Дверь открылась и его повели три полицейских. Его не раз водили по этому коридору, но никогда не доводили до самого конца. Никто не знал, сколько ему в точности осталось. Никто не знал, что дадут на завтрак, и какие будут сниться сны ночью. Но каждый присутствующий здесь знал, что выйти отсюда можно, только если добраться до конца. Когда очередного приговоренного вели в его последний путь, все смотрели на него исподтишка. Но смотреть было не на что. Это происходило всегда одинаково. Двое или трое охранников ведут приговоренного по коридору. И вот они подходят к массивной железной двери без решеток. Из угла выходит еще один человек в форме и открывает дверь. Они заходят внутрь, и он же закрывает дверь и спешит к себе, подальше от этой двери, которая означает выход. После этого другие заключенные возвращаются на нары. А через минут десять или пятнадцать свет во всех камерах начинает моргать. Этот перепад напряжения всем без исключения вселяет чувство страха и безысходности. Ведь каждый, кто за всем этим наблюдает, знает, что и он рано или поздно выйдет из тюрьмы через эту дверь. На свободу.
Дверь со скрипом открылась.
«Жаль мне тебя, сынок, но у Большого папочки оказался большой и пузатенький кошелек, — лицо у него говорило о том, что он уже старик, работающий лет десять, находясь на пенсии. — Может в другой жизни, ты себя реализуешь. Но не попадись им, ладно?»
— Слушай, тебе заняться не чем? — Вмешался второй сопровождающий.
— Ладно, молчу. Не кипятись так.
За следующей дверью был последний в его жизни стул, на который его посадят и поджарят.
В голове у него не было даже мысли о сопротивлении или отчаянии. Он просто молчал. Может быть, такая апатия естественна в подобных случаях. Ведь он три года, в ожидании приговора, прокручивал этот сценарий снова и снова, доведя до автоматизма и уж какая речь может быть о эмоциях.
Был он спокоен и когда его усадили, и когда пристегнули. Умом он понимал, что происходит, но ничего сделать не мог даже заплакать. Все тело как бы отключено. Когда ему надели мешок на голову, мысли остановились. Точнее обрывки мыслей. Превью всей его жизни. Была только темнота и ожидание. Темнота, ожидание и неравномерное биение сердца.
Щелчок тумблера, Разряд…
И всё.
***
— Да посмотри же ты на него. Вы его чуть не убили. Что мы скажем Кизи?
— Ну не умер же. Вообще-то это я позаботился, чтобы сила была не на максимуме как обычно. — Фил начал наматывать спираль для антенны. — Главное он на месте, Марк. Теперь остается дело за малым.
Марк смотрел на Фила, который делал изо дня в день одно и то же.
— И не надоело тебе? — спросил он. — Мы находимся на двухсотметровой глубине под Сиднеем. Что ты думаешь словить? Потерпи уже. Смена твоя подходит к концу.
— Я знаю, — пробормотал себе под нос Фил. — Но осталось еще две недели, а это все же немало.
Марк достал из металлического водонепроницаемого шкафчика ампулу с витаминным комплексом. Из шуфляды достал нераспакованный шприц и ложку, которая была черной от копоти.
— И не надоело тебе колоть эту дрянь? Флойт специально пичкает нас этим лишь для того, чтобы посмотреть, что с нами будет.
— Не бзди, — он надломил кончик ампулы и высыпал белый порошок в ложку. Затем пипеткой накапал воды. — Эх, поскуды. Нормальных брикетиков с родины никак не привезут. Приходится со стекляшками возиться.
— Ты на варщика винта сейчас похож. Такой же бородатый и такой же угрюмый.
— Да лучше бы давали винт вместо этих… витаминок. Какой толк тут сидеть? Защищать посудину, которая уже начала ржаветь и не пойми зачем нужна.
Он закончил подогревать витаминный комплекс и, набрав содержимое в шприц, с присущим ему мастерством влил содержимое себе в вену. Тем временем Фил закончил со спиралью. Глядя на свою работу он представил себя первооткрывателем. На коротких волнах нынче мало радиостанций. А вот номерных радиостанций и радиолюбителей, которые спаяли свой передатчик навесным монтажем на коленке, полно. Да толку от этих радиолюбителей… Вечно шум и треск в эфире создают на целые диапазоны. Раньше было проще. Многие пользовались трансиверами. Да и власти были более внимательны к эфиру.
Однако скоро его внимание перенеслось к Марку.
— Да ты гурман! Колешь себе каждый божий день. Я бы поленился. Неприятно это, да и смысла не вижу.
— Надо поддерживать себя в форме. Девочки таких любят.
— Где ты тут девочек нашел? В радиусе двухсот метров ни души.
— Да, Боже мой! Помечтать нельзя? — повысил голос Марк.
— Мечтать полезно и готов поспорить, что полезнее твоих укольчиков.
Он сложил принадлежности в шуфляду, предварительно простерилизовав их.
— Ну, вот сам посуди, — Марк сел рядом с Филом. — Вот выйдешь ты отсюда через две недели, а там у тебя никого. И это и есть твоя реальность. Ты поднимаешься на скоростном лифте на поверхность. Открывается дверь. Ты идешь по коридору. В конце видишь дверь с надписью «ВЫХОД», открываешь ее, и в глаза бьет яркий солнечный свет. Не лампа на потолке, а реальный солнечный свет. И ты с облегчением осознаешь, что тебя отпустили на месяц, а то и полтора, понимаешь, что ты наверху. И тут ты встречаешь девушку, она тебе нравится, ты подходишь к ней, чтобы познакомиться и… Что ты ей скажешь?
— Ну вот, опять как всегда. Не начинай. — Фил прилег и взял в руки ароматическую бумажку.
— А ты послушай. Твоя жизнь, как и моя — загублены. Она спросит, где работаешь, чем занимаешься по жизни, и тебе нечего будет сказать. Ты понимаешь, что тебя опять закроют здесь и кроме секса тебя ничего с ней не свяжет. Сечешь?
— Ты драматизируешь. Откуда такие мысли. Найдешь ты свою ненаглядную.
— Ты не забывай, что на пенсию ты уходишь в семьдесят восемь лет. А теперь представь, выходишь ты отсюда глубоким стариком. Ясное дело ничего у тебя не работает, и видишь окружающий мир. И как в той русской песне «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся», ты видишь мир, где между людьми простые отношения. Где нет грифа секретности. Где каждый верит в лучшее.
— Послушай, ты же можешь попытаться уйти. Уволиться.
— Ты тут работаешь четырнадцать лет. Ты когда-нибудь видел, чтобы за все это время отсюда кто-то ушел по собственному желанию?
— И что ты предлагаешь, раз такой умный?
— Я не знаю, Фил. Ты только представь, как бы изменилась твоя жизнь, если бы ты тогда опоздал на самолет или передумал. Представь, как было хорошо раньше?
Фил встал с дивана, чтобы примотать спираль к штекеру, который уже засунул в гнездо для антенны.
— Мечтай. Той жизни для нас нет. Но это не плохо. Зато тут есть виртуальная симуляция всех аттракционов мира. Есть все продукты, которые можно найти на планете. Есть все лекарства, в том числе комплексы препаратов от рака и для профилактики импотенции. Не падай духом. Ты выйдешь отсюда с такими деньжищами, что сможешь купить остров в Тихом океане и грузовик шотландского виски. Будешь смотреть на океан, и пить виски пока не откинешь копыта.
Лицо Марка просветлело. За месяц, проведенный под землей, он искренне по-доброму улыбнулся.
— Может ты и прав. Что-то меня понесло в депрессивные воды.
— У нас есть антидепрессанты, которые подойдут каждому, так как имеют универсальную формулу активного вещества, и нет побочек. Может тебе стоит подойти к терминалу? Пусть сам выпишет тебе рецепт.
— Нее, спасибо. Ты — лучший антидепрессант.
— Вспомни Чарли. Отработал свой срок и где он сейчас?
— Купил офигеннейшую яхту и бороздит мировой океан.
— Вот! — Он хлопнул, да так, что хлопок отразился эхом. — Я хочу остров. В Тихом океане, чтобы каждое утро, просыпаясь, любоваться восходом или, засыпая, любоваться закатом. Я хочу, чтобы на мой остров каждый месяц с вертолета на парашюте сбрасывали жратву и медикаменты. Хочу, чтобы была своя электростанция, которая будет снабжать меня. Будет интернет с обновленным SIMBAYOU соединением. И это все возможно. Не кисни!
Их беседу прервал вызов по интеркому.
— Это Кизи? — спросил Марк.
— Во блин… Думаю да. Началось.
— Иди, открой ему. А я пока приберу срач.
Фил побрел по узкому коридору к интеркому. Сняв защитную крышку, он активировал режим передачи.
— Какого цвета небеса? — спросил он. Это была парольная фраза.
— Черного на белом листе бумаги написано маркером. Фил, открывай. Это Кизи.
Он ввел код и нажал кнопку «EXECUTE». Дверь открылась. За ней были створки лифта. Видимо Кизи еще не доехал. Вскоре послышался скрип тросов. Кизи на подходе.
— Короче слушайте, — Кизи прошел в основную комнату, где сидел в ожидании Марк. — Завтра будет особенный день. На дворе тысяча девятьсот пятьдесят шестой. Сегодня вы оба будете свидетелями чуда, — он разложил на журнальном столике две папки. Одна папка была почти на половину заполнена документами. Вторая была почти пустая. — Перед вами, господа, две папки. В них изложено одно и то же, но в каждой это преподнесено по-своему и, заглянув в каждую, вы узнаете больше. Мы с вами стоим на пороге, когда первое тысячелетие перейдет во второе. Всю свою историю человечество искало Бога. Кто-то так и не нашел его, кто-то постиг его через философию или религию. Кто-то занимался творчеством… Но среди нас, обычных человеков, были, есть и будут те, кто понимал, что то, что мы называем Господом Богом, может быть вне времени. До существования Вселенной не было времени, а значит, если Бог есть в этой вселенной, то он не создал ее, потому что у него не было на это времени. Если Творец находится вне вселенских рамок, то есть он есть вне реальности, то он видит стабильную картинку. Он видит все и сразу. Он дал нам возможность наделить картинку смыслом, чтобы создать время. Дорогие товарищи! Мои верные помощники уже четырнадцать лет! Благодаря вам я воплотил свою долгожданную идею в жизни. И завтра эта идея наконец-то выйдет в свет. Я позволю одному несчастному, который на данный момент находится в камере восстановления переместиться в другой временной пункт. Я четырнадцать лет потратил на изучение квантовой физики и на изучения глубинных структур психики. И всю сознательную жизнь посвятил изучению психоделических состояний. Были опыты с ЛСД 25, псилоцибином и даже с диметидтриптамином. Но меня волновали в этих опытах не галлюцинации. Меня волновало восприятие времени. Некоторые психоделики могут его замедлить, некоторые его просто отключают. Друзья мои, я не буду вас грузить техническими подробностями, но психоделики мне дали знание. Они дали мне доступ к исходному коду реальности и теперь мне известно как манипулировать иллюзией. То есть тем, что мы называем временем. Завтра утром, мы приведем в чувства объект и проверим камеру Глорфеда в действии!
Они его внимательно слушали. После того, как Кизи закончил свою речь-инструктаж, в комнате ненадолго повисла тишина. Ее нарушил Фил.
— А кто он?
— Был осужден. Как говорили мне, за нападение на представителя власти. Подробностей я не знаю. Вроде зарезал он его. Осудили на семь лет. Пять он провел в колонии строгого режима. А потом началась муть. Оказывается, у убитого жена добилась смертного приговора. Уж не знаю, сколько и кому она заплатила, но нашего клиента приговорили к смерти на электрическом стуле. Суда не было. Все сделали тихо, без шумихи. И тут наш Фил дал мне информацию. Хорошо, что он еще и охранником подрабатывает…
— Когда он успел там охранником устроиться? — с ехидной и удивлением спросил Марк.
— Ну, тебе мы не говорили. Тем более его режим работы всего два часа в две недели. Ты спал крепким сном, а он уходил на работу.
— Так вот почему ты так спокоен?
— Это не значит, что меня теперь надо этим гнобить, Марк, — запротестовал Фил.
— Ладно, проехали. Так его официально признали мертвым?
— Официально да, но мы ему даруем жизнь. Согласитесь. Зачем просто так убивать человека, если его можно передать доброму дядюшке Кизи!
Марк и Фил понимали, что с этой работой у Кизи начала ехать крыша. Да, собственно, у каждого из них тоже.
***
Гроза была в своей кульминации. Андрей снова просмотрел всю брошюру. Отложил ее.
И все же, что там произошло?
Внезапно зазвучал сигнал на его телефоне. Напоминание о начале стрима на Ютубе.
Ага, посмотрит он стрим, без света. Ну да ладно. Они проходят каждую неделю.
От нечего делать, Андрей стал просматривать все файлы на своем телефоне. Просмотрел он все картинки, прослушал всю музыку, что была на телефоне. Решил просмотреть заметки:
9.05 Анонс игр на радио. Выполнено.
12.00 Озеро. Выполнено.
3.00 Восход полной Луны. Выполнено.
4.00 Озеро. Выполнено.
10.00 Стрим. Выполнено.
Открыв меню функций, а он их еще никогда не открывал в заметках, он нашел пункт ФАЙЛ — СОХРАНИТЬ КАК ТЕКСТОВЫЙ ДОКУМЕНТ.
Да уж. Сколько полезного можно упустить, если не изучать свои девайсы вдоль и поперек. Это значило, что он может перенести содержимое с брошюры в телефон и сохранить файл в текстовом формате.
На перепечатку у него ушло около часа. Хорошо, что заряжен он был.
