Глава 13. Юркин секрет?

Аромат вареной картошки, посыпанной мелко нарезанной листвой морковной ботвы и укропа, звал к себе. Илья, только вылезший из реки, насухо обтерся своей рубашкой и, накинув ее на спину, снял с чугуна крышку, и, наколов вилкой одну из самых маленьких картофелин, надкусил ее. Она обжигала язык, нёбо, и, пытаясь остудить ее, сильно открыв рот, Илья запрыгал на одной ноге. Разжевал - рассыпчатая

- Здорово! - вздохнул он, и, откусив еще кусочек картофелины, раздавил ее языком, превращая её в пюре, начал смаковать.

Заглянул в дом, ребята еще спят. Снял с забора одетое на него ведро и пошел к реке за водой. В калитке обо что-то споткнулся, поглядел на землю, корень сосновый из земли торчит.

Хотел дальше идти, но что-то остановило. Осмотрелся вокруг - у забора, калитки ничего такого и нет, что бы заинтересовало – трава, кустарник, деревья. О, рыба на траве лежит и бьется. Откуда же она здесь? Сделал несколько шажков к ней, чтобы рассмотреть, да вздрогнул от неожиданности, что-то белесое в траве бьется, но не рыба. Хм, фольга в траве лежит и от ветерка на ее стеблях качается.

Поднял ее, лист ровный, не мятый, и аромат идет, тонкий, медовый, видно от сигаретной пачки она. Вот теперь точно проснулся. Спустился к Ручью, присел под березою, и надышаться не может прохладным и свежим воздухом.

А вон что-то плеснулось в воде, наверное, рыбешка какого-то жучка или комара, упавшего в воду, поймала. Вот жизнь, везде есть опасность, для каждого живого существа. Вон моль летит над водою. Или это ночная бабочка? Да неважно. Летит над водою, легонько дотрагиваясь до нее, пьет, а где-то голодный окунек притаится и ждет ее. Только так подумал Илья, так и произошло на его глазах, что-то всплеснулось, сбив мотылька, и исчез он в темной воде.

А эта рыбка тоже чья-то еда, подумал Илья, и перед его глазами в реке что-то забурлило, аж брызги по кромке поверхности воды пошли, наверное, окунь побольше, а может и сама щука им, или таким как он, полакомилась.

«Интересно, о чем подумаешь, то и происходит, - подумал Илья. – Бывает же такое совпадение. А ну ка еще раз попробуем. Подойдет Витька, как вчера ночью, и скажет, пошли, проверим…»

- Пошли, проверим «морду», - сказал спустившийся к Илье Виктор, - только не торопись, сейчас я по-малому схожу и догоню тебя.

«Опять повторилось», - подумал Илья и, взяв ведро, пошел по Ручью к тому месту, где вчера с Витькой ловушку поставили.

Тропка бежит по берегу, то прячась от глаз в кустарнике ольховника или жимолости, или в колючках шиповника, а потом вдруг неожиданно расширится на подъеме и опять спрячется за кустарником. А вот и заболоченный берег, который можно обойти по бугру, но трава на нем почему-то сырая, от росы, скорее всего. Сделал шаг по нему, скользко, второй – соскользнул, и если бы не подоспевший сзади Виктор, то скатился бы в реку.

- Осторожней!

- Спасибо, - поблагодарил товарища Илья и, ухватившись за ветку ольховника, перебрался на бугор. Отряхнулся. Оглянулся, товарищ прошел дальше, даже не остановился.

- Илья, не торопись, я сам «морду» вытащу, там тебе удочку у нее оставил, если хочешь, лови на брусничку, - сказал Виктор. – Здешняя рыбка ее любит.

- Хорошо, - пытаясь оттереть штанину от глины, пробурчал Илья.

На тропинке, упершись в ствол березы, стояла длинная ровная палка, блестящая, очищенная от коры, легкая и упругая. Илья повертел ее в руках, проверил на крепость нить, поправил на крючке уже надетого, еще живого кузнечика. И когда Виктор успел это сделать, приятно удивился Илья и, натянув за грузило нить, забросил удочку в речку.

