Шкрабы глава Т

                ТЕАТР ШКОЛЬНОГО АБСУРДА.

                Я не люблю современный театр и
                прозу, потому что в них много сексуальной
                революции.

                У Толстого в образе ведьмы выступает
                красавица Элен.
     Из школьных сочинений

Теперь я внимательно вгляделся в незнакомку и ощутил смутное беспокойство, выражавшееся не только лёгкой тошнотой, какими-то странными спазмами и покалываниями в нижней части живота, но неожиданной беспричинной потенцией. Действительно, эта экзотическая блондинка словно шагнула со страницы модного журнала, шагнула, но не растерялась и не потерялась, как должное воспринимая и беспредельное мужское восхищение, и лютую женскую зависть. Картинно отведя правую руку с зажатой между двумя пальцами длинной сигаретой, она, слегка покачиваясь, неторопливо, но уверенно приблизилась к нам:
– Уважаемые коллеги, у вас огонька не найдётся? – чуть хрипловатым голосом с обезоруживающей улыбкой спросила она, обращаясь, как ни странно, в основном, ко мне. А может, мне это показалось…
– Одну секунду! – чуть не пропел вновь ободрённый Грёма и помчался за спичками, поскольку сами мы постоянно не курили.
– Он не скоро вернётся, – уверенно объявила незнакомка, щёлкнув пальцами левой руки, после чего сигарета вспыхнула и слегка задымилась, а в проеме двери я увидел Грёму, перехваченного какой-то юной, но уже весьма сексуально озабоченной выпускницей, ждущей этого белого танца с любимым физруком всю свою сознательную школьную жизнь.
– Вы факирша али просто фокусница? – подал, наконец, и я признаки жизни.
– Да нет, что вы, Артемий Аггеевич, я такой же шкраб, как и вы, только с большими полномочиями и диапазоном воздействия на окружающих…
– Что вы имеете в виду? – спросил я, всё больше ощущая какую-то необъяснимую тревогу.
– Ничего нового для вас: настоящий шкраб – это режиссёр и актёр, психолог и исследователь, факир и укротитель, герой-любовник и бюрократ-начальник. – убеждённо заговорила она, усиливая худшие мои предчувствия, поскольку это были во многом  мои собственные мысли.– А я просто хороший чиновник, который знает дело, поскольку сама прошла почти все стадии карьерного роста.
– П-а-а-азвольте, простите за бестактность, а сколько тогда вам лет? – выдавил я из себя глупейший вопрос, чтобы собраться с мыслями, которые, как тараканы, разбегались в разные стороны.
– П-а-а-азваляю! – с добродушным смехом ответила она, – Музей восковых фигур мадам Тюссо ждёт не дождётся вашего согласия позировать в качестве эталона галантности! Мне только 665 лет 11 месяцев и 29 дней. Завтра у меня – день рождения и, судя по всему, он обещает быть нескучным… Танцы надоели, пить и есть устали. Я предлагаю культурно поразвлечься…
Но в это время у неё зазвонил телефон, и поскольку звонил, очевидно, важный абонент, незнакомка знаком попросила меня подождать и отошла за угол столовой, без промаха выстрелив догоревшей сигаретой в самую дальнюю урну.
Завороженно проследив, как она эротично двигалась, я почему-то вспомнил поставленный в эпоху перестройки маленький сатирический спектакль, посвящённый нашим вечным проблемам. Это действо показано нашими коллегами в далёкие  бурные 90-е…
Под  сладкий перезвон какой-то до боли знакомой «сказочной» мелодии раздавался «бодрый» старушечий голос:
    – В некотором царстве, в некотором государстве в очередной раз возникла проблема: когда
 «верхи» хотят, но не могут учить по-старому,  а «низы» могут, но не хотят учиться ни по-старому, ни по-новому.

Зажигались тусклые светильники по краям импровизированной сцены, на которую неожиданно выскакивала  разношерстная компания молодых людей школьного возраста. В руках у многих бутылки с пивом и дымящиеся сигареты. Все весело пели под известную мелодию из мультфильма «Бременские музыканты»:

Ученики. Ничего на свете лучше нету,
Чем бродить друзьям по белу свету.
Школы нам обшарпанные своды
Не заменят никогда свободы.