Через полчаса появился свет, и все стало на круги своя. Теперь Андрею пришлось всего-навсего скачать с телефона текстовый файлик и перекодировать его в изображение. Эта задача была с легкостью выполнена. Оставалось дело за малым — открыть изображение. Перед этим, он посмотрел информацию о размере картинки. Увиденное удивило его. Десять с половиной мегабайт — это перебор, тем более код не такой уж и длинный, хотя, может он чего-то не знает. Андрей запустил картинку.
***
Марк и Фил готовились ко сну. Завтра предстоит важное событие. По крайней мере, так говорил Кизи.
— Он прям гениален!
— Так и есть, — ответил Фил. — Но он еще и поехавший на всю башню.
— Да я согласен с тобой тут полностью. Сначала мыши участвовали в его сумасшедших экспериментах. Потом пошли обезьяны, якобы наши дальние родственники… Но это ладно. С этим можно было еще как-то мириться.
— А завтра утром он отправит человека и…
— Тут никаких «И» быть не может! — возмутился Марк. — Видимо он слишком много на себя берет. Самое страшное, что на протяжении стольких лет, мы с тобой хранили тайну его деятельности. Надо было сразу на него настучать.
— Ну, настучал бы ты и лишился работы. И что потом? Кто ты без этой работенки. Уверен, он бы это так просто не оставил. Сам бы загремел в дурку, но и нас за собой потащил.
— Ты понимаешь, что это немыслимо? Никто еще не помещал живое существо наделенное разумом в камеру. Я считаю, что нельзя в это вмешиваться. Он считает время иллюзией, но без времени не было событий. Без него не было бы смысла всего. А если он ляпнет кому-нибудь, что он из прошлого?
— Смотри, какая фишка получается, — он расстелил свою кровать и сел на край. — Во-первых, не факт, что у Кизи получится. Во-вторых, не факт, что наш страдалец переместится во времени в нашей реальности.
— Ты же понимаешь, что этого нельзя допустить? Он больной ублюдок!
— Тихо, он услышать может.
Из соседней комнаты донесся рев:
«Да заткнитесь уже там! Дайте поспать! Завтра у нас много дел, а если будете зевать, то отправлю вас вслед за этим!»
— Добрых снов, Кизи!
Фил с улыбкой на лице глянул на Марка, который пожелал боссу всего хорошего в снах.
— Смотри не нарывайся на него, а то он — человек слово.
— Слушай меня, — шепотом начал говорить Марк. — У Кизи есть слабость. Он любитель горячительных. Короче есть план. Значит так, завтра надо отметить. Ну, первый человек же, который отправился путешествовать во времени. Но есть тут кое-что необычненькое. Разливать буду я. Все будет посреди ночи. Но в его бокал подсыпем того порошочка, что усыпляет лошадей. По крайней мере, в интернете о нем говорят так. Потом, когда он отрубится, свяжем его и вызовем полицию. Компромата на него выше крыши…
— Погоди-погоди, а не станет ли подозрительным, что бокалы наполняются не во время празднования, а до него? По мне это очень подозрительно.
— Вот черт! — выругался Марк. — Ты прав, приятель. И что же нам делать?
— Можно попробовать использовать дистанционное управление, — ответил Фил. — Можно собрать простую систему. В нужный момент, у него зазвонит телефон. Привычку ты его знаешь. Телефон постоянно в куртке, а куртку он всегда оставляет возле выхода. И, пока он будет возиться с телефоном, я подсыплю ему снотворное.
Марк аж просиял весь. По его лицу можно было читать эмоцию такую, как будто он выиграл миллион долларов. Хотя, ограбление банка тут больше подходит.
— Сколько тебе понадобится времени на сборку?
— Меньше часа. Все материалы при мне, но придется паять на коленке.
Они понимали, что это не самая лучшая идея, но другого выхода не было.
— Ну, тогда начнем!
***
Изображение открывалось долго.
Да, как во время диалапа, в мыслях произнес он.
Через три минуты картинка полностью прогрузилась. На изображении была та самая комната со столом, стульями и диваном, но на стене висела картина. То, что было на ней никак не походило на творчество художников. Скорее всего, это был лист фотоальбома, на котором было четыре фотографии. Ну да… Если предположить, что это лист фотоальбома, то скорее всего это фотографии.
На фото в верхнем левом углу был лес и большой деревянный мост. Мост подвесной, а под ним бушевала река. На фотографии снизу слева — тоннель метро, снятый каким-то неведомым образом сверху, да так, что казалось, будто съемка ведется на большой высоте. В тоннеле был только один рельс, который проходил по горизонтали. Слева и справа были поезда, которые едут навстречу друг другу. А ниже красными буквами надпись:
«Использовать параллельные линии глупо и бессмысленно. Они все равно никогда не пересекутся. Поэтому мы всегда пользуемся именно этой сеткой метро, чтобы никогда не добраться до пункта назначения. Ведь любое движение стремится к состоянию покоя — естественному состоянию Вселенной. Стремление — есть движение. Перестань двигаться и тебе будет доступно все. Пока ты не сделал выбор, все возможно!»
Пришлось увеличить картинку, но текст из-за этого не стал мутным. Сказывается разрешение картинки все-таки.
Справа сверху изображен цветок, который еще не успел распуститься. Если внимательней присмотреться, то можно обнаружить, что цветок держат в руке.
«Да, че за символизм такой? И вообще, зачем я в это ввязался? — сказал Андрей то ли компьютеру, то ли себе. — Это просто бредятина какая-то! Нормальный человек не станет такого рисовать. Если ты попал ко мне в руки, то помоги мне!»
Последняя картинка испугала Андрея настолько, что у него встали волосы дыбом во всех местах. По спине прошли мурашки, она покрылась липким потом. Он не знал, что испугало его больше — ампутированная рука, которая была на белом фоне или то, что большой палец на ней время от времени подрагивал. Более того, ему показалось тиканье часов, хотя часов в его квартире не было с тех пор, как он перешел в седьмой класс.
Максимум, что он сумел сделать — это отвести взгляд. Андрей закрыл глаза.
«Так, спокойно, — успокаивал он себя. — Ничего страшного не случилось. Это просто картинка, где двигаться ничего не может, а тем более никаких звуков быть не может тоже. Для того, чтобы был звук, нужна звуковая дорожка. Сейчас посмотрю на нее снова… Нет! Я просто закрою ее. Все хорошо. Это просто… Прос-с-то… А звук реальный».
По руке что-то стекало. Что-то теплое и липкое. Он открыл глаза…
Это как же можно так испугаться, что аж кровь из носа хлынула, да хорошо так прям вытекает. Чертова картинка! Накурятся и потом, от нечего делать, создают такое дерьмище.
Его начало отпускать. Страх по картинке сменило беспокойство из-за кровотечения. Он побрел в ванную, споткнулся о долбанный, не к месту поставленный, порог, упал и ударился копчиком о край ванны.
***
— Проснись… Давай, просыпайся! — Сон Фила и не думал заканчиваться. Марку удалось разбудить его не сразу.
— А… Что такое?
— Кизи проснулся. Пошли готовить сюрприз.
Сделали все оперативненько и гладенько. Поднос, бокалы, какое-то шампанское, просто другой выпивки не было… Все было готово к отправлению.
— Это как понимать? Пьете на рабочем месте, да? — Кизи вошел незаметно. Был он спокойным, но на лице его читался гнев. Мгновенье спустя его гнев сменился пониманием. — А, событие отмечать будем? Подготовились, молодцы! Время зря не теряете.
— Событие века! — Скандировал Марк.
— Не просто событие века. Это первая попытка отправить живого человека в будущее…
— Он уже проснулся?
— Я вколол ему стимулятор. Через минут десять придет в себя.
Пройдя в основную комнату, они поставили поднос на стол. Освещение было опять в экономном режиме. Но это даже придавало некую атмосферность. За дверью было еще одно помещение. И для одного из них оно суждено стать переходным.
Камера напоминала то ли шезлонг из игры Fallout 3, то ли колыбель. Кизи уже активировал ее. Хорошо хоть, что работает. Еще вчера она была похожа на чугунный шар. И его внешний вид никак не внушал доверия. Металл был под внушительным слоем ржавчины и предположить даже в мыслях, что эта машина откроется, не представлялось возможным. Хотя не для Кизи, конечно же.
Вроде бы все готово. Да поможет нам Всевышний!
А обслуживающий персонал подземелья вместе с их руководителем и верным товарищем Кизи уже сели за стол.
— Отработаю свою смену — арендую яхту и отправлюсь в кругосветку, — сказал Марк, разливая шампанское.
— Мне идея с островом больше нравится.
— А кто сказал, что ты поплывешь со мной вместе?
— Друзья, минуточку внимания! Значит, тост! — Предводитель встал. — За удачный исход эксперимента. Пусть этот день разделит всю историю человечества на мрачное прошлое и светлое будущее! — И залпом выпил содержимое бокала. Фил и Марк последовали его примеру.
— Прошлое было не таким уж и мрачным. Было много хороших моментов. — Заметил Фил.
— Если все пойдет как по маслу, ты сможешь вернуться в эти светлые моменты. Ты даже сможешь предотвратить свои неудачи!
— Например, не дать Вам провести эксперимент по отправке живого человека в будущее, — тихо, но отчетливо произнес Марк.
— Ты чем-то не доволен, Марк?
— А я разве сказал, что не доволен. Для каждого ученого должны быть допущения. Даже в мыслях. Допущения — это всего лишь допущения. Это даже не гипотеза. Например, я могу допустить, что Вы не доживете до начала эксперимента. Это значит одно из двух. Или я несу вздор, или я стану причиной, по которой эксперимент не состоится. Но для этого необходимо, чтобы Вы отправили меня в прошлое. Опять же, к чему мы пришли? Либо Вы отправите его в будущее, тем самым показав, что это возможно и впоследствии отправите меня в прошлое или нет.
— Марк, это уже пере…
— Замолчите оба! Вы знаете, как я жертвовал ради сегодняшнего дня и теперь ты смеешь высказывать недовольства? Марк, ты не выспался сегодня ночью, да?
А тем временем сон нещадно овладел телом Марка. Оно не слушалось. Вместо слов получалось бессвязное мычание. Сон овладел его разумом.
***
В последнее время он никому не врал. То ли потому что у него не было повода, то ли потому что он такой правильный. А может быть все дело в том, что просто от напарника у него не было секретов. Хотя, скорее всего, он просто отдыхал. Был как бы вне игры. Но невозможно отказаться от правил еще играючи.
В нос ударил запах манной каши и, как-то само собой вспомнилось детство. Кто-то назовет это ностальгией, а я назову это психоделическим кошмаром.
Может быть, потому что он еще не полностью проснулся, или по другой причине, он увидел дом, где жил в детстве. Утро, в тарелках манная каша, рюкзак стоит около двери. Типичный рабочий день школьника младших классов.
«Я ухожу. Ключи на столике в прихожей».
Голос из коридора. Самый знакомый голос в его жизни, который он слышит с рождения.
Он сидел, доедал кашу и думал о том, о чем думает уже месяц. Велосипед — то, что хотелось больше всего. И хотя родители ему обещали купить велосипед в ближайшее время, он все не мог успокоиться. Это была его цель — ожидание желаемого. Ведь когда попросишь, то, спустя время, твое желание обязательно сбудется.
Зазвонил телефон.
Он не хочет. Очень не хочет, но идет к телефону, будто по чьему-то зову или приказу. Левая нога ступает вслед за правой, и каждый шаг отзывается дрожью в голенях, холодным потом и шумом в голове под быстрый сердечный ритм.
Дзыынь!
Он очень не хочет, но ноги сами его ведут к аппарату. Шум в ушах усиливается, зрение обостряется, собственно, как и все его чутье. А в мыслях крутится только одна мольба:
«Нет! Пожалуйста, не надо! Только не сейчас!»
Что не надо? И чего он так боится? Это же просто телефон. Он не укусит и тем более не убьет. Хотя, как посмотреть. Ядерная бомба тоже никого не убивает. Да и автомат Калашникова тоже. Убивают люди. Сейчас в мире столько оружия, что можно уничтожить всю планету и не только, но оружие не имеет никакого смысла, как и все существующее. Только с появлением существа, которое оказалось способно мыслить и чувствовать, появился смысл во всем.
Дзыынь!
Он не переставал звонить. Каждый звонок звучал у него в голове как приказ: «Иди сюда! Возьми трубку! Давай быстрее!»
Пальцы почувствовали под собой холодный пластик, сжались на рукояти, и рука потянула ее к себе. К уху.
«Мы уходим. Попрощайся с ним. Закрой дверь. Мы уходим. Попрощайся с ним. Закрой дверь. Мы уходим. Попрощайся с ним. Закрой дверь…»
А потом он увидел дорогу. Фургон всмятку протаранил легковушку. Передних сидений он не видел. Столкновение было лобовое, а дверца заднего сиденья была выкорчевана вовсе, а рядом, на асфальте лежал велосипед.
— Вот досада. Попасть в капкан, который сам же и создал. Знаешь, русские — очень мудрый народ. Стоит это признать. А знаешь, чем они мне нравятся больше всего, Фил?
Придя в чувства, Фил поежился. Руки давно онемели из-за того, что были привязаны к какой-то перекладине. Зато в ногах чувствительность сохранилась прекрасно.
— Так вот, они говорили «Не рой другому яму, сам в нее попадешь». Тебе знакомо это высказывание, не так ли? Проводя бездельные дни и ночи на объекте можно было бы ознакомиться с культурами народов мира, а не только планами диверсии.
— Где Марк?
— Я же говорю, провалился в яму, которую копал для меня. Но есть и хорошие новости. Ты проживешь на несколько часов дольше него.
Кизи ушел в основную комнату. Через несколько минут он вернулся с той самой папкой, которую показывал еще вчера.
— Зачем Вы это делаете? — Вполголоса спросил Фил.