Поплавок – пробка с бутылки с вставленной в середине тонкой веточкой, попал в легкий водоворот, сначала пошел против течения и – под берег. А там и ждал свою добычу окунь, небольшой, с ладошку, но сопротивлялся очень сильно, то заводя нить в глубину, то, пытаясь запутать ее, таща под ветку ольшаника, низко свисающего над водой.

Когда вытащил рыбешку, Илья даже не удивился, что рядом с ним стояло небольшое оцинкованное ведерко с водою.

- Ну как, - услышал Илья голос подошедшего Виктора. – О-о, молодец, а в «морде» пусто.

Поправив насекомое, Илья снова забросил в реку удочку и стал внимательно следить за поплавком. И он, буквально тут же дернулся и пошел против течения. Илья тут же легонечко подсек, но – пусто, значит, не стоит торопиться, малек играет. Опять легкое подергивание поплавка, но теперь Илья ждет, принимает игру рыбешки. Второй легкий толчок, еще один, подсек, опять пусто.

Такая рыбалка притягивает к себе все внимание, даже оторваться некогда, как и подумать о чем-либо другом.

- Вить? – окликнул товарища Илья.

- Да, - как бы нехотя ответил тот.

- А про ученого вчера, вы правду говорили?

- Кто он на самом деле, только он знает, - растягивая слова, произнес Виктор. – Кто-то про него говорил, что он профессор. Может и так, говорил как-то по-научному. Да, я как-то об этом и не думал, нам деревенским, что от этого, лучше жить будет что ли? А вот, когда он своими знаниями заткнул за пояс тети Полиного сына, преподавателя по физике с какого-то университета, многие слышали.

- Как это понять? – в очередной раз, пытаясь перехитрить хитрую рыбешку, спросил Илья.

- Как тебе сказать. Мне тогда самому было лет пятнадцать. Но, когда слышал его  рассказ о древних демонах, кровь холодела. Говорил, что на самом деле есть другие миры, они рядом  с нами, но состоят из другой материи, которую мы, люди, не осязаем, не дал нам Бог такой возможности.

- Материи?

- Это, имеется ввиду, не та материя, из которой шьют рубашки, пальто. А материя, по-научному, это все, что нас окружает: деревья, воздух, земля, вода, дым. Все оно состоит из молекул. Есть и другие материи, о которых мы не знаем, потому что их не видим, ну короче так.

Так вот, - продолжил Виктор, - есть демоны, боги, ангелы, которые могут жить в разных мирах. Представляешь?

- Не а! - невольно вскрикнул Илья и наконец-то вытащил из воды крупную, в две ладони, белую рыбешку.

- О-о, подъязочек! - радостно воскликнул товарищ. – И вот я себе представить не могу, как это, хотя их дыхание, присутствие, иногда чувствую. Бывает даже такое чувство, что зовут к себе, хотят чем-то поделиться что ли.

- Так ты начал про профессора рассказывать, сына тети Поли, он нашел, что сказать ученому? – остановил Виктора Илья.

- Да тот сидел, слушал его и был какой-то смущенный. А, когда мой дед его попросил сказать свое мнение, ну, есть ли действительно эти меры. Подожди ка, во, вспомнил, Явь, Навь, кажется такие, так тот физик пожал плечами и сказал: «Все может быть». Вот так!

- Правда? Ты хочешь сказать, что в сказки о Змее Горыныче, о Кощее Бессмертном, о мальчике-с-пальчике нужно верить?

- А почему бы и нет, - то ли согласился, то ли возразил Илье Виктор. – Я вот так скажу, все вокруг нас живое. И тот камень, что перед домом, бывает знаешь как меняется? Да-да, словно, его меняют, или для кого-то он как глина мягкая, а для нас камень.

- Не понял? – Илья не спускает глаз с Виктора.

- Ну, вот смотри, вот сегодня на нем иероглифы вырублены, а вечером – полосы, какие-то ломанные линии с разными наклонами, а завтра, снова то, что раньше мы вырубили на нем – «Ст. Ег.». Да-да, Илья, так оно и есть…

Но все внимание Ильи заново было приковано к поплавку. Он, приподняв левую руку, прося тишины, внимательно следил за ним, как он резко пошел вверх по течению и, исчез под водой. Но рыбка опять обманула Илью, и кроме голого крючка с грузилом – камушком со сквозной дырочкой, ничего и не было.

