Последнее слово

Киклопы существа недоверчивые, ибо в честное слово не верят, клятвам и обещаниям – тем более. Всякие достойные дела вызывают у них подозрение. Вот такие осторожные субчики. Они даже друг к другу относятся с опаской, что уж говорить о чужаках. И потому, когда киклоп Фёдор в случаях обстоятельств непредвиденной силы - форс-мажорой называют в тамошних местах такие события… Так вот, когда киклоп Фёдор в подобных редких случаях встречается со своим соседом Софроном, он и на него смотрит опасливо, буквально буравит взглядом на предмет благонадёжности. Тёмным кажется ему сосед, не внушающим доверия. Справедливости ради, надо заметить, что и Софрон взирает на Фёдора скептически, с изрядной долей меланхолии.
     "Глаз да глаз за вами нужен, - говорит киклоп Фёдор своим соплеменникам, - глаз да глаз…"
     Глаз, разумеется, на всех не хватает. Тот, что есть, сохранить бы – вот и вся причина мнительности и вечного, как безразмерная жизнь, ожидания подвоха. И потому, что киклопы живучи, бессмертие в них так и пышет, подобно огню на жертвенном камне.

И сидели они в глубине просторного двора, обнесённого оградой из огромных валунов. Полный мех вина лежал рядом с ними, и они раз за разом наполняли ёмкие чаши. Они – это хозяин пещеры и его сосед Софрон. А позвал его в гости киклоп Фёдор самым что ни на есть своеобразным способом: поднял кусок скалы  величиной с семилетнего быка, да и бросил поверх крутого склона. Упала скала, образовала мощный камнепад. Выскочил Софрон на адский шум, глянул по сторонам, увидел Фёдора, громким криком манившего его к себе в гости. Согласно кивнул головой и вскорости проследовал в жилище приятеля, прихватив с собой этот самый мех с вином в качестве презента.
     И говорили они о летоисчислении, которое стало иным, не таким, как давеча, благодаря стараниям заинтересованных до изменений отважных хронологов. Почему о летоисчислении – сказать трудно, видимо нельзя было обойти вниманием эту модную тему.
     - Всю историю, понимаешь, переиначили, - недовольно промолвил Фёдор–"божий дар". – Вот ты, например, видел когда-нибудь Зевса?
     - Слышать слышал, а видеть не доводилось, - признался Софрон.
     - Вот то-то и оно, что не доводилось. - сказал Фёдор. – И я не видел.
     - Нет, ну если надо, - оживился Софрон, - я могу, конечно, взобраться на этот долбанный Олимп и удостовериться там он или не там…
     - А кому это надобно? Мне, например, на фиг не надо. Может, тебе?
     - И мне, в общем-то, тоже не надо, но чего не сделаешь ради истины, - признался Софрон. - Я ведь правдолюбец - отъявленный, закоренелый. Если я до кого-нибудь доколупаюсь, от меня не отвяжешься. А если я к тому же ещё и выпимши, то это ваще атас, как говорят варвары из далёкой северной страны.
     - Ну, хорошо, правдолюбец ты эдакий, а в существование Геракла ты веришь?
     - Геракла?
     - Геракла. И в то, что на белом свете когда-то существовали Немейские львы, химеры всякие, гидры, бронзовые птицы, трёхглавые псы, амазонки с выжженными сиськами, кентавры и прочие фантастические уроды?
     - В наше существование тоже мало кто верил, - уклончиво ответствовал Софрон. – И тем не менее…
     - Кто именно не верил?
     - Как это кто? Горшечники – афиняне. И не только они – пруд пруди таких неверующих. Род людской вообще недоверчив, как мне кажется.
     - Недоверчив, - согласился с ним Фёдор. – И почему только людской? Я тоже мало кому верю…
     - А мне? – спросил Софрон, вроде как нарываясь на приключения, которые в жизни киклопов случаются чаше, чем камнепады. Фёдор, однако, в этот день был настроен миролюбиво.
     - Как когда, - ответил уклончиво на провокационный вопрос киклопа Софрона. – Когда верю, а когда и не очень… Можно подумать, что ты веришь всему, что я говорю!
     Софрон засмеялся, сказал: "Да и хрен бы с ней, с этой хронологией! Нам, бессмертным, какое дело до неё в частности и до истории в целом?" Потянулся к меху с вином, налил полные чаши, шлёпнул ладонями по коленам и сказал:
      - Давай выпьем за то, чтобы недоверие ушло из нашей жизни - раз и навсегда.
      - Давай, - сказал киклоп Фёдор. - Я уже выпил за это желание столько, что забыл, когда пил по иному поводу.
     Пропустили они по маленькой. Закусили маринованными оливками и пряными кусочками вяленого мяса.
     - Дурной тон разбавлять вино водой, - сказал Софрон. – Надо же до такого додуматься!
     - Ты это горшечникам скажи – они тебе ответят, - сказал Фёдор.
     - Жмоты они эти горшечники! Сквалыги и скупердяи!..
     Да, кстати, забыл прихватить с собой одну замечательную штучку, которую давно хотел показать тебе.
     - И что это за штучка такая? – заинтересовался киклоп Фёдор.
     - Монокль. В золотой оправе, красивый – на загляденье! Я, когда его в первый раз в глаз вставил, сразу понял: нами задумано и для нас предназначено это изделие.
     - Ты хочешь сказать, что монокль – киклопское изобретение?
     - А чьё же ещё? – удивился Софрон. - У тебя, кстати, монокль есть?