— А ты как бы сделал на моем месте? Вот представь себе, ты, на протяжении многих лет работаешь со своими коллегами. Хотя, давай будем более приземленными — с подчиненными! И тут ты вдруг узнаешь, что в самый ответственный момент, когда всей истории человечества предстоит разделиться на «было и стало», происходит разлад. Когда ты получаешь пулю в спину…
— Он не хотел Вас убить, иначе он был бы сейчас мертв.
— Он хотел убить не меня. Он хотел убить будущее всего человечества! А это значит, что он преступник! А еще он предатель, который может выстрелить в спину человеку, который дал ему все. А с предателями разговор короткий.
— Отпустите меня.
— Мне жаль, Филип, но ты сообщник, — Кизи с ехидной посмотрел на него, а потом добавил. — И, кстати. Не вздумай бежать. Освободиться то ты сможешь, может быть…
— Как можно убивать людей, даже ради каких-то там идей? Жизнь человека не имеет цены!
Фил почувствовал резкую боль в голени.
— Больно, бедненький ты наш? А перебивать не стоит. Даже если тебе осталось жить меньше чем ему. Так вот, доношу еще раз до твоей тупой, безмозглой головы. Я — это шанс для всей цивилизации в целом. Когда наш подопытный отправится в светлое будущее, я докажу всем, что перемещения во времени возможны. Более того, с ним будут чертежи устройства камеры и подробнейший принцип работы. В будущем он сможет связаться с их учеными и создать по этой схеме машину времени. Сейчас его психика подвергается разморозке. Вместе с этим происходит загрузка программы-дешифратора. На бумаге вся информация представлена в виде символов. По моим расчетам их ученые еще не разработали способы дешифровки данного кода, поскольку алгоритм шифровки включает в себя не только технические, но и психические аспекты. Для воспроизведения схемы в зрительных центрах, необходимо ввести человека в измененное состояние сознания, при котором сознание становится пластичным и способным индуцировать сенсорную депривацию. Потом, в виде образов, снов и идей, у человека происходит вывод информации, которая становится понятной всем. Таким образом, объект является и носителем информации, и передатчиком оной.
— Вы сумасшедший! Даже если представить, что он войдет в транс…
Фил вскрикнул от боли. Бедро пронзила адская боль.
— Это пневматическое ружье стреляющее иглами с нейротоксином. А если будешь продолжать в том же духе, будет еще неприятней.
— А Вы не подумали, что будет, если эту информацию получит неподготовленный человек. Сейчас только Вы и объект способны понять шифр буквально. Не известны последствия, что будет, если его прочитает какой-нибудь хипарь под кислотой.
— Это не важно. Без должной прошивки субъект не способен понять смысл шифра.
— Но вы же сами говорили, что он воспринимается только в измененном состоянии…
— Это не важно! Как бы он ни понял, ему все равно никто не поверит. Он может увидеть… хоть розового ослика на цветочном горшке, но подлинно никто не способен понять. Его просто упекут в желтый дом.
После продолжительной паузы Фил спросил:
— Почему Вы рассказываете это мне?
— Ты хоть и был заодно с Марком, и проще было тебя просто прикончить, но какое же зрелище без народа. Ну а что? Станешь свидетелем путешествия во времени. Кстати, введение яда, что я вколол вам с Марком очень болезненное. Поэтому и пришлось обезболивать не совсем традиционными средствами.
Вот же. Все-таки гуманно поступил. Но от этого он гуманным не становится. Немного нетрадиционное словосочетание получается. Из противоположностей — гуманный садист или, лучше сказать, гуманный гад… Не важно. Однако он снова вспомнил то видение с велосипедом. Да тут еще поспорить надо, что лучше было бы!
— Друг твой проспит представление, — направившись к двери, сказал Кизи. — И жизнь оставшуюся проспит. Хотя он мне такой больше нравится. Лежит, молчит и не дерзит.
Дверь с омерзительным скрипом закрылась. Филип остался один.
Как-то отец выписывал журналы, которые Фил помнил смутно. Ведь это было тогда, когда он еще был подростком. Был один журнальчик интересный, словно для него написанный. В нем были статьи по ремонту в домашних условия разных бытовых принадлежностей, было много кулинарных рецептов. Но особенно запомнилась ему статья о том, как действовать, находясь связанным. Статья написана якобы бывшим военным, хотя он сам в этом сомневался. Ну а когда у тебя нет интернета с его постоянным потоком новой и хорошо забытой старой информации, каждую статью в журналах, каждую книжку, пусть и не самую интересную, он перечитывал по много раз.
Но привязан Фил был веревкой за руки и ноги к крестообразному приспособлению. Странно. Раньше он ничего подобного не видел. Или Кизи смог принести незаметно с собой, но, вроде у него не было большой сумки для такого приспособления. Или он сделал его, пока Марк был в отключке. Фантазия прям как у маньяка, хотя как знать. Хорошо, хоть не распял как Христа.
Вот блин! А в таких ситуациях в голову лезут полезные мысли. Может быть, это и есть тот самый инстинкт самосохранения. В этом-то и отличие от братьев наших меньших, что нужно не просто бежать и прятаться, хотя бежать ему было некуда и не зачем. А вот высшая нервная деятельность в режиме активации и порождает тот самый инстинкт. Все-таки состояние аффекта бывает не только на уровне тела.
Ничего не делать…
Что может быть еще глупее, тем более, что, по словам Кизи, ему осталось жить несколько часов. Но кроме этого Филу ничего не шло в голову. Просто расслабься!
Как ни странно, о смерти он почти не думал. Голову занимали мысли о том, что нельзя допустить отправку во времени схему устройства машины. Однако, мысль о том, что это все-таки прорыв и, хотя бы, что он по другому живым отсюда не выйдет, говорили ему обратное, но с небольшими корректировками. Нужно все-таки отправить его, но без этой схемы… Хотя бы изменить ее на более безобидную. Но чертов Кизи представляет собой серьезную помеху.
Черт! А может он уже его отправил, а потом придет и покажет видео. Или просто убьет!
А это уже лишнее. Не надо так. Да вообще, какая разница!
Опаньки!
В правой ноге он обнаружил слабину в веревке. Остается просто ее разболтать. Освобожу ногу — получится и все остальное. Главное не спалиться перед ним.
За дверью послышались шаги. Сначала это был просто звук шагов, потом к нему присоединился звук еще чего-то. Металлический грохот, как в больницах, когда разносят в палаты еду. Звук усиливался.
Таак… Положить веревку как она была. Кизи не должен ничего заметить. Убрать удивленное и восторженное лицо. Интересно, как у него дела с зрачками. Жаль, что перед ним нет зеркала. Ох, как жаль!
В чем-то Фил был прав. Звук как в больницах, но когда дверь открылась, он увидел на каталке Марка. По-видимому, он спал.
— Прошу прощенье за ожидание. Чтоб тебе весело было, привез твоего напарника.
— Вы очень любезны, — сказал Фил, еле сдерживая смех.
— Полная разморозка примерно через полчаса. Он почти готов!
Кизи ненадолго вышел, а затем вернулся с желтым кейсом.
— Ну вот, как считаешь, что в нем?
— Очередной нейротоксин может быть, — ехидно ответил Фил.
— В загадках ты не силен и фантазия твоя примитивнее, чем у макаки, — он открыл его. Внутри оказался сверток бумаги. Бумага тоже желтого цвета, но в черную клеточку в стиле миллиметровки. — Это вещество, которое было разработано месяц назад. Оно позволяет взглянуть на внешний мир, видя его как исходный код. Именно так я зашифровал послание. По моим расчетам к две тысячи двадцатому году люди смогут расшифровать такие послания без психоделиков, используя специальное программное обеспечение. Для эффекта нужно принять всего полтора квадратных сантиметра этой бумажки. Она уже пропитана… В общем очень удобно сделали. Несколько квадратиков я дам ему. Он примет, когда это будет необходимо, чтобы понять текст и донести до их ученых суть дела.
Фил ничего не ответил. Его мысли были заняты веревками. Тем более отправление еще не состоялось.
— До скорого! — Кизи закрыл дверь. Шаги стали тише, потом и вовсе смолкли.
Нога освобождена! Со второй не должно быть особых проблем. Ведь теперь есть преимущество — одна активная нога. Нужно проверить, надежно ли эта конструкция закреплена.
Он попытался раскачаться. Казалось, что эта плохая идея и ничего хорошего от нее не нужно ждать. Но на деле оказалось совсем неплохо. Никакого стука или скрипа. Конструкция не шаталась. Все должно получиться.
Фил не стал ждать.
Гвозди? Эта, с виду надежная конструкция скреплена гвоздями? Он чуть не рассмеялся, но вовремя остановился. Выходит, если получится достаточно расшатать балки, то можно спокойно освободиться. Но падение может привлечь внимание Кизи. А потом будут решать уже секунды.
“Фил”
Это был реальный голос или галлюцинация?
Ах да. С ним в одной комнате еще и Марк. Как он мог забыть.
— Марк?
— Фил, что за херня происходит?
— Тихо. Говори шепотом. Ты отрубился. Не знаю как, но бокалы перепутались. В итоге ты уснул, а Кизи сразу все понял и связал меня… И тебя тоже, — он раскачивал левую руку. Гвозди поддались, и раскачивалась рука все сильнее.
— Зря я тогда… — Он попытался присесть, но его лицо исказилось от боли.
— Это нейротоксин. Один из тех, что делает очень больно. Тебе повезло еще. Мне его вкалывали, когда я был в сознании.
— Чертов сукин сын!
— Я постараюсь освободиться. Точнее, это дело времени. Осталось меньше получаса. Потом он придет за мной…
— Он еще не отправил?
— Вот тогда и отправит. Он сказал, что подопытный почти разморозился.
— Ты понимаешь, что он спятил? Его надо остановить иначе…
— Подопытный должен отправиться в той камере.
На полминуты в комнате повисла тишина. Ее нарушил Марк.
— То есть теперь ты с ним? — Спросил он.
— Нет. Послушай. Если он войдет — ты спишь, как и до твоего пробуждения. Я почти освободился. Потом освобожу и тебя. Но выживет из нас четырех только один человек.
— Погоди. Что это значит?
— Когда мы освободимся, нам придется нейтрализовать Кизи…
— То есть грохнуть? — Совсем тихо спросил Марк.
— Да, именно так. Но он перестраховался. Этот маньяк ввел нам смертельный яд. Про противоядие от него я не знаю. Знаю только то, что он перекрывает сосуды и баю бай. Короче, действует он долго. Кизи сказал, что ты продержишься немного меньше. Как ты себя чувствуешь?
— Как человек, которого пристегнули.
— Мы обязаны спасти его. Уйти он может только через камеру.
— Так. Подожди. Мы можем его выпустить наверх…
— Слишком поздно, Марк. В его мозг вшита программа, которую он будет помнить. Ты же помнишь про подписку о неразглашении? Если они захотят найти наших родных — они это сделают. Ну а потом, сам знаешь.
— Ну, хорошо. Грохнем Кизи, выпустим его в будущее. Отлично…
— Не все так просто как кажется. В его мозг зашита программа-дешифратор. Ему нужно будет унести с собой в будущее некий шифр. Я его видел. Там набор всяких символов. Кизи сам составлял этот шифр.
— Беда дело.
— Короче он составлял код под воздействием некого вещества. Думаю это психоделик. И я знаю, где он находится. После того, как мы ликвидируем Кизи, нам придется изменить шифр и тут наступит веселье.
— Это мне нравится больше, — заулыбался Марк. — И что должно в итоге получиться?
— В будущее попадет шифр не схемы машины времени, а способ входа в измененное состояние сознание. Поместят его в дурку или в, лучшем случае будет служить в храме. Может быть переберется к буддистам. Там они помешаны на трансах. Короче живой человек в итоге будет. Пусть и один.
Фил освободил ноги и руки. Тут послышались шаги.
— Марк, — он освободил торс от оставшихся пут и, уже освободившийся, подошел к Марку. — План меняется. Идти сможешь?
— Если эта нейрохерня не подведет.
Освободить Марка оказалось простой задачей. Он встал. К их счастью, он не почувствовал больше боли.
— Дружище, там монтировка…
Все закрутилось как в кино, поставленном на перемотку и, одновременно с этим, все было настолько медленно… не всё.
— Падла! Сука!... Нога!
Финальным штрихом в существования гения оказалась монтировка, проломившая его череп.
Комната наполнилась запахом сосисок, которые Фил разогревал в микроволновке. Странно он действует, этот нейротоксин. В самый неподходящий момент дал о себе знать. А казалось, что действие его закончилось, но увы.
— Хот-догами решил заняться? — Марк сел на диван и взял первую попавшуюся книжку с полки. Это была какая-то книга по истории древнего мира.
— И он еще читает, когда жить осталось считанные часы.
— И он еще занимается едой, когда жить ему осталось несколько часов, — передразнил его Марк. — А что мне еще делать? Тихо лечь на диванчик и помолиться?
— Не помню, чтобы ты когда-нибудь молился.
— Да кому тут молиться? Когда ты берешь на себя право править материей и временем, ты становишься богом.
Фил заканчивал с хот-догами. Достав тарелки, он положил два хот-дога на них. Обильно полив их кетчупом, Фил достал из холодильника две стеклянные бутылочки Кока-Колы.
— Как дети прям. Пиво есть? — Спросил Марк.
— А тебе хочется до конца жизни врать самому себе? Время тела заканчивается и, хоть ты и не верующий, все равно придется принять время души или сознания. Тем более нам еще с химией возиться придется.
— В душе мы дети, Филя?
— Ты только сейчас это понял?
— Ну, раньше я не мог этого принять, считал, что меня осудят.