Илья взял с протянутой ладони Виктора ягодку брусники, наживил ее и забросил удочку назад, в воду.

- Спасибо! Извини, что перебил.

- Так вот, - продолжил Виктор, -  просто мы не всегда эти начертания на камне видим, но иногда так, когда скользишь по нему взглядом, замечаешь, а повторно посмотришь на него – чисто.

- А может это тебе кажется?

- Не знаю как тебе это доказать, может и сам заметишь.

- Да, ты не обижайся, Вить. Я сам не понимаю, как мне удалось встать на ноги, как необычная сила стала заполнять мои мышцы, такое впечатление, как будто я бутылка и в меня кто-то вливает воду. А кожа знаешь как быстро залечилась, даже следов не оставила, где гнила. И знания какие-то во мне появились, как будто про это читал, что-то другое видел, да и говорить начал сразу, без запинаний, будто всегда говорил. Правда, первое время было трудно сказать правильное слово. Ну, например, яму не назвать бочагом, нашу деревню весью.

- Как так? – теперь с удивлением смотрит на Илью Виктор.

- Ну а, - Виктор начать быстро осматриваться по сторонам, словно пытаясь что-то подходящее найти, - ну а бочка, как по-твоему?

- Делва.

- А – это? - и поднял правую руку вверх.

- Десница.

- Что-то такое слышал, - смущенно смотрит на Илью Виктор. – А ветка?

- Вейя.

- А, это, - и подковырнув ногой гриб, показал на него пальцем.

- Обабок.

- Обабок, так это у нас подберезовик так называют, а это мухомор. Так может это тебя так бабушка учила говорить?

- Да, - кивнул Илья, понимая, что ответить, откуда он знает эти малопонятные слова для Виктора, сам не ведает. Вот привязались они к языку и все

- Тогда другой разговор, - усмехнулся Виктор. – Прикалываешься значит, ну, Илья, хитер-бобер, - и махнул на него рукой. – Ладно, рыбачь.

Илья вздохнул и, прикусив губу, задумался: «Удивительно, неужели то, что говорил сейчас Витьке, так с ним и было. Вроде да, но, он как-то и не задумывался над тем, как правильно назвать ту же кровать, на которой спал: кроватью или одром. Одром, хм, и откуда у него в сознании такие слова появились? Ну ка погоди ка: трава – отава, глаза – очеса. Очеса, очеса, очи. Да уж».   

- Витя, да я все про это пошутил, - сказал Илья и обернулся к Виктору, но тут же почувствовал резкий рывок удочки, и, крепко схватившись за нее, подсек ее к себе. Что-то зацепилось, начало сильно сопротивляться, тянуть к себе. И если бы та огромная рыбина не сорвался, то утащила бы Илью к себе.

- Вот это да! – вскрикнул Илья и, взяв с протянутой ладони Виктора еще одну ягоду брусники, нацепил ее на крючок и забросил под ветку ольхи.

- Так хочешь сказать, что тот профессор правду говорил, что есть на самом деле и колдуны, и змей Горыныч, и Кощей бессмертный? – пытаясь уйти от прерванного разговора об непонятных словах, Илья заговорил об ученном.

- Не был, а есть, - поправил товарища Виктор, - он же бессмертен. Он из другого мира. Говорят, предал он Бога.

- Как это?

- Ну не знаю, людям это неведомо, - прошептал изменившимся голосом Виктор. – Это как среди людей бывает, может секрет своего товарища кому-то рассказал, может – тайну врагам.

- И что?

- И Бог его наказал за это.

- Как?

- Как. Да по-разному говорят.

- Да, уж, - протянул Илья. – Этого нам и не дано узнать.

- А вот ученый тогда сказал всем, что дано…

-2-

Ветерок заколыхал ветку ольхи, дохнул утренней свежестью, наполненной запахами грибов, сырости...

- Вить, - не теряя нити начатого разговора, после снятого с крючка окунька, и выпущенного назад, в Ручей, продолжил Илья, - так это я понимаю, нужно распознать этот секрет?

- А как?