Парта нам – накрытая поляна,
И курить, поверьте, нам не рано.
Пиво, травка, небо голубое –
Нам по кайфу жить такой судьбою!

Молодые люди становились  в правой части импровизированной сцены и начинали жизнерадостно общаться, ни на кого не обращая внимания . Становилось несколько светлее. Выходил немолодой озабоченный мужчина в сером костюме и  в галстуке, а с ним –   вызывающе одетая, ярко  накрашенная девица в мини. Дуэт директора и ученицы.
 

Директор. Неплохая у девчонки фигурочка  –
Интеллектом не испорчена дурочка.
Я ВСЕОБУЧЕМ тебя охвачу.

Ученица. Ничего я не хочу!

Директор. Состоянье у меня – истерическое,
Ведь ремонты все у нас косметические.
Поклониться, может, нам богачу?

Ученица. Ни фига я не хочу!

Директор. Ах ты, школьница моя горемычная,
Ведь учиться хорошо – дело личное.
Выбирай любой предмет по плечу!

Ученица.        Ни черта я не хочу!

Свет на сцене ещё более усиливался. Появлялись в строгих черных костюмах с папками работники городского отдела народного образования.  Директор, закрывая спиной объект своего воспитания, угодливо склонялся перед появившимся чиновниками.

Методисты. Пусть нас не ждут, а мы придём с утра –
Всех обойдём, обтопчем все пороги
Работники бумаги и пера –
Романтики с большой дороги.

Припев:
Не желаем жить по-другому,
Не желаем жить по-другому.
Ходим мы по школам, детсадам, детдомам,
Ходим мы по краю родному.


Приказы шлём вам с ночи до утра.
За что же нас не любят педагоги
Работников бумаги и пера,
Романтиков с большой дороги.

Припев.
Журналы ваши щупать нам пора,
Всеобучем натрём мы ваши ноги,
Работники бумаги и пера,
Романтики с большой дороги.

Припев.

Методисты занимали место в левой части сцены рядом с директором, важно ему что-то втолковывая..
На сцене неожиданно появлялся молодой  взъерошенный  учитель в очках,  в потёртом джинсовом костюме  с указкой и  толстым портфелем под мышкой. Отбросив в сторону атрибуты своей гуманной профессии, педагог бросался к ученице и начинал петь. Капризная девица вначале слушала его без должного интереса, но по всему видно, с каждым куплетом всё больше увлекалась энергичным педагогом.

Учитель. Не гений я не сыщик,
Зарплата мне нужна.
Я дам уроков тыщу –
И даже за три дня.
Как лев сражаюсь в классе,
Тружусь я, как ишак, –
И аппетит собачий,
А денег – ни шиша!

Я не был в разных странах,
Но, если захочу,
То поздно или рано
Всему вас обучу!
Работаю бесплатно,
Одет от секонд хенд,
Но я  ЗА ВСЁ В ОТВЕТЕ,
ЗА ВСЕХ в любой момент!

Руки моей железной
Боятся, как огня.
Но скоро с ней увидишь
На паперти меня.
Красивее макаки,
Выносливей слона,
Но, чтобы лучше выглядеть,
Мне премия нужна!

Учитель исполнял целый каскад сложнейших танцевальных па, а затем, когда мелодия резко менялась на более современную, довольно эффектно выдавал верхний и нижний брэйки. Подбегающие со всех сторон «лжеприятели» ученицы пытались повторить его движения, но позорно валились на сцену. Восхищённая ученица бросалась к учителю, всем своим видом выражая крайнюю степень преданности,  готовность ходить в школу и даже изредка учить уроки.
Ученица с дневником и учитель с указкой составляли скульптурную группу типа «Рабочий и колхозница». Торжественно собравшиеся из-за кулис работники гороно, директор и перевоспитавшиеся бездельники-ученики поднимали на руках освещённую прожекторами пару, которая под звуки финальной песни поднималась всё выше и зависала под самым потолком.
ВСЕ ( пели) Пусть на уроках слова
Нам было не  до сна,
И между нами снова
Лень встала, как стена.
Ночь пройдёт, наступит утро ясное,
Свет Науки нас  от Тьмы спасёт.
Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная –
Солнце взойдёт! Знаний Солнце взойдёт!!!

На заднике сцены величественно выползал огромный оранжевый бумажный солнечный круг.

(Занавес)