— Кто?! — От удивления Фил поперхнулся. — Кто тебя может осудить? Ты видишь тут еще кого-то? Живого и в сознании кроме нас? Никто тебя не осудит, братишка, потому что никого здесь нет и быть не может. А если посмотришь еще шире, допустим, если бы ты жил обычной жизнью, ты бы все равно оставался при своем мнении. Хотя и приходилось бы тебе это скрывать.
— Как это гадко!
— Согласен, но приходится. Если не веришь, то вспомни Иисуса или Коперника. Оба не живут.
— Иисус воскрес же. По крайней мере, так говорит Библия и христианство.
— И Дед Мороз существует. И Бабайка… Ну, существует, ладно. А еще существует система запугивания и куча противоречий в учениях. Сам Бог в Библии характеризует себя не совсем как добряк, а значит, тут одно из двух. Либо описывался не Бог, либо текст Библии был переписан для устрашения масс.
— Сказал бы ты это где-нибудь в церкви. Тебя бы забили камнями или, в лучшем случае, ты был бы кучу раз проклят.
— Ага. Но не по-христиански это все как-то — проклинать или бить камнями, раз уж зашла тема об этом. А многим, так сказать, верующим нужна просто надежда. И неважно от кого она будет исходить. Как-то уверен я, что если будет битва между Богом и Сатаной и если допустить такую ситуацию, что победит Сатана, то люди будут молиться Сатане, а Бога будут презирать.
— Громко сказано. Хорошо, что это никто не слышит. Страшно мне за тебя. Было бы, если бы пожили еще. Уже не важно. — Он доел свою порцию. Как-то очень бережно, что совершенно на него не похоже, Марк сложил, а не скомкал бумажку и выбросил ее в мусорку. — Но должны же остаться люди, которые будут любить своего Бога?
— Конечно. Но на них будут объявлены гонения как при инквизиции на ведьм. Думаю, может наступить время, когда добро и зло будет пониматься инверсированно. Белое станет черным, черное — белым. Давай уже приступим к приключениям на свои и без того свихнувшиеся головы. Кизи говорил, что вещество находится в желтом кейсе.
— Эх. Не понимаю я тебя, друг мой. Не понимаю, но все равно верю!
Марк принес папки с материалами и нашел шифровки. Интересно, зачем тут столько информации по сборке реактивных двигателей… Интересно, что творилось в голове Кизи. Возможно, он не знал, чего хотел. Фил не заставил себя долго ждать и уже через несколько минут он принес кейс.
С открыванием не возникло никаких проблем. И действительно, кейс был набит рулонами миллиметровой бумаги. Выташив все содержимое, они увидели бумажку с текстом.
ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ ПОЛЧАСА — ЧАС
ХРАНИТЬ В ТЕМНОМ МЕСТЕ. НЕ ДОПУСКАТЬ ПОПАДАНИЯ ВЛАГИ
СЕРИЯ 23SUPR1407
Фил долго всматривался в черные клеточки на бумаге.
— Даже серия есть.
— Я видал бумажки и пострашнее, — дал свой комментарий Марк. — Знаком с этой дрянью?
— В некотором роде. В шестидесятых так будут делать. Для удобной дозировки.
— Ты про тот бред, про который нам гнал Кизи при поступлении?
— Да, про то, что мы не имеем права разглашать. Про микроволновую печь, которая у нас тут стоит. Про компьютер с операционной системой Виндовс 2000. Ты все понял правильно. Мы не можем нигде про это говорить, потому что эти вещи еще не изобретены. Видать, все-таки был толк в опытах над временем.
Достав ножницы, Марк отрезал два квадратика по полтора сантиметра. Про себя он в этот момент проговорил: «Что я делаю? Не думал, что докачусь до такого». А затем, посылая весь мир куда подальше, положил марку на язык, а затем проглотил. Фил последовал его примеру.
Прошло десять минут, если не больше. Нога фила снова разболелась. Эта боль вернула его из мыслительного процесса.
— Фил, ты что-нибудь чувствуешь?
— Чет пока нифига не происходит. Может еще подождать надо.
— Карандаш и бумага на месте?
— Ой-ё! — Как он мог забыть про карандаш. — Щас сгоняю.
Вот так всегда. Все неприятности возникают из-за мелочей.
Ни карандаша, ни ручки не было. Но вчера же еще Марк разгадывал кроссворд. Где же та газета? Он помчался в основную комнату, где сидел Марк.
— Марк, мне срочно нужен карандаш. Он был в той газете. Где она?
— Ш-штоо?
— Тебя кроет уже? Вот же черт!
— Фииил, — от Марка сейчас не было никакого толку в поисках.
ПАПКА. Карандаш был в одной из папок Кизи.
Вздохнув с облегчением, Фил сел рядом с Марком.
— Марк, ты слышишь меня?
— Слышу.
— Приходи в себя. Будешь записывать все, что я тебе говорю, — говорю — странно сказано. Надо было сказать «Все, что я тебе думаю». Но теперь уже было не до этого, потому что пятно на потолке приобрело форму паука, на что и обратил внимание Фил.
— Марк, ты видел паука?
— Я в потоке. Тут много всяких букв. Как мне синхронизироваться с тобой? — Был он явно не здесь, но на вопросы отвечал внятно.
— Я не знаю. Как ты вошел в поток?
— На потолке пятно. Это вход.
— Я понял. Оставайся там и жди меня.
Фил стал более пристально смотреть на пятно. Паук стал приобретать форму морской звезды. Черной морской звезды. Потом звезда стала квадратом, который вскоре стал кругом.
Вот как выглядит жопа мира, с иронией подумал Фил. Дыра в потолке, а в ней чернота.
— Фил, осторожно. Я тебя вижу. Тебе надо выпасть из реальности. Просто прыгни внутрь.
— Как я прыгну? Это же потолок, а не пол?
— Управляй. Ты больше не в теле и можешь двигаться, как захочешь.
Но он никак не мог понять. Руки его, ноги тоже, голова… Да как же он не в теле, если все ощущения тела с ним?
— Я его чувствую. Я в теле еще.
— Ты не в теле. Просто у тебя сохранился шаблон восприятия тела. Сними его.
Всеми силами он пытался себя почувствовать вне тела. Представлял, что он летит. Потом представлял, что его засасывает эта дыра, но ничего не получалось.
— Попробуй сконцентрироваться. Вглядывайся в пространство, но без мыслей.
— Да… Как?!
Чернота выглядит и ощущается безбашенно манящей. Она тянула его, но тело не пускало. Она приняла его, но восприятие отказывалось отпускать. Он начал всматриваться в темноту. Сначала он просто вглядывался, потом стал смотреть, не концентрируя взгляд, как бы панорамно. И тут всем его телом овладела странная вибрация. Ощущение, будто по телу протекает электрический ток, который не приносит боли. Поток, как паутина овладел им. Он окутывал его слой за слоем. Ощущение двоякое. С одной стороны им овладевал страх. Все-таки движения ограничены, как в киселе, с другой стороны было некое чувство покоя. Вибрация усилилась, он закружился и полетел прямиком в воронку.
Пространство было очень странным. Не чувствовалось никакой тяжести. Более того, никакого сопротивления встречного воздуха, то есть ветра не было.
Перед взором проносилась всякая всячина из символов, но это были не буквы и цифры. Это были даже не иероглифы. Что-то подсказывало ему, что весь этот поток — это не что иное, как мыслеформы. Странно! Наверно это похоже на исходный код страницы в браузере. Так, открываешь свой любимый сайт, он красиво украшен и кажется оптимизированным под глаза пользователя, а когда просматриваешь исходники, то восклицаешь о том, как тут все не понятно, хотя, для веб дизайнеров это не проблема.
А двоичный код? А анатомия? А лифтовая шахта, о которой ты никогда не задумываешься? Все это составляющие. Более глобально — скрытая составляющая того, что видеть не обязательно, потому что это опасно, некрасиво и иногда смешно. Можно ведь просто войти в лифт и поехать на свой этаж, а можно улететь в шахту, не заметив отсутствие кабины. Это опасно, смертельно и познавательно, если выживешь. Теперь-то есть знания о том, что лифт — это не когда ты едешь вверх или вниз. Теперь есть знания, что лифт не ограничивается только кабиной. Хотя с устройством лифта знакомы многие.
Хороший вопрос назрел у Фила в голове. Если все эти символы, мыслеформы и образы — это исходный код, то где он сейчас находится? Почему эта среда не дает сбой, или не выдает ошибку? Ведь Фил не является частью этого исходного кода. Невозможно воспринимать исходный код реальности, находясь в ней!
Он испугался. Кажется, ему получилось раскрыть самый сокровенный секрет мироздания. Тогда кто создает исходный код для программы, которая запускает алгоритм, запускающий исходник этой среды, которая на данный момент является реальностью для внешнего носителя, именуемого в системе восприятия его реальности ФИЛ!
Наверно не существует никакого источника или создателя мироздания. Ведь для него некому было написать исходник, а значит, он никогда не появился и никогда не появится!
Все вокруг будто было в танце. Цикл расщепления и соединения происходил постоянно. Все вокруг расщеплялось на тысячи фрагментов, а потом соединялось снова, образовывая новые формы, как фрагменты в калейдоскопе. Не связанные между собой осколки предстают уникальными узорами.
Весь этот хаос постепенно начал суживаться, пока не превратился в пучок света — единственный источник освещения.
— Фил, я тебя вижу! Лети на свет!
Это явно голос Марка. Интересно, каковым было его путешествие? Хотя стоп! Кто знает, что еще впереди ожидает. То ли пучок увеличивался в размере, то ли Фил приближался к цели, но факт в том, что он увидел очертание. Тело… На тело похоже только отчасти. Скорее всего, сфера. Ну, конечно же. У Кастанеды было нечто похожее под пейотом. Жаль, нет Дона Хуана, который сможет объяснить, в чем же, черт возьми, дело!
Они оказались совсем рядом.
— Марк, я видел кирпичики мира… или миров. Короче, как исходники, только из мыслеформ, образов, как при засыпании! Ты что-нибудь видел? Что это за место?
— Я видел… — Марк остановился в потоке. Следом за ним остановился и Филип. Пучок света превратился в красное марево. — Я видел… Вечность!
— Чего?
— Вечность! — Оба парили, но движения никакого не ощущали. Марево пожирало пространство. Даже волны оказались бессильными против него. И неважно уже, что по теории корпускулярно-волнового дуализма частица может быть волной, а волна — частицей. Это им не помогло справиться с пожирающим монстром. — А ты видел когда-нибудь, как рождается сверхновая?
Фил рано понял, что возможность образования черной дыры такая же невероятная, как и пребывание его в этом квантовом киберпространстве.
— Это черная дыра… Черная дыра! Валим!
— Нет, — вполголоса произнес Марк.
— Сейчас до нас доберется. Ты хочешь умереть?
— Как ты можешь умереть, если на данный момент ты находишься в сверхлабильном квантовом киберпространстве, где все подчиняется твоему бессознательному, где нет тела. А душа не может умереть. Твое тело сейчас сидит рядом с моим на диванчике, на нашей базе. А в кладовой лежит тело Кизи с проломленным черепом и для нас это должно быть реальностью. Рано или поздно время закончит свой счет и начнется инверсия! Все события пойдут в обратном направлении, вечером люди будут завтракать, утром ужинать и готовиться ко сну. Смерть будет считаться началом жизни, а рождение — завершением.
— Что ты несешь?
— Время и пространство есть только в реально существующем мире, в котором все прекрасно, но есть одна грубейшая ошибка в коде. Реальный мир существует! А значит, может и не существовать. Вечность уникальна и пластична. Смотри, какие метаморфозы происходят! — Он указал телепатически на зеленый кокон, который недавно был красным маревом. — Вечность существует и не существует одновременно. Поэтому все изменения происходят тут — в вечности, а отражаются в мире.
Внезапно кокон стал светиться изнутри. Какое-то существо прогрызало оболочку, потом вылетела бабочка, а из прогрызенного отверстия в пространство ударил резкий, как лазерный, зеленый луч. Все-таки вечность не была настолько вечной, как казалось Филу. Луч будто уперся во что-то и в месте, где он остановился, образовалось круглое пятно, из которого бил нежный голубой свет. Кокон снова претерпел некоторые изменения. Вторая бабочка не заставила себя долго ждать и улетела тоже, оставив после себя отверстие, из которого так же в Вечность бил лучик света. Он тоже уперся в пространство и, в этом месте появилось круглое голубое пятно…
Так продолжалось еще некоторое время, пока всю Вечность не заполнили сверкающие разными цветами бабочки. Их было много. Было интересно не только за ними наблюдать, но и слушать звук издаваемый крыльями. Как будто крылышки были бумажными, и каждый взмах рождал звук, который походил на звук лопающего пупырчатого целлофана, который все так любят полопать.
Одна бабочка села на сферу Марка.
— И это… — Марк растаял в блаженстве. — И это ты называешь мыслеформой? Образом? Или символом? Да это полноценная реальность!
Уже давно у него не было такой всеобъемлющей радости. Он чувствовал себя не наблюдателем, не внешним носителем информации из одного мира в другой. Это было слияние! Слияние внешнего и внутреннего. Победа над непониманием и над поисками смысла, который ищут все философы, вместо того, чтобы менять мир к лучшему. Фил нашел то, что действительно имело для него значение. Но однажды он этого лишился. Он не хотел того. Так должно было произойти.
Для Фила все обстояло немного по-другому, но от этого не менее прекрасно.
Небольшое облачко бабочек все кружилось вокруг, стрекоча своими крылышками. Как можно разглядеть в деталях летящую бабочку? Наверно никак. Фил просто смотрел на этот хоровод и тихо хихикал, как дурачок. Смех был как от щекотки. Вроде непроизвольный, но истеричным его тоже не назовешь.
— Как думаешь, сколько мы уже тут находимся? — Задал вопрос Марк.
