Да и не в кузнице он, оказывается, стоит, а в пещере, перед какой-то дверью. Закрыта она на висячий замок. Потянулся к нему Илья, осмотрел его, скважина у него какая-то прямоугольная, и вспомнил, что у него ключ есть такой, как раз для такого замка, и давай его искать по карманам, и он там. Вытаскивает его, а он не поддается, из рук выскальзывает и падает на землю, у входа в пещеру.

Смотрит, а это, оказывается вовсе и не пещера, а дорога, и перекрыл ее огромный камень-валун, а обойти его невозможно. На нем опять тот же замок висит. А где же ключ? А вот он, присел Илья, протянул к нему руку, а мешает ему сделать это бабочка, села ему на щеку, и побежала, щекоча кожу своими лапками…

Отрыл Илья глаза, жмурится, это Лена над ним сидит и водит травинкой по его щекам и смеется.

- Хватит спать, пойдем домой, кушать. К отцу сейчас, люди из города приехали, что-то заказать хотят, - шепчет ему на ушко Лена, и прикоснулась губами к его бровям, целует их.

- Хорошо, - сказал Илья и притянул ее к себе и обнял.

- Удивительно, - шепчет Лена, - отец, когда у него что-то не получается, сюда же приходит, и сидит на этой доске, а иногда и как ты ляжет, и дремлет.

- Неужели такое бывает?

- Что? – Еленины губы коснулись его ресниц, аж мурашки по спине у Ильи побежали.
– А это, милый, ведь ты только первые стуки делаешь, а он их уже миллионы раз сделал за свою жизнь. Когда не получается, то говорит, что не с той ноги встал, или о том, что не его звезды сегодня на землю смотрят.

- Удивительно, - прошептал Илья и, найдя своими губами губы Елены, поцеловал их…
    
- 2-

Эхо молота, как звуки барабанного оркестра, гулом уходят в небеса, какими-то цветными волнами, только Илье заметными, то красными, то желтыми. И как железо магнитом, они тянут его к себе.

Илья зашел в кузницу и, прикрыв глаза, ожидает секунд пять-шесть, и заново отрывает их. Так, глаза быстрее привыкают к тусклому освещению, и теперь он хорошо видит Демьяна, согнувшегося перед печью и внимательно смотрящего на огонь. А там лежат несколько прутьев.

…Вот один из них он вставляет до середины в тиски и зажимает его, другой конец держит в коротких клещах, и прокручивает его – раз, другой. И то, что увидел Илья, аж дух захватило. Посередине четырехгранный прут ровно скручен на несколько винтов, но рассмотреть его Демьян не дал, бросил в бочку. Зашипела вода, обдала все вокруг горячим паром.

А за ним новый прут летит туда же, потом еще один, еще.

Вот это мастерство!

- Илюш, - обратился Демьян к своему подмастерью, - заработаем, дело хорошее нам заказали! А ты, только без обиды, помоги мне в другом: сейчас трактор пришлет Колосов, съезди в их гараж, да из металлолома отбери подходящее для наших работ железо. Сильно ржавое – не трогай, оно уже пропало. Если медь, олово, свинец, бронза, латунь там будет попадаться – в отдельную кучу складывай. Если будут попадаться мелкие машинные детали, болты, гайки, валики, тоже, не брезгую, все пригодится. Только побольше набирай, нам без сырья не выжить.

…Сколько проработал Илья, отбирая из кучи металлолома железо,  час-два, трудно сказать, а вот то, что вымотался, это да. Присел на лежащую бочку, вздохнул, положил натруженные руки на колени, поднял голову и, подставив лицо солнечным лучам, замер. Да, даже железо по-своему пахнет, какой-то сыростью кислой. А ржавое, так совсем. Подумать только, кто что ест, мы картошечку, а микробы - железо.

Да, сейчас бы картошечки варенной, со сливочным маслом. И почему меня болезнь так поздно отпустила? Нет, чтобы весною, картошку бы маме помог посадить, морковки, и выросла бы такая огромная, как у Демьяна.