- Так это не трудно, придумай историю какую-нибудь и рассказывай по секрету ее своей соседке.

- Да-а, - усмехнулся Виктор, – мастер! Только знаешь, если переберешь с этим, то могут и за что-нибудь подвесить тебя соседи.

- Это я так, в шутку, Витя, - попытался выкрутиться Илья.

- Вот и я о том же. Ко всему нужен ключ…

- …И дверь с замком, - продолжил мысль Виктора Илья. – Только знать бы, зачем тебе нужен этот ключ и эта дверь. Откроешь ее, а там зверь!

- Думаешь?

- Вот вы вчера с Юркой начали говорить о том, что наша деревня древняя и имя у нее– Кощьи Нави, и что люди в ней жили тяжело. Ну, ладно, а когда ей имя новое дали, лучше стало жить в ней?

Илья подождал с минуту ответа, но его так и не услышал, ведро, вдруг опрокинулось и покатилось в речку, упало, и, набрав воды, ушло на дно. Но это не вспугнуло рыбу, схватившую за наживку, и силища у нее была огромная, и все попытки Ильи удержать удочку в руках были тщетными, да еще как назло поскользнулся и упал.
Поднялся Илья с земли, потер ушибленный о дерево бок, подошел к речке, глянул вниз с бугра, а там что-то белое, нет желтое, как широкая скатерть, закачала своими краями и исчезла. Аж дух захватило от увиденного.

Перекрестился Илья, осмотрелся по сторонам, в лесу как-то потемнело, да и воздух холодным стал, с кислым привкусом гниющей листвы. Да потянуло не просто холодным ветерком с небольшого болотца, что рядом с Ручьем, а сильным ледяным холодом, пробирающимся под кожу, в кости.

Побежал Илья к дому, дороги не разбирая, и у самой калитки споткнулся и упал, чуть не ударившись лбом о камень. Погладив ушибленное колено, поднялся, уперся ладонью о камень, да он такой же холодный, как воздух у болота. Отдернул руку от его, и не верит своим глазам, на камне было начерчено: «Бойся».

Что? Чего? Кого бояться? Илья тут же ближе подвинулся к камню и посмотрел на эту запись, но там было начертано совсем другое слово: «Рано».

Что-что? Илья протер пальцами надпись, а они снова изменились и остались как вчера - «Ст. Ег.»

Да уж, и больше нечего было сказать, видно сильно головой ударился, хотя не чувствует этого, а вот коленкой – так это точно. Стряхнув с себя мусор, Илья вошел во двор и зажмурился от ярких солнечных лучей, согревающих воздух. Что это, как будто в разных помещениях находится, за калиткой – холод какой-то неземной, темно и сыро, а здесь – жара летняя, светло. Илья сделал несколько шагов назад, за калитку, там так же тепло, ясное солнце.

Неужели это чары чьи-то? Только лучше промолчать о том, что он сейчас, только что видел на камне, предупреждение это или совет: «Бойся» и «Рано».

- Что стоишь там, о чем забыл? - спрашивает Юра, стоящий на крыльце дома. – Илья, спасибо, картошка изумительная, а вот чем ты ее кроме укропа присыпал не пойму, у нас вроде петрушки и не было на огороде. Где ее нашел?

- Да это ж ботва морковная! – вздохнув ответил Илья.

- Тю ты, - воскликнул Виктор, - а я все голову ломал, почему эта петрушка имеет другой, какой-то травяной вкус.

- Ну, она же полезна?

- Ну, мы тут тебе нечаянно, чуть не забыли… - улыбается Юрка.

- Да я, ребята, уже поел.

- Тогда можно всю картошку доедать, да? - подошел к нему улыбающийся Виктор. – Где штанину на колене так запачкал?

- Да пошел проверить «морду», которую вчера в Ручье оставили, поскользнулся на бугре.

- А зря ходил, - услышав эти слова Виктора Илья остановился, подумав, вот сейчас достанется ему за ведро, утонувшее в ручье, и удочку.

- Почему? – спросил Илья, пряча глаза.

- Так я крышку вчера забыл на «морде» открыть.

- А-а, забыл, - махнул рукой Илья. – Вить, а на Ручей, когда ты сегодня ходил, - и как бы что-то рассматривая на земле, ожидая ответа товарища.

