Коньки

Одним из сокровищ в моих мальчишеских богатствах тех времён были коньки. Это были не простые "снегурочки" с загнутыми носами, которые имели многие, это были беговые коньки-ножи. С острыми лезвиями и засечками для отталкивания при начале бега.

Я был единственным обладателем в деревне такого чуда и гордость распирала мою душу. Я не помню, от кого из многочисленных родственником достались они мне, но были они без ботинок. Поэтому, когда подходил сезон, на них приходилось приспосабливать валенки. 

Достав коньки с полки чулана, срезал истлевшие за лето верёвки ,туго прикручивал обувь новыми, заимствованными с вешала для белья. Что бы не сильно болтались в валенках худые пацанские ноги, надевал шерстяные носки и наматывал портянки, изготовленные из старой фланелевой рубахи. Остальная моя спортивная амуниция состояла из телогрейки и шапки ушанки, мало похожую на совремённую от "Adidas". И отправлялся к реке...
      
Река наша была капризным существом. Она, как маленький ребёнок ,никак не хотела успокаиваться для сна и засыпать под толстым ледяным одеялом. На перекатах ещё весело журчала вода, но вдоль берега, где течение было небольшим, мороз сделал
своё дело.

Лёд был тонким, прозрачным и гладким. Коньки были резвыми, как и мои ноги и мы носились от кромки до кромки, увеличивая скорость, особенно когда на мосту появлялась какая нибудь девчонка. Хоть лёд и трещал и прогибался, бравада была сильнее разума.

Однажды, после таких гонок при подъезде к берегу, лёд не выдержал моей откровенный наглости и я оказался по пояс в ледяной воде. Выкарабкавшись на берег, вылил воду из валенок и в мокрых носках и штанах, тут же обледеневших, поплёлся домой сдаваться на милость бабушке...


Погружаясь в дремоту на горячей русской печи, я представлял себя знаменитым конькобежцем со множеством медалей на шее, стоявшим в одном ряду с Евгением Гришиным, Юрием Михайловым и другими спортсменами той поры, которых видел на полотняном экране советской спортивной кинохроники.


Сквозь сон я чувствовал прикосновение к моему лбу тёплой бабушкиной руки и слышал её беззлобное ворчание, когда она поправляла свою плюшевую жакетку, заботливо накинутую на меня. Доброе было время и люди...