Предметы

ПРЕДМЕТЫ


Media vita sumus in morte 
(В середине жизни мы уже близки к смерти).

“Я хотел бы так немного!
Я хотел бы быть обрубком,
Человеческим обрубком...
Отмороженные руки,
Отмороженные ноги...
Жить бы стало очень смело
Укороченное тело.
Я б собрал слюну во рту,
Я бы плюнул в красоту,
В омерзительную рожу.
На ее подобье Божье
Не молился б человек,
Помнящий лицо калек...”

В.Ш


«Депрессивный синдром (от лат. depressio — подавленность) — психопатологический синдром, характеризующийся триадой симптомов: пониженным настроением по типу гипотимии, торможением интеллектуальной деятельности (брадипсихия, брадифрения), двигательной и волевой заторможенностью (гипобулия). Для депрессивного синдрома также характерно угнетение инстинктивной деятельности (понижение аппетита вплоть до анорексии или, наоборот, переедание; снижение сексуальных влечений; снижение самозащитных тенденций, появление суицидальных мыслей и действий), трудности в концентрации внимания и сосредоточенность его на тягостных переживаниях, пониженная оценка собственной личности (в некоторых случаях — при глубокой депрессии — достигающая бредовых идей самообвинения и самоуничижения).

Часто депрессивный синдром наблюдается в рамках биполярного аффективного расстройства либо рекуррентной депрессии. Кроме того, этот синдром характерен для шизофрении и шизоаффективного расстройства. Выраженность отдельных симптомов, входящих в структуру депрессивного синдрома, бывает различной, в зависимости от конкретного заболевания и особенностей его течения у каждого больного. Депрессивный синдром может также иметь соматогенное происхождение, то есть возникать в результате соматических заболеваний. Соматогенные депрессии могут развиваться при инфекционных, токсических, органических и других психозах, при инсульте, эпилепсии, опухолях и травмах головного мозга, болезни Паркинсона, различных эндокринных заболеваниях (в частности, нарушениях функции щитовидной железы), авитаминозах и др.
Причиной депрессивного синдрома также могут быть побочные действия некоторых лекарств: например, нейролептиков, гормональных препаратов, антибиотиков, анальгетиков, антигипертензивных средств».


Включение в собственный мир, разве это сильно отличается от того же, как включить свет в комнате – тут же в зрительный ряд включаются все предметы, находящиеся в этой комнате.
А откуда взялись эти предметы, если не сам их сюда и поместил? И каждый из них несёт свою историю, имеет свой путь, цепочечный, прибытия в мир себя.
И они влияют, меняют, участвуют в нашей жизни, самим только фактом своего существования. Другое дело – сила этого воздействия, способность изменения и присутствия, какие-то исчезают, какие-то появляются, какие-то просто уже воспринимаются как данность.
Мир предметов – мир, в котором мы только гости, хотя и кажемся хозяевами и властителями, только кажемся. Жизнь состоит из предметов, предметы – часть жизни.

22:00 часа. В крови вдвое увеличивается количество лейкоцитов — это иммунная система проводит проверку вверенной ей территории. Температура тела падает. Биологические часы сигналят: пора спать.

I.
Старик проснулся от того, что затекла рука.
Он с удивлением посмотрел на бесчувственную часть тела, другой рукой стал массировать сначала предплечье, потом плечо, потом кисть, потом пальцы.
Вставать не хотелось.
В сердце слегка покалывало, а потом, что-то защемило нежно и тревожно, как в ожидании праздника, как предчувствие и радость в получении подарка, может и не совсем заслуженного, но всё же – точно, когда знаешь, что он будет сегодня, непременно сегодня и никак иначе.
Повернулся на правый бок и посмотрел на настенные часы.
Большая стрелка на цифре II – маленькая на VII.
Они уже много лет показывают одно и тоже время.

Часы настенные, механические, маятниковые.
Германия, примерно 1890 год.
Корпус красное дерево.
Эмалевый циферблат, составленный из нескольких частей с бронзовой окантовкой и вставкой по центру, эмалевый маятник.
Размер корпуса: 96Х40 см.
Интересная гонговая система боя.
Бой каждые полчаса — один раз и каждый час соответственно времени.


 

Гордые люди способны дольше выполнять трудные задания и чаще принимают руководящую роль.