- Э-э, дорогой, это ты с утра по Ручьям бегаешь, а мы вот как с полчаса назад встали, - сказал Юрий, - еще, толком и умыться не успели, а здесь твоя картофеленция, никак не обойдешь её.

- Юр, а у тебя может удочка есть, ведро, - Илья опять замер, ожидая ответа.

- А кто его знает. Это дедов дом, да и к рыбе я-то всегда был равнодушен. В детстве ею перекормили видно. Но если голоден, не откажусь.

- А вот я рыбку люблю, - громко сказал Виктор, вжикая камнем по лезвию косы. – У нас в доме рыбаков не было, а как зайдешь в гости к Юрке, его мама на стол выставит рыбку, жаренную, такого шоколадного цвета, так у меня слюням некуда деваться. Карасик, там жареный, окунек, пирог из сома, котлеты щучьи, у-ух, Юрка, пока у тебя все недоедал, не поднимался из-за стола, - и громко смеется.

Илья сел на бревно и почесал затылок: вот такие дела. На Ручье точь в точь голос Виктора слышал, и про «морду» он знал. И был совсем близко, совсем рядом со мной, и удержал, когда чуть в реку не свалился. А я почему-то даже не глянул на его лицо, или смотрел? Да. И бруснику мне подавал он же на ладони. А ладонь, опа, стоп, что меня тогда остановило? О чем же тогда подумал, когда взял ягоду? Стоп, стоп, так ладонь у него какая-то суховатая была, узкая и старческая. Точно! Или нет?

- Ну что, Илья, давай так, ты оставайся здесь, картошку выкапывай, ее-то себе и заберешь потом, а как закончишь, вон туда между заборами на землю высыпай, пускай подсохнет. А к обеду мы подойдем, может, опять картошки наваришь с этой ботвою, а? Вкусно получилось.

- Я не против, - Илья поднялся. – Юра, а где я вчера лопату дел, не помнишь?

- Не видел, - откликнулся Юрий, - может на огороде оставил?
Илья прошел к калитке, заглянул в огород и увидел торчащую в грядке лопату.

- Илья, там у деда ведра в сарае лежат, - продолжил Юрий, - только цинкованное не бери, дед его для ягоды держит. Возьми железное.

- Хорошо, - ответил Илья. – А Кацапа оставите?

- Нет, мы его с собою заберем, веток нагрузим, сюда привезем, всегда пригодятся. Илья! - Юрий заглянул через забор в огород, - Илья?

И когда Илья повернулся к Юрию и, увидев его огромную фигуру сквозь яркие солнечные лучи, с надетым на голову железным шлемом с рогами, чуть не закричал с испугу.

- Что, страшно? - смеется Юрка. – Этот шлем здесь от прадеда моего остался. В германскую войну с фронта привез, а кузнец к ней  рога приделал. Здорово получилось, правда? Нужно домой прихватить, как жинка будет на меня выступать, так надену его на себя, так все сразу же забудет, - громко смеется Юрка. – У-у-ух!
    
-3-

«Да, земля здесь прекрасная, рыхлая, картошку выкапывать в ней одно удовольствие», - думал про себя Илья, поднимая лопатой наверх куст за кустом. Да и картошка здесь прекрасная, одно загляденье. Красные клубни вытянуты в длину, словно толстые морковины, местами на них даже кожица с картофельным мясом полопалась. Это, наверное, из-за переизбытка сока, так мать говорила. А вот желтые клубни, напоминают мятые шары, каждый с кулак и больше. Что ни кустарник - полведра картошки. Здорово!

Илья решил, чтобы времени не терять, ссыпать ее в кучу прямо здесь, возле грядок, что бы не терять время и не носить каждое ведро за забор. Вот выкопает всю
картошку, тогда и перенесет её туда.

- Правильно думаешь, - сказал Виктор, - потом поможем перенести.

- Спасибо! - откликнулся Илья.

- Так ты правильно сделал, что ни сказал Юрке про ведро, которое утопло, это про него, видно, он тебе говорил. Не знает про это егерь, меньше волноваться будет. Хотя зачем оно ему, когда век его уже вот-вот закончится. Да и в преисподнюю он не попадет.

