Честь и Доблесть

Светлой памяти графини Елены Николаевны Карловой.

Было это в суровые дни третьего года Отечественной Войны, во время боёв на Вышеградско-Рудневской рокаде. На станции Михайловка в бронепоезд "Доблестный" стали загружать пополнение, ввиду сильно поредевшего за время последних боёв личного состава бронепоезда. Командиру, гвардии полковнику Катасонову, сразу бросился в глаза светловолосый парень лет восемнадцати, со скандинавскими чертами лица и пронзительно голубыми глазами. Полковник сказал:
- Третий справа, шаг вперед! Как звать?
Солдат, со старшинскими продольными "шпалами" на петлицах, бросил руку к виску и бодро отрапортовал:
- Гвардии старшина Курт Вильгельмович Гофман, товарищ гвардии полковник!
Катасонов аж оторопел:
- Постой!.. Так ты что - немец?!...
- Так точно, товарищ гвардии полковник! Фольксдойче из Поволжской Республики, родился в Покровске.
- Ты трудовик или нацист?
- Трудовик, товарищ гвардии полковник. Правда, пока в РВП не вступил.
- Ну, в таком разе... Кружка есть?
- Так точно! - и старшина вытащил из самодельного подсумка кружку. Катасонов отвинтил крышку фляги и налил ему 100 грамм.
- Считай, парень, что это твоя первая награда. Ступай в жилой отсек.
Комиссар ГУГБ капитан Евгений Владимирович Пономарёв тепло принял молодого немца, убедился, что тот - не вражеский лазутчик, и приказал начальнику тыла, лейтенанту Бондареву, поставить его на довольствие. Гофман пошёл в жилой отсек, отоспался, и под вечер проснулся от звука голоса Катасонова. Выглянув на перрон, он увидел, что командир размахивает кулаком перед носом начальника станции.
- Слышишь, сволочь, ты нас всех под удар ставишь! - кричал командир "Доблестного". - Ты предатель! Если к полуночи путь не будет расчищен и "Доблестный" не пройдёт за семафор, я тебя на этом самом семафоре вздёрнуть прикажу!!! Слышишь, урод?!!
Гофман дотронулся до плеча командира.
- Разрешите, товарищ гвардии полковник? Докладывает старшина Гофман. Я придумал, как расчистить путь бронепоезду. Поможете мне? - блеснул голубыми глазами Курт.
- Отчего не помочь... Что делать-то надо?
- Берите верёвку за конец и станьте в голове состава.
Курт измерил длину "Доблестного", затем длину тупика депо, и вышло, что состав полностью умещается в тупик.
- Ну, старшина, ты просто молодчага! - сказал Катасонов. - Как это я сам не додумался?.. Всё, я понял.
Бронепоезд загнали в тупик, увели с путей мешавший состав с углем, затем "Доблестный" вновь вышел на линию. Возле станции Овражный Гай чуткий слух Курта потревожил нарастающий гул. Он вышел на зенитную бронеплощадку (была уже ночь), и его зоркие глаза различили в ночном небе силуэты немецких бомбардировщиков.
- "Шварцшмитты"! Боевая тревога! Включить прожектора! Геноссен, к зениткам!
Бронепоезд включил зенитный прожектор. Заработали сначала пулеметы двенадцатого калибра, затем пушки-"лендеры". Через десять минут все вздохнули было с облегчением, как вдруг темноту разорвали вспышки танковых орудий.
- В кабине локомотива попадание! - раздался по громкой связи голос кочегара, сержанта Шустрова. - Водоглазов убит!
Курт кинулся в кабину, где лежало бездыханное тело лейтенанта Виктора Водоглазова, машиниста, и перекинул реверс на "самый полный вперед", пытаясь увести "Доблестный" из-под обстрела. Тут ему пришла в голову озорная мысль.
- Миронов! - крикнул Курт в селектор. - Соедини селектор с радиостанцией, да пошарь-ка по диапазону, попытайся отыскать их частоту! Сейчас будем хулиганить в эфире!
Вскоре из селектора раздался голос Миронова:
- Gibt es, Genosse Hauptfeldwebel! (Есть, товарищ старшина!)
Курт начал говорить в селектор:
- Nazi-Panzer Bastard, jetzt mit Ihnen sprechen wird die Sprache der Waffen Panzerzug "Valiant" der Russischen Volksrepublik. Das sage ich Ihnen, Hauptfeldwebel Kurt Hoffmann, Ruhr-deutscher, und Spucke auf Ihr verdammten neuen F;hrer, dessen name Alois Schinkel, und das ist mutig nur in der Toilette und im Bordell. Ich schw;re auf den K;rper unseres ermordeten Fahrer, dass komme von Brandenburg und erhebe das Banner der Republik am Reichstag! (Нацистская танковая сволочь, сейчас с вами будет разговаривать языком орудий бронепоезд "Доблестный" Российской Народной Республики. Это говорю вам я, старшина Курт Гофман, поволжский немец, и плюю на вашего  говенного фюрера, которого зовут Алоиз Шинкель, и который отважен только в сортире и в борделе. Я клянусь на теле нашего убитого машиниста, что дойду до Бранденбурга и подниму знамя Республики на Рейхстаге!)
Ночь озарилась яркими вспышками орудий, раскаты залпов были слышны далеко в степи. Курт мысленно прокручивал в уме карту местности... Наверное, нацисты начали наступление! Он посмотрел в щель - так и есть, пехота нацистов приближается! Сейчас им остаётся 200 метров до "карташёвских рвов" и проволочных заграждений.
- Миронов, срочно связь с генералом Шерстобитовым! - крикнул Курт.
- Есть. Третий, я "Гром". Нацисты начали наступление. Включайте напряжение на проволоку и на рвы.
- Принято.
Нацистская пехота вышибла шпеньки, удерживавшие разомкнутым реле. Ток включился. Напиравшие сзади, они пёрли... прямо в наполненные водой рвы, где вода была под током - изобретение генерала Егора Карташёва.
- Кетов, готовь ракетометатель! - скомандовал Курт.
- Есть, товарищ старшина. Дистанция?
- Полкилометра.
Над бронепоездом выдвинулась тяжёлая рама ракетометателя. Бронепоезд замер - ракетометатель наводили на цель.
- Кетов, закручивай! - крикнул Курт.
Лейтенант Сергей Кетов закрутил рукоятку... Состав качнулся, ночное небо прочертил ракетный залп. Курт передал по радио:
- Вывести танки на огневой рубеж! Отключить ток!
Тяжелые пятибашенники Т-35, базировавшиеся по флангам, стали зажимать нацистов в клещи. К утру первая линия обороны была взята. Генерал Лев Петрович Шерстобитов подкатил к стоявшему на станции Муравлёнкино "Доблестному" на офицерской машине и с ходу начал распекать Катасонова:
- Ты что, дурак совсем? Один старшинишка, да и тот немец, справился с командованием лучше тебя! Неделю будешь сортир в бронепоезде драить, ...майор Катасонов!!!
Подозвав Гофмана, Шерстобитов вручил ему коробочку с медалью "За отвагу и доблесть", пожал ему руку и сказал:
- Поздравляю с повышением и награждением, товарищ гвардии старший лейтенант Гофман! Назначаю Вас командиром бронепоезда "Доблестный"!!!
Курт бросил руку к виску и отчеканил:
- Служу Российской Народной Республике!
... На следующий день Курт получил приказ - двигаться к Рудневску. В депеше говорилось, что немцы наступают и подтягивают всё новые резервы к осаждённому городу. "Доблестный" на полном ходу достиг города. Пушки были развёрнуты в разные стороны. По депеше выходило, что на подмогу должны прибыть: горская кавалерийская дивизия "Пророк Иса" под командованием генерала Калоева и полк морской пехоты "Спарта" под командованием полковника Боголюбова. И вот настал страшный "день Х", когда в город ворвались немецкие панцергренадёры. Кавалеристы из Осетии и Дагестана бросились в атаку с шашками наголо на выпрыгивавших из бронетранспортеров немцев. Генерал Калоев нёсся впереди всех на вороном жеребце Абреке. И вот в лошадь попала пуля. Калоев вовремя успел спрыгнуть. Вложив шашку в ножны, он взял в левую руку свой прадедовский кинжал, в правую - автомат и смело зашагал вперёд. К тому времени метротрам был уже заминирован. Когда нацисты подошли к станции "Площадь Шелепина" и попробовали пройти через туннель, сдетонировал заряд, размещенный в вагоне метротрама. Больше немцы туда не совались. "Доблестный" лупил из орудий крупного калибра. Вскоре завязался бой в здании машиностроительного завода. Морпех из "Спарты", Коля Сторожев, сошёлся в поединке с немецким фельдфебелем. Драка длилась около 10 минут, после чего Сторожев завалил наконец своего противника. Тут вдруг раздалось:
- Сакартвело!!!
Боевой клич грузинских горнострелковых дивизий наполнил сердца бойцов уверенностью в завтрашнем дне. На помощь подтянулись сванская дивизия генерал-майора Василия Иоселиани, мтиульская дивизия генерал-полковника Льва Губнели и имеретинская дивизия генерал-лейтенанта Давида Кавтарадзе. С автоматами и в сванских шапках и ватниках, с кинжалами на поясах, сыны Грузии были безпощадны к врагам. Они смяли наступавших немецких панцергренадёров и обратили их в бегство. К вечеру город был освобождён, а пленных немцев кормили у полевых кухонь кашей с тушёнкой. Комдивы-грузины сидели вокруг кувшина с киндзмараули, но тут подошёл Гофман и сказал:
- Разрешите, товарищи генералы? Винца внедрить охота. Не плеснёте?
- Конечно, генацвале! - усмехнулся Кавтарадзе. - Во что тебе налить?
Курт подставил свою кружку, и Губнели щедро налил туда грузинского вина.
- Диди мадлоба (большое спасибо), - ответил Курт.
- Вай, генацвале, откуда грузинский знаешь? - спросил Кавтарадзе.
- Я из интеллигентов, батоно, - сказал Курт. - В своё время учился в университете в Саратове, там и выучил.
Курт поднёс к губам кружку и залпом осушил её, по-Русски занюхал рукавом гимнастёрки, спрятал кружку и поблагодарил генералов ещё раз. Затем он направился к генералу танковых войск Туполеву. Вдруг его тронул за плечо пленный немец. Он многозначительно подмигнул Курту, взял бурьянину, начертил на земле слово "Kriege", а затем тщательно прошёлся по надписи своими поношенными сапогами.Курт показал ему большой палец и пошёл дальше. У штаба генерал-полковника Виктора Туполева собрались офицеры. Рядом стояли прибывшие с Екатеринбургского вагонного завода два сверхтяжёлых "танка-крейсера", которыми планировалось рвать оборону немцев. Туполев расстелил карту на ящике из-под гранат и что-то торопливо объяснял. Курт подошёл к нему и сказал:
- Виктор Фёдорович, давайте сначала проведём артподготовку, затем двинем в бой по флангам крейсерские танки, за ними в центре Т-35, я с "Доблестного" поддержу огнём. Затем в бой пойдут: по флангам - кавалерия, в центре - грузины. Но сначала надо провести разведку с воздуха.
- Правильно мыслишь, брат. Заодно выясним, кто у нас на пути стоит.
Через полчаса самолёт-разведчик "Кулаков-2" взмыл в небо. Затем, налетав час, лётчик представил собранные материалы. Туполев крепко выругался и сплюнул.
- Нашли, бля, кого в центр ставить! Румыны с их "картонными" танками, на которых даже пушек нет, лишь пара пулемётов, иху мать! А с ними - войска Секуритате, которым бы налупиться водки, сожрать домашней брынзы да завалиться спать кверху жопой, мать иху!
... Назавтра бой начался. "Доблестный" поддерживал огнём шедшие в бой крейсерские танки. Один раз немцы попробовали настроиться на их волну, чтобы проделать то, что недавно проделал Курт, но отработала система "Барбет" и все немецкие радиостанции были подавлены. Затем небо прочертил ракетный залп - это отрабатывали ракетометательные залповые установки "Бастион". И наконец, в атаку кинулись горцы-кавалеристы и грузинская пехота. К вечеру на Вышеградской дуге в районе Юзовки оборона немцев была прорвана.