Илья приподнялся, в гараже никого, все разошлись по домам, значит, прицеп с отобранным железом только завтра оттащат к кузнице. Точно-точно, так их бригадир говорил. Пойду ка и я домой. Глянул Илья на солнце, которое еще высоко стоит над лесом. А он, лес, совсем рядом с гаражом. Может прогуляться по нему, грибов посмотреть? Точно! Грибов, их можно и на зиму заготовить. Точно-точно, и засолить, а сейчас просто пожарить.

Илья встал, вытащил мешок из-под себя, оттряхнул его от грязи и пошел с ним к лесу. Дождь-то совсем недавно прошел, дня два назад, три, самое время лисичек, подосиновиков, подберезовиков. Наверное, и не забыл, как они выглядят. В детстве сколько раз со своими друзьями-пацанами бегал в лес по грибы, как раз в эти самые места. Только бы не потеряться.

Шел по лесной тропке, петляющей через кустарники. Малинник решил обойти. А какой здесь воздух теплый, с каким-то забытым ароматом, насыщенным запахами сырого мха, грибов. Да-да, именно грибными, настоящим грибными запахами, кислыми, но не как железо, у того еще горчинка есть, аж язык стягивает.

Илья почувствовал, как у него приятно от лесного запаха закружилась голова, и пусть она кружится. Это настоящий лесной запах!

Пошел глубже в лес, проваливаясь большими отцовыми ботинками в зеленом мху. А вот и полянка, поросшая брусничником, вся в ягодах. А какая вкусная она, сладко-кислая, жаль только не во что ее складывать. А вот и первый грибок. Неужели лисичка?

Точно, она самая, желтая, приподняла свою шляпку-чашечку вверх, к солнечным лучам, ловя каждый из них, как и воду. А сама такая маленькая. Илья сорвал ее и рассмотрел, точно – лисичка. А вот и вторая, третья, да ими здесь вся поляна усыпана.

А собирать лисичек не так легко, нужно постоянно нагибаться. Легче, если стал на колени иль на карачки и под каждую травинку заглядываешь, под которой она прячется, как земляничка. А вот еще, еще, один за другим грибок срываешь, и счет им потерял, а глянешь в мешок, одна горсть – и все. Вот дела.

Илья поднялся, обернулся на право, потом налево, и позвонок от этих движений пощелкивает. Интересный у человека организм, вроде сделан из мышц да костей, а хрустит, как железо. Почувствовалась и усталость. В принципе она и не проходила, столько железяк в кузов трактора понабросал, а здесь, как только в лес вошел, так сразу и забыл о ней, об усталости. Ну и пусть устал, а домой идти еще рано, вот соберу грибов целый кулек, тогда будет из чего и суп сделать, что пожарить. А как вкусно мама делает икру грибную, да когда ее перемешаешь с лапшой домашней.

Сглотнув слюну, Илья присел около куста, что-то зацепил глазом, а что? Ах, вот под теми листьями что-то выпирается. Взял сухую веточку, поддернул ей лист, а там сам мухомор. Вот это красавец! Его голова-картошечка ярко-красная, в белых пятнышках, как будто усыпана капельками сметаны. А вон под тем кустом обабок, господин подберезовик, только червив. А вон и малыш обабок. Точно, крепенький такой, сырой, как свежая очищенная картошка. Илья разломил его, чистый, не успели братцы червячки в него залезть.

А дальше - красноголовик. Илья обнял пальцами толстую ножку подосиновика и опустил листву, прикрывающую ее до самой земли. Большой гриб, ножка в длину сантиметров двадцать, только вот по центру ее канальчик черный есть, значит,  черви уже высадили на него свой десант. Но шапка, чистая, в принципе и ножка сильно не пострадала, пойдет.

Илья встал, потянулся. Как прекрасна эта жизнь! Кто бы знал, кто бы понимал это, тот каждой секунде жизни бы радовался как он. Илья вздохнул полной грудью.

  А вот и тропка, хм. Тропка! Илья пошел по ней, сбежал с бугорка к ручейку, смыл с рук грязь, зачерпнул воды – холодная, вкусная. А у самого бережка, под деревом два красноголовика выглядывают. Чистенькие, ножки высокие, в обхват. Здорово! Чуть выше, целая семейка опят на пень залезла. Рядом с ними несколько веточек брусники, свои гроздья на пень опустили. А кислые-то какие, и сладкие!