Илья, вывернув лопатой очередной куст картофеля наружу, приостановился, и подумал, не опять ли это тот Виктор, кто утром ему на речке помогал?

- Вить, - не оборачиваясь к нему, окликнул своего товарища Илья, - подай ведро.

- Держи…

Ведро, словно по волшебству, оказалось рядом, упало бесшумно.

- А откуда знаешь про Юркиного деда, что тот долго не проживет? 

- Да… не знаю, просто люди так говорят в деревне: Ефимовы дольше семидесяти лет не живут, всего один день Сварога им отпущен.

- Как это понять?

- Да, не прикидывайся, ведь в Кощьем Нави твой Род такой же древний. Вспомни сам, что тебе все рассказывать.

Илья, воткнул в землю лопату, сжал ладонями виски, словно пытаясь не пускать в себя то, что ему грубо, с физической силой, как червь со стальными клещами, лезло в них, под кожу и кости, в его память:

- Сварог, Сварог, - словно пытаясь вспомнить, что означает это слово, начал бубнить Илья.

- Ну ладно, - говорит Виктор, а от него такой холод идет. – Вспомни! - шепчет холодным дуновением воздуха в ухо Ильи голос Виктора, - вспомни!

И вдруг что-то открылось в памяти, как картинка из детства. Костер, у него он сидел, кажется с Юркой и Витькой, и с другими мальчишками, тогда им было лет по восемь, может и меньше. Темно было, ни звезды в небе. И страшно, то шорох слышен где-то, то писк, то глаза чьи-то вспыхнут в темноте, то сова, бесшумно расправив крылья, пролетит над ними, шелестя по воздуху. Страшно! И кладбище недалеко, а вдруг это мертвецы ночью вылезают из своих могил и идут к ним, трем пацанятам, которые на спор решили всю ночь здесь просидеть. Кто испугается и убежит домой первым, тот трус.

- …И вылез он из гроба, смотрит гора, а на ее вершине огонь идет. И полез он туда, - что взбредет в голову, то рассказывает Илья. Теперь его очередь страшную историю придумать.

- Так то ж, понятное дело, вулкан был, - перебил Илью Юрка.

- Нет, - начал шептать Илья, оглядываясь по сторонам, словно, чего-то боится. - Там была огромная кузница, и мужик в ней стоял, и молотом бил по огромному куску раскаленного железа, а из него черти вылетали вместо искр, и каждый из них был страшнее Змея Горыныча, - и смотрит он на друзей исказив гримасу страха на своем лице. Друзья, открыв рты в ожидании, что скажет Илья дальше, не сводят глаз со своего товарища, и куда их бесстрашие делось.

- А звали этого кузнеца Сварогом, богом-кузнецом.

- А он на самом деле есть? – спрашивает шепотом Юрка.
Но Илья в ответ поднимает руку и прислушивается, словно что-то услышал.

- А эти черти, увидав мертвеца, схватили его и толкают к Сварогу. А тот спрашивает у него: «Зачем пришел?» А мертвец говорит, что сбежал он из ада, и хочет назад на землю человеком вернуться, искупить свои грехи, чтобы потом в рай попасть. А Сварог говорит ему, найди того, кем ты хочешь стать, тогда и приходи ко мне.

- С тех пор этот мертвец, - зашептал Илья, - в ночь беззвездную вылезает из могилы и ищет того, в кого переселиться хочет.

- Да не ври! - ткнув под локоть Илью, шепчет Юрка.

А Илья чувствует, что уже и сам боится, вот насочинял, а. Что-то зашумело со стороны кладбища, Витька поднялся и всматривается в ночь. А Илья, шепчет:

- Вон его рубашка, кажется, белеет. Вроде сюда идет.

- Кто? – шепчет Юрка.

- Да тот мертвец, и не один, кажется, - и берет из костра головешку и, вытянув ее вперед, пытается что-то рассмотреть. – А вдруг он костра не боится, - и смотрит, никого кроме него у костра уже и нет, а только слышен шум от ног, убегающих в деревню и кричащих во все горло испуганных друзей. А сам и подняться не может, словно, его что-то схватило. 