... А тем временем подводная лодка Р-700 "Адмирал Шильдер" Черноморского Флота РНР, под командованием капитана 1-го ранга Стрельбищенского, бороздила воды Чёрного моря рядом с Ливадией. Внезапно на горизонте показался немецкий крейсер "Адмирал Киммель". Стрельбищенский, стоявший у перископа, быстро оценил обстановку.
- Затопить 1-й и 2-й торпедные люки!
- 1-й и 2-й затоплены, - ответил минер по переговорной системе.
- Машинный, дизель на самые малые обороты!
- Есть самые малые обороты, - ответили из машинного.
- Огневое решение на 1-й и 2-й!
- Есть огневое решение!
- Открыть 1-й и 2-й люки!
- Есть открыть!
- 1-й и 2-й - двухторпедным - пли!
Две торпеды пошли в сторону "Киммеля". Одна попала в машинное отделение, другая - в корму. "Киммель" лопнул пополам, и к небесам взлетело в облаке порохового взрыва то, что несколько секунд назад было немецким крейсером.
В двух милях от места сражения находился российский линкор "Адмирал Назаров" и соединение эсминцев под командованием вице-адмирала Харитонова. Командир "Назарова", капитан 1-го ранга Турчанинов, поднес к глазам бинокль и сказал:
- Эдуард Анатольевич, на горизонте два нацистских крейсера и три эсминца.
Харитонов пригляделся и сказал:
- Свистать всех наверх! Боевая тревога!
- Что будем делать, товарищ адмирал? - поинтересовался Турчанинов.
- Будем сражаться, Дима.
Лидер "Сметливый" проделал коронный финт республиканского флота - совершил резкую циркуляцию перед противником, дав четырехторпедный залп. Веер торпед пошел в сторону немецких кораблей. Две торпеды уничтожили каждая по одному эсминцу, третья вызвала пожар на одном из крейсеров, пробив паропроизводительную систему. Но Харитонов и Турчанинов недолго радовались - внезапно "Назарова" резко дернуло на киле. Попадание! Турчанинова сбило с ног, Харитонов еле устоял. Оказывается, немецкий снаряд попал в рубку. Какое счастье, что их там в это время не было! Харитонов крикнул в рупор:
- Трехторпедный из носовых! Носовые башни, обе - пли!!!
350-мм орудия "Назарова" и торпеды раскатали в блин то, что осталось от немецкого соединения.Но внезапно из разбитой рубки донёсся голос матроса Баранова:
- Коренев убит!
Харитонов поднялся в рубку и увидел, что от штурвального Владислава Коренева действительно мало что осталось. Подняв с пола рупор, адмирал сказал:
- Дима, займись кораблём и нашими эсминцами, а я пока буду стоять за штурвального.
Под командованием обоих командиров соединение пришло в Ливадию, а там тем временем готовились к выполнению задания республиканские катерники. Пушечные и пулемётные катера, набитые до отказа морской пехотой, стояли у пирса. Адмирал Кулагин отдавал последние приказания капитану 1-го ранга Сергею Алексеевичу Микрюкову, командиру соединения.
- Метеорологи говорят, что в устье Дуная сегодня ночью ляжет сильный туман. Ваша задача - пройти Килийское гирло и войти в Дунай, разрезав пополам группировку румынских и венгерских войск. Десант дожен закрепиться и держать оборону до последнего бойца, до последнего патрона! Вслед за вами пойдут грузинские горнострелковые части.
... И вот катерники Микрюкова вошли в устье Дуная и пошли вверх по реке. Румыны заметили подход республиканских катеров очень поздно. Вскоре пришлось остановиться, но уже в верховьях. Там на них обрушился шквал огня, но и морпехи не испугались. Внезапно осколком гранаты Микрюкову оторвало кисть правой руки. К нему со жгутом бросился матрос Сандро Абрамишвили, перетянул руку и оттащил командира в трюм. Морпехи тем временем раскидали румын, как цыплят, укрепили оборону и стали ждать подмоги.
Тем временем Генералиссимус Владислав Руднев в Петровском замке читал сводку последних новостей. Из неё следовало, что в Молдавии активизировались партизаны.
- Коля, надо помочь партизанам! - сказал он маршалу Гриценко. - Надо форсировать Днепр в районе Екатеринослава, и продвинуться к Днестрополю. Тогда нам удастся потеснить нацистов и соединиться с молдавскими партизанами.
Внезапно в кабинет вошёл лейтенант Клыков.
- Товарищ Генералиссимус! По радио передали после позывных Лондона сообщение об открытии второго фронта.
- Ну что ж, это радует, - сказал Руднев. - Кто выступал по радио?
- Её Величество Беатриса Вторая, королева Британии...
- Так. Ещё что?
- К нам в Лиинахамари следует караван транспортов с добровольцами из Англии. Командир - генерал Рональд Джон Льюис.
- Обеспечить безопасность транспортам! Выслать в Белое море два соединения эсминцев!
- Будет сделано.