Илья, прикрыв глаза, смакует ягодную кашицу, как шоколадную конфету. А если к ним еще добавить несколько сочащегося сахаром шиповника - божественный вкус! 
Уже вечереет, пора домой собираться. Легко сказать, собираться, а усталость берет свое. Илья остановился около сосны, лежащей поперек тропки. Она еще живая, ветки зеленые. Присел на ее ствол, теплое дерево. Поудобнее умостился на нем, прилег спиною и расслабился. Ноги умостил тоже на дереве, так покойнее. И усталость побежала куда-то, даже не побежала, а потекла, как по каналам, внутри косточек, мышц гудящих ног, позвонка.

Свежий ветерок окатил лицо. Подумать только, откуда он здесь, в лесной глуши. А, вот почему, и перед Ильей, смахнув с лица серебристую вуаль, предстала лесная красавица, невиданной красоты девушка. И кожа у нее зеленая, какая-то необычная, но не отпугивает, а наоборот притягивает к себе. Волосы, словно тончайшие веточки березы, чайного цвета, спускаются до пояса, играя блесками в солнечных лучах. И сама - тонкая такая.

- Я - Мавка!

- Я - Илья.

- Знаю, - засмеялась тонким приятным голосом лесная красавица. – Мы к тебе приходили, когда ты, когда ты… А вот и не скажу! – и встала перед ним во весь свой высокий рост.

Илья попытался подняться за ней с дерева, но она махнула рукою, и какой-то веер разноцветных искорок забурлил вокруг него, и, поглаживая теплом кожу, разлился по ней.

- Выздоравливай, Илья, будь сильным. Как будет трудно, находи меня, я - то в березке живу, то - в сосне. Захочу, выйду, сил новых дам.

- Спасибо, - прошептал Илья, и проводил уходящую от него лесную нимфу.

- Только будь добрым…

О чем это она, подумал Илья. Зажмурился, открыл глаза, а солнце, как светящее спелое красное яблоко, пробиваясь за вершинами деревьев, покатилось по веткам вниз: с дубовой пересело на березовую, несколько задержалось, потом, снова на дубовую, и – ниже, ниже. Пусть и медленно, но уже катится.

Пора домой.

Илья слез с дерева, и почувствовал, какая легкость внутри его тела появилась. Поднял мешок с грибами, а он наполовину заполнен. Пара белых боровичков лежит на красноголовиках и подберезовиках, перемешанных с опятами, а лисички где-то внизу, каплями просыпались. А в ладони несколько ягод, то ли княженики, то ли поляники. Попробовал их, нет – костяники, кислые, косточки захрустели на зубах. Вот Мавка!
Илья тряхнул головой, рассудок вроде на месте. Что за сказка? Какая еще может быть Мавка? Не та ли, про которую бабушка в детстве рассказывала?

-3-

Грибные кругляши, соломка, шляпки-пуговички от опят скворчат на сковороде вместе с луком. Марфа обсыпает их мукою, перемешивает, и через несколько минут их не узнать, покрываются золотистой корочкой. А посередине на стол Лена ставит чугун с картошкой, облитою солнечным маслом.

Илья, сделав несколько глубоких глотков из своей любимой глиняной кружки кваса, поймал ложкой картофельный шарик и попробовал его, - рассыпался во рту, как творожная фрикаделька, обжигая язык и нёбо.

- Мам, - ловя воздух, спросил он. – А кто такие Мавки?

- Ой, - всплеснула руками Марфа, - может, Ленусь, тебе тоже квасу налить?

- Ой, спасибо, - зарделась Лена и из-под своих широких черных бровей блеснула искорками глаз на Илью.

- Сейчас, милая, - Илья взял бутыль и через марлю налил в Ленину кружку кисло пахнущего квасу. – Извини меня, дорогая, - чмокнул ее в лоб, - от ваших запахов на кухне просто поплыл.