И вдруг видит старика, у которого лицо, как у скелета, вместо глаз – дыры.

- Сварог, говоришь? – говорит мертвец, - и приближается к Илье. - Да не пускал я никого к Сварогу. Смотри, малец, вот тебе первый урок на четверть с четвертинкой Сварожьего дня.

- …Подожди, подожди, - словно очнулся от глубокого сна Илья. – Так это его урок для меня и был, что я слег на двадцать три года, - словно слушая чью-то подсказку в голове, говорит Илья. – А Сворожий день семьдесят два года, получается. Вот дела.

- А сколько ж тогда у тебя на роду написано? – спросил Илья и обернулся к тому, кто сзади с ним голосом Виктора разговаривал. А там никого, только куст ольхи закачал своими ветками, буд-то кто-то в них прячется. Но и за его ветками никого нет. Выбежал Илья за калитку, и там никого. Подошел к камню, глянул на него и оторопел от удивления, увидев новое слово кем-то выбитое на этой огромный глыбе: «Не твой путь это».

– Что? – удивился Илья, еще раз приник глазами к камню, но там уже не это написано, а:

«Ума не бойся».

Еще раз осмотрелся по сторонам Илья, ущипнул себя за щеку, не спит вроде, неужели чьим-то магическим чарам поддается? Присел у каменной глыбы, - чистая она в том месте, как школьная доска – ровная, и никакого слова на ней не написано кроме старого.

Смотрит, на земле у камня мел. Поднял его, повертел и дотронулся до камня, и написал на нем: «Здравствуй».   

И опять что-то холодное мазнуло его по скуле, горлу, плечу, еще раз и еще, да такой холод по коже прошел…

Открыл глаза Илья – дождь идет, да все сильнее и сильнее. Вскочил он с земли, и побежал в дом. Остановился на крыльце, спрятавшись под верандою, обернулся назад и почувствовал облегчение на душе. Это во сне к нему такое видение пришло. Нагнулся, поднял нарубленные дрова с ветками и понес их в дом, к печи…
Открыл заслонку, натолкал в печь веток, разжег их, и, наблюдая за огнем, задумался.

Да, что-то непонятное стало происходить с ним буквально на третий день, как пришел в себя. Повернулся в угол, встал на колени, и, представив икону Божьей матери, поклонился ей:

«Мать Божья, помоги. Помоги, маточка, избавиться мне от видений, помоги найти силу, чтобы встать на ноги, понять, черные это силы или нет, и что им нужно от меня. Помоги, пожалуйста, Дева Мария, защититься мне от плохого», - И наклонился перед представляемой иконой до самого полу, и замер. Поднялся, закрыл заслонку печи и сел на скамью. Кругом тишина.

Посмотрел вверх, прикрыл глаза, и бездумно просидел так какое-то время. Встал, отряхнул с колен подсохшую грязь, взял веник, спрыснул с ведра воды на пол и начал заметать. Собрал мусор в совок, бросил его в огонь и перекрестил: «Пусть в огне сгорит вся черная сила, - и, будто руками соскребая ее с себя, срывая лохмотьями, бросил все это в огонь. – Помоги мне очиститься, Дева, помоги мне найти знания…»

-4-

Запах, идущий с перекопанного огорода, кислит воздух. А может это и не с него, Илья перевернул лопатой почерневшую груду соломы, в несколько слоев лежащую около забора, и принюхался - это от нее шел кислый запах.

Лучи солнца, выглянувшего из-за облаков, играют бликами на лужицах, которые прямо тут же на глазах начинают исчезать, впитываясь в землю.

Начало осени, самая грибная пора. Илья, взяв нож, ведерко из-под картофеля, спустился по тропке к ручью и пошел в сторону соснового бора, в котором вчера с друзьями валил лес. В беломошник не заходил, он весь сырой от дождя, поэтому шел только по вытоптанной тропке.

Рядом с кустарником увидел красавца подосиновика. Его темно-красная шапочка, как звездочка в небе, хорошо видна на серебристом ковре мшаника. Нагнулся к нему, обхватил пальцами его ножку и опустил их до самой земле. Там ширины расставленных  пальцев не хватало, ножка широкая. Срезал грибного богатыря, залюбовался им. И кто придумал ему название такое - подосиновик. Здесь же ни одной осины вокруг не видно, только одна сосна растет.