Настенные часы достались от матери, которая всю блокаду прожила в Ленинграде, но так и не решилась их продать – они были памятью о её первой любви – гимназисте Алексее – которому она не ответила взаимностью – а он – застрелился.
А часы Алексей подарил ей на День Явления – где и произошло трагической объяснение.
Алексей стрелялся в парадной.
После смерти матери, Старик часы не заводил, они остановились в час, когда она умерла.

23:00 часа. Тело все больше расслабляется, но в каждой клеточке полным ходом идут восстановительные процессы.

II.
Старик сел на огромном диване.
Рука постепенно обрела чувствительность.
За окном монотонно постукивали по барабану подоконника россыпь дождевых палочек, не меняя ритма, не сбиваясь, без импровизаций, без ускорения или замедления.
Туки - так, туки – так, туки – так.
И сердце, подстраивалось само или дождь подстраивался в этот меланХОДический ритм, или это казалось.
В голове пронеслась неясная картинка.
Вот он, сразу после похорон жены, стоит на выходе из кладбища и смотрит на проплывающие тучи, чем-то неуловимо похожие на цеппелин, окутанный полупрозрачной дымкой марева и духоты.
И тогда же, как только ему на ум пришло это странное сравнение -пошёл дождь.
А зонта не было, и вскоре он промок.
А когда вернулся домой, уже вечером, после поминок, почувствовал, как поднялась температура и начало чесаться всё тело, но ему было всё равно, так как казалось, что теперь-то, уж точно, ему не стоит жить.
И всё, что его окружает, непонятно кем и для чего выстроенная декорация, точнее интерьер из синематографа, такие интерьеры часто встречаются в музеях писателей.
Но он не был писателем, он был тайным следователем, и всю жизнь провёл в этих безучастных своих расследованиях чужих преступлений, а иногда казалось, что и сам он преступник, что он сам должен предстать перед высоким трибуналом.
А за все преступления, совершённые в помыслах, приговор лишь один – жить.
И теперь ему жить с этим постоянным чувством утраты и именно тогда, когда он лёг на диван, у него впервые затукитакало сердце.
Голова слегка кружилась, и был привкус миндаля во рту.

Старинный диван с валиками.
Дерево дуб. Материл кожа.
Ширина -175см. Высота - 140см. Глубина - 80см.
Валики раскладываются, в разложенном виде ширина - 205см.


 


00:00 часа. Сознанием все больше овладевают сновидения, а мозг продолжает трудиться, раскладывая по полочкам полученную за день информацию.

III.
Сквозь шторы, в углу, чуть проникал дневной свет солнца, ещё тёплого, торопливого как последние затяжки сигареты, когда она заканчивается.
Старик встал, подошёл к окну, посмотрел на старые деревянные гардины, вздохнул, поднял правую руку, чуть поправил шторы, и они занавесом сокрыли то, что происходило за пределами его окна, в там, в туда.
Снова кольнуло в руке, но это уже было почти незаметно, этакое эхо, лёгкая иззябь чего-то такого, что вот-вот готово было выплеснуться воспоминанием, но от чего-то притормозило, задержалось, и обратно погрузилось внутрь, в ту робкую тишину, которая в это утро так неожиданно поселилась в нём, вместе с уверенностью, что уже дальше – дальше, не будет, а будет нечто иное, о чём представления мелькали уже лет десять, но как-то не сформировались в то, что надо.
А что именно надо, Старик сразу же понял, как только проснулся утром от того, что затекла рука.
Раньше такого не было.
И это знак, некий тайный пароль к действию, руководство пользователя.

