Скучные люди с пороками сердца. Вторая глава

I

— Ну, что встал? Пойдём, может быть?
Кириллу захотелось протереть глаза и рассмотреть свою ладонь, дабы убедиться, что это не сон. Летов стоял перед ним как живой, почти не изменившийся со дня похорон, только сбривший бороду и переодевшийся в голубой пиджак поверх белой рубашки. В руках Егор держал металлоискатель. От чувства нахождения рядом со знаменитостью всегда спирает дыхание, а уж от чувства нахождения рядом с мертвой знаменитостью... Кирилл понял, что познал тайну, познавать которую ему не следовало...
— Да, я сейчас пойду... Извините, моя мигрень... — Заинтригованный, Кирилл последовал за панком по коридору с металлическими стенами.
Проведя металлоискателем по периметру тела Кирилла, Егор отреагировал на неприятный писк.
— Вынимайте все из карманов, — Скомандовал он.
Кирилл никогда не был любителем носить большое количество вещей в карманах, поэтому единственным, что он достал, был мобильный телефон.
— С телефонами нельзя, говорили же наверное, — Егор взял телефон и кинул в встроенный в стену мусоросжигатель.
«Наташа больше не позвонит», — Отметил Кирилл. Повторное обследование металлоискателем привело к тем же результатам.
— У вас же часы на руке, — Заметил Егор.
— Да... Это часы...
— Снимите, дайте мне.
Кирилл замешкался. Ему не хотелось расставаться с часами, на которые он копил полгода.
— Давайте, я верну, — Заметив нерешительность Кирилла, заверил его Егор, — С часами-то можно.
Кирилл снял часы с руки и передал панку. Металлоискатель замолк. Часы вернулись к радостному хозяину.
— ФИО, — Сказал Егор, достав из нагрудного кармана записную книжку и ручку.
— Мои сказать?
— Конечно ваши, идиот, — Егор заметно нервничал.
— Кири... — Кирилл опомнился, что раз он попал в это странное место по чужому паролю, то бишь незаконно, то и собственное имя называть небезопасно, — Игорь... Кириллович... Лебедев... Вот так пусть будет.
— Пусть будет, или это ваши ФИО? — Начавший запись Егор злобно поднял глаза.
— Мои фамилия... Фамилия, имя, отчество, — Кирилл мямлил, язык заплетался, мозжечок трясся.
— Хорошо... Мне вам представляться не следует, верно? — Егор улыбнулся. Они подошли к лифту в конце коридора.
— Да, я вас знаю... — Кирилл никогда не являлся фанатом творчества «ГрОба», а идеология их лидера всегда его возмущала, но сейчас решил воздержаться от комментариев.
— Вам понравился мой последний альбом? — Добродушно продолжил расспрос Егор.
— «Зачем снятся сны?» — С трудом припомнил название альбома Кирилл, — Да, хороший альбом, — Он солгал, альбом ему не понравился.
— Ха-ха-ха, — Егор звонко засмеялся. Было в его смехе что-то величественное, из-за чего он походил на сверхчеловека, — Дурачок! Мой последний альбом — «404» от «Нейронной обороны»! Я написал его уже живя на нулевом этаже, так что чтобы переправить его на поверхность мне пришлось отыскать посредников. Из «наших», разумеется.
«Нулевой этаж?», — Подумал Кирилл, — «Из "наших"? Чт...»
Лифт приехал.
— Вы кто по роду деятельности? — Спросил Егор, зайдя в кабину.
Ум Кирилла был довольно гибок и умел в кратчайшие сроки обрабатывать большое количество информации. Пробежавшись глазами по надписям на кнопках лифта, парень догадался, что каждый этаж здания, в которое он попал, заселен представителями определенных профессий, а данный лифт перемещает между этими самыми этажами. В нем была кнопка «Политики», была кнопка «Актеры», была кнопка «Музыканты»...
— Я музыкант! — Выкрикнул осененный Кирилл.
С лица Егора пропало все дружелюбие. Глаза взбесились, верхняя губа затряслась.
— О Господи... Еще один... — Панк ударил кулаком по кнопке «Музыканты», — Не русский рок, я надеюсь?
Не хотелось портить отношения с Егором, но русский рок-музыкант был единственным типажом, под который Кирилл мог «косить».
— Да, русский... Ро... Рок-музыкант.
— Meh... Пристрелил бы тебя на месте... — Опустил голову Егор, — Не наркоша хоть?
— Н... Нет, Егор, я ненавижу наркотики.
— Ну слава Богу, — Приободрился Егор, — Наркоманов ненавижу, причем кто ни приди, у всех причина смерти — передоз.
«Причина смерти? Это рай или что?» — Думал Кирилл, попутно поддерживая диалог:
— И не говори! Я в том числе и алкоголь ненавижу. Ни разу не пил, даже на корпоративах!
— Ну к алкоголю я поспокойнее, но...
Лифт приехал. Два музыканта оказались в коридоре с по прежнему металлическими стенами. По обе стороны коридора располагались двери с табличками, напоминавшие двери в каюты. Кирилл рассмотрел надписи на некоторых табличках: «Джон Леннон», «Юра Хой», «Дэвид Боуи», «Виктор...»
— У тебя причина смерти какая? — Спросил Егор, идя по коридору и строча в блокноте.
— Повесился, — Сморозил Кирилл первое, что пришло в голову, чуть не добавив «по пьяни».
— Я и смотрю молодой какой, явно не своей смертью умер. Может, убили, как Листьева, или мацой подавился, как Супонев. Ан нет, опять суицидники...
Они дошли до двери, не украшенной табличкой.
— Вот ваша комната, — Егор выудил из кармана пиджака связку ключей, с трудом отцепил один толстыми пальцами и передал его Кириллу, — Именную табличку оформим после ревизии. Отдыхайте. Всего хорошего.
— Подождите, — Кирилл схватил повернувшегося к нему спиной Егора за плечо, и тут же, словно ошпарившись, отдернул руку, вспомнив, что дотронулся до святого, — Когда будет ревизия? — Он не до конца понимал местное значение данного слова, но шестое чувство подсказывало, что эта самая ревизия угрожает ему раскрытием.
— Никто не ждет ревизию, — Перефразировал известную всем с детства фразу Егор, — Иногда они приходят в половине первого. Иногда в половине седьмого. Иногда по средам, иногда по воскресеньям. Один раз пришли в пятницу. Если вы попали сюда честным путем, вам не о чем волноваться.
Панк отошел на несколько шагов, резко остановился и обернулся с ехидной улыбкой и горящими красным огоньком глазами:
— А если вы попали сюда, воспользовавшись услугами спекулянтов, и вам все же есть о чем волноваться... Советую наслаждаться текущим моментом и не думать о том, что когда-нибудь ревизия вас настигнет. Ведите себя спокойно, не хватало, чтобы вы начинали нервничать и прятаться по средам и воскресеньям. Приятного вечера, Игорь Кириллович.
— И вам тоже, Егор... — Кирилл понял, что никогда не знал отчества Егора.

II

Зайдя в свою комнату, которую почему-то возникало желание назвать каютой, изможденный Кирилл оперся на охлаждающую стену, медленно спустился на пол и закрыл лицо ледяными руками. Всё происходящее в этом месте воспринималось им холодно и отчужденно, словно дурной сон, главный герой которого – не он. Кирилл ворошил осиное гнездо, вовлекался в непонятное подобие заговора. И самым страшным было то, что ему хотелось продолжать, несмотря на риск и обещанную угрозу в лице мутной ревизии. Резко отняв прижившиеся руки от лица, Кирилл осмотрел место своей временной дислокации. Ничего особенного, стандартный номер отеля класса «Люкс»: с полезной двуспальной кроватью, монолитоподобным плазменным телевизором, шкафами для одежды и нужных вещей, и даже с не очень-то нужным в здешней прохладной атмосфере кондиционером. Все вычищено до блеска, непривычного лениво убирающемуся раз в неделю обывателю. Отличием от комнаты в пятизвёздочном заведении было отсутствие балкона или его подобия. В стене торчал одинокий иллюминатор. За ним было темно. Обходя по диагоналям предоставленное ему помещение, Кирилл подошел к круглому окошку и заглянул в него. Улицы за ним не было, были открытый космос, отблеск Солнца, проплывающий, словно машущий рукой Марс, и еле заметная точка вдалеке, в которой только человек с хорошим зрением способен был признать космический корабль. Вновь холодные ладони закрывают обзор глазам, вновь тело, быстро, но аккуратно, опускается на пол. Кирилл ничего не понимал.
В ванной сюрпризов не оказалось. Неровно стоящий железный унитаз, как в поездах, не соответствует внешнему облику комнаты. Рядом с унитазом — мусорная корзина, в которую неизвестные успели накидать бумажек. Над корзиной закрытая вентиляция. Такая же металлическая раковина, с приложениями в виде куска мыла и полотенца. Каменная ванна с серой шторой. Неожиданно приличная стиральная машина. В дверь стучат, сознание предчувствует трагедию, но надо идти открывать.
Посмотрев в глазок (он был мутным и не давал четко разглядеть гостя), Кирилл немного успокоился, увидев, что это пока еще не ревизия, которой он опасался, а всего-навсего Курт Кобейн.
— Здравствуйте, — Улыбаясь, по-русски (!) поздоровался Курт, не успела дверь открыться, — Похоже, мы соседи. Я занимаю комнату слева от вас. Думаю, вы меня знаете. Меня зовут Курт Кобейн. А ваше лицо кажется мне незнакомым. Похоже, вы были новичком в мире музыки, когда скоропостижно скончались. Сожалею об этом, — Протараторил музыкант, зайдя в комнату, и рассмеялся.
— Да, мистер Кобейн, — Кириллу было тяжело держать себя в руках, не болтать лишнего и продолжать разговор в официальном тоне, — Я проснулся знаменитым в кратчайшие сроки, и в такие же сроки скончался.
— Прелестно, — Улыбнулся Курт белоснежной улыбкой, — Но пожалуйста, не надо формальностей, зовите меня просто Курт. Мы же все здесь в одной лодке, как-никак. Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха! — Согласился Кирилл.
— Подозреваю, мы с вами ещё не раз встретимся.
— Надеюсь, — Соврал Кирилл.
— Мне кажется, вы выглядите нездоровым, с вами всё в порядке? Какой-то весь бледный и дрожащий. Это может быть симптомами падучей. Будьте аккуратней.
— Извините, мист... Курт, я просто ничего не ел с тех пор, как попал сюда, — Придумал отговорку Кирилл и тут же осекся. Если это место — что-то вроде загробного мира, может здешним обитателям не нужна пища?
— Ах да, конечно, эти неприятные изъяны человеческой физиологии. Лучше бы эта их эволюция, как её там, избавила нас от постоянного урчания в кишках. Пойдемте, я провожу вас в столовую. Вам там понравится, особенно ягнёнок.