Картошка рассыпчатая, тает во рту, а грибы, как огурчики – твердые, хрустят. И все  это по-настоящему опьяняет Илью. А с едой новую усталость почувствовал, да не ту, которая ему в лесу пришла, а какая-то тягучая, как кисель, накрывает его своею шубой, обильно напитавшейся теплом, запахами сливочного масла и жаренных грибов вперемежку с кислинкой кваса. Но Илья всеми силами старается не обращать на нее внимания, контролируя себя. Но волна ее накатывается на него за волною, обрушиваясь всей своей тяжестью, проникая во все клетки организма.

- Мавка, - вдруг сказала мама, словно холодною водою облила размякшее от тяжести тепла и сытости тело Ильи. – Да кто как говорит о ней, сынок. Кто говорит, что она лесная проказница, сестра Русалки. Кто говорит, что это дочь Лешего. А кто и говорит, что это девчонка, потерявшаяся и уснувшая  в лесу. Кто как сынок говорит.

- А это, правда, что она может встретиться в лесу?

- Да кто как говорит, - в раздумии ответила Марфа. – Некоторые видели ее, когда терялись в лесу, она их выводила из него. Кого-то говорят, наоборот, в глушь лесную заводила, и в болотах топила.

Не видела я ее, только моя мать. А может, и придумали ее просто так, кто знает. Ведь мы и сами когда-то детьми были, чего только не сочиняли, а взрослые, чтобы нас попугать, чтобы мы в лес без них не бегали, чтобы в болото за ягодами не лезли. Сам же помнишь, что с тобою в детстве в лесу произошло. Вот напугали бы мы тебя вовремя с отцом, глядишь, и было бы все по-другому.

- Да, мамочка, - согласился Илья и прильнул к ней. – Когда у нас с Леной малыши появятся, ты уж не забудь об этом, попугай их обязательно, - и глянул на свою любимую девушку, а та слезу утирает.

- Леночка, - встал на колено перед своею любимой Илья, - я еще не готов сделать такого шага. Дай мне, дорогая, хоть немножко встать на ноги, а то ничего ведь еще делать не умею, а сидеть на шее твоих родителей и своей мамы не хочу!
Лена в ответ погладила своей ладонью по голове Илью и крепко обняла его, что есть силы, уже не скрывая свои слезы, которые покатились и по шее Ильи, приятно щекоча его кожу.

- Да ты только поверь в себя, - прошептала Лена. – Ты уже многому у отца моего научился, только не уходи от него, он тебя любит, как сына своего.

- И я, - утирая свою невольную слезу, прошептал Илья. – Только оставайся сегодня у нас.

- Хорошо, - прошептала в ответ Елена.

Пока женщины убирали со стола посуду, мыли ее, Илья пошел в сарай, отыскал потрескавшийся от времени отцовский рыбацкий ящик и открыл его. Леска от старости превратилась в труху.  Жаль. И суровая нитка тоже, хотя нет, - Илья потянул нить сильнее, пальцы покраснели от натяжки, и она все же, - порвалась.

Илья поковырял пальцами труху, и только хотел было высыпать ее из ящика в ведро, как укололся. Обо что? Крючок, сантиметров пять в длину. Убрал со стола щепки, старую, ржавую отвертку, какие-то шурупы, гвоздики, и все высыпал из ящика на доски. И начал перебирать мусор. Крючки хоть и ржавые, но еще, вроде, могут поработать на славу. Даже грузило есть - несколько свинцовых ложек больших, несколько шариков, и - еще, но намного поменьше.

Илья открыл еще один шкаф, в нем чисто, все инструменты аккуратно разложены. Хорошо, но ничего подходящего. Сложив крючки  в коробку, Илья смел мусор со стола в ведро. Жаль. В принципе, грибы, ягода, тоже хорошее подспорье, надо будет поговорить с Демьяном, нужно хоть их на зиму заготовить.

Корова – две тысячи, вспомнил предложение бандита Илья. Хм, а что такое две тысячи рублей? А сколько ж они себе в карман с одной коровы денег положат? Раз в десять, наверное, а может и в сто больше. Да-а. Илья взял с собою масляную лампу и вышел из сарая. К нему навстречу шла Лена.