...Через два дня «Доблестный» пошёл на переброску на Норвежский фронт. Когда он, проходя Вознесенскую рокаду, остановился на станции Александровка — догрузиться провиантом, Курт вышел проветриться. К нему подошёл пожилой дед и сказал:
- Сынок, защищай Родину, громи нацистскую гадину!
Курт заметил, что дед собирается свернуть самокрутку, предложил ему сигарету из пачки «Сибиряка», тот поблагодарил и стал искать спички. Курт щёлкнул зажигалкой и поднёс огоньку. После чего Курт дождался, когда поезд загрузят провиантом и углём, и отдал приказ об отправлении.
- Товарищ командир, - спросил комиссар Пономарёв, - какая у нас конечная точка маршрута?
- База эсминцев Лиинахамари. Также в случае надобности защищать Норвежск.

…Тем временем два соединения эсминцев и крейсер «Адмирал Костриков» вышли в Белое море. И вот у Нордкапа они встретились с английским караваном. Англичане салютовали, Русские ответили. Внезапно в волнах появился перископ. И те и другие сразу поняли — немцы. Эсминец «Гремящий» прошёлся над подлодкой, вывалив в море 10 бомб. После этого на воде появилось пятно солярки. Комментариев не потребовалось. Эсминцы оцепили строй транспортов, и на следующее утро они прибыли в Лиинахамари. Генерал Льюис вышел на пирс, расцеловался с комфлотом СФ контр-адмиралом Бестужевым и дал знак своим солдатам выгружаться. Но тут лицо Бестужева помрачнело и он повернулся к своему помощнику, вице-адмиралу Колотову:
- Смотрите, Александр Евгеньевич! - и Бестужев показал рукой в сторону моря. На горизонте появились три немецких крейсера.
Колотов поцеловал жену, Наталью Михайловну, и зашагал к пирсу. Вскоре в сторону немецких кораблей уже шло соединение эсминцев под командованием Колотова. Через полминуты рядом с флагманским эсминцем "Отважный" лег немецкий снаряд. Но Колотов не растерялся и скомандовал:
- Штурвальный, держать на головной крейсер!
- Есть держать!
- Затопить торпедные носовые отсеки!
- Есть затопить!
- Двухторпедным по немецкому крейсеру - пли!!!
Две торпеды пошли прямо в середину крейсера. Но и другие эсминцы не бездействовали. Не прошло и десяти минут, как все немецкие корабли уже шли ко дну. Когда соединение вернулось в порт, радист Андрей Ермаков доложил, что перехвачено секретное немецкое донесение, и что к Лиинахамари приближаются десантные катера и два звена бомбардировщиков. Бестужев подозвал капитана 1-го ранга Евгения Мантурова и поручил ему вывести в море соединение мониторов пограничной охраны ГУГБ. Мантуров стоял на палубе монитора "Ударный" и отважно ждал встречи с врагом. И вот в небе появились "шварцеры". Мантуров лично встал к МТПУ и навёл пулемёт на врага. Срезанные очередью самолёты начали падать в море. Тем временем орудия мониторов работали по немецким десантным катерам. К Лиинахамари пробился только один самолёт, но и он был сбит зенитчиками.

...В это время у Шпицбергена барражировала республиканская субмарина С-577 под командованием капитана 1-го ранга Шаманова. Внезапно на горизонте показалось соединение немецких противолодочных кораблей "Зееягер" (вроде наших "морских охотников"). Шаманов зашёл с норд-вест-тень-норда, приказал зарядить две парогазовые торпеды и готовиться к атаке.
- Затопить торпедные люки с парогазовыми!
- Есть!
- Парогазовые торпеды - на товсь!
- Есть!
- Пли!!!
Парогазовые торпеды усиленной мощности, начинённые тротилом и гексогеном, влепились в середину строя "зееягеров". Поднялся столб воды, и корабли попросту поопрокидывало. Шаманов же предусмотрительно ушёл на ост, и когда жалкие остатки немецкого соединения собрались в кучу, он зашёл опять с норд-ост-тень-оста и врезал ещё раз парочкой парогазовых торпед.
Но внезапно прозвучал доклад с акустического поста:
- Курсовой пятьдесят! Подводная цель! Чёткий контакт!
- На классификатор! - ответил Шаманов.
Через секунду донеслось:
- "Зеевульф"!
- Затопить 3-й торпедный!
- Есть!
- Пли!
Немецкая подлодка, которая уже выходила в торпедную атаку, лопнула пополам.