Шторы и гардины были свадебным подарком, именно с них начинается семейная жизнь у Старика с его женой, той бывшей, убежавшей с детьми от него, и именно ими заканчивающаяся.
Дети иногда звонили, говорили глупости в трубку и грозились приехать.
Но, как это обычно заведено в жизни молодой, что-то случалось и приезд откладывался, переносился.
Жена была счастлива другим браком и не обременяла его звонками, только на Новый год и в День рождения, и то, ни всегда.
А он, в какие-то особенно тоскливые моменты, подходил к шторам, касался их лицом, вытягивал губы дудочкой и что-то дудел, словно шторы могли понимать старческий язык мелодий.
Когда же он успел так состарится?
В 30?
Но в 30, он только окончил университет, был полон сил и стремлений, холост, силён и целостен.
В 40?
Хм.
В 40 он уже был профессор, сделал головокружительную карьеру в своей тайной жизни и считался непревзойдённым ловеласом, жуиром и мотом, хотя это всё было показное, не настоящее, наносное.
В 50?
Может в 50, сидя за праздничным столом в ресторане, среди малой толики друзей и знакомых, пришедших строго вовремя, соседей, сослуживцев и тайных доброжелателей, вдруг что-то кольнуло – полтинник!
БОльшая половина жизни за спиной, но только бОльшая ли?
До 20 лет, считай, что и не жил, а до 30 так и вовсе, передохнуть из-за тайной, и явной карьеры некогда было.
Так что 10 лет всего и пожил, только-только, можно сказать начал жить.
Или всё же в 60?
Когда ночью проснулся о того, что внезапно перестал чувствовать ноги, да нет, и в 60 ни старик, хотя понятно, ни молодой, ни юный, так сказать средних лет мужчина.
Точно в 70!
В 70 он стал испытывать страх смерти.
А в 80 уже и не думал о смерти…
Чёртовы шторы!
Вот так всегда, стоит только у них остановится, как что-то такое происходит с тобой, невероятное, меняющее время и восприятие. Вроде подошёл с хорошим настроением, а уже час как вытянул губы и что-то долдонишь, разве ни это признак старости? Саморазговариваниессамимсобой.
Вот как это определяется.
А всё шторы, даже не хочется думать о том, как они выглядят и сколько видели.
И прямо за шторами, если их раскрыть, Старик распахнул шторы, словно стирая невесёлые мысли.
Вот!
Вот любуйтесь, это он и есть -                ЦВЕТОК АЛОЭ
Разводится как лекарственное растение и повсеместно культивируется как комнатное растение.
В домашних условиях почти не плодоносит и цветет очень редко.



 

1:00 час. Сон очень чуткий. Незалеченный вовремя зуб или травмированная давным-давно коленка могут разныться и не дадут уснуть до утра.

IV.
В 10-ю годовщину совместной жизни, его уволили с работы, и потому они договорились не тратить деньги на подарки друг другу.
Когда она проснулась, он уже был на ногах.
Она вышла из спальни спустилась вниз и увидела, что вся квартира была украшена дикими цветами.
И посредине этого пиршества лесных чудовищ, стояло ведро с апофеозом пошлости – алоэ.
Старик ухмыльнулся и открыл форточку, что бы цветок глотнул свежего воздуха.
Цветам необходим свежий воздух, комнатным растениям то же, а алоэ всё же был больше растением, чем цветком, можно даже сказать, он был живым свидетелем его жизни, второй полвины, его трагедий и радостей.
Летописец, Писатель, Иллюстратор и, тут Старик закашлялся, быстро закрыл форточку, и забыл о цветке.

2:00 часа. Все органы отдыхают, только печень трудится вовсю, вычищая спящий организм от накопившихся шлаков.

V.
За столом было привычно и уютно, ничего лишнего, бумага, ручка, отточенные карандаши, стол можно описать так, уютная атмосфера, которую создают старые вещи, старый письменный стол с зеленным сукном, оставленные на столе книги, случайные вещи на подоконнике, открывающийся из окна вид на сад, все живет и волнует...хочется сесть за этот стол, открыть окно, впуская ветер, и ощутить состояние полного покоя.


 


Так и сделал сел, прикрыл глаза, задышал тихо и спокойно.
Баюкало, уносило, туманило.

3:00 часа. Полный физиологический спад: артериальное давление на нижнем пределе, пульс и дыхание редкие.