— Может полчаса. Может минут двадцать.
— Все отлично тут, но нам надо собраться с мыслями и подумать, как сделать изменения в тексте.
На этот раз Фил спустился на одну ступеньку вниз и оказался немного ближе к реальности. Ведь он почти забыл про это.
— Надо двигаться дальше. Может быт уже слишком поздно. Информационный поток мы с тобой проскочили. Ты видишь выход?
— Да тут Вечность по всем направлениям, — Марк осмотрелся, но не нашел зацепок. Он не нашел точку отправления. — Друг, мы заблудились.
— Не думаю. Это пока вещество действует. Закончится действие, и мы вернемся.
— Ладно, — он обратил внимание на лучи, которые отходили от кокона. — Видишь, каждый луч как бы останавливается. Полагаю, нам нужно посмотреть поближе, что там.
Летать их никто не учил. Ясное дело, что в повседневной жизни у человека отсутствуют способности левитировать. Но здесь это давалось очень легко. Можно просто присмотреться к цели и ты уже перед ней.
Перелет обошелся без каких-либо эксцессов.
Голубой мерцающий диск предстал их взору. Луч продолжал лить свой направленный зеленый свет. Он не обжигал и вообще был полностью инертен к окружающему пространству. Так получилось, что Марк находился сбоку от диска. Фил завис перед ним. Он дотронулся. Ладонь прошла насквозь.
— Стой! — Рука проникла в голубое пространство, но не вышла с противоположной стороны. Рука просто исчезла.
Потом снова появилась. По всей видимости, это был портал. Портал в иное измерение. В такое же или далеко не такое, из которого они и пришли в эту Вечность. Но Фил не понял обеспокоенности друга.
— В чем дело? — Спросил он.
— Даже не знаю с чего начать. Во-первых, скорее всего это портал в иной мир, во-вторых — у тебя появились руки!
И действительно, сферы, которыми они пришли сюда, претерпевали постоянные метаморфозы. Марк продолжил.
— Твое восприятие даже здесь цепляется за шаблоны.
— Твое тоже. — У Марка были и руки, и ноги. — Даже больше чем мое, но это не мешает нам летать! Что будем делать?
— Надо разобраться с этим. Время ограничено.
Вход был на удивление мягким, как подсолнечное масло сливающееся с оливковым, хотя очень странное сравнение. Другими словами они чувствовали себя как птицы в воздухе — комфортно.
Небо было фиолетовым, и лишь на горизонте виднелась розовая полоска. Светил не было. На Земле есть Солнце или Луна, которые освещают небо. Еще звезды. Тут небо являлось само источником света. В воздухе, точнее в субстанции, которую по привычке можно назвать воздухом, доносился запах резины, как в новых троллейбусах вперемешку с запахом пластмассы. Еще попахивало чем-то напоминающим дым.
— Ты видишь землю? — Спросил Филип, глядя вниз в синюю бездну под ним. Поверхности он точно не видел.
— Странно, но нет. Теперь я не задаюсь вопросами о смысле жизни.
— Это почему же?
— Да потому, что есть сравнения с другими мирами. Вот зачем нужен мир, где ничего нет? На Земле есть люди, животные и растения. Там ты понимаешь роль каждого, хоть и не полностью. Все-таки должны земляне жить на Земле. Там все под них заточено. В космосе ничего не найдут.
Издалека донесся рокочущий звук, как от вертолета, но очень необычный. Как будто этот рокот был многократно обработан фленжером, а под конец он стал размытым как при сильной реверберации.
— Все-таки здесь есть жизнь! Другое дело, нам она может показаться невидимой. Но мы слышали звук.
— Меня все больше начинает волновать наша цель. Что если мы ничего не узнаем? — Марк заметно волновался, но нотки надежды в его голосе были. — Мы тут проторчали около часа. Возможно больше. А это значит, что действие психоделика скоро может закончиться.
— А ты не думал, что это вещество послужило ключом? Что если воздействие уже давно закончилось…
— Выходит, мы тут застряли! Ты помнишь, откуда мы пришли?
Но по всем направлениям было лишь фиолетовое небо, розовая полоска горизонта и синяя бездна.
— Эта синева сводит меня с ума!
— Да уж. Может вверх?
— Давай.
Вверху небо заметно посветлело и приобрело оранжевый оттенок. Горизонт теперь был в виде ярко-зеленого тумана. Еще выше небо стало белым. Не как в пасмурную погоду на Земле, а сплошь белым. На эту белизну сложно смотреть. Начинает резать в глазах. Линия горизонта из зеленого тумана превратилась в коричневый пояс, а под ними простиралась кислотно зеленая бездна.
— Да, много мы увидели. Жаль, что уже никому не расскажем.
— Посмотри туда! — Марк указал в направлении правее них.
— Неужели первая постройка!
— Как насчет заглянуть в гости и спросить дорогу?
— Да черт его знает. Моя интуиция подсказывает, что ни с кем тут нельзя связываться. Мало ли.
— Да не бзди ты, — немного разогнавшись, Марк свернул к постройке.
— А если они только этого и ждут? Что если мы не…
— Они? Да какие еще ОНИ? Тут нет никого.
«Зачем вы нарушаете тишину? Я еще поспать хотел. — Он стоял сзади».
Они замолчали. Молчание продолжалось несколько вполне земных минут. Теперь нужно повернуться и посмотреть. Голос был вполне реальным. Повернуться хватило смелости у Фила. Потом повернулся и Марк.
Перед ними стоял огромного роста человекообразное существо. Высоковат он для человека. Рост примерно два с половиной метра. Одет во что-то похожее на комбинезон, но казалось, что одеяние его металлическое. Белое небо отражалось от него, а снизу подсвечивала кислотная зеленая бездна.
— Вы с планеты Земля?
— Так точно… — Фил понял, что сморозил глупость.
— Да. Простите, мы не хотели Вас потревожить. Мы тут вроде по ошибке. И вообще, в том, что мы здесь виноват другой человек. Нам и так жить… — Марк прервал свои попытки оправдаться. У существа не было лица. Там, где должно быть лицо, точнее в вырезе под шлемом виднелся серый туман.
— Не надо объяснять свои глупые земные желания, друг мой. Ты не первый землянин, которому стало мало места на его планете, и он решил попутешествовать. Кстати, не обязательно было использовать дурман. Можно было немного подождать. Полагаю, вам нужен маршрут?
— Простите, — Фил говорил почти шепотом.
— Ваш поехавший босс решил отправить паренька-неудачника в светлое будущее и вам надо маршрут, чтобы изменить шифр. Я правильно все сказал?
— Д-да. Вс-се в-верно. — Вроде бы Фил пришел в норму и потом говорил уже не заикаясь. — Помогите нам. Я прошу Вас. Тут больше нет никого. Помогите нам, пожалуйста!
— Эх, нравится мне Земля. Хотя она в таком дерьме висит. Ты только представь. Вакуум… Безжизненное пространство. Как вы так живете? Не страшно осознавать, что за пределами твоей планеты только смерть?
— Мы не задумывались даже об этом, — ответил Марк.
— Давно это было. — Существо продолжило свой рассказ. — Тогда я со своим двоюродным братом решил попутешествовать, как и вы. Он решил остаться на Земле, а меня позвали на соседнюю вашу планету… Луна. Вы ее спутником прозвали. Жаль, дед наш погиб на той войне. Тяжело об этом вспоминать… Ну да ладно. В общем, братец мой решил заняться преподаванием. Может, вы его знаете. Зовут Джозиасом. Обещал вернуться, но уже нет его долго. Понравилось ему видимо у вас, на Земле. Вот и решил остаться.
Существо посмотрело в белесое пространство над головой. Потом увидело недоумевающие взгляды землян. Такую реакцию он знал, и это означало, что что-то не так. Он спросил.
— А что, он не с вами разве?
Марк решил отделаться молчанием, но существо посмотрело на Фила, который и начал говорить.
— Мне жаль, но его убили. Это было около двух тысячелетий назад по земному времени.
— Но он выжил, — продолжил Марк.
— А вот это уже доводы. Тело есть. Даже хотели провести генетический анализ, но, это просто слухи.
— Значит, его больше нет с нами, — оно не проявило никаких человеческих эмоций, которые отражали бы утрату. — В вашей Вселенной, как вы ее называете, часто умирают люди. Да и что хотеть-то? Если маленькому ребенку дать игрушку, он может ее сломать, просто так. Во всяком случае, я знаю, что он не вернется больше. Никогда.
— А разве после смерти мы не попадаем в миры, похожие на этот? — Спросил Марк.
— После смерти проходит переадресация. В будущем это слово у землян войдет в обиход. Будут развиты интернет технологии. Когда умираешь, твой субъективный мир, который отражается в мечтах и снах начинает искать совпадения с объективным миром таких же свойств. Но у вас, у землян все намного проще. Вы не готовы к смерти и попадаете вы туда, куда админ скажет. Знаете, когда идешь в магазин с бытовой техникой или выбираешь компьютер, есть консультант, который подскажет, что вам выбрать. Таким образом, из-за незнания приходит более знающий, втюхивающий товар, от которого магазин хочет избавиться. Мало ли, может товар бракованный или не новый. Так и после смерти. Но вы, земляне, зачастую и оказываетесь в такой ситуации.
Такого ответа не ожидали услышать. С каждым новым ощущением, с каждой минутой проведенной в этих мирах, Марк понимал все больше. На Земле он даже не задумывался о таком. Да, есть много книг по философии, которые запутывают читателя еще больше, задавая ему новые вопросы. Ест книги мистического и эзотерического содержания, но они лишь дают ложное представление об окружающем мире, выступая в роли консультанта, который хочет продать некачественный товар.
В отличие от Марка, Фил испытывал двойственные чувства. С каждым новым ощущением, с каждой минутой проведенной в этих мирах, он чувствовал себя еще более потерянным. Но с другой стороны он испытывал счастье от новых знаний, которые ему достались как подарок. Никогда Фил так не радовался новым знаниям как теперь.
— А давайте пойдем ко мне. Заодно дам вам то, что необходимо в дальнейшем. Да и проголодались, думаю.
Это было то самое строение, которое земляне видели перед встречей с существом. Оно было до странности минималистичным. Куб. Идеальный куб из синего кирпича.
Существо летело впереди, хотя дорогу они знали. Приземлились на верхней грани. На ней проступали выступы, и земляне сразу поняли, что на них сидят и… смотрят вдаль наверно. Сначала приземлилось существо, затем на куб ступила первая нога человека с Земли. Это был Марк. Фил присоединился к ним, и они все сели на сиденья как добрые друзья.
— Что ж, думаю, у вас ко мне назрели вопросы.
Начал Фил.
— У тебя есть имя? По крайней мере, оно должно быть.
— Эммануил.
— Ого, имя греческое, скорее всего. Значит, на Земле родился? — Не унимался Фил.
— Там, откуда я родом нет имен. Там царит гармония. Каждый чувствует себя важным для окружающего мира. У нас есть наставники, которые учат нас, но и у нас тоже учатся. Есть те, кто уходит на время. Такие как я, например. Есть и еще братья. Они не с вашей планеты и никогда там не были.
Марк с удивлением посмотрел на Эммануила.
— Все сказанное тобой можно расценивать как чудо или как бред сумасшедшего?
— О как? Ну, тогда отвечу вопросом на вопрос. Где ты сейчас находишься?
— Но это действие психоделика и скоро…
— Не пройдет. Ты узнал сейчас то, что на планете вашей еще не знает никто и это лишь мизерная часть из всей истории мироздания. Даже я всей не знаю. И то, что я рассказываю сейчас, является мизерной частью от всего знания, что есть. А может и еще меньше.
Эммануил, теперь это не просто существо, у него есть имя, встал и направился внутрь куба. Землянам повелел не следовать за ним. Не было его минуты три по земному времени. Вышел он с трапезой. На подносах была еда, которую Марк и Фил не то, чтобы не пробовали, даже не видели такого. В одной емкости лежали шарики, переливающиеся разными цветами, и ярко светились. На второй было что-то наподобие кальмаров. Но они были синего цвета с белыми вкраплениями на теле. Где-то эти вкрапления приобретали розоватый оттенок. Хорошо хоть не живые.
Был и напиток. Жидкость кислотно-зеленого цвета, как и многое в этом месте, от взгляда на который уже начинали слезиться глаза.
Затем Эммануил рассказал, как ЭТО нужно употреблять.
— Тела у вас здесь нет, но эта пища не для него. Этот напиток добыт из самых низов этого мира. Там, где вы появились… Если бы погружались, а не летели, то увидели бы не меня, а густые облака. Из них как раз и делается то, что стоит перед вами. Вот это, — он взял несколько светящихся шариков. — То, что у вас плавает в океане. Называете вы его планктоном. Но тут он восхитителен. Находится как раз в толще облаков. А это, — он показал на странного кальмара. — Мы есть не будем. Это подарок. Мне принесли как-то из Подморья.
Все-таки не землянин увидел недоумение. Или почувствовал. Тела же, как такового нет. Есть что-то отдаленно напоминающее его, но это не тело в привычном понимании. Да и Эммануила не воспринимали как человека. Скорее, как человекоподобное существо. И он продолжил.
— Подморье. Это не здесь. В другом измерении, как и вы. Там живут под водой, и освещает мир один лишь источник света. Что это, не спрашивайте. Не знаю даже. Но там, в основном занимаются поиском артефактов и пишут историю мироздания. Живут они в огромных стеклянных пузырях. Хотя, это я так назвал — стеклянных. На самом деле не знаю из чего они. Был я там только единожды и то очень давно.
— До того, как Джозиас ступил на Землю? — Спросил Марк.
— Задолго до того. Не будем вспоминать о грустном. Все-таки его больше нет с нами.