- А что вы там делали, мой любимый? - прошептала она, обнимая Илью, и обдавая его горячим воздухом дыхания...

Каждое ее прикосновение для Ильи было приятным, а иногда даже, как сейчас, опьяняющим… И пусть не хватало воздуха... И пусть ноги дрожат… И не знаешь куда себя деть в эти минуты… И пусть! Только бы, что бы это не стало видением, которое ему сегодня пришло в лесу в образе Мавки, деда кузнеца – на бугре, старика – в тот день, когда его избили у машины…

-4-

Свежий сквозняк, идущий из открытого окна, вместе с ранними солнечными лучами, разбудил Илью. Поднялся, дома никого, в зале кувшин с молоком, в накрытой тарелке – нарезанный хлеб, в другой – творог обсыпанный сахаром и чашка со сметаной. А что под кувшином? Записка: «Милый мой, обязательно позавтракай. Будем с мамой после обеда. Мы на ферме».

Илья вышел во двор, облился холодной водой, набранной из колодца, обтерся полотенцем и подставил свое лицо солнышку. Через несколько секунд почувствовал прохладу, тело затряслось от холода, и, хотел было, вернуться в дом, да заметил бабку - соседку, опершуюся на забор, с другой стороны двора, и наблюдавшую за Ильей.

- Доброе утро, - поздоровался с нею Илья.

- Илюшенька, какой ты, смотрю, молодец! – радостно сказала она. – Я так рада, что Бог услышал Марфу и вернул тебя к жизни!

- Спасибо, бабушка… - несколько смутился Илья, пытаясь вспомнить ее имя.

- Да ты меня и не помнишь, Илюша, - словно чувствуя, о чем думает молодой мужчина, сказала она. – Ты тогда еще мальцом был, а потом, когда захворал, я уезжала к детям в город, а вот нынче вернулась.

- А-а…

- Так и зови меня, бабушкой. Что имя? Оно тебе сейчас ничего не даст, так как чужое.

- Вам, может, в чем-то моя помощь нужна? – спросил Илья. - Скажите, помогу.

- Ой, спасибо, - сказала соседка, - скоро твоя помощь мне обязательно понадобится, - и, отойдя от забора, обернувшись, легонечко поклонилась Илье, и  посеменила. Нет - пошла, упруго и легко ступая, как торопящаяся молодая женщина, в свой дом. На крыльце вновь остановилась, глянула на Илью, да платком лицо закрыла, словно, стараясь скрыть его.

Илья с удивлением подумал: «На первый взгляд убогой показалась, с горбом на спине, лицо в морщинах. Подошел ближе, разглядел, да и не бабка эта вовсе, а женщина лет так пятидесяти, чуть старше, и морщин на лице нет, а говорит, чтобы звали ее бабушкой. Удивительно».

Илья вернулся в дом, но радостное настроение, которое было только что,  куда-то исчезло. И зачем пошел к этой сгорбленной бабке, одетой в черное тряпье. Да и не бабка эта вовсе, а статная женщина, и одета не в тряпье, а в длинное темно-синее с белыми, замысловатыми рисунками на груди платье. Опять видение?

А какие глаза у нее, словно прощупывают тебя, как руками, аж чувствовалось прикосновение их к его подбородку, шее… Аж холодком обдало, как буд-то на себя ведро холодной колодезной воды вылил. Не может быть.

Илья еще раз обтерся лежащим на его плечах, полотенцем, но никак не мог согреться. А наоборот, такое чувство необычное было, будто его кожа мокрой, как у лягушки, остается, липнущей. Фу-у, и запах какой-то незнакомый, сырой, холодный вокруг, словно из подземелья тянет. Жуть какая-то!

Кто ж она такая? Ведьма?

Илья хлебнул молока, и чуть не вывернуло его, словно не молоко это, а сливки скисшие.

Илья вышел из дома и пошел в гости к своей бабушке Оле. А в соседний двор, где жила та непонятная соседка, чи старуха, чи – пожилая женщина не хотелось и вовсе смотреть. Но не выдержал, пробежал глазами. Во дворе никого, только кошка черная на калитке сидит и смотрит на него своими большими, красивыми ярко-зелеными глазами.