     - Зачем мне монокль? Я пичугу малую на соседнем острове вижу.
     - А для форсу? Вот ты, например, стал шорты носить, когда все вокруг в звериных шкурах щеголяли. Почему спрашивается?
     - Так ведь удобно! Лёгкие они эти шорты. Летом в самый раз. Чистый котон.
     - А что такое котон?
     - Как это что – хлопок! Я, правда, его в глаза не видел, но вещи из него получаются практичнее, чем из козьей шерсти. Не зря все киклопы ныне в шортах шастают. И ты тоже.
     Фёдор промолчал, ибо крыть ему было нечем – сам, как говорится, с усам, то бишь в шортах, да ещё в каких! В клеточку!
     - А вообще-то, - продолжил Софрон беседу, - с одним глазом стрёмно. Вот если б у меня было два глаза, тогда конечно… А с одним… - И он махнул рукой – безнадёга, дескать, полная.
     - Ишь чего захотел! Двоеглазия! – оживился Фёдор. – А ху-ху не хо-хо?
     - Не хо-хо, - ответил Софрон. – У меня уже есть один. Зачем мне второй ху-ху? Солить его что ли? Или про запас, как говорится, на всякий случай?
     - Привередливый ты, однако, - сказал Фёдор. – Два глаза тебе надобно, а парочка ху-***чиков, значит, нет? Странно это и подозрительно. Очень даже. Ну, да ладно – живи с одним. Тебе же хуже…
     И, вдруг, он шлёпнул ладонью по лбу.
     - Вспомнил! – воскликнул Фёдор.
     - Что вспомнил? – удивился Софрон.
     - Вспомнил для чего тебя позвал. Чуть не забыл, понимаешь! Форс-мажора у меня самая, что ни на есть, настоящая…
     - А что случилось? – насторожился Софрон.
     - Что-что – охомутали меня, дружище, да так, что не вырваться до скончания века… Сосватали меня, Софронушка.
     - За кого?
     - За Мелиссу, дочку Харитона. Посидели мы значит намедни за праздничным столом с её родителями и свахой, поболтали о том о сём, обговорили детали, выпили чуток, как и положено в таких случаях. И решили… Женюсь я, Софронушка, женюсь – вот тебе моё последнее слово!
     - И когда? – спросил сосед.
     - Через день, через два. В общем, в ближайшие дни. Как только успею подготовиться. Дел предстоит – невпроворот! Уговаривают они меня устроить самую что ни на есть настоящую гекатомбу!
     - И ты согласился?! – искренно удивился Софрон.
     - Согласился, - сказал киклоп Фёдор. – Уж так они были настойчивы - до отвращения!
     - Да неужели ты в состоянии, прости за откровенность, позволить себе подобные траты?
     - Займу, – уныло промолвил Фёдор. – Залезу в долги. Когда отдам – даже не представляю. Так что, приглашаю на свадьбу…
     Нет, нет, нет, ты не думай обо мне хуже, чем я есть на самом деле - денег у тебя я одалживать не собираюсь…
     - Ну почему же, - сказал Софрон, но сказал робко, будто стеснялся каждого слова, - я в состоянии занять тебе, немного, правда, но - могу…
     - А я не возьму, - категорически отказался Фёдор. – Я вот, что хочу спросить, как она тебе, невеста моя?
     - Мелиса-то? Что и говорить – девица видная. Родители с достатком. Связи, знакомства и прочее…
     Тебе самому-то она нравится?
     - Спрашиваешь! Решился бы я на супружество, если б не нравилась? У неё такая красивая кожа, особенно на шее, за левым ухом. Вот здесь. – И он показал пальцем. - В общем, я в восторге!
      - Ну, а ты хотя бы пообщался с нею наедине?
     - А то нет! Конечно пообщался с одноглазенькой моей – как же без этого?..
     И всё бы ничего, Софронушка, если б не её, как ты выразился, достойные родители. Уж очень они не простые эти киклопики – Харитон и его жёнушка. Судя по всему, завистливые, мелочные существа с ярко выраженными меркантильными позывами гипертрофического свойства. Обещают много чего, да только верить им я отказываюсь категорически. Наверняка объегорят!
     Фёдор в отчаянье махнул рукой. Взялся за мех. Выпили они ещё по чашечке. Софрон благодарно отрыгнул, ибо благородная отрыжка - непременная спутница застолья, верный признак сытости.
     - И что же они обещают такого, что точит тебя неусыпный червь сомнений? – спросил озадаченный Софрон.
     - Много чего, - ответствовал Фёдор. – Обещают в качестве приданного корабль и двувесельный ялик. Обязуются отремонтировать пещеру, расширив "наше" (отметь, Софрон, наше!) жизненное пространство, поднять и укрепить своды, вычистить загоны, в которых ранее размещались козы, построить для них отдельно стоящие деревянные ясли – ну и так далее, и тому подобное. Конца и края нет щедрым посулам. Жена Харитона, потенциальная моя тёща, обещает нянчиться с маленькими киклопчатами. Грозится воспитать малюток в истинно киклопском духе.
     А я слушаю эти речи с недоверием, ибо мягко стелют, да жёстко спать!
     Я и на Мелиссу, мил друг, начинаю посматривать с опаской. Понимаю, что не прав, люблю её до одури, а ничего с собой поделать не могу.
     - А без женитьбы никак нельзя? – робко поинтересовался Софронушка. – Ведь мы же с тобой цивилизованные особи, как-никак европейцы.
     - Цивилизованные, - согласился Фёдор. – Только вряд ли они разрешат