— Но Вам ведь доступно путешествие между измерениями. Слетайте к нему…
— Ты не понимаешь. Смерть и перемещение — разные вещи. Когда ты умираешь, то либо перерождаешься, либо становишься всем. Это невозможно объяснить словами. У вас это называется слиянием, но это не совсем так. Умирая и не перерождаясь, ты уже не существуешь в том понимании, в котором сейчас. Ты становишься всем и одновременно ничем. Ты живешь и не живешь. Ты есть, и одновременно тебя нет. А когда ты есть, и тебя нет или ты живой и не живой одновременно, то ты пришел к цели. Есть только Вечность. Пустота, у которой нет смысла, но она наделена смыслом. Ты не двигаешься ни вперед, ни назад.
— Это уже буддизм. Там тоже такие сказки толкуют…
— Ты можешь вспомнить, как ты начал существовать? Я не говорю о рождении. Ты помнишь, когда твое сознание начало жить?
— Я немного Вас не понимаю, Эммануил, — ответил ему Марк.
— Он намекает на то, что твое сознание не всегда было твоим сознанием. Оно лишь стало твоим, когда появилось тело. Другими словами, ты взял сознание напрокат и после смерти ты обязан его вернуть, — попытался объяснить для Марка Фил.
Теперь это было похоже на дискуссию о существовании жизни на Марсе.
— Хорошая мысль. Складная. Чувствуется в твоей голове ветер, но зато мысли всегда свежие. Ну, да ладно. Согласитесь, скука смертная.
— Если ты о пребывании в Пустоте на протяжении вечности, то да. И какой смысл такого несуществующего существования?
— Созидание новых реальностей. Твоя реальность может быть основана на твоих мечтах. Там может быть что угодно, но есть одно НО! Для освобождения нужно заглушить все желания. Отречься от материального. Даже мечты — препятствие.
— Но тут Вы сами себе противоречите, — Марк заметно нервничал. Эта лекция никак не хотела укладываться в его картину мира. Или он не хотел.
— Нужно тренировать некое мастерство. Не давать желаниям овладеть тобой полностью. Они могут быть и будут. Желание есть. Просто не нужно давать им волю. Приручите их как лошадь и они отвезут вас, куда захотите.
По всей видимости, Марк был не готов принять такого рода информацию. Эта дискуссия обречена на тупик и ни к чему не приведет. Рано еще или он никогда не поймет. А разве он должен это понимать?
Видя, что Марк уже на грани, Фил решил вмешаться. Обсудить тему, которая была не менее актуальна.
— А что под теми облаками, что внизу?
— Дети. Много детей. Там поверхность. Возможно, какая-то планета, но я там никогда не был. Мне рассказывали, что там странная система отношений. Нет власти как таковой. У них есть королева. Имя не вспомню. Но там сознание не ограничивается одним человеком. Любая мысль передается телепатически каждому и королеве в том числе. Насколько мне известно, там никогда не было войн. Все любят друг друга. Говорят, что там энергию природы используют как электричество на земле. Но технологии там не такие как у вас, нет. Не разделяю я этой игры в мироздание. По-другому это никак не назовешь.
Еще было много вопросов, но что-то подсказывало, что нужно поскорее приступать к делу.
— У вас есть шифр и как нам его передать на бумагу?
Эммануил рассмеялся. Проявление эмоций вполне земных. То ли от глупости землян, то ли вопрос Фила его так рассмешил.
— Нужно исправить всего три символа. Сейчас я покажу какие именно.
— Тогда, давайте поскорее закончим с этим. — У Марка вот-вот закончится терпение, но Эммануил показал им места, в которых нужно будет внести исправления.
Закончив с шифром, они полетели вниз. К облакам. Эммануил сказал напоследок.
— Яд в ваших телах полностью нейтрализован. Живите. Вам рано умирать. По крайней мере, за Марка я волнуюсь. Введем его в курс дела, Фил. Хорошо?
— Это будет сложно, но я постараюсь не рушить Ваших надежд, Эммануил. Для меня большая честь увидеть Вас!
— Для меня тоже, — сейчас Марк похож на ребенка, который просит мороженное.
— Я тоже рад встрече. Теперь вам пора возвращаться домой. Обнять бы вас напоследок. Джозиас так бы и сделал, если бы был жив.
И он обнял их. Сначала Фила, потом Марка.
— Не делайте глупостей, земляне. Увидимся еще!
Их путешествие закончилось.
Возвращение было более гладким, чем погружение. Да и одновременно вернулись. Все-таки, дело рук профессионала. В таких ситуациях обычно чувствуется скверное состояние. Вроде только что был в мире, где все иначе, все красивее и много интересного. Даже нет силы притяжения. Порхаешь. Чувствуешь легкость во всем теле. Но и тела как такового не было. Хотя, что-то было. Но Марк и Фил чувствовали себя хорошо. Даже более чем. Ведь они не умрут. Жизнь продолжается и, скорее всего уже вдали от этого места. Только нужно закончить начатое.
— С возвращением!
— И тебя, — ответил Фил. — Давай уже отправим беднягу в будущее. Где бумаги?
Марк собрал со стола нужные листы. Исправление шифра оказалось не сложным заданием.
Незнакомец мирно покоился в капсуле или, лучше сказать, в камере. Жизненные показатели в норме, сознание так же. Он пребывал в состоянии дремоты. Но скоро должен проснуться. Он проснется! Кизи все рассчитал, кроме своей смерти. Как жаль. Жаль, что Эммануил не смог рассказать больше, но и этого было вполне достаточно.
Сознание постепенно начало заполнять сумрак его мозга. Потом постепенно его заполнило и восприятие тела. Он открыл глаза.
— Он открыл глаза, Фил, черт возьми, я думал, что он в коме. Я думал, что это ошибка. Это не может быть правдой, не может! Его поджарили, и мы не можем…
— Заткнись хоть раз в жизни, а. Кизи не делал ошибок. Функции мозга восстановлены. Психо и сома нашли себя вновь. Так что, давай будем делать то, что должны, ладно?
— Это сон? Мне все снится…
— Если ты не заткнешься, то клянусь всей реальностью, что отправлю тебя вместо него. Если не можешь прийти в себя, то закройся и приведи себя в порядок!
— Ну, хорошо!
Незнакомец смотрел в бледное стекло капсулы. Голоса людей привели его в порядок окончательно. Он посмотрел на Фила. Затем подал голос.
— Кто вы? Я умер?
— Добро пожаловать! Вы живы. С Вами все в порядке. Вы помните, что случилось? — На роль медика Фил подходил как нельзя кстати.
Человек был мрачен. Он долго молчал. Потом стал закрывать глаза, затем снова открыл. Закрыл и открыл. Живой.
— Кто вы такие? — Вновь спросил он, но Марк дал понять, что вопросы тут задают они, а не он.
— Я помню, как меня казнили. И все. Больше ничего.
Тем временем Фил стал более уверенно задавать вопросы.
— А до казни? Как вы оказались в камере смертников?
— Меня перевели. Был пожизненный срок, но мне сказали, что приговор был изменен. Таково решение суда.
— То есть в суде Вам объявили высшую меру?
— Нет. В суде меня осудили пожизненно. А через три года меня вызвали в комнату для гостей. Сказали подписать кое-какие бумаги. Типа я ознакомлен с внесенными изменениями. Сначала я не стал подписывать. И я ничего не подписал. Хотя толку — все равно поджарили бы. Меня отправили обратно в камеру, а через два часа я узнал, что жить мне осталось два года. Плюс-минус, несколько месяцев. Но я никогда бы не подписал…
— Да, понимаю Вас, — Марк принес Филу стул. Тот сел. Сидя ведь лучше задавать вопросы. — А за что вас загребли?
— Ни за что. Я примерный гражданин. Никому ничего плохого не сделал.
— Может было что-то странное до этого?
— Не припомню, — он задумался. — Хотя, несколько раз утром, когда я шел на работу, около дома на скамейке сидел один и тот же человек.
Они следили. Вся правоохранительная система куплена. Они все работали на Кизи. Чертов маньяк. Хороший вроде человек сейчас перед ними, но мозги ему промыли основательно. Пусть и не Кизи, но поработали знатно. Пришлось перейти к больной теме. Марк из комнаты вышел. Наверно решил сделать для гостя хоть самое малое, что он мог.
Тщательно подумав, Фил снова приступил к вопросам. Теперь он знал, в каком русле они будут.
— Вы были счастливы? — Он секунд пять помолчал. — До задержания Вы провели хорошую жизнь? Семья, дети?
— Нет у меня семьи и детей. И никогда не было. Но мне всегда было ради чего жить. У меня Вы спрашиваете о счастливой жизни? — Голос его дрогнул и стал совсем тихим. — Да, я был счастлив. Что со мной теперь будет?
— Очень сложный вопрос. Даже я и мой напарник не знают наверняка, что будет дальше. Но мы знаем, что было. И если мы Вас отпустим, то Вас найдут раньше, чем вы выпьете чашку кофе на поверхности. По всем документам у вас нет родных. Поэтому после вашей казни было составлено множество, так сказать, псевдодоказательств, что вы умерли от инфекции, а ваше тело было кремировано. По факту, Вы мертвы!
Послышались шаги. Был это Марк с бутербродами и кофе.
— Думаю, что после всего пережитого, еда пойдет нам только на пользу.
Марк помог незнакомцу сесть. И после легкого подкрепления Фил продолжил.
— Как Вас зовут?
— Джон. Можете звать меня Джоном.
— А по-настоящему? — С этого вопроса и надо было начинать.
— Друзья, меня посадили просто так, поджарили на электрическом стуле, а теперь я лежу, черт знает, где и, сдается мне, что вы хотите что-то сделать. Не каждый раз просыпаешься в таком месте. Что это?
Ладно. Не хотел говорить так сразу, но придется. На Вас лежит большая миссия. Думайте, что хотите, но вы отправитесь далеко в будущее. С Вами будут некоторые бумаги. Вам нужно просто принести их из нашего времени в будущее. Знаю, звучит дико, но мы Вам подарили новую жизнь. Теперь Вы поможете нам.
— А потом что?
— Потом у Вас начнется новая жизнь. Жизнь в будущем. Подумайте, многие об этом только мечтают, а для Вас эта мечта скоро станет явью.
— Чуть не забыли, — подбежал Марк с пакетом. В нем были документы, ручка и чистые листы бумаги. — Документы на первые месяцы в новом мире. Тут паспорт, свидетельство о рождении… В общем никто не заметит, что Вы из прошлого. Сейчас мало времени, но по прибытии ознакомитесь со всем. Не болтайте. Больше слушайте и присматривайтесь. Влейтесь в общество и передайте бумаги их ученым в области психиатрии. Рекомендую Вам не снимать костюм. Простите, но разговоры окончены. Вам пора.
Говорят, что когда все достало, накрывает апатия. И не надо говорить об инстинкте сохранения и тому подобном. Человек — существо умное и интересное. И, вроде так и положено. Да, все так, но это, по меньшей мере, странно. Странно, когда существо, наделенное инстинктом самосохранения, само ищет себе приключения на известное место. Возможно, этот инстинкт скоро превратится в рудиментарный.
Для Джона, пусть будет Джон, не важно уже… Для него этот инстинкт давно находился в состоянии атрофии. Даже во время казни он не проявил никаких эмоций. А разве он первый. Можно изучать историю и не много найдется казненных бунтарей. Может это, чтобы не показаться трусом? Не знаю. Или от знания. Знание о том, как все закончится.
Но сейчас речь не шла о смерти. Здесь, будь ты глубоковерующим христианином или ярым атеистом, исход один — это не конец. Неизвестность! Но Джон не боялся. Ему было все равно.
Пакет с документами Марк положил в капсулу. Затем Фил еще раз проверил жизненные показания, надел на глаза Джона повязку.
— Помните, о чем мы Вам говорили, Джон. Вам нужно вести себя естественно. В пакете все необходимое. Не получится связаться с исследовательским центром, ну и черт с ним. Просто живите, — тем временем, на втором мониторе отобразилась карта мира. — Евразия — вот куда Вы держите путь. Скорее всего, Россия или Беларусь. Язык знаете?
— Учил, — он ответил более охотно.
— Удачи!
Марк активировал главный блок управления, нажал на кнопку «Автоматический режим». Согласившись со всеми параметрами, благо Кизи уже все настроил, он нажал на «Применить все и запустить».
Пол и стены начали ходить ходуном. Стало страшно. Через несколько секунд все завибрировало, и верхняя крышка стала медленно закрываться. Тем временем, капсулу озарил яркий свет, который исходил от верхней крышки. Он был настолько ярок, что у Фила заболели глаза. Днище с Джоном стало медленно опускаться. Через минуту свет еще бился из щели, но только на мгновенье. Потом и она исчезла. Капсула закрылась, все стихло, и комната снова погрузилась в привычный мрак.
Верхняя крышка снова открылась, но внутри никого не было. Получилось.
***
Его разбудил монотонный стук, под который приходилось просыпаться почти каждое утро. Интересно, как там, снаружи? Этим вопросом он интересовался каждое утро. Ведь здесь и там связывало лишь маленькое окошечко под потолком. Видать, рабочие снова что-то чинят. Или это не они? Разве здесь хоть что-то рассказывают?
Режим дня Джон знал очень хорошо. И пропустить очередную таблетку он не мог. Не мог быть к этому не готов. Ведь поначалу пришлось на собственной шкуре испытать их действие. Сначала ты спишь целый день, а потом еще полтора дня заторможен. Полтора дня? Верно. Таблетки приносили утром и вечером. Но, насмотревшись на «вечно спящих», Джону пришлось делать выводы. Причем срочно.
Первый раз он до сих пор вспоминает с дрожью. Тогда, уже под действием «витаминки», он чудом вспомнил, про рассказ бывалого. А одна его фраза запомнилась наиболее четко.