III

Столовая, на которую лифт прибывал при нажатии кнопки «Столовая» соответственно, представляла собой огромное помещение размером с торговый центр. По правой стороне располагалась огромная сцена с серыми шторами. Похожая на Мэрилин (но не она!) девушка исполняла песню «In heaven everything is fine». В левую стену был встроен гигантский аквариум, за которым плескались акулы с китами. Вдалеке по центру, прямо напротив лифта, виднелся шведский стол. Наконец, по всей площади столовой были расставлены одноногие столики, за которыми стояли и принимали пищу видные мертвые политики, бизнесмены, шоумены, певцы, писатели и некоторые художники. Сейчас было не особо людно, очевидно из-за позднего времени. По пути к шведскому столу, Кирилл успел заметить Александра Исааковича. Облизывающий ложку Солженицын улыбнулся и приветливо помахал рукой при виде новичка.
— Настоятельно рекомендую ягнёнка, — С видом разбирающегося человека сказал Курт, — Хотя вы, похоже, довольно самостоятельный, самодостаточный человек. Что ж, выбирайте сами.
Кирилл присмотрелся к расставленным по столам блюдам. Здесь не было привычных ему макарон, каш, котлет, коими он питался в забегаловках и дома. Были только элитные блюда вроде ягнёнка, краба или тапира.
Взяв жареного кролика и чашечку кофе, Кирилл осведомился у Курта, где может оплатить свой выбор. Ответом ему был громкий смех. Смеялись все: Курт, посетители столовой, повара на кухне за перегородкой, похожая на Мэрилин девушка и казалось, что если бы акулы с китами умели смеяться, они бы тоже смеялись. «Коммунизм», — Уяснил Кирилл.
— Давайте лучше найду нам подходящий столик, шутник, — Предложил Курт и пробежался глазами по залу, что привело к расширению оных, — Борис Николаевич! Борис Николаевич, мы присядем к вам?
Выкрикнув, Курт приблизился к одному из столиков.
— Борис Николаевич? — Задал риторический вопрос Кирилл, и последовал за ним.

IV

Левой рукой Ельцин опирался на маленький столик. Правая рука была вытянута, указательный палец указывал на приближающегося Курта. Рот был чуть приоткрыт, глаза мутны и злы.
— Отдыхаете, Борис Николаевич? — Улыбаясь спросил Курт, и поставил свой поднос с чаудером на столик президента.
— Чш... — Было видно, что Ельцину тяжело говорить, — Да все нормально...
Кирилл подошел и скромно присоединился. Из-за маленького размера столика, свой поднос ему пришлось поставить на соседний.
— Как дела? — Курт не то издевался, не то всерьез задавал вопрос пьянице.
— Чшшш... Миш, ты что-ли? — Лицо Ельцина просветлело, — Миш, я... С должности снялся, ну... Ну так получилось...
— Вам помочь? — Забеспокоился Курт.
— Да все нормально, — Повторил Ельцин и попытался пойти, оторвавшись от стола. Это была плохая идея.
— Ой, ой, ой, ой, ой! — Качнувшись, бывший президент упал, отскочил, ударившись головой о столик Кирилла, и приземлился на металлический пол. Послышал хруст. Ельцин хрипел, впору было заподозрить у него туберкулез, — Бл....!
— Давайте помогу вам, Борис Николаевич, — Курт подбежал и подал руку.
— Не надо, — Ельцин с трудом перевернулся и встал на четвереньки, — Так... Инсульт... Инсульт, но... Я дойду...
Ударившись несколько раз боком о ножку столика, президент пополз по столовой.
— Но я дойду...
— Не хочу показаться недоброжелателем, но боюсь, что человек так злоупотребляющий алкоголем, может в скором времени уме... — Кирилл поздно вспомнил, что уже находится в месте навроде загробного мира.
Снова смех со всех сторон.
— Смотрите, ваш стаканчик уже наполовину пуст, — Шутканул Курт, кинув взгляд на Кириллов стаканчик из-под кофе, — Я пойду, принесу вам ещё.
— Не сто... — Кирилл не успел отговорить удалившегося друга. Пить кофе ему давно расхотелось.
Кирилл осмотрел пустеющую залу. Деловито идущий по своим делам Немцов не заметил ползающего под ногами президента, споткнулся и упал.
— Ай, бл.... — Матернулся Ельцин. Спотыкаясь, Немцов ненароком попал ногой ему в почку, — Тебе уе.... чтоль разок?
— Борис Николаевич, успокойтесь, — Тоном жены, успокаивающей мужа-алкоголика, сказал Немцов. Похоже, ему не впервой было сталкиваться с капризами президента, — Идите проспитесь. Когда трезвый будете, я с вами поговорю.
— Ко мне подошел! Быстр-ра! — Прорычал Ельцин, поднимаясь, опираясь на столик. Это была уже белая горячка.
Немцов развернулся и быстрым шагом пошел к лифту, опасаясь гнева президента. Ельцин крайне неудачно задел поднос Хрущева. Стоящие на нем бокалы громко разбились, сам бывший президент упал в изначальное положение. Из-под его головы начала течь кровь.
— Пидарас, — Констатировал Хрущев, — Когда сюда только переселился, полгода как бомж ползал в тряпье. Теперь опять началось.
Время шло, посетители столовой, увлекшиеся было инцидентом с Ельциным, вернулись к трапезе. Бывший президент всё не вставал, лужа под головой расширялась.
— Без сознания чтоль? — Заинтересованно спросил Хрущев, опустился к телу и померял пульс.
Встав, любитель кукурузы жестом подозвал к себе усатого официанта в беретке, убирающего подносы со столиков, и прошептал ему что-то на ухо. Официант подошел к телефонному аппарату неподалеку от Кирилла, снял трубку, набрал короткий номер и произнес:
— Одиннадцать, у нас чрезвычайное положение. Вызывайте носильщиков. Ельцин умер.
— Что я пропустил? — Задал вопрос подошедший Курт со стаканчиком кофе в руке.
— Человек, злоупотребляющий алкоголем, умер, — Пересказал Кирилл.
Курт выронил стаканчик, и кофе разлилось по полу, прямо как кровь Ельцина.
— Да, упал, разбил голову, — Объяснял непонятливому собеседнику официант, — Регресс не имел место быть, не беспокойтесь.
Он повесил трубку. Несколько минут спустя, когда окружающие начали подозревать неладное, видя, что Ельцин не собирается вставать, на сцену вышел пожилой человек в синем костюме. Наверное, хозяин ресторана.
— Леди и джентльмены, с прискорбием сообщаю, что Борис Николаевич Ельцин, глубоко уважаемый всеми нами бывший президент Российской Федерации, — (лицемер!), — Погиб в результате несчастного случая.
В толпе собралась зарождаться паника.
— Прошу, сохраняйте спокойствие, и освободите помещение для отдела похорон, которые решат, как распорядиться с телом великого человека.
Толпа нехотя начала покидать столовую. Некоторые оставались. Ни хозяин, ни кто-либо еще не могли выгнать людей отсюда, ведь один только Хрущев был способен купить и продать эту столовую или, например, любого повара. Спустя примерно пять минут, вошли два человека в формах рабочих. Один из них держал в руках носилки, на которые и погрузили труп Ельцина.
— Что будем с ним делать? — Спросил один мужчина другого, — Кремируем, как обывателей?
— А давай в космос выкинем. Пускай полетает.
Труп унесли. Толпа рассосалась.

V

По возвращении на этаж музыкантов, Кирилл чувствовал тяжесть в голове, какую, должно быть, чувствуют алкаши после хорошей пьянки. Желания спать в таком чудном месте, где ежесекундно возникали парадоксы, не возникало. К поиску выхода на поверхность душа тоже пока не лежала. Хотелось по возможности осмотреть все в этом новом иррациональном мире. Причину возвращения конкретно на свой этаж Кирилл назвать не мог, возможно ему хотелось сходить познакомиться с соседями. Курт исчез во время суматохи в столовой, и одиночество начинало давать о себе знать.
Рассматривая таблички на дверях номеров-кают, Кирилл заметил проходящего мимо Виктора Цоя!
— О, Ви... Это самое... Виктор Робертович!
Уже закрывающий за собой дверь в комнату, Цой посмотрел на подбежавшего чудика.
— Виктор Робертович! Я, честно говоря, так волнуюсь из-за встречи с вами! Являюсь большим поклонником вашего творчества...
— Да, мне многие так говорят, — Цой был невозмутим. Кирилл надеялся, что музыкант хотя бы изобразит радость от встречи с фанатом.
— Виктор Робертович, как вы знаете, я всегда являлся большим почитателем вашего творчества, а потому тему для диплома я выбрал соответствующую. О вас, — Пока Кирилл говорил, лицо Цоя оставалось неизменным. Было видно, что корейцу не терпится заняться более важными делами.
— Позвольте я процитирую наизусть, я очень хорошо помню мой диплом, — Кирилл прикрыл глаза, перед ним возник образ диплома, — Творчество Виктора Робертовича Цоя, с его смешением обыденных тем с высокой философией, с его неловким подражанием «Битлам», оказало огромное влияние...
— Диплом – дерьмо, части не вяжутся одна с другой. И я не подражал «Битлам», – Отрезал Цой и закрыл за собой дверь.
Кирилл развернулся, и пошёл дальше по коридору. Нужно было исследовать ещё много мест в этом мире.