...Этим вечером в Петрограде, возле стадиона "Петробалт", было особенно тихо. Вокруг стадиона стояло оцепление из бойцов ГУГБ, периодически подъезжали грузовики. В центре стадиона было расставлено оборудование, и вокруг него копошились семеро человек. В небе висели аэростаты заграждения. Один из тех, что возились с оборудованием, посмотрел на часы и сказал:
- Реакцию Боровского-Флёрова начать!
Сотрудник Петроградского НИИ ядерных исследований, генерал Григорий Флёров, наклонился над счётчиком нейтронов. В течение минуты шла замедленная ядерная реакция. Затем один из участников эксперимента, академик Николай Боровский, нажал на рубильник и реакция остановилась. Флёров подошёл к полевому телефону, стоявшему тут же, на газоне стадиона, поднял трубку и сказал:
- Соедините меня с Петровским замком. Товарищ Руднев, это Вы? У телефона профессор Флёров. Замедленная цепная ядерная реакция Боровского-Флёрова проведена успешно.
Через час Флёров был уже в кабинете Руднева.
- Григорий Петрович, какое время потребуется на изготовление двух атомных бомб?
- Думаю, месяцев пять.
- Мы планируем сбросить их на заводы в Руре и на базу авиации в Пенемюнде. Думаю, что мы загрузим ими два МТБ-5.

...Через несколько месяцев авианосец "Рабоче-Воинская Партия" и дредноут "Адмирал Лутугин" вышли в Балтийское море. На борту авианосца имелись два гидроплана с атомными бомбами и два звена морских истребителей. На подходе к цели пилоты заняли места в машинах и стартовали. На том, что должен был дойти до военных заводов, был усиленный запас топлива. Вице-адмирал Станислав Терехов через несколько часов услышал два далёких взрыва. Он снял фуражку и перекрестился. Ещё через несколько часов прилетели оба гидроплана и сели на воду около авианосца, за ними истребители. Вечером этого дня в эфире прозвучало судьбоносное:
- Внимание! Внимание! Фюрер Германского Рейха Алоиз Карл Шинкель застрелился в рейхсканцелярии!
Эту передачу, замерев от волнения, слушала королева Беатриса. Когда прозвучали последние слова, она перекрестилась и сказала:
- Domine, suscipe spiritum meum in pace! (Господи, приими дух мой с миром!).
Внезапно её ноги подогнулись. Граф Френсис Толкин едва успел её подхватить и перенести в кресло. Прощупав пульс, граф сказал:
- Граждане Британии, нашей королевы больше нет в живых. Она на небесах.
"Скорая" доставила бездыханную королеву в госпиталь Святого Этельстана, где констатировали смерть. Через несколько дней королеву отпели в Соборе Святого Павла, отпевание совершал преподобный Хилари Морган, духовник королевской семьи. Местоблюстительница королевского престола принцесса Джейн, дочь королевы Беатрисы, связалась по телефону с Генералиссимусом РНР Владиславом Рудневым, и тот сказал:
- Ваше Высочество, я скажу лишь, что Вашей матери выпала судьба умереть в День Победы...

Тем временем железнодорожники с "Доблестного", пересев на тяжёлые танки, шли к Бранденбургу. На подходах к городу их встретила делегация немцев с белыми флагами. Один из них, выйдя вперёд, сказал:
- Честь имею, обер-бургомистр Бранденбурга Фридрих Штольц. Германский Рейх прекратил своё существование, и мы вручаем Вам ключи от Бранденбурга, - с этими словами Штольц протянул Гофману связку больших серебряных ключей.
Вечером у жителей Бранденбурга и солдат Республики был общий праздник. Штольц распорядился выкатить бочки с пивом и раздать всем желающим сосиски с булкой и порцией горчицы, а командиры, и Гофман в том числе, выведя на Рейхстаге название своего подразделения, присоединились к празднику. Бойцы ГУГБ обезпечивали порядок.

День Победы наступил!

Конец.