«В дурке ты становишься овощем, если следуешь системе. Уколы никто не отменит, но зачастую на них надо нарваться. Не буйствуй, не качай права, психиатру говори, что у тебя все хорошо. Кушаешь хорошо, спишь тоже и никаких сравнений. И вообще, они не лучшие собеседники. Таблетки не принимай. Хлеб с солью тебе в этом помогут».
Три куска хлеба и немного соли — вот, что нужно нормальному пациенту психиатрической больницы. Это один из способов остаться нормальным, а не вылеченным.
И вот, Джон разминает кусочек мякиша и сдабривает его солью. С минуты на минуту будут раздавать таблетки. Все готово. Осталось грамотно его закрепить во рту. Он-то знает, как это сделать. И вот, уже слышится знакомое дребезжание и шаги.
В палате пять человек, включая Джона. Но все, в отличие от него имеют российское гражданство. Хотя, Джон тоже, имея при себе все документы, которые ему дали те два парня. Один из его сокамерников в полдень, ровно в полдень пел гимн России. Но текст был значительно изменен. До полудня он спал. Видимо, таблеточки ему давали немного другие. Еще было два бомжа, которые нашли здесь прибежище. Ведь еда бесплатная, спишь в относительном комфорте. Все же лучше, чем на улице. А еще был один «вечно спящий». Но не потому, что принимал таблетки. Просто при поступлении, а поступил он позже Джона, он начал активно качать права, типа вы не имеете права, да я начальник полиции… Первые два дня с ним ничего не делали, но мент перестает быть ментом, оказавшись здесь. Когда ты попадаешь в дурку, ты становишься ничего не значащим говном, а когда выходишь, понимаешь, что оговнение не позволяет тебе нормально жить. Ведь ты уже псих. И не важно, что ты лечился в отделении неврозов или, что полегче. Ты псих и опасен для окружающих и себя. Просто так не упекут.
Так вот… Наш мент как-то задумал устраивать революции. Да-да. Не революцию, а революции. Сначала он все грозился жалобами, пытался достучаться до минздрава, но мы-то знаем, что такое система. Видать, писать ему наскучило, и он решил устроить побег. На третий день его пребывания пришла медсестра, вызвала его к врачу.
Дальше все было как в кино. Захват в заложники медсестру, вопли о справедливости и о расправе… Однако наш любитель петь гимны оказался той еще сукой и нейтрализовал бывшего сотрудника полиции метким ударом вбок бедра. Потом офигевший мент обернулся, так как предатель нанес удар как всегда сзади. К этому моменту подоспели два санитара. Один огрел мента четким ударом по почкам, ибо нефиг выпендриваться. Второй уже стоял спереди. Хорошо, хоть медсестричка убежала и не получила вред для своей девичьей психики. Последовал удачный удар с колена в солнечное сплетение, затем по горбу. И наш бунтарь уже лежит на полу тихий такой.
Санитары не психиатры. Гуманность у них исчезла еще тогда, когда жизнь заставила идти работать в такое место. Теперь он никому не мешает. Просто спит и все.
Ментом он был хорошим, но попал под сокращение и оказался на улице. Да и начальником он не был. Хотел карьерного роста, все честными путями, рубля никогда не брал и не давал, но успех встал к нему задом, да еще и насрал добрую кучу и приправил поносом. Был у него конкурент, так он его в дурку и сдал, а учитывая то, что «спящий» любил выпить, это сделать было несложно. Немного веществ в алкоголь, немного денег психиатру и главврачу — дело сделано.
Увы. Здесь другие правила.
«Господа, время принимать лекарства!» — Вошла Лилия Марковна — медсестра. Сегодня без санитара. Хотя не только сегодня. После того случая нападения, санитары сопровождали ее неделю, но она, как сильная и независимая женщина, решила, что обойдется без лишней помощи. Во всяком случае, пусть мальчики постоят за дверью, а если понадобится помощь, она сразу же позовет представителя сильной половины человечества.
Все равно лучше не провоцировать. Не шутить, не показывать заинтересованность, не пялиться. Если не изобьют, то у психиатра по любому будет много вопросов. И как бы не отвечал, все будет не в твою пользу. Припишут в диагнозе еще болячек, а задерживаться тут никто не хочет. Разве только два бомжа. Ну и «спящий». Хотя ему, скорее всего уже все равно.
Она подошла к Джону. Протянула стаканчик с таблеткой. Джон взял стаканчик, отправил таблетку в рот.
«Откройте рот». — Да-да. Проверяют, чтобы проглотил. Джон сделал так, как она сказала. Пронесло.
— Как Вы себя чувствуете, Джон? — Вот что-что, а вопросов от нее он не ожидал. Отвечать надо четко и внятно.
«Мне тут хреново, ужасно кормят, надоел певец и два пердящих бомжа, у которых рот не закрывается ни днем, ни ночью. И вообще, на каком основании Вы меня тут держите?» — Вот так бы и ответить. От души. Но нет. Тут никому нельзя доверяться, особенно медперсоналу, особенно соседям по палате… Только себе любимому.
— Благодарю! Все замечательно. — Джон ответил и улыбнулся. Ага, не улыбнись, так потом припишут еще депрессию и склонность к суициду. Оно ему надо?
— Отдыхайте.
Раздав все стаканчики, кроме «спящего», она вышла из палаты.
Пронесло!
Уже в который раз!
Не радоваться. Радоваться тут тоже не стоит. Он шел по коридору, дошел до туалета и, убедившись, что за ним никто не смотрит, выплюнул и смыл кусочек хлеба с солью и таблеткой.
Теперь можно поспать до полудня. Потом послушаем гимн России, но не той России, в которой сейчас находится Джон. Это был гимн шизофреника, который бредил… Чем? Лучше бы Наполеоном был. Все бы стало сразу ясно.
Россия полна на деревьях камины,
Сжигают деревья, сжигают до тла.
Медведи, дельфины, акулы, пингвины,
Все тащат из леса живого осла…
Некстати вспомнились Джону слова из гимна шизофреника про Россию, которую видит он.
С чувством относительной безопасности, Джон заснул.
***
Вдалеке, над бездной появилась точка. Кто бы это мог быть? Точка увеличивалась в размерах, превращаясь в нечто человекообразное. Вот появились две ноги, вот голова, руки. К Эммануилу шло человекообразное существо. Наверное, той же природы, что и он сам.
— Что тебя привело в эти края, Адонис? — Вопрос прозвучал очень по-божески. Не добрый знак. Здесь так не принято и Эммануил об этом знал.
— Значит, так ты делаешь свои дела, Эмми? Разве тебе не говорил Дареайос, что так не справедливо? Ты знаешь, что Джону не жить в той среде. Его ждет суицид. Ты этого хочешь добиться?
— Дареайос мне не указ с тех пор как он свалил с энергоресурсами. Он чуть не погубил четыре мира с восемью формами жизни. Джон? Это не моя воля, а Кизи. Я всего лишь дал путь домой тем двум землянам. Больше я ничего не могу поделать.
— На тебя ничего не может повлиять. Ты сидишь здесь и отправляешь существ домой, но ты не даешь им шанса. Они заслуживают этого, Эмми.
— Для них еще очень рано. Их души молоды и, дать им право решать, все равно, что убить. Я не хочу брать такое бремя. Бог должен быть совершенным и ни один сектор его восприятия не должен уничтожиться.
— Да, ты любишь смотреть в вечное ничто. Надеюсь, ты совершаешь обдуманные поступки. Честно говоря, я никогда еще не видел такого глубокого вселенского философа, который любит сотворять все эти миры.
— А я никогда не видел тебя одетым, небритым и не пахнущим медом! — Все-таки Эммануил научился шутить поземному. — Лет-то тебе больше чем мне и родился ты, когда создание миров не было еще и в мыслях, однако сохранил тело шестилетнего мальчика. И как это возможно, Адонис?
— Шутишь? Молодец! Земляне отличаются этим чувством. Я направил к тебе Джона. Он уже в пути. Помоги ему выбраться. Помоги найти себя. Слишком много смертей мы повидали в последнее время.
— Я дам ему свободу, но я не могу подарить ему жизнь. Он и так умер. Его мозг был поджарен на электрическом стуле, его сердце остановилось, а пси поле исчезло. Мне жаль, Адонис, но для будущего человечества нужна жертва.
Адонис сел рядом, и они вместе смотрели в бескрайнюю пустоту. И этот мир погрузился в молчание. Два божества, сотворившие недавно Вселенную с гравитационным полем — одну и единственную во всех мирах, молча смотрели на свое творение. Изначально никто не предполагал, что в условиях гравитации может что-то появиться, а тем более разумная жизнь. Это была шутка. Как дети шутят, поджигая сено знойным летним днем, а затем тушат пламя, но часто возникают неожиданности.
Но вот, Вселенная, пронизанная гравитационным полем была сотворена. Это было мгновение. Свет, с которого началась жизнь Вселенной, был очень теплым и ярким. Потом свет стал тускнеть, превращаясь в шар. Он все рос и рос, пока не превратился в сверхновый мир, экспериментальный, но один из самых прекрасных. И Вселенную, в которой через тринадцать миллиардов лет возникнет планета, на которой состоится самый безумный цирк — разумна жизнь!
И Вселенная услышала первые голоса, которые как мантра звучат теперь постоянно. В каждом электроне, в каждом кварке эти голоса отдаются эхом до сих пор. И будет это продолжаться до самой смерти этого мира.
«Нихрена себе!»
***
Когда Джон переместился в будущее, возникла серьезная задача. С одной стороны, Джон хотел понять, почему именно он, с другой стороны, он не понимал, зачем ему все это? То ли он что-то забыл или это расплата за грехи в прошлых жизнях. Да не, не из прошлых жизней. Хотя он предполагал. Предполагал, что проживает параллельно еще одну жизнь. И отнюдь не в США или в России, а во Франции. Откуда эти мысли? И когда они возникли? Может быть, это действительно прошлая жизнь или, переместившись, он попал в параллельный мир, а в реальном мире умер. А может это просто ложные воспоминания, порожденные поджаренным мозгом.
Был же шанс провести последние годы или десятилетия своей жизни в спокойствии. Говорили ему перед отправкой, что можно забить на это задание, можно попробовать донести это до науки… Но не с фанатизмом, который привел его в психушку.
Сам виноват. Не смог держать язык за зубами и решил пойти неверным путем. Заявил на телевиденье, его приняли, но что Джон мог рассказать без доказательств? Говорил Джон о прошлом и как переместился в будущее. Эфир прервали на рекламу, а в это время его уже пеленали в смирительную рубашку и увезли. Личные вещи оставили в камере хранения №23 — это помнил он хорошо. Пакет с брошюрой, в которую был записан шифр. Кстати, уже подправленный.
К счастью для него, хотя можно поспорить и сказать, что в этой ситуации уже не важен исход, у психиатра он молчал. Но его слова в таких случаях не нужны вовсе. Это формальность. Слова — формальность. Беседы у психиатра — формальность. Излечение — ложь!
Своего лечащего врача Джон видел только единожды — на второй день пребывания под замком. Врач беседовал с ним не более десяти минут и все вопросы сводились к самочувствию. Еще психиатр спрашивал о родословной и просил рассказать о себе. Затем два санитара его вывели и повели в отделение. Больше он его не видел.
«Джон… Джон, очнись».
Голос? Видимо просто показалось. Имени тут его никто не знает, кроме медсестер… и пациентов, но они никогда не называли Джона по имени. Да и вообще, за все время проведенное здесь, не заводили никаких разговоров. Он даже не открыл глаза.
«Джон, тебе пора уходить. Я помогу, вставай!»
Ни шагов на коридоре, ни голосов медсестер или санитаров. Почему так тихо? Он открыл глаза.
Перед ним стояло существо. Человекоподобное и высокое. Существо это было в черном одеянии. Лицо скрывал шлем или вроде того, а в прорези для глаз был серый туман. Сначала Джон испугался и даже хотел закричать, но когда увидел, что существо протягивает руку, приостыл.
— Нам пора идти. И это надо сделать немедленно. — Проговорило существо.
— Кто… Кто Вы? Я не…
— Знаю. Ты не понимаешь, но если пойдешь со мной, то все станет ясно. Сейчас нам ничего не угрожает. Мы покинем здание, и никто даже не заметит этого. Я знаю тебя. Прекрасно знаю тебя, Джон Хеши. И могу сказать уверенно, что это место не то, для чего тебя послали в будущее.
Джон сел в кровати, да так резко, что ощутил боль в пояснице. Люмбалгию надо лечить и чем раньше, тем лучше. Хотя, где тут раньше? Хрен разберешься с этими временными узлами. Он внимательно посмотрел на незнакомца.
— Но ведь это бессмысленно. Они ошиблись. Я провалил план и, — помолчав секунду, он продолжил.— Уже не важно, что будет дальше.
— Я не допускал ошибок и не допускаю их сейчас. Это было нужно для понимания. Чтобы ты понял, Джон. Сумбур в голове, правда? Я могу помочь тебе вспомнить, но ты должен мне верить.
— Вы не человек! Это мне только снится. Сейчас закрою глаза и, когда открою, все прекратится.
Он закрыл глаза и погрузился в перцептивную вовлеченность. Жаль, отвлек его от этого занятия удар в скулу, от которой Джон свалился с кровати и ударился головой об пол.
— А! Это не сон! Боже, что они мне вкололи?! Это вообще… Это немыслимо! Совсем…
— Может, ты заткнешься, для начала и не будешь тут изображать паникера. Я реален, как и ты, как и все вокруг. У меня мало времени. Либо ты закрываешь рот и идешь со мной, либо оставайся здесь и расти овощем. Ну, так что ты решил, Джон? — В голосе была монотонность. Тем не менее, он был четким и понятным.
— Кто Вы?