VI.
Дверь.
Двери, мы их открываем, закрываем, хлопаем.
Ногами, руками, дёргаем за ручку и отталкиваем, приоткрывая их ладонями, как будто открывая как по маслу некую магическую дверь. Вставляем ключи от магнитных таблеток и пластиковых карт с лазерным кодом, до обычных брякающих друг о друга ключей.
Мы открываем, закрываем двери.
Двери квартир, подъездов и парадных, машин, комнат, помещений...
Двери открывают точно так же, как и мы, апостолы в рай, также эти двери открывают и черти в ад.
Кто-то успевает проскочить без очереди, кого-то приглашают за закрытые двери, кто-то предпочитает жизнь без дверей.
Дверь она вроде такая может быть с множеством защит, замков и сигнализаций.
За ней может вести наблюдение "глазок" дистанционного видео, он может даже быть выведен на мобильный телефон.
Люди почти всю свою жизнь совершенствовали двери ради закрывания и открытия, но можно открыть любую дверь.
Кому-то это дано от рождения, как и закрыть дверь наглухо, чтобы туда никто не сможет войти.
Пороги у некоторых дверей обивают люди, а другие открывает швейцар.
Все это двери.
Также есть и двери в лабиринтах человеческих душ, но единицы умеют открывать эти двери и приносить свет и гораздо больше людей умеют закрыть.
Захлопнуть двери так, чтобы туда невозможно было войти.
Это болезнь жить за закрытыми дверями.
Зачем же мы закрываем эти двери?
Чтобы не выпасть на скорости в машине, чтобы не выпасть из поезда и самолёта...
Но разве можно выпасть из дома, если дверь открыта?
Да, выпасть можно через любую дверь, потому лучшее что может сделать мир - это забыть, что есть такое как дверь.
Ибо выпавший за дверь выпал сам, а вошедший нарушил пространство. И тот, и другой переступили порог, переступили черту.
И мера этого переступления - дверь.
Живите без дверей, и вы не будете переступать через другого, и другой не переступит через вас.
Пусть это выглядит как жалкая пародия на Хамство, но в двери есть замочная скважина, которая позволяет сделать с дверью все что угодно. Смотря в неё, вы смотрите на мир, потому что дверь закрыта, что с одной стороны.
Переходя от одной двери к другой, открывая их, вы думаете, что двигаетесь к новому знанию, к удивительному и прекрасному, но это в высшей степени идиотизм.
Потому что родившийся человек генно знает больше чем все скрыто от него за дверями.
Есть лишь один вопрос, а стоит ли идти за тем, что лежит за этими дверями и для чего?
Ради того, чтобы в миллионный раз доказать всем одну и ту же простую очевидную истину, что там за дверями это есть.
Так мы верим, оно там есть и ломимся в чужие двери, потому что свои нам неинтересны.
Мы знаем, что там, но боимся сказать о том, что другим открыто, потому что ханжество и хамство, пугают людей.
Потому что каждый пишет свой этикет и заповеди под себя и считает своё Я превыше всего остального.
Откажись от своего Я и у тебя не будет дверей и преград и границ. Обрети своё Я и ты будешь ходить от одной двери до другой всю жизнь...
Вот такая уникальная вещь – дверь, придуманная человеком для садомазохизма.
Или для своей радости и своей гордости.
Или ещё жди чего-то.
Старику стало неимоверно жаль себя, отчего-то, он заплакал, сухими, старческими слезами и опустился в кресло.


 

4:00 часа. Мозг снабжается минимальным количеством крови и не готов к пробуждению, зато слух обостряется чрезвычайно — проснуться можно от малейшего шума.

VII.
Кресло. Конец 19 века. Стартовая цена до реставрации 2000 рублей, и то, только потому, что оно из Ливадийского дворца. Вывезено в конце 20 века.