VI

«Ну, этому я не удивлен», — Подумал Кирилл, войдя в помещение, на которое вела кнопка «кино» лифта, — «Пелевина читал, хоть и ненавижу его».
На фоне зелёной ткани бегали взад-вперед люди с автоматами, иногда стреляли друг в друга, иногда некоторые из них с криком падали. Всё происходило под дулами сотен видеокамер. Неподалеку в будке сидела девушка в наушниках и надиктовывала текст в микрофон. В режиссёрском кресле сидел Андрей Тарковский.
Кирилл прогулялся вдоль комнаты, но ни статисты, ни актеры не обратили на него внимания. Все были увлечены съемкой.
— А где Стэнли? — Спросил Тарковский у подбежавшего к нему человека в голубом пиджаке.
— Уехал на лифте несколько минут назад.
— Куда он поехал!? — Разгневался Тарковский.
Кирилл рискнул попытаться привлечь внимание режиссера. Тарковского он никогда не понимал, но упускать шанс поговорить с общепризнанным гением было нельзя.
— Здравствуйте, Андрей Арсеньевич! - Басом поздоровался Кирилл, поравнявшись с режиссерским креслом.
— Здрасьте, — Не сменив положение направленной к потолку головы, нехотя отозвался Тарковский.
— Андрей Арсеньевич, — К режиссеру подошла девушка с кожей шоколадного цвета, — Срок сдачи материала истек два дня назад. Это просто выпуск новостей для обывателей, а не продолжение «Соляриса». Начальство (и я с ним согласна) считает, что в случае работы на массовую аудиторию можно пожертвовать художественностью и выпустить сырой продукт. Никто не будет внимательно пересматривать этот выпуск новостей, выискивая ляпы, и...
— Ваше начальство – дерьмо, как и вы сами, — Задумчиво произнес Тарковский, — Кто они такие, чтобы убеждать меня в необъективности моей истины?
Насмотревшийся на страдающую интеллигенцию Кирилл собрался было уходить, но в дверях лифта столкнулся со Стэнли Кубриком.
— Здравствуйте, молодой человек, — Кубрик улыбнулся, поправил очки и рассмотрел Кирилла. Что-то в добром взгляде режиссера напоминало Санту Клауса.
— Стэнли! Наконец-то ты пришел! — Вытянул руку в сторону Кубрика Тарковский, — Посоветуешь мне как лучше снять сцену ловли Покемонов в храме. С начальством вышла ссора. Обвиняют меня в излишнем религиозном символизме сцены. Но как можно обойтись без символизма в сцене, где являющийся предвестником бури молодой человек в одиночку идет против Бога...
— Мистер Кубрик, вы скажите... — Кирилл взял на себя смелость перебить гения. Фильмы Кубрика всегда были для него чем-то иррациональным и закрытым для восприятия, так что встретившись с режиссером он не мог не задать пару вопросов:
— Откуда столько фрейдистских образов в «Заводном апельсине»? Обтягивающая форма героев, использование пластмассового члена в качестве орудия убийства, сцены секса, изнасилования, — зачем все это?
— Молодой человек, при создании моих кинополотен я всегда опирался на интуицию. Когда мне казалось, что в данной сцене уместен пластмассовый член, я вставлял в нее пластмассовый член. Это ощущение нельзя объяснить далеким от искусства людям, — Уклончиво ответил Кубрик. За разговором они с Кириллом приближались к Тарковскому, — А как вам мой последний фильм?
— «С ши»..., — Кирилл вспомнил горький опыт с последним альбомом Летова, и исправился, — «Искусственный разум»? Фильм был весьма недурен, хоть и...
— Что!? — Кубрик весь затрясся, - «Искусственный»... «Разум»... Только не говорите мне, что... Кто посмел... Кто-то посмел снять фильм по моему сценарию!?
— Стивен! Стивен Спилберг! — Кирилл шарахнулся в сторону и готовился упасть на колени под разрушительной силой взгляда Кубрика.
— О, этот бездарь... — Стэнли закрыл лицо ладонью и опустился в режиссерское кресло рядом с Тарковскиным, — Наверное, получилось что-то навроде этого ужасного «Списка Шиндлера»... Если не хуже...
— Хватит, Стэнли, — Взял Кубрика за плечо Тарковский, — Выходи из экзистенциального кризиса и помоги мне поставить сцену.
— Выходить из кризиса!? Ты думаешь, так просто это сделать, когда появляется бездарь, работающий на массовую аудиторию, берет проект всей твоей жизни, который ты изначально задумывал своей «лебединой песнью» и снимает его по своим собственным правилам в своем собственном павильоне со своими любимыми актерами, половина из которых попала к нему через постель? И после этого я должен выходить из кризиса?
— Извините, господа режиссеры, — Зная, что пожалеет, встрял в разговор Кирилл, — Понимаю, что мой вопрос может показаться вам глупым, но, видите ли, я здесь новенький, и еще не все...
— Короче, Склифосовский, — Андрей Арсеньевич вальяжно махнул рукой, — Краткость — сестра таланта, как сказал Антон Чехов.
— К твоим работам эта поговорка, конечно же, относится, Андрей, — Проворчал Кубрик, настраивая видеокамеру.
— Пошел ты, Стэнли! — Отреагировал Тарковский.
— Сам перестань нести пургу, Андрей! — Рявкнул Стэнли, щелкнув зубами.
— Какого хрена здесь происходит, хотел я спросить? — Сформулировал вопрос Кирилл, — Все эти видеокамеры и режиссура... Вы занимаетесь фальсификацией реальности? Извините, если неправильно сформулировал, я только учусь...
— Конечно мы занимаемся фальсификацией реальности! Разве это похоже на что-то другое!? — Тарковский заметно нервничал, — Будьте добры, молодой человек, покиньте эту залу. Люди здесь работать пытаются.
Кирилл пожал плечами и пошел к лифту. Он встретил уже много людей здесь, на «нулевом этаже», но картина событий понятнее от этого не стала.

VII

Этаж «обывателей» находился ниже остальных и, по ощущениям Кирилла, должен был наконец подарить ему то, что парень так долго искал. Двери на этаже не были подписаны, входили и выходили из них похожие на зеркальные отражения друг друга люди с непримечательными лицами. Они здоровались, разевая рты в широкой улыбке и поднимая руки приветственным жестом. С разными акцентами обсуждали друг с другом обыденные вещи. Снуя между обывателями, Кирилл наконец-то чувствовал себя «в своей тарелке».
Словно видение, вдалеке появился неясный образ усатого человека в коричневом пальто и такой же коричневой кепке. Голова Кирилла вскружилась, в глазах зарябило, окружающий мир стал попеременно то гаснуть, то начинать играть серыми красками.
— Отец! — Крикнул Кирилл и побежал к обернувшемуся человеку.
— К... Кирилл?

VIII

Отец налил кипяток из старого самовара в металлическую кружку с чайным пакетиком и сколотым с краев кусочком сахара. Обменявшись радостными приветствиями, они с Кириллом перебрались в маленькую комнатку, где и находились сейчас. Отец обернул руку тряпкой, чтобы не обжечься, переставил кружку на табуретку рядом с сидящим на шконке Кириллом, и стал наливать чай себе. Помимо двух шконок, табуретки и стола, в комнате стоял маленький пузатый телевизор конца двадцатого века, с помехами передавая передачу про НЛО, массонов-жидов и Америку. В стене у входа торчал небольшой кран, покрытый затвердевшим цементом. Под краном стояло ведро, служащее жителям этажа обывателей унитазом. Рядом с ведром стояли шампунь с дезодорантом, и лежал кусочек мыла.
— Осторожно, не пей пока чай. Подожди, пока остынет, — Предупредил отец, улыбаясь, — Ну, рассказывай, сын. Как жизнь свою прожил?
— Жена-то у тебя небось красивая была, молодой человек, — Встрял в разговор толстый беззубый еврей в одних портках. Они с отцом жили в одной комнате.
— У меня не было жены.
— Хахахахаха! — Приятно засмеялся отец, — Не болтай.
Еврей тоже засмеялся, но смех его больше походил на предсмертный хрип.
— Нет, я серьёзно. Несколько девушек было, но... Я так и не женился.
Отец заметно приуныл.
— Я замечательно отношусь к институту семьи и брака, — Поспешил уверить его Кирилл, — Просто совершенно не было времени, посвятил все свободное время развитию своего таланта в сфере, которую я выбрал. Думал получить второе высшее, которое могло мне в чем-то помочь...
— Ладно, не надо меня расстраивать, сын, — Медленным, словно пьяным голосом сказал отец, — Расскажи лучше действительно что-нибудь хорошее, про твою работу, например. Ты всё ещё журналист, или уже решил... В писатели переквалифицироваться?
— Писатель? Как Донцова? — Еврей внимательно посмотрел на Кирилла.
— Нет, я бросил свою мечту стать журналистом. Это была голубая мечта. Теперь я профессиональный бухгалтер в престижной фирме.
— Что!? Сын, я думал ты великий писатель стал, а ты...
— Нет, в плане писательства я был полной бездарностью.
Наступило молчание.
— Как моя жена? — Робко спросил отец.
— Нормально.
— Заботишься о ней?
— Да.
— Она хранит верность мне?
— Не знаю, в последнее время видел ее гуляющей с неким стариком ее возраста.
— ... Уходи.
Кирилл поднялся со скрипящего матраса, и медленными шагами пошел к выходу.
— Кирилл! — Окрикнул его отец.
— Да? — Резко обернулся Кирилл.
— Ты хоть школу вождения кончил?
— Зачем мне в школу вождения, если у меня никогда не будет автомобиля?
Отец опустил голову на колени. Еврей положил руку ему на плечо. Кирилл вышел.

IX

В разных коридорах этажа обывателей собирались разные люди: где-то постарше, где-то помладше. Но Кирилла привлек звук, раздававшийся из одного из закоулков. Пойдя на него, парень стал свидетелем удивительной картины. Старуха в зеленом халате с важным видом ходила по коридору как курица. Ее окружали другие бабки и громко скандировали: «Ко-ко-ко!». Когда старуха прошла взад-вперед пять раз, к ней подбежала другая, в голубом халате, и ударила мускулистой рукой в челюсть.
— Ууу, сучка! — Старуха в желтом халате вцепилась в волосы старухи в голубом и укусила её за руку.
— Ууу, Володя, помоги, убивают! — Взвыла старуха в голубом.
Среди скандирующих «Ко-ко-ко!» Кирилл заметил свою бабушку по материнской линии. Она была одета в черный халат с желтыми пятнышками.
— Бабушка!
— А, Кирилл. Привет. Ты больше не гуляешь с той девочкой, Лидой?
— Нет, мне тогда было девять лет... — Кирилл помнил, что последние годы жизни бабушка была сама не своя, и ожидал, что и при встрече здесь она выкинет подобные причуды, — Что здесь происходит?
— Это у нас игра такая.
Старуха в желтом халате с глухим звуком упала на пол. Старуха в голубом склонилась над ней, укусила сначала за краешек носа, потом за мочку уха, медленно поднялась над поверженной соперницей и получила одобрение закукарекавшей толпы.
— Зайдешь ко мне покушать, чаю попить? — Спросила бабушка.
— Да, не откажусь.

X

Гуттаперчевый седой дед Кирилла висел на турничке над дверью в их с бабушкой общую комнату. В целом она была похожа на комнату отца, но здесь были предусмотрены холодильник, плита и небольшая каморка с раковиной, ванной и унитазом.
— Ты зачем туда забрался? Слезай давай! — Пригрозила бабушка.
— Не слезу. Мне и здесь хорошо, — С гордостью ответил дед, — О, это там Кирилл пришел?
— Да, он теперь умер, он теперь один из нас, — Важно сказала бабушка.
— Посмотри, в холодильнике должны были тефтели со вчерашнего дня оставаться.
— Конечно должны были оставаться. Кирилл, ты к тефтелям как относишься? Любишь?
— Да, хорошо отношусь.
— Тогда я положу тебе тефтелей и налью чаю. Или тебе лучше компоту?
— Лучше компоту, я чай сегодня уже пил.
— Лучше компоту, чай тебе не нравится, ясно. Сейчас будет компот.
Бабушка открыла холодильник, достала кастрюлю с тефтелями и графин с компотом, положила тефтели на сковородку, компот налила в кастрюлю и зажгла газ.
— Сейчас я компот немного подогрею, говорят пить холодным его очень вредно, можно простудиться.
— Да, — Усевшийся за стол Кирилл не знал, что еще можно сказать.
— А водочки не хочешь выпить? — Спросил все так же висящий на турничке дед.
— Я ненавижу водку.
— Как!? Ты ее хоть раз в жизни пробовал!?
— Нет, и не собираюсь.
— Вот и хорошо, что ты не пил водку, тем более тебе еще нет восемнадцати, да и в первой половине дня лучше не пить.
— Мне двадцать семь ... — Поправил Кирилл.
— Ну как хотите, — Дед слез с турничка, удалился в туалет и вернулся уже с бутылкой водки.
— Держи, Кирилл, — Бабушка наложила Кириллу в тарелку котлет и налила в кружку компота, — Не холодный компот?
— Нет, — Ответил Кирилл отхлебнув, и стал есть тефтели.
Дед сел за стол, налил в стоящую на нём рюмку водку, и достал из кармана лимонную карамель.
— Отец мой, — Как бы между прочим сказал он, с упоением занюхивая конфету,  — Говорил, что нельзя сладким закусывать, — Он осушил стопку, — Вот видишь, я же трезвый! Пить и выпивать — это две разные вещи!
— А почему у вас в комнате стоят холодильник и плита, а у моего отца нет? —Перешел на более приятную тему Кирилл.
— Пожалуйста, не говори мне про своего отца, — Взмолилась бабушка.
— Мертвый зять... Нех.... с него снять, — Сострил дед.
— А холодильник, плита и туалет у нас есть, потому что мы пенсионеры... Памятник хоть мне хороший сделали?
— Да, хороший, — Подтвердил Кирилл, жуя тефтелю, — Отец на свои деньги сделал.
— Фотография то какая там?
— Взяли за основу фотографию, где ты на даче...
— На даче! — Бабушка взвыла и стала похожей на старух, изображающих куриц в коридоре, — Да я же там некрасивая вышла, толстая!
— Хорошая у тебя там фотография, не надо.
— Ууу, на грех наводит, я его убью сейчас! — Бабушка вскочила со стула и побежала в туалет. Некоторое время спустя, поняв, что ошиблась дверью, выбежала в коридор.
— Вот такая злая стала, никакой управы на неё нет, — Грустно сказал дед, наливая водку в стакан.
— Дед, ты не слишком много пьёшь?
— Много? Кирилл ты не видишь что-ли? Я трезвый, дурака валяю просто! — Улыбнулся дед и осушил бокал.
— Да, бабушка сильно изменилась за это время... Надеюсь, я искуплю свой грех... Я сильно провинился, не пойдя на похороны, и Бог наказал меня...
— Чего? — Пьяный дед кривил лицо и брызгал слюной, — Я не пойму, ты в Бога веришь что-ли?
— Конечно я верю в Бога, как ты меня и учил. Атеисты, конечно, тоже бывают...
— Да где твой Бог-то тогда? Люди не мрут, как нам теперь знать, что он вообще есть?
— Подожди, как не мрут? Что это тогда за место?
— Это-то? А тебе нынешний куратор не объяснил что-ли?
— Куратор? Летов?
— Я не знаю, кто на этой неделе куратор из этих... Так он не объяснил?
— Эээ, нет...
— И проводник не объяснял?
— Нет.
— Ты как вообще попал сюда?
— По... Паролю... Элитному...
— Ах! — От удивления дед встал, облокотившись на стол, — По паролю попал? Так ты из этих!? Но... Тогда ты должен был знать...
— Из кого «этих»!? Что здесь происходит!?
— Я могу только рассказать, что происходило у меня...
— Ну... Давай...
Дед, казалось, несколько протрезвел.
— В вечер моей «смерти»...
— Ты же умер утром!
— Не перебивай! Я умер вечером. Тебя, как всегда, обманули, чтобы не травмировать психику! В вечер, когда я умер, я лежал в своей комнате на диване. За окном шел дождь с грозой, в углу сох зеленый зонт. Это я точно помню. С ударом молнии окно открылось, и в проеме появился человек в черной мантии и маске цапли. Он представился Смертью и сообщил: государство посчитало, что мой час смерти настал. Я удивился, мне было неизвестно, что государство решает, кому когда умирать. Смерть сказал, что мне всё станет известно в своё время, и дал выпить особых трав. Это была какая-то настойка цианида, сильно замедляющая сердцебиение с дыханием, и понижающая температуру тела. Когда я выпил ее, все родственники и врачи сочли меня мертвым. Но я, находясь в коме, слышал все их разговоры. Настойки хватало ненадолго, и когда мое тело оставалось одно, например в морге, Смерть пробирался туда и давал мне еще трав. Так продолжалось три дня, потом меня положили в гроб и закопали. На подземном лифте гроб спустили сюда, в это место под названием «Нулевой этаж». Меня встретил Юрий Хой и все объяснил. Оказывается, люди на самом деле не умирают, так сказать, естественной смертью. Если их не сразит болезнь или они не попадут, например, в автокатастрофу, они могут прожить хоть миллион лет. И государство «вручную» занимается переправой таких вот бессмертных людей в это подобие загробной жизни. Человек узнает о своем бессмертии в самый последний день жизни на поверхности. Если тайна становится известна кому-то из людей, чей срок, по мнению государства, ещё не пришел, им предлагают либо переправиться на «Нулевой этаж», выбрав причину на свой вкус, либо остаться жить на поверхности, подписав согласие о неразглашении. При нарушении государственной тайны, такие люди ликвидируются. Исключением является элита: политики, шоумены, банкиры. Их заранее ставят в известность о бессмертии и дают право самим выбрать дату и причину смерти. Им сообщается элитный пароль, по которому они могут самостоятельно переправиться на «Нулевой этаж».
— А мне пароль сообщил знакомый француз.
— Тебе... Что??? Ты связался со спекулянтом???
— С каким спекулянтом?
— Спекулянты — это люди, решившие заработать деньжат на элитных паролях. Они продают их людям, желающим по-царски пожить на «Нулевом этаже». Но такие люди никогда не ограничиваются покупкой одного лишь пароля, они покупают себе новую внешность и биографию, иначе самозванцев обнаруживают в первый же день, пробивая по базе данных... Кирилл, тебе надо бежать отсюда, пока тебя не раскрыли! Как же ты мог совершить такой глупый поступок!
— У меня еще один вопрос...
— Нет времени объяснять! Поднимайся на верхний этаж и постарайся выйти на поверхность, хотя это будет проблематично, ведь ты не куратор и ключа от поверхности у тебя нет! Беги же! Я боюсь, что одна из этих старух может «настучать» на тебя! — Дед хотел вытолкать Кирилла из комнаты, но по пьяни споткнулся и упал.
Кирилл выбежал в коридор. Вдалеке виднелась спина убегающей старухи в черной мантии. Старуха тащила за собой по полу бледную девушку, осуждающе смотрящую на Кирилла. Они явно слышали весь разговор.

XI

Возвращаться в недавно покинутую «каюту» было страшно. Кирилл предчувствовал, что после доноса мутной бабки местная «кровавая гэбня» займется его делом, начав с обыска номера. Но все же он посчитал нужным заскочить на пару секунд — забрать непредусмотрительно оставленные на кровати дорогие часы.
Смело отворив дверь в номер, Кирилл выдохнул — здесь всё было по-прежнему, никаких следов обыска, никаких агентов с автоматами. Глупо было полагать, что они наведаются моментально после доноса бабки. Кирилл запер дверь и, вздрагивая от каждого доносящегося из коридора шороха, подошел к кровати и взял часы. Переживал Кирилл, как ни странно, не зря — когда он уже собрался выходить, в дверь постучали.
 Это был поистине Бетховенский стук, не предвещающий ни капли хорошего. Тем не менее, Кирилл подошел к двери. Его разум был спокоен, чувства надвигающихся перемен не возникало. И всё же он знал, что это ревизия. Больше просто некому. Дверной глазок. Ещё секунда, может две, и он узнает наверняка, напрасной ли была его тревога, уснёт ли он этой ночью. Глаз приближается к предназначенной для него выемке. Это мгновение хочется остановить. Нерв под зрачком подрагивает. Изображение по ту сторону линзы принимает четкость.
Сложно было сразу распознать находящихся по ту сторону двери. Двое существ (нельзя было назвать их людьми) регулярно сливались с фоном и меняли свои очертания. А может, это была игра воображения Кирилла. В попытке успокоить хозяина, его мозг даже на секунду заставил глаза уверить в то, что одно из существ — Курт. Конечно же, это был не Курт.
Первое существо было тощим, словно страдало нервной анорексией. В месте, где у людей находится лицо, оно походило на старого Бродского. Второе существо в противовес напоминало огромный кусок плоти. Разобрать, где у него ноги, где руки, а где голова было проблематично. Оба существа носили форму, сшитую по образцу французских жандармов. Было в их внешнем виде что-то отвращающее. Нельзя было сказать, что именно, сложно было даже разобрать ещё какие-либо их отличительные черты, просто выглядели существа грязными, словно вымазанными в говне.
— Оу! Это ревизия! Вы уж извините, мы имеем право войти! Открывайте! — Тихо и лениво произнесло тонкое существо.
— Мы действуем от имени государства! — Рявкнуло толстое.
Забытое за ненадобностью со времён смерти отца ощущение точки невозврата снова здоровалось с Кириллом. Опять эта смутная надежда на то, что всё окажется сном или розыгрышем. Ему же столько раз снилось преследование! Почему и этот случай не может оказаться сном?
Ноги самовольно тащили Кирилла в ванную по заранее продуманному на подобный случай маршруту. Разум был занят перетиранием мыслей вида «Вот оно, наступило, вот оно здесь, неужели прошлое не вернуть», которые проплывали по сознанию как русалки по воде, или, если угодно, как души мертвых по реке Стикс. Средней громкости топот Кирилловых ног был явно различим за дверью бдительными существами, так что действовать надо было быстро.
Заперев дверь в ванную на защелку, в смутной надежде задержать таким образом хоть на какое-то время ревизию, Кирилл двинулся к давно замеченной вентиляции. На глаз размер её вполне подходил под человеческое тело, но дотянуться до решетки, даже в прыжке, Кирилл не мог. Подводными камнями становились нервное дрожание всех возможных мышц и молчание мозга. Интуитивно Кирилл схватил пластмассовую мусорную корзину, перевернул её вверх дном, вытряхнув пожелтевшую бумажку, и, встав на импровизированную ступеньку, сумел допрыгнуть до вентиляции. Отражающая дрожащее лицо Кирилла металлическая решетка с громким, не очень приятным звуком упала на пол, обнажив вентиляционный тоннель с красными стенками. Подобрав угол, под которым в отверстие войдет голова, и сильно сжав тело, Кирилл протиснулся навстречу спасению. Он был в хорошей физической форме, кажущийся ранее бессмысленным год в армии теперь стал ценнейшим уроком жизни.
Проползая по кишкообразной вентиляционной шахте, Кирилл воображал, что творится в его комнате. Вот тонкое существо говорит: «Он же не глупый, подумает и откроет, наверное». Толстое орет: «Выломать дверь!». Лязг петель, оглушающий грохот, как после взрыва. «Его нет! Он в ванной, он нам соврал!», — Толстое. Снова лязг петель. Кирилл подползал к решетке, за которой находилась шахта лифта. «По трубе уполз», — Опять это толстое. «Я его поймаю», — Скромно добавляет тонкое. Кирилл аккуратно, не дав ей упасть на пол, выломал решетку и беззвучно спрыгнул на крышу лифта, по счастливому стечению обстоятельств остановившемуся этажом ниже. «Комнаты все осмотрите!», — Приказывает глупое толстое. Через люк Кирилл забрался в кабину. Кнопка «Приемная», ведущая в тоннель на поверхности, находилась в самом верху панели, но нажать её не дали внезапно зашумевшие двери лифта. Издав громкий бас, они впустили в кабину человека в черной куртке — Виктора Цоя.
— А как вы... — Начал музыкант, но был перебит.
— Заткнись и поехали, — Кирилл надавил на кнопку «Приемная».
Снова бас дверей, и лифт стал подниматься.
— Зачем вам в приёмную? — Спросил Цой спустя два этажа.
Кирилл промолчал.
— Внимание! — лампочки лифта загорелись красным цветом, включился динамик, по которому вещало, скорее всего, толстое, — На территории нулевого этажа вводится чрезвычайное положение! Разыскивается некто Лебедев Игорь Кириллович, по подозрению в незаконном проникновении на территорию нулевого этажа!
— Как ваша фамилия? — Осведомился Цой.
— Простите, Виктор Робертович, — Кирилл взял Виктора в захват и надавил ему на горло.
Двери разошлись. Коридор к двери пустовал, часового не было. Медленно, ведя перед собой перепуганного Цоя, Кирилл стал приближаться к выходу.
— Эй! — Крикнул он, — Если что — у меня заложник! Это Виктор Цой! Одно движение с вашей стороны — и я сверну ему шею! Я не шучу!
Кирилл услышал движение за спиной. Обернувшись, он увидел Летова, спустившегося в комнату через люк в потолке.
— Мразь, — Сказал Егор и ударил Кирилла кулаком в лицо. Кирилл упал без сознания.

XII

Пробивающаяся сквозь веки идеальная белизна пробудила Кирилла от не самого плохого сна. Попытки сладко потянуться и размять затёкшие за ночь пальцы рук не увенчались успехом: парень обнаружил себя в классическом положении, привязанным к стулу. Разогнав образующие тромбы в голове остатки сна, Кирилл тяжело вздохнул, и вспомнил, что пришёл в бессознательное состояние не заснув, как водится, на обволакивающем матрасе после выматывающего трудового дня, а получив удар в лицо от Егора Летова. И пробудили его не привычные лучи поднимающегося ввысь солнца, а пресловутая белизна стен комнаты, похожей на помесь исследовательской лаборатории с кабинетом химии. Пленивший Кирилла стул располагался меж двух стоек с аккуратно расставленными на них разноцветными склянками, микроскопами, встроенными раковинами и вделанными в боковые стенки блестящими мусорными ведрами. Подобные стойки заполоняли всю комнату, причём на всех было расставлено примерно одно и то же, и для несведущего в химии человека являлось загадкой: зачем нужны эти стойки в таком количестве? И все они имели белый цвет, который поначалу успокаивал и создавал ощущение выверенной композиции комнаты, но со временем начинал раздражать и вызывать рвотные спазмы. Выбивался из общей цветовой гаммы только коричневый шкаф, стоящий в углу.
Лаборатория пустовала, и Кирилл начал подозревать, что его оставили здесь умирать, но вот лифт звякнул, металлические двери с еле заметным шелестом разошлись в стороны, и в комнату вошли два серьёзных человека в бронежилетах. В руках они держали по автомату Калашникова. В центре между ними шла молодая фиолетововолосовая девушка. Она выглядела так, будто находилась у себя дома: одета была в белую пижаму, ноги были босы, длинные волосы не причёсаны. Девушка зевала.
— Надеюсь, у вас была уважительная причина потревожить меня в такой поздний час, — Сладко потянувшись, сказала она, — Я соседку по комнате из-за вас разбудила, она ругаться на меня завтра будет.
— Незаконное проникновение на территорию нулевого этажа, — Чётко, без запинок и речевых дефектов проговорил один из двух людей с автоматами. Кирилл не заметил, какой именно, так они были похожи.
— Ясно-понятно, — Девушка открыла стоящий в углу шкаф, аккуратно, стараясь не помять, сняла с вешалки белый халат и надела его поверх пижамы. На ноги она надела стоящие в шкафу же белые домашние тапочки.
— Привет! — Неожиданно дружелюбно сказала она, приблизившись к Кириллу, — Давай знакомиться?
— Давай?.. — Растерялся Кирилл.
— Меня Ирина зовут, — Ирина улыбнулась и наклонила голову набок, как повешенная, — А тебя?
— И... Игорь... — Выдавил Кирилл остатки речи.
— Ты чего такой шуганный? — Ирина достала из нагрудного кармана халата очки и задумчиво ткнула дужкой в свою щеку.
— Я...? Нет...
— Ммм... — По выражению Ирининого лица было заметно, как она с каждым словом собеседника всё больше разочаровывается в нем, — Ты работаешь? Учишься?
— Да... Я бухгалтер.
— Ууу... И охота тебе эти дебет с кредитом составлять, поехавший? Вас скоро машины заменят. Я вот на медицинском учусь, на втором курсе. Здесь подрабатываю, чтобы за общежитие платить. Мать устроила.
Слушая рассказ девушки о её жизни, Кирилл почувствовал непонятно откуда взявшееся нарастающее сексуальное возбуждение.
— Ну хватит, — Ирина надела очки, — Сейчас я сделаю тебе укольчик, и ты уснёшь. Ты прости, пожалуйста, что так долго говорила с тобой перед этим. Я такая дое.... бываю. Наверное, очень глупой кажусь.
С этими словами девушка взяла лежащий на столе шприц, опытно выпустила из него воздух и принялась набирать зеленую жидкость.
— Подожди! — Кириллу не понадобилось быть гением, дабы догадаться, что укол станет черной кляксой на его пунктирной линии жизни.
— М...? — Продолжающая набирать жидкость в шприц Ирина подняла голову. Лицом, а особенно глазами, она напоминала наивного щенка.
— Ты же... Пояснишь мне, за что меня убивают, прежде чем... Убить меня, да?
— Это же не кино! Так только в фильмах бывает, — Ирина цокнула языком.
— Но мне правда интересно очень... Что это за нулевой этаж, и причём тут Цой, и почему люди не умирают, и...
— Ммм... — Ирина положила шприц на стол и приблизила свое лицо к Кириллу на расстояние вытянутого языка, — Хочешь, чтобы я рассказала тебе про наш нулевой этаж, ня~?
Девушка прижалась к телу Кирилла и обвила его как змея. Снова сексуальное возбуждение.
— Поздно ты сегодня, Ирина, — двери лифта в очередной раз открылись, впустив в комнату на этот раз молодого блондина, похожего на Райана Гослинга. Одет он был в белый халат и черные брюки.
— О, это Эдуард! Привет, Эдуард! — Ирина возбужденно прыгнула и махнула рукой парню.
— Снова проделки спекулянтов? — Блондин вопросительно покосился на Кирилла.
— Да они зае.... уже, — Ирина дыхнула на стеклышко очков и стала нервно оттирать его краешком халата.
— У нас тараканы завелись, ты знала?
— Фу, бл.... Тараканов ненавижу, мерзкие твари.
— Я зашел в магазин, купил, — Эдуард достал из нагрудного кармана баллончик с дихлофосом или веществом схожего действия, — Поработаю здесь за своим компьютером, пока ты будешь разбираться с нашим новым другом, о'кей?
— Л-ладно, — Резко дернув головой, ответила Ирина, — Он хочет узнать, что это за место. Перед смертью...
— Ну расскажи, если заняться больше нечем, — Эдуард широко улыбнулся, словно излучая свет белоснежными зубами, и сел за свой компьютер.
— Так вот, — Ирина снова приблизилась к Кириллу, — Если совсем вкратце, то примерно шестьдесят-семьдесят лет назад человек эволюционировал. Знаешь, что такое эволюция? — Она улыбнулась.
— Примерно.
— Примерно? Ты как в институт поступал?
— Я гуманитарием был, знал хорошо гуманитарные науки. С биологией у меня всегда было плохо.
— Про эволюцию вообще все в принципе должны знать.
— Ну я не знаю, я больше по истории был...
— В каком году СССР была исключена из Лиги Наций?
Кирилл и Ирина с минуту молча посмотрели друг на друга. Ирина продолжила рассказ:
— Так вот, как я и говорил-ла, с шестьдесят лет назад человеческое тело эволюционировало. Исследовательский центр, в котором моя бабка работала, первым зафиксировал зарождающиеся изменения в строении организма среднестатистического человека. При взвешивании мозга одного парня было установлено, что его объем составляет 1502, что превышает стандартный объем. Кстати, того парня звали Мартин Грей.
— Мартин... Грей.
— Угу, — Склонившаяся над склянками Ирина резко подняла голову и посмотрела блестящими глазами на переносицу Кирилла. Она выглядела очаровательно, как застигнутая врасплох зайчиха.
— Американец, судя по имени... И по фамилии тоже американец.
— К чему ты ведёшь, я не понимаю..?
— Исследовательский центр ведь находился в России?
— В Советском Союзе.
— В России. Почему изменения в строении тела американца обнаружили в российском исследовательском центре?
— Не придирайся. Так вот, этот случай, — Ирина достала из нагрудного кармана идеально-зелёное яблоко, протёрла его и надкусила, — Он учёных очень заинтересовал. Они продолжили исследования в этом направлении. И обнаружили... Объем мозга увеличился у всего населения Земли! — Глаза Ирины увеличились, что её совсем не красило, — Понимаешь, о чём я говорю? Игорь?
Кирилл кивнул.
— Это было начало эволюции. Человеческое тело научилось побеждать смерть. Теперь умереть человек мог только в результате, например, несчастного случая. Износ ему больше не грозил. Разумеется, бессмертие грозило проблемой перенаселения, и государству было бы не под силу обеспечивать такое количество ртов. Вот и о новых удивительных свойствах человеческого тела стало известно только людям пятого, самого высокого уровня посвященности в дела государства. Посредством тайных агентов по всему земному блину, государство продолжало имитировать смерть непосвященных людей, на деле переправляя их на эти скоропостижно построенные нулевые этажи.
— Извини, ты только что сказала «земному блину»? — Удивленно наклонил голову Кирилл.
— Боже мой, ты и об этом не знаешь? — Ирина подняла зеленые глаза к потолку, — Ничего не знаешь, а на нулевой этаж лезешь. Конечно же, дурачок, земля плоская! Любимые твоим батей-ватником конспирологические теории оказались правдой, просто смирись с этим.
— Не говори так о моем отце, — Сквозь зубы сказал Кирилл.
— Только не надо обиженку строить, ладно? Мой отец тоже ватник, мы с ним спорим из-за Украины и из-за Сталина каждый раз как по «Вайберу» переписываемся. Так вот,  правительственные агенты занялись постройкой нулевого этажа под земным блином. Когда работа была сделана, они стали строить ещё и ещё, опускаясь всё ниже и ниже.
— Сложно для восприятия, — Честно признался Кирилл.
— Ну смотри, глупенький, — Ирина взяла со стола листок бумаги, достала из нагрудного кармана остро наточенный карандаш, и нарисовала овал, — Вот это — земной блин. Прости мою криворукость, мне самой всегда очень стыдно, когда все подружки умеют рисовать, а я нет, — Ирина нарисовала продолговатый прямоугольник под блином, — А вот это — комплекс нулевых этажей, строящихся под блином. На сегодняшний день таких этажей больше ста, сам видел все эти кнопки в лифте. Я нарисовала нулевой этаж прямоугольником, но со стороны он выглядит скорее как монолит овальной формы, торчащий из днища земного блина. Государство определяет, когда настает срок того или иного человека, и переправляет его на нулевой этаж. Как правило, стандартного обывателя, будь у него даже первый, второй, третий уровень осведомленности, — селят в комнату, рассчитанную на четырех человек. Умереть от голода люди уже на самом деле не могут, так что обывателей мало и плохо кормят. Только не говори, что вы этого не заслужили, лапочки. Людям с четвертым уровнем осведомленности выдают по отдельной комнате и кормят получше. Наконец, людям с пятым уровнем выделяются полноценные номера-люкс. Обычно это элита: политики, бизнесмены, банкиры... Но получить пятый уровень можно и долгое время прислуживая, как моя мать, например. Да... Строительство нулевого этажа продолжается по сей день. Аналитики полагают, что рано или поздно он уткнётся в какое-то дно — скорее всего, это будет поверхность неизвестной нам планеты. По мнению ученых, эту планету можно будет обеспечить искусственно созданным кислородом, и поселить там часть наших «морибундусов», решив демографическую проблему.
— Ирина! — К девушке подошел взволнованный Эдуард, — У меня срочные новости... Ах, ты еще не закончила с этим...
— Я уже почти! Что такое, Эдуард?
— Нулевой этаж достроили до воздушной атмосферы неизвестной нам планеты! На ней есть жизнь, и... Она круглая, прямо как наша Земля в представлении обывателей!
— Что за чудесная новость, Эдуард! — Всплеснула руками Ирина.
— Это ещё не всё, — Эдуард нервничал, мялся, — Планета похожа на Землю не только внешне... Ее население... И история этого населения... Очень похожи на наши... Только на этой планете сейчас не двадцать первый век, как у нас, а период... Наши учёные ещё не выяснили, какой... Похож на средневековье. Ты нужна в компьютерном зале, Ирина! Заканчивай скорее дела с этим обывателем, и пойдем!
— Сейчас, — Ирина с деловым видом взялась за шприц.
— Погоди! — Закричал Кирилл, высунув язык изо рта, — Ты же ещё... Не расписала мне во всех подробностях процесс переправы умирающих на нулевой этаж! Может, вы пока с Эдуардом (привет, Эдуард!) сходите решите ваши проблемы, а я пока тут посижу... Потом ты вернёшься, расскажешь мне до конца свою байку, и убьёшь меня... Ладно? Ира?
— Твоя взяла, — Ирина разочарованно опустила шприц, — Просто не люблю оставлять дела недоведенными до конца. Жди, мы с Эдуардом будем через пять минут.
Идиоты скрылись в дверях лифта.

XIII

Солнце в этот день светило особенно ясно, невзирая на заставляющий продрогнуть мороз. Каховский щурился. Бьющие в глаза лучи мешали революционеру разглядеть лицо толкающего речь Милорадовича. Нависающий над курком палец дрожал, норовил опуститься. На коже выступали капли пота. Лицо тревожно подергивалось.
Сегодня всё закончится.
Сегодня возомнивший себя Богом самодержец падёт от руки простого смертного. В голове царя появится новое отверстие. Пуля плавно войдёт в лоб, раздробит череп и выйдет с затылка. Не успевший понять, что произошло, царь будет лежать на земле, а на некотором расстоянии от него будет лежать мастерски вышибленный мозг. Такой маленький, и в то же время хранящий так много подлых мыслей, направленных против великого народа.
Но что-то спонтанное выступление Милорадовича затянулось. Приходило время кончать.
— Час настал, мразь!
В шуме толпы Каховский сам не услышал собственного голоса. Выворачиваясь боком, он протиснулся поближе к Милорадовичу, достал пистолет и прицелился. Только что говорящий Милорадович повернул голову и увидел направленное на него дуло. Челюсть Милорадовича медленно отвисла. Каховский тяжело дышал, пытаясь совладать с собой. Палец всё так же дергался на курке. Осознавший, что не успеет убежать, Милорадович закрыл глаза и приготовился к вечной тьме. Он слышал визг толпы и чувствовал движение рядом с собой. Прошло примерно пять секунд. Выстрела не последовало, как и вечной тьмы. Милорадович открыл глаза, и мгновенно сощурил их от света, с которым было распрощался. Люди в толпе застыли, и смотрели куда-то вверх, за спину Милорадовича. Каховский, медленно опуская руку с пистолетом, следовал общему примеру. Предчувствуя недоброе, Милорадович медленно обернулся.
— Господи, иже еси на небеси, — Было первым, что он прошептал.
Зрачки Милорадовича расширились. В них отразился огромный свисающий откуда-то с неба монолит овальной формы. Шириной он был примерно с Зимний дворец. И этот монолит медленно, семимильными шагами, но приближался. Милорадович перекрестился. Люди в толпе начали разбегаться.
В нижней части монолита была небольшая платформа, на которую вели железные двери. На глазах изумленного Милорадовича эти двери разъехались в разные стороны, и на платформу вышли два человека. Монолит заслонил собой солнце, так что теперь не трудно было разглядеть, что одеты эти люди были в некое подобие кольчуги, а в руках держали некое подобие оружия.
— Что это такое?! Что это?! — Бестужев-Рюмин с испуганным видом тряс судорожно листающего маленькую брошюру Оболенского.
— Я-я не знаю... В «Русской правде» об этом не написано, — Растерянно отвечал Оболенский.
— Жители этой планеты! — Раздался грохочущий голос из монолита, — Мы пришли с миром, и не хотим вам зла! Если вы не будете предпринимать в отношении нас завоевательские либо истребительные меры, мы уверены, что сможем взять курс на мирное сосуществование.
Монолит приближался, краешек его тени наступал на Зимний.
— За царя батюшку! — Рявкнул Каховский, поднял опущенную было руку с пистолетом и нажал на курок.

XIV

Z1Y, один из двух бойцов спецназа, стоящих на тонкой платформе на последнем на данном момент этаже нулевого этажа, повернулся к своему товарищу, VEG. Пуля проделала небольшую дыру во лбу Z1Y. Было удивительно, что какой-то инопланетянин сумел попасть в находящегося на таком расстоянии человека. Либо жители этой странной планеты зашли намного дальше землян в разработке оружия, либо это был чертовски хороший стрелок. Ярко красная кровь стекала из отверстия по носу и капала на пол. VEG сочувственно вздохнул.
— Покажите им, с кем связались, — Сказал Z1Y, закатил глаза, и упал замертво.
Маленький мозг при падении вывалился из черепной коробки, и сейчас лежал в паре сантиметров от хозяина. VEG поднял глаза и осмотрел площадь под своими ногами. Вся обстановка словно воссоздавала восстание на Сенатской площади, одно из событий, вошедших в учебники истории Земли.
Звук прибытия лифта заставил VEG обернуться. Кабина была битком набита бойцами спецназа. У одного из них в руках был пулемет.
— К геноциду готовы, — Сказал самый грозный из них.

XV

Пулемет дал первый залп по не собиравшейся расходиться толпе. Пять или шесть пуль разорвали грудную клетку Каховского. Революционер упал набок. Смыкающимися от потери крови глазами он увидел ноги убегающих от пулеметной очереди людей, нескольких своих поверженных товарищей. Рядом с ним приземлилась отстреленная голова Рылеева. Каховский улыбнулся.
— Я надеюсь, теперь ни у кого не возникнет идеи противостоять нам? — Спросил голос из сотни громкоговорителей, установленных по всему периметру нулевого этажа.
Новоприбывший на платформу спецназовец кинул на пол тяжкий груз, который ему довелось нести — парашюты. Остальные спецназовцы принялись их примерять.
— Прыгал когда-нибудь с такой штукой?  — Спросил VGG у RAK.
— Не доводилось, — Скромно промямлил RAK.
— Учись, пригодится в дальнейшем, — VGG достал дорогую на вид сигару, взял её в рот и прыгнул.
Спецназовцы по очереди последовали за ним. В полете парашюты раскрылись.
Ошеломленные, научившиеся на ошибке Каховского и его братьев по несчастью люди больше не пытались оказывать сопротивление.
— Дамы и господа, пожалуйста, сдайте оружие при наличии, — Громко, как проводник в поезде, объявлял VGG, маршируя по площади, — Мы не хотим причинить вам зла, это обычная мера безопасности.
Бегающий за VGG «хвостиком» NPC на всякий случай повторял его слова на французском, делая сильное ударение на акцент.
— В чём дело? — Спросил стоявший в стороне RAK у VEG, открывая золотой портсигар, — Мы же хотели взять курс на мирное сосуществование?
— Поступило указание от Президента... Угостишь сигареткой? Спасибо, а то воевать не хочется... Указание взять под контроль эту страну... Ввести здесь военное положение... Эта страна, похоже, точная копия нашей России, только сильно отставшая... Президент думает, здесь можно разместить много элиты...
— Но эта планета круглая... Совсем как Земля в наших псевдодокументальных передачах... И стран в ней побольше... Наверное, даже Антарктида есть! Эта планета вертится, в отличие от нашей. Рано или поздно нулевой этаж заметят в других ее точках... Их Президент тоже собирается брать силой?
— Нет, он проявил агрессию в отношении этой страны, назовем ее Россия-2, лишь из-за оказанного сопротивления при попытке переговоров. Президент надеется, что жители остальных стран будут более благоразумны и не станут лезть на рожон. Ну потопали.
VEG кинул сигару на землю, затушил ее подошвой и пошел к своим товарищам.
— Эй, подожди! — Побежал за ним RAK.
VGG вступил на место, откуда произносил речь Милорадович.
— Жители России-2! Мы, люди Земли, берем в свои руки управление вашей страной. Дабы не вызвать ненужную панику у народа и более плавно перейти к диктатуре землян, формальным правителем будет назначен житель вашей планеты! Но все его действия будут контролироваться специально высланным отрядом! Спасибо, у меня пока все!
— Вот как надо делать революцию, — Сказал стоящий в толпе VEG мужичку с рыжей бородкой. Мужичок понимающе кивнул.
— Рядовой RAK, внимательно осмотрите это место и найдите что-нибудь похожее на темницу, — Распорядился VGG
— Есть, гражданин начальник!
— Рядовой VEG, пойдемте, осмотрим это здание. Похоже, это Зимний.

XVI

VGG с ноги выбил красную расписную дверь.
— Кто здесь главный?! — Грозно рявкнул он.
Николай и Константин, испуганно обнявшись, указывали друг на друга.
— Гражданин начальник, я нашел темницу! — Раздался голос RAK.
— Хорошо, — Улыбнулся VGG.
Константина с Николаем моментально переместили в здание тюрьмы, где посадили в две соседние камеры.
— Что будем делать с трупами, гражданин начальник? — Закуривая, спросил VEG у VGG, когда они вышли на улицу, — Сожжем их?
— Сжечь? Что ты такое говоришь, VEG? Мы же не дикари! Похороним их, как полагается!

XVII

Мучители Кирилла, очевидно, были недалекими людьми: обозначенные пять минут прошли, а они всё не возвращались. Был ли это хитрый план по доведению парня до смерти от обезвоживания или простая оплошность работников — думать об этом не сильно хотелось. Кирилл смирился со своей судьбой ещё когда в его дверь постучала ревизия, и сейчас ему хотелось умереть как можно быстрее. Он закрыл глаза и стал разглядывать меняющиеся узоры на своих веках. Перестал проговаривать про себя мысли, сосредоточился на тишине окружающего помещения. «Тишина. Стерильность. Жужжание лампочки». Хотелось спать, но в такой позе уйти в царство Морфея вряд ли бы удалось. Мешали затекшие конечности и обращающее на себя внимание колотящееся сердце. Хотелось поправить давящую на жизненно важный орган рубашку. Но вот белая реальность стала уступать синему сновидению. Мысли о скорой смерти сменили картины безмятежности. «Я ведь всё ещё в лаборатории»,  — Сквозь плеву сна подумал Кирилл, — «С минуты на минуту прозвучит тревожный звук лифта, сюда войдут эти страшные люди и убьют меня...».
Тревожный звук лифта действительно прервал безмятежную тишину. Глаза Кирилла открылись, на лице застыла перекошенная гримаса. Всё тело сжалось. Но в лифте была не Ирина и даже не люди с оружием. Из кабины вышел тот самый француз, с которого все началось, Пьер. Одет он был на этот раз потеплее, в желтый свитер и голубые джинсы.
— Как знал, что вы здесь, месье, как знал... — Встревоженно, он побежал развязывать Кириллу руки.
— Пьер, что... Что вы здесь делаете?
— Я тоже «умер», месье, — Пьер возился с веревками, — Они шли за мной по пятам. У меня уже было несколько допросов, и я понял, что они догадались о моем спекулянтстве. Узнать правду кроме как через вас они не могли, и я решился спасти вас. Всё-таки, это из-за меня вы попали в беду. Сожалею о том, что произошло, еще раз.
Освободившись от веревок, Кирилл встал и размял затекшие руки.
— Спасибо, Пьер.
— Пойдёмте скорее. Эти звери скоро будут здесь, я боюсь представить, что они сделают...
— Не в мою смену! — Кирилл и Пьер так увлеклись разговором, что не заметили влетевшую в лабораторию сучку-Ирину, — Куда это вы собрались, мрази!?
Кирилл, не думая, схватил со стола баллончик со средством от пауков, и прыснул враждебной девушке в лицо. Этот жест вызвал у парня ностальгию — точно так же мать во время ссор «баловала» отца перцовым баллончиком. Но по быстро разжижающейся коже на лице Ирины Кирилл понял, что конкретно данное вещество сильнее «любимых» отцом химикатов раз в десять.
— Ах ты пидор! — Пытаясь унять боль, Ирина схватилась руками за лицо, но острые длинные ногти только усугубили положение, лишний раз расцарапав чувствительную кожу. Из ран струилась на редкость красная кровь.
Кирилл приблизился к Ирине, и со всей силы ударил ее кулаком в правую челюсть. Девушка с криком упала, ударилась лицом о край стола, заслужив еще один шрам, и потеряла сознание. Кирилл ошеломлённо замер на месте. Он не ожидал от себя такой жестокости, но эта девушка за короткий промежуток времени ухитрилась вызвать у него такую поразительную смесь сексуального возбуждения и ненависти, что напряженные нервы бухгалтера не выдержали.
— Не время рефлексировать, — Угадал мысли парня француз, — За мной, к лифту!
— Как мне теперь быть, Пьер? — Спросил Кирилл, вытирая кровь с костяшек, — Бежать? В Америку.
— Что вы, глупый дурачок! — Ошарашенно обернулся Пьер, — Никакой Америки не существует!

XVIII

— Восстание подавлено? — Командным тоном спросил VGG у выстроившихся перед ним шеренгой бойцов. Они всё ещё находились в зимнем дворце.
— Так точно, гражданин начальник! — Отозвался RAK.
— Войска готовы?
— Так точно! Оккупируют территорию по вашему приказу!
— Хорошо. Нужно назначить временно исполняющего обязанности царя. Рядовой VEG, что у вас там?
— Гражданин начальник! Я спросил у людей на этой так называемой Сенатской площади, кого они хотели бы пока что видеть царем. Большинство указали на Николая или его брата Константина Романовых, но эти варианты мы с вами не рассматриваем по понятным причинам. Некоторая часть опрошенных заявила, что хочет видеть царем вот этого человека. Введите пленного!
Двое бойцов ввели в комнату закованного в наручники Пестеля. Выглядел он не очень хорошо. Лицо было грязным, волосы растрепаны. Возможно, в тюремной камере его неоднократно изнасиловали.
VGG вплотную приблизился к узнику, заглянул в измученные маленькие глазки, потянул носом неприятный запах, доставшийся Пестелю от тюремной камеры.
— Как вас зовут? — Спросил VGG.
— Пестель... П-павел... Иванович... Пестель...
— За что... Кх-кхм, — Откашлялся VGG, — За что вы были помещены в тюрьму, Павел Иванович?
— У нас с единомышленниками... Было что-то вроде кружка... М-мы опережали свое время, — Лицо Пестеля тряслось, на глазах накатывались слезы, — Нам не нужны были...
— Демагогия меня не интересует, мне нужен короткий, четкий ответ на вопрос: за что вы были помещены в тюрьму?
Пестель некоторое время смотрел на плитку у себя под ногами, медленно поднял голову, и с горящими глазами гордо сказал:
— Меня зовут Павел Иванович Пестель и...
— Да, мы уже...
— Дайте мне договорить! - Пестелю понадобилось еще немного времени, чтобы во второй раз собраться с духом, — Меня зовут Павел Иванович Пестель, — Теперь он говорил тише и неуверенней, — Я хотел убить царя.
Всё смолкло. VGG повернулся к сотоварищам, и изобразил на обычно каменном лице вопросительную гримасу. VEG и RAK синхронно пожали плечами. VGG опять повернулся к Пестелю.
— Павел Иванович... Вы теперь царь.
Пестель дернулся, начал жадно глотать ртом воздух, словно задыхаясь. Признание настигло его неожиданно. Создавая революционный кружок и «Русскую правду» он допускал в разговорах с единомышленниками, что обладает хорошими лидерскими качествами и может быть даже станет царем. Но сам всегда относился к этим словам больше как к шутке, которой не суждено сбыться.
— Я теперь царь, е.... твою мать! - Пестель поднял вверх по-прежнему закованные в наручники руки, и два раза радостно подпрыгнул,  Е.... твою мать!
— Избавьте Павла Ивановича от этих неудобных наручников.
VEG с кусачками принялся за дело. Пока его освобождали, Пестель блаженно улыбался.
— Павел Иванович, у вас все нормально?
— Да, я просто... Немного рад теперь...
Конечно оставалась еще уйма проблем. Страна попала под гнет неизвестных захватчиков, пришедших откуда-то с неба. Крестьянский вопрос требовал безотлагательного решения. Но в данный конкретный момент Пестель стал царем, доказал всем, кто не верил, что он не пустое место. И Павел Иванович был счастлив в аду.

XIX

— В смысле не существует? — Кирилл зашел за Пьером в лифт, и француз нажал на кнопку первого этажа.
— Почему вы совсем не думаете, Кирилл, вы же умный? Разве вы не видели здешнюю киностудию? Все репортажи, фильмы, картины жизни, якобы пришедшие из Америки, снимаются здесь. Это все политика, манипуляция сознанием граждан с целью поднятия патриотизма оных.
— Но у меня были знакомые на работе, которые ездили в Америку.
— Это посвященные четвертого уровня, вы, дурачок! Когда человек становится настолько богат, что готов позволить себе поездку в райское место, о котором мечтал всю жизнь, его тормозят в аэропорту, отводят в отдельную комнатку и там последовательно объясняют, что мол-де никакой Америки не существует, Австралии не существует, Антарктиды тоже не существует. Есть лишь Европа. Основным массам населения об этом не сообщается из опасения волнений, вызванных сломом привычной картины мира. Человеку дают милых сувениров на накопленную им сумму, фотографируют на фоне зеленого экрана, куда в дальнейшем будут прифотошоплены интерьеры Америки, по его желанию предоставляют солярий для загара. После выбранного им времени пребывания в отеле на территории Европы, он, якобы довольный, возвращается к своим родным и близким, показывает им сувениры и фотографии, все смеются, миф продолжает поддерживаться. Английский язык, как и все языки мира, был придуман с нуля, на самом деле все люди Земли умеют говорить на изначальном, русском.
— Бред какой-то! Столько усилий просто ради политики и для того, чтобы не беспокоить население?
— Это был не полностью наш выбор, Кирилл. Мифы о мире за пределами Европы и способы его симулирования достались нам от вымерших предков. О них, я надеюсь, вы слышали.
Кирилл кивнул.
— Какой же вы ещё незнающий Кирилл. Наверное и в негров верите.
— А что не так с неграми?
— Их не существует. Все негры, которых вы встречаете, — актеры, вымазанные в гуталине. А вы думали, у Майкла Джексона была настоящая болезнь кожи.
— А геи? Геи настоящие?
— Геи...
Двери лифта отворились. На лестничной клетке стоял отряд спецназа. Впереди всех злобно сверкал глазами Летов. Раздался короткий выстрел. От свитера Пьера оторвалась пуговица. Место, куда попала пуля, задымилось. Кирилл на автомате нажал на кнопку самого нижнего этажа. Двери закрылись прямо перед разъяренной пастью Летова.
Кирилл подхватил падающего Пьера, но всё равно не смог уберечь раненого француза от удара головой об стенку.
— Кх... Кх... Кирилл... — Изо рта и из ран в голове Пьер текла кровь, — Возможно, вы обвините меня в своем незавидном положении... Но виноват не я и не вы... Виновата одна только любовь.
Глаза француза закатились. Он был мертв. «Что мне делать?» — В панике подумал Кирилл, — «Что мне делать?».
В этот раз за дверьми лифта никого не было. Кирилл оказался на круглой платформе без стен. Внизу под платформой проплывали здания, мельтешили люди. По виду обстановка напоминала XIX век. Кирилл заметил, что, встав на край платформы он может дотянуться до шпиля одиноко стоящей башни. Спускаться в неизвестный мир было не лучшей идеей, но наверху Кирилла мог ждать только расстрел, а не заблокированный вовремя лифт уже поднимался к озлобленным спецназовцам и Летову. Один прыжок — и Кирилл зацепился рукой за шпиль. Может он и был неосведомленным, зато физической формы ему было не занимать. Осторожно протиснувшись в окно башни, Кирилл начал спускаться вниз по этажам.
— Любопытно. Что вы здесь делаете? — 9 этаж.
— Недаром помнит вся Россия... Какой интересный мальчик, — 8 этаж.
— Кто эти захватчики?
— Не знаю, но я слышала, они ненавидят евреев, — 7 этаж.
— Прекрати это говорить, Мария, я не могу тебя слушать! Что вы хотели, молодой человек? — 6 этаж.
— Михаил! Я так и знала, что вы займётесь этим с Михаилом! — 5 этаж.
— Что ты здесь забыл, сладенький? Меня зовут Михаил, могу помочь тебе, если чего-нибудь захочешь, — 4 этаж.
— Ты хочешь стать царем?
— Я не говорю, что хочу стать царем, я говорю, что мне нравится быть царем, — 3 этаж.
— Буря! Скоро... — Это вообще Горький.
— Запыхался... — Кирилл вышел на улицу через двери башни.
Глазам открылся небольшой рынок, похожий на арабский. Экзотического вида русские торговцы стояли под навесами у ларьков, и завлекали неприхотливых покупателей.
— Яблоки! Яблоки! Покупайте спелые яблоки! Яблочный сидр!
Неторопливо, встревоженно оглядываясь по сторонам, Кирилл побежал к ларьку. Аккуратность не помогла ему заметить несущуюся по дороге телегу, запряженную двумя коричневыми лошадьми.
— С дороги! — Лихо крикнул неопрятно выглядящий кучер в зеленой шляпе.
Кириллу повезло увернуться от возбужденных лошадей и подойти к торговцу огурцами.
—  Что здесь происходит? — Спросил парень, — У вас в небе огромная летающая штука! Почему вы продолжаете торговать?
— А, эта... — Торговец огурцами был немолод, и, судя по речи, пережил не один инсульт, — В мифологии викингов это называлось Рагнарок. А как сейчас назовут, не знаю.
— Что вы несете?! Эти... Пришельцы уже вышли с вами на связь?
— Говорят, они... Зимний штурмовали... Царя нового избрали уже, кажется, говорят.
— Плохо дело, — Поняв, что разговор с торговцем огурцами не приведет ни к чему хорошему, Кирилл отвернулся и закусил ноготь на правой руке.
Глаза сами поползли вверх, снова устремились на нижнюю платформу монолита, куда выгружалась из лифта партия спецназовцев. Один из них с понятными намерениями нес веревочную лестницу.
— Плохо дело... — Кирилл вновь устремился к торговцу огурцами, — Помогите! Спрячьте меня!
— Спрятать  вас? От кого?
— От захватчиков! Они меня ищут! Убьют меня, если найдут!
— А с чего они будут вас убивать?
— Нет времени объяснять! Скорее прячьте! — Кирилла начинала раздражать непонятливость торговца огурцами. Человеку с, казалось, большим жизненным опытом следовало бы быть посообразительнее.
— Я не пойму. Ну и что, что...
— Заткнись и спрячь меня! — Повысил голос Кирилл.
— Ладно, полезай в бочку, — Спокойно сказал торговец огурцами, отмахнувшись.
— Спасибо! — широко улыбаясь, Кирилл пожал липкую руку торговца огурцам, после чего побежал прятаться в бочку за прилавком.
В бочке было небольшое отверстие, через которое отлично просматривалась улица. Расширившимся зрачком Кирилл наблюдал пробегавших мимо прилавка спецназовцев. Стараясь сосчитать количество неприятелей, парень терпел неудачу — сбивался со счета. Его уже не сильно удивило то, что на протяжении своеобразного «парада» торговец огурцами невозмутимо стоял на месте, как памятник, и даже пару раз выкрикнул: «Свежие огурцы!».
Спецназовцы были только началом. По улицам города начали гордое шествие танки Т-34. Посчитать их количество оказалось несложно — порядка пяти. Похоже, Президент взялся за колонизацию этой планеты, или, как минимум, отдельно взятого города, всерьез. «Свежие огурцы!» — Снова торговец огурцами. Где-то наверху послышался шум вертолетов. Похоже, Президент взялся за колонизацию этой планеты, или, как минимум, отдельно взятого города, всерьез.
Сейчас! Всё внутри Кирилла перевернулось. Основная масса интервентов прошла мимо прилавка. Если и был момент, когда лучше всего действовать — он настал. Кирилл откинул крышку бочки, и вылез на свет. Веревочная лестница всё ещё свисала с платформы, на что-то намекая. Кирилл побежал к ней. Он не знал, кого благодарить за спасение — то ли Бога, то ли человеческую глупость. Чем ближе к лестнице, тем больше колотится сердце. Пугала навязчивая мысль: если сейчас чуть замедлить шаг, споткнуться, не сориентироваться вовремя — один из интервентов засечёт тебя и убьёт. Одна ошибка — и конец, ничего нельзя изменить, повернуть время вспять. «Так вот каково было прадеду на войне», — Подумал Кирилл. Сторонние мысли часто отвлекали его во время важных дел. Его прадед был снайпером.
Дрожащая рука уцепилась за веревочную лестницу, и Кирилл начал подъём. Настал особенно сложный момент. Если кто-то с земли заметит ползущего наверх парня — судьба парня будет незавидной. А не заметить такое яркое пятно на фоне голубого неба очень непросто. Кирилл закрыл глаза и замедлил течение мысли. Будь что будет. Он просто будет продолжать путь. А если его заметят — что ж, смерть будет короткой и немучительной.
На половине пути Кирилл почувствовал, что кто-то поднимает веревочную лестницу наверх. Скорее всего, это был один из интервентов, заметивший оплошность сотоварищей. Кирилл замер. В физических усилиях больше не было смысла. Оказавшись на одном уровне с ногами интервента, Кирилл сделал рывок и уцепился за край платформы. Заметивший неприятеля интервент резко отпустил лестницу и собрался доставать автомат. Ещё один рывок. Кирилл забрался на платформу, его кулак встретился с лицом интервента. Так! Кирилл вырвал из рук солдата автомат, хорошенько приложил его прикладом и побежал к лифту. Этот удар напомнил ему, как жестоко он поступил с Ириной. Кириллу стало немного стыдно...
Лифт поднимался вверх, как всегда медленно. Кирилл весь напрягся, прицелившись в дверной проем. Если предстоит схватка, то скорее всего он проиграет.
Но двери раскрылись и никакой схватки не произошло. Коридор к двери на выход пустовал, Кирилл вначале не поверил своим глазам. Медленно, словно ступающий на Луну американский космонавт, Кирилл проделал несколько шагов по подозрительно молчащей комнате. Ещё шаг, и парень перешёл на бег. Он выжил! Неизвестно, что будет завтра, но пока что он выжил!
Кирилл аккуратно прикрыл за собой дверь на нулевой этаж. Он снова оказался на орошаемой дождем знакомой улице. На противоположной стороне мигала вывеска лотереи «Случай с Буратино». Кирилл вдохнул приятный запах дождя и подошел к дороге. Светало. Значит, уже около четырех часов утра. Поразительно, как за такую короткую ночь произошло столько событий.
У обочины одиноко стояло старое такси.
— Свободен? — Дрожа зубами от холода, спросил Кирилл у водителя и, получив кивок, занял заднее пассажирское сиденье.
— Куда? — Это был все тот же пожилой таксист, по радио которого все так же звучала тема из «Иронии судьбы».
— Р-я улица, дом... Восемь, — Засыпая, с трудом выговорив букву «Р», продиктовал Кирилл свой адрес. Отступивший из-за выброса адреналина сон снова навалился на него.
Таксист в этот раз ехал молча. Приглушенная музыка действовала успокаивающе, пусть это было и не то, что привык слушать Кирилл. Тяжелые веки падали, а мысли прерывались.
— Ну как, нашли что хотели? — Вывел Кирилла из дремы таксист неожиданным вопросом.
Кирилл приподнял уроненную на кожаное сиденье голову, сел прямо, несколько раз прокрутил в голове заданный вопрос, понял, что от него хотят узнать, и, положив голову на колени и обхватив ее руками, тихо заплакал.

XX

— Жители... Э... России! — Торжественно зачитывал VGG содержание увесистого свитка. Вместе с другими интервентами и Пестелем они стояли на трибуне у замка, а прочая челядь стояла внизу и взирала на чужеземцев, — За сопротивление действиям... Э... России-1, ваш царь Николай Романов был помещен в место лишения свободы, где и пребывает ныне. Встречайте нового царя... Павла Ивановича Пестеля!
Пестель в красной мантии вышел на край трибуны. RAK надел на голову новому самодержцу корону с красным драгоценным камнем в центре. Толпа ликовала, где-то звучали музыкальные инструменты.
— Павел Иванович, ждем ваших указаний, — Сделал реверанс VEG.
Все затихли. Пестель лукаво осмотрел взиравших на него людей и громогласно объявил:
— Даровать крестьянам свободу!
С лесной опушки открывался хороший вид на маленькую деревеньку. Крестьяне в ней ликовали — пели песни, водили хороводы вокруг чучел. Голый крестьянин с длинными сальными черными волосами купался в бочке с вином. Его радостный приятель хватал крестьянина за волосы и топил в бочке. Неподалеку другой крестьянин, в оранжевой рубахе, исполнял танец с вилами. Несколько раз крутанув их в руке, мужик застыл и сурово посмотрел в никуда.