— Я Эммануил. И, ты верно подметил. Я не человек. Твое восприятие делает меня человеком. Если я приду к пчеле, она увидит во мне матку. А стая будет видеть во мне вожака. Ты доволен ответом?
Эммануил взял Джона за руку. В этот момент, Джон что-то почувствовал. Как дежавю. Как воспоминания из давно забытого сна.
— Не надо, — тихо произнес Джон.
В его голове роились мысли и воспоминания. Но о чем? Запах печенья. Причем такой сильный, что становится невыносимым. Что-то начало вспоминаться.
— Не надо, я не хочу, — он чуть не плакал.
— Держись, Джон. Я могу освободить твое тело, но сначала я освобожу твое сознания. А потом ты сам решишь. Говорить ничего не надо. Просто сосредоточься и позволь ему проявляться.
И он увидел!
Это был вечер. То время, когда Солнце уже зашло за горизонт и уже темно. И лишь тоненькая полосочка на горизонте дает понять, что светило недавно было. Джон еще ребенок. Сколько ему лет? Может два. Родители дома и скоро позовут его ужинать. В доме зазвонил телефон. Джон побежал к двери и…
— Нет! Остановите это, пожалуйста! Я прошу вас! — Это была истерика. Затем его голос стал намного тише. Возможно от бессилия. — Пожалуйста…
Небо озарил яркий свет. Тело парализовало, и оно оторвалось от поверхности и устремилось вверх. Я летаю, подумал Джон. Как двухлетний ребенок может оценить все это? Может и хорошо, что он не знает. Свет меркнет, и он входит, лучше сказать, вплывает в сеть коридоров. Нижняя часть стены светится ультрафиолетом, как кварцевые лампы. Кроме него никого нет. Ни взрослых, ни детей — вообще никого. И тут маленький Джон Хеши почувствовал. ЗЛО! Тут нет никого, потому что оно питается этой… этим ощущением — страхом. Это не для его психики, но теперь он понял и прочувствовал зло. ЗЛО, которое сделает все, чтобы всегда быть охотником и никогда не стать жертвой.
Он хочет домой. Хочет к маме. Ведь ужин уже готов.
И вот, он вплывает в узкий коридор. Тут темно и тихо, но иногда слева попадаются прожекторы. Напротив них, справа, просто стена с решетками, как в двери тюремной камеры. Откуда он мог это знать? Хотя он и не знал. Просто видел. Он плывет дальше. И снова прожектор с решеткой справа. Так проплыл он между четырьмя просветами. Джон видит очередной источник света. Но справа уже круглая дверца. Не серая как стена, а желтая. Грязно желтая. Он направляется к ней. Не открывает ее, а просачивается внутрь.
Слева от него белая субстанция, похожая на пятку. На ощупь, похоже на паутину. Но эта паутина одновременно пугала его и привлекала. В глубине души он хотел проникнуть в эту сеть и остаться в ней навсегда. Может это и опасно, но пятка как будто звала его
«Иди сюда. Ну же, давай. Я знаю, тебе понравится».
Откуда у него все эти ощущения?
Она говорила с ним, и голос был очень искушающим. Но Джон не пошел. Он не стал поддаваться, хотя желание было настолько велико, что он готов был просто броситься в это. Но что-то не пускало.
Все пространство розового цвета. Очень жарко. Впереди еще одна дверь. Точнее проем. Из него исходит красный свет, и Джон вплывает туда.
Пустота! Красная пустота!
А может это сфера? Да, похоже на то. Повсюду летают белые облака, к которым Джон не решался приближаться, так как они живые! Может это та самая субстанция, которая была на входе…
В центре этой сферы сидит человек за столом и заполняет какие-то бумаги. Джон подлетел к нему, но человек не обратил на него никакого внимания. Тогда Джон полетел вверх. Там вверху было все белое от облаков. Некоторые части отрывались, летали и снова поднимались вверх. И вот, он уже под белой субстанцией.
Там ребенок.
Там ребенок!
Действительно, в облаках было тело. Это мальчик? Похоже на то, но как бы там ни было, он живой. Его ноги подрагивают, а на лице застывший и отстраненный взгляд. Его спутали. Он оказался пленником этого. Этого пространства и облаков в частности. Как спасти его? Как мне спасти его?!
— С возвращением на Землю, Джонни! — Эммануил отпустил его руку.
Наконец-то он вспомнил все!
Его лицо обдуло прохладой. Когда Джон открыл глаза, он понял, что находится не в больнице. Это была улица. Лес. Может быть парк. Но Солнца не было на небе. Оно затянуто облаками. Пахло сыростью и озоном.
— Как?…
— Это не важно, мой друг. Важно то, что ты свободен. И свободен вдвойне!
Эммануил протянул Джону пакет. Тот самый пакет, который он пронес с собой. Теперь все… Джон был пленником в бутылке, а нераскрытые воспоминания были пробкой.
После того случая в детстве, он еще несколько раз пытался попасть в тот мир и у него получалось. Получалось попасть в него, но не спасти мальчика. А через три года исчезли его родители. Куда? Никто не знает. Просто одним утром Джон проснулся один. Потом все завертелось с такой силой, что его сознание не успевало запомнить все. Оформление органами опеки документов, перевод в детский дом, где жили в основном дети с задержкой психического развития.
К своему шестнадцатилетию Джон начал приспосабливаться к суровой реальности. Воспоминания о том злополучном дне, а точнее вечере, исчезли. Потом был университет, в котором он, кое-как, выучился на педагога. Потом нелюбимая и низкооплачиваемая работа, где он не смог доработать до пенсии по еще более загадочным обстоятельствам.
Это все.
Он чувствовал это и знал, что сжег все мосты…
Эммануил протянул пакет Джону и сказал.
— Мне пора. Видишь тропу, — там действительно была тропинка, и существо указало в ее направлении. — Пойдешь по ней. Дальше будет мост. Надо оставить пакет. Когда ты это сделаешь — ты свободен. Можешь начать новую жизнь в этом мире. Можешь вернуться в больницу. Они даже не заметят побега.
— А где мои родители?
После паузы Эммануил ответил.
— Их здесь нет. Это единственное, что тебе нужно знать. Понимаю, все вышло совсем не идеально в твоей жизни, но в этом мире все обстоит даже хуже. Планета рабов, которые считают себя свободными. Они возводят в культ самые низменные свои качества, но в технологиях они преуспели. Жаль, не настолько, как думали Марк и Фил. В той брошюре присутствует так называемый исходный код. Точнее, самая малая его часть, но она все равно работает.
— Но что могут дать миру эти каракули, если они еще не доросли до понимания этого текста и…
— И не дорастут. Этот текст — всего лишь исходник, картинки. А уже картинка может дать человеку некоторые способности.
— Но для чего это нужно? Зачем Вам это, если Вы говорите, что они и не дорастут до понимания?
Существо село ближе к Джону и достало из пакета ту самую брошюру. Просто так. Не потому что нужно там что-то показать.
— Меня зовут Эммануил и я тот, кто показывает дорогу. Я не ошибся, когда сказал, что человечество не дорастет. Но эта фраза была не полной. Человечество не дорастет, пока не начнет меняться. Изменения должны произойти в сознании. Есть и будут люди, которые захотят расти. Но это единицы, которым будет тяжелее всего, поскольку давление со стороны будет тянуть вниз. Но в конечном итоге они будут свободны! Оставь пакет, Джон. Тебе пора.
С этими словами Эммануил исчез
И все же это был парк, а не лес.
Его как будто несли на руках. Было очень легко и как-то радостно. Джон все шел и шел. У него было только одно желание, но Джон не знал еще какое.
Оно только рождалось в голове. А может, оно уже было. Как цветок, который растет и, в конце концов, раскрывается во всей красе! Он чувствовал его, но не понимал. Вдалеке, Джон увидел старый деревянный мост.
Вот он!
А куда спешить? Хорошая мысль. Но главная мысль последует за этой. В солнечном сплетении стало тепло. Но не как во время сильного страха. Это было приятное тепло, которое поднималось все выше. Оно достигло сердца, затем, поднимаясь выше, оно достигло головы, и наконец-то коснулась сознания.
«Дыши глубоко!»
Вдохнув, Джон почувствовал всю гамму, которая составляла запах утреннего леса в первые дни лета. Перед дождем. Этот запах стал для него источником радости. От этого запаха хотелось лететь как можно дальше — к небу.
Подходя к мосту, Джон все дышал и дышал. Глубоко, стараясь прочувствовать не только запах, но и сам момент. Джон поставил пакет около изгороди, а сам начал смотреть вниз, на водный поток. До чего же красиво! Он дышал и смотрел. А вода все текла и журчала. Текла, как титры в конце фильма.
Радость была космической, а не человеческой и мотор не выдержал. Спокойствие водного потока нарушило падение уже бесчувственного тела. А Джон уже парил над парком.
Скоро гроза.
Душа летела все выше, вечно вдыхая запах раннего лета.
Адонис сидел на кубе (именно на эту фигуру было похоже жилище Эммануила) и рассматривал свои руки. Вселенная — это шутка? Да брось. Не большая шутка, чем это. Существуя уже очень долго, гораздо больше, чем человечество, он наработал много навыков и был свидетелем интересных вещей. Например, он видел рождение Вселенной. Первой Вселенной, где присутствовали гравитационные волны. Присутствовал при заложении четвертого измерения, что означало начало и конец любой вселенной. Но, как им с Эммануилом говорил Дареайос, время нужно для тестового режима. Если в такой вселенной зародится жизнь, и она не погубит саму себя и будет грамотно использовать ресурсы космоса, то времени больше нет, а значит, вселенная пребывает в Вечности и в гармонии миров.
— Удивляешься? — Эммануил подошел незаметно. Он прекрасно знал причину задумчивости Адониса.
— Как прошло?
— Не очень. Но пакет он оставил. Он не покончил с собой. Ты рад? Я исправляюсь!
— Я вижу. Дареайос был бы в восторге, будь он здесь. — Он рассматривал свои руки. Детские ручки. При его-то возрасте.
— Я знаю. А чего удивляться-то? Ты же пришел из того мира. Мира детей.
Дареайос рассказывал про дилемму. Они тебя изменили, Адонис, ты добр и от тебя веет светом.
— Даже в мире, где нет гравитационных волн?
— Именно. Я тоже не хочу быть таким циничным как сейчас. Джон не покончил с собой лишь потому, что ты мне сказал, как нужно действовать. Посмотри сам. Сначала я не согласен, но что-то показывает благо твоих побуждений. Но я знаю, что никогда мне не стать таким лучезарным существом!
Там внизу появилась светящаяся точка. Она стремительно летела. Летела к нему. К Адонису. Точка оказалась бабочкой. Полетав над головой, она приземлилась в раскрытую ладонь.
Он посмотрел на Эммануила. Тот удивился. Ведь никогда еще он не видел такого. Сюда никто не залетал. Из нижнего мира. Из мира вечного счастья.
— Знаешь в чем суть? — Спросил Адонис. — Мне рассказали это внизу. Я часто там бываю. Суть в твоем уме. И бабочка эта — символ твоего ума. Тебе нужно удержать, но не убить. Если сожмешь — бабочка погибнет или уже не взлетит вовсе. А если будешь очень расслаблен — она улетит, и ты ее больше не увидишь. А иногда она сама прилетает, садится на раскрытую ладонь и не улетает. Просто потому, что она есть ты, а ты есть она!
Впервые в жизни Эмми захотел посетить тот мир, где никогда не был, но просить Адониса не решился. Зачем он только это понял? Но он не всегда мыслит именно так.
Было время, когда Эммануила заботил факт ухода людей из жизни. Но не технический процесс. Не то, что происходило в момент, а в психологии свободной души. Психология. Так это называют люди. Его заботила двойная несправедливость.
Ведь перед смертью никто не смог подготовить родных и друзей. Ясное дело. Никто не знает, когда это случится. Хотя старики обычно чувствуют. Да и многие животные это чувствуют тоже. Но одно остается неизменным.
Несмотря на веру, у человека присутствует страх. Не страх смерти. Нет. Это страх последствий. Что будет с ним? Что будет с родными? И это нормально. Так и должно быть и никак иначе! Есть, конечно, эгоистичные суицидники, которые не думают о последствиях. Их не заботит продолжение. Что будет с ними, что будет с родными — им неважно. Ровно как неважна богам их сущность. Они просто попадают в западню, и рождаются в более скверных мирах. Похуже и намного чем мир людей. Но если получается попасть в мир людей вновь — круг замыкается новым суицидом. И так каждый раз. Даже боги не могут разорвать этот круг и, как черные дыры, разумная жизнь, словно душа мира, имеет свои погрешности.
А возможно, таким образом, мир очищается от бракованных деталей. Но все равно это очень плохо. Мир не должен терпеть потери, а должен преумножать и совершенствовать себя. Ведь каждое живое существо во Вселенной, где существует планета Земля с видом разумных существ, которые не утратили способность сострадать и любить имеют право на вечную и счастливую жизнь.
Но иногда души приходят к людям во снах и говорят им, что у них все хорошо. Не надо беспокоиться…
Им хорошо, но живые страдают. Страдают из-за своего эгоизма — качества, которое стало формироваться практически сразу. С первыми людьми. Но в любой сложной системе, разумной в частности, могут быть ошибки. А на данном этапе исправление ошибок может спровоцировать полное исчезновение разума во Вселенной. Эта система, которая больше не нуждается во вмешательстве. Просто боги не знают способов. Или не желают что-либо менять.
Адонис ушел, и Эммануил остался один на один с мыслями до этого момента не посещавшими его.
Третья глава
http://www.proza.ru/2017/12/22/1649
Окошко под ванной. Глава 2. ROOM 23
© Copyright: Алекс Лукьянов, 2017
Свидетельство о публикации №217121801751
Свидетельство о публикации №217121801751
Рецензии