А вот и парочка маслят, блестят своими коричневыми шляпками прямо на тропке. И что их тянет на самое видное место, где они беззащитны? Удивительная природа.
Илья остановился на распутье, шагнул вправо, и палкой, на всякий случай, прочертил стрелку назад, к дому, на всякий случай, чтобы не забыть куда возвращаться.

В этой части бора сосны растут по реже, лес далеко просматривается: впереди небольшая чаша низины, но тропка не спускается в нее, а по вершине огибает ее.
Что это там за пятно такое просматривается, темно-коричневое, неужели белый гриб? Сделал к нему несколько шагов, точно. Залюбовался им. И ножка у его твердая, даже длины ножа не хватило, чтобы срезать ее сразу. Здоровяк он, и по срезу чист, нет в нем даже мелкого червя, а только одна большая дырка, из которой выскочил черный жучок.

«А вот ты мне не нужен», - усмехнулся Илья и отбросил его в сторону.

А вон и второй белый гриб, только мягкий, жаль, рыхлый изнутри, и обрезанные кольца из ножки падают на землю как сеточки. Да, успели червяки с ним справиться. А там, что-то тоже выглядывает изо мха, вроде гриб, нет – ветка сухая с шишками.
Шаг за шагом идет Илья, ищет грибы. Обернулся, осмотрелся вокруг, тропки нет. Где же она? И почему забыл урок отца, чтобы не потеряться в лесу, нужно по солнцу определиться, куда идти. Поднялся на сопку, осмотрелся, с этой стороны кустарник заполонил все вокруг, и мох другой под ним растет – зеленый с брусникой.

А справа, вроде и тропка просматривается, по которой только что шел Илья. Сбежал к ней, точно, она, значит, скоро к дому выйду, только вот куда повернуть? Решил сначала вправо пойти, и если минут через десять на развилку с чертой не выйдет, значит – назад нужно идти. Это решение как-то начало успокаивать, да и грибов вполне хватит  для жарки с картошкой.

Ускорил Илья шаг, осматривается, вроде и места знакомы, а вот огромного муравейника не помнит. Остановился, хотел было возвращаться, но удержал себя, так как может просто не обратил внимания на него, ведь искал не муравейники, а грибы.
Тропка поднимается на небольшую сопку, и спускается, бежит по бережку высохшего болотца. Сорвал несколько гроздьев крупной, уже набравшей сладкого сока, брусники. Тропка к краю речки вывела, неширокого, видно это сам Ручей и есть, по нему он точно к дому придет, если в сторону течения направится.

Спустился Илья с обсыпавшегося обрыва к ручью, берег твердый, не склизкий после дождя, потому что песчаный, и след от сапог хорошо виден. По очертаниям подошвы видно, что кто-то совсем недавно прошел здесь. Это Юрка, больше здесь некому в сапогах ходить. А вот и Витькин след, подошва ботинок у него ровная.
И тут же, не доходя до поворота ручья, услышал приглушенный смех Юрки.

- А если этот песок и есть золото, - возмущается голос Виктора, - эх, быть бы геологом, враз разобрался бы. Ну че ты, вот смотри…

Илья остановился у кустарника, и тихонечко наблюдает за друзьями.
Витька сидел на берегу, с раскрытой толстой огромной книгой и, держа в руке песок, сравнивал его с рисунком или фотографией.

- …Ну смотри, как две капли воды.

- Ой, Витька, нашел чему верить.

- Ну тогда давай сейчас пойдем домой, и попробуем его на печи расплавить.

- Да попробовать не трудно, - согласился Юрий, - только точно тебе скажу, это обычный песок, вон придави его зубами, и без них останешься, камнеед, - смеется тот над товарищем. – Да если б здесь было золото, то здесь бы и леса давно бы уже не было, его бы золотоискатели вытоптали еще лет триста-пятьсот назад… И были бы здесь Каракумы.

Илья задумался, может и не стоит выходить к ребятам, мало ли чего подумают, и,  тихонечко сделав несколько шагов назад, пошел по тропке назад…