О!
Милое и родное, такое любимое и знакомое, знающее меня уже десятки лет, десятки зим, моё доверенное лицо.
Вот так посидишь, подумаешь, помечтаешь и жизнь кажется не пустячной, а вовсе даже значимой!
Ведь столько сделано, столько видено, не всякий за свою жизнь увидит, сколько видел и придумывал он, он, ничтожный старикашка, одинокий и брошенный, забытый и забываемый, тлен, прах.
Нда, вот и утешился.
Спасибо креслу.
А ещё в нём приятно дремать….
Поворот улицы, слева многоквартирные дома, вечереет, то ли автобус везёт, то ли летишь на уровне 2 этажа, Москва, кольцевая улица, кольцевой маршрут трамвая, дерево, на котором приятно висеть, свернувшись калачиком на животе, на толстой низкой ветке, словно предназначенной для этого.
Будка на верху дерева, сотканная из всякого хлама, пустая, одно окошко, в которое проникает отражение неба, серого, милого, родного, здешнего.
Странная квартира из 6 комнат, у которых нет дверей, а есть занавески, видно кровати, столы, убранство, но влечёт крайняя, с 3-мя кроватями и смутной, красивой, сидящей поверх одеял и тряпок, женщиной.
Там остаёшься ночевать, боясь показаться лишним, сворачиваешься в тепле, а утром пьёшь чай горячий, не вкусный, из кружки с отбитой ручкой и выходишь прочь, в городские развалины.
И опять, то ли автобус, то ли парение, мимо розоватых сараев, мимо дома с торчащей квартирой, пустой, желтоватой, тут когда-то жил, вон в том углу, но тогда, эта квартира без стены, казалось больше, а отсюда, она совсем крошечная, и как нас там помещалось 7 человек?
А это общежитие снов, и сны плывут, смешиваются и мимо мелькает железная кровать, торопливые ласки, курение на лестничной площадке между не жилым 9 и жилым 10 этажом, студентки, вахта, почему-то вахта сбоку, через неё заходят только студенты, а не студены пользуются соседней дверью, ведущей не пожарный ход, и все знают, но ничего не делают.
Дома пошли разрушенные, пруд, вон в том пруду ты сидела у края, хотела броситься и утопиться, но я не дал, а увёл сквозь школьный сад к гаражам, там неистово любил и бежал прочь, в автобус, подвозящий к конечной.
Мы, несколько человек, разных возрастов вываливаемся из жаркого нутра автобуса, ощущение, что приехали на картошку, собирать, но нет, это обычная свалка.
И мы, разбившись на пары, начинаем собирать и сортировать мусор.
А откуда-о доносится музыка, и не из рядом стоящих заколоченных домов, не из висящих на деревьях рупоров, а из музыкального ящика, он вон, стоит накренясь.
А я листаю чей-то альбом с фотографическими карточками, листаю жизни, судьбы, в пятнах, пожелтевшие, порванные, склеенные, выкинутые, ненужные, забытые, прошлые…
Тут и картина, чуть дальше, точнее просто рама, н там точно была картина со стариком, лежавшем на диване.
А за забором ходит народ, некоторые с оружием, доносятся крики, и вдруг многоголосое «Лётчики идут»!
И все быстр прячутся, стараются затаится, вжаться в стену, исчезнуть, даже транспорт городской двигается быстрее, словно чуя беду, внезапно появляются войска, и я спешу юркнуть во двор, опустив глаза и зажав в руке флешку для активации пластмассового автомата, висящего у меня на плече.
Длинная пустая улица, приводящая на станцию, станция – граница – по одну сторону Лётчики.
Я перехожу границу и сажусь на асфальт перрона, проходит состав, потом проплывает пароход, потом снова грузовой состав, а в мелькании видно нахлынувшую толпу на той стороне Лётчиков, все они вооружены и пьяны, как пьяна матросня после Октябрьского дефолта 17-го.
Во рту сохнет.
Запахло жжёными листьями, мокрой землёй, дома стали видны сквозь голые деревья. Прохожие двигались быстрее, сутулились под ветром, щурясь от мелкой помороси дождя. Темнело раньше. Холодало. Осень навалилась на город, медленно, нежно, как молодая любовница наваливается во сне, складывает ноги и стягивает одеяло. Наступила та волшебная пора, когда неимоверно хочется на дачу, к камину, к сидению за письменным столом у окна, и смотреть, смотреть, смотреть сквозь сгущающийся сумрак прошлого, вглядываясь в дальний фонарь настоящего.
И этот фонарь, медленно покачивался, приближаясь, пока в смутном, расплывающемся пятне света не появился высокий юноша, в дождевике, резиновых сапогах, толстом водолазном свитере и вещмешком за спиной. Юноша остановился рядом с дощатым забором, закашлялся, вынул фляжку, отхлебнул. Отдышался, и снова оправился в путь, ведущий к неприметному дому, в глубине посёлка. Теперь, фонарь удалялся, превращаясь в прошлое.
Я отвыкаю от людей. От тех, с которыми был готов поделить самое сокровенное. Все, что я чувствовал, я готов был рассказать и показать, но не сейчас. Таких людей было очень мало, а теперь их еще меньше. Почти нет. Просто их очень долго не было в моей жизни. По - началу, я думаю, как много я им расскажу при встрече, я расскажу им все, что со мной было и как я жил все это время. И вот наступает момент встречи, и у меня нет слов. Мне, нечего сказать. Передо мной совсем чужой человек. С ним не хочется ничем делиться, кажется, что он не поймет. И вопрос: "Что нового?" меня приводит в ступор. "Все по - старому", кроме того, что теперь у меня на одного близкого человека меньше. А может, он и не был таким близким...

5:00 часов. Почки отдыхают, мышцы дремлют, обмен веществ замедлен, но в принципе организм уже готов проснуться.

ЛАМПА
Старик включил свет, затлела лампа под потолком.
Из комнаты – прочь от света разгорающегося, засуетилась в углы темнота. Липкая.
Когда-то этот абажур – под потолком – был настольной лампой.
Он нашёл её на помойке – сломанную, не рабочую. Снял матерчато - стеклянный верх и подвесил бывшую лампу под потолок.
Высокий-высокий.

Вернусь ли?
Выйдя из дома она нерешительно постояла на крыльце. Сомнений быть внутри нет. Место искать нужно тихое. Что бы помешать никто не смог и. Важно это очень. Может иначе быть страх.
Она пыталась думать правильно строя предложения, но получалось плохо. Обычно, это упражнение, помогало отвлечься от творящего ужаса внутри. Вот только ни сегодня. Что-то мешает. Вот только что?
Улицы стылые, серые, с штрихами прохожих поступь. Она проходила мимо магазинных витрин, то отражаясь то пропадая в туннелях уводящих внутрь дворов. У одного из «безворотья», чуть придержав ритм своего движения, она остановилась. Оглянулась в надежде какой-то, или в смятении, шагнула вглубь. Но там во дворе была какая-то другая женщина с ящиком в руках. Её не заметили. Пришлось уйти – но было чувство уже другое – словно заглянула в другую пропасть. И этот колодец – двор, и эта женщина.
Так не могу я больше. Несуразица клокочущая внутри я силы отнимает. Или мне нужна воля, решимость. Своё дело надо делать очень хорошо. Что был гордость. Но зачем гордость в её положении? Излишне и нелепость. Есть глупость что я делать?
Стоп! Уже решение было. Не надо менять его. Менять – плохо. Это я знать. Он не нужен. Нет!
Женщина даже не заметила, как вновь оказалась на воздухе проспекта и вскоре, шагов через несколько остановилась.
Что-то мелькнуло в там, в где уже прошла. Она вернулась и глянула на запылённую витрину, уставленную старыми вещами. Антикварным ширпотребом. Но что её остановило и отчего она вернулась?
Лампа! Обычная настольная лампа. Нет – обычные настольные лампы не могут вот так действовать на людей. Но на неё сейчас может странно действовать многое. Она об этом где-то читала. Про такое состояние и про изменяющую действительность. Лампу купить надо! Лампа нужна!
Это знак. Предмет – в виде знака.
На витрине стояла лампа. В ней горела слабосильная лампочка.
У витрины стояла женщина, которая шла стрелять в одного человека.
Женщина зашла в магазин.
Купила лампу.
Вернулась домой.
Выложила из сумочки браунинг.
Включила лампу и придвинула к себе листок писчей бумаги.
Пусть он живёт. Он пусть зло. Но у меня есть обязательства. И внутри меня есть жизнь. Этой жизни она отдаст себя всю, без остатка. Сделает хорошо. Вырастит хорошего человека!
А тот – пусть. Пусть тоже живёт – Бог ему судья.

Парадокс о лампе является классическим парадоксом о сверхзадаче. Он был сформулирован Джеймсоном Томпсоном. Суть парадокса в следующем.
Есть условная лампа. Мы нажимаем на кнопку и она включается и горит в течение минуты. Потом мы также нажимаем на кнопку и на полминуты выключаем лампу. Затем снова включаем, но уже на 15 секунд. За этим - выключаем на 1/8 минуты. И так далее. Серия включений-выключений длится всего 2 минуты. Вопрос: по истечении этого срока лампа будет включена или выключена? Вопрос не праздный, так как каждое нечетное нажатие кнопки будет лампу включать, каждое четное - выключать. Если представить, что по истечении времени лампа будет гореть, значит последнее нажатие было нечетным. Обратная ситуация - если лампа окажется выключенной. Проблема в том, что последнего натурального числа в природе не существует по определению. То есть лампа будет либо выключена, либо включена, однако узнать об этом нет никакой возможности! Парадокс!

6:00 часов. Надпочечники начинают выбрасывать в кровь гормоны адреналин и норадреналин, которые повышают артериальное давление и заставляют сердце биться чаще. Организм уже готовится к пробуждению, хотя сознание еще дремлет.


Эпилог:
7:00 часов — звездный час иммунной системы. Самое время размяться и встать под контрастный душ. Кстати, лекарства в этот час усваиваются значительно лучше, чем в другое время суток.


ПРЕДМЕТЫ

Н. Антонов

12 Сентября 2014- 18 декабря 2017  г.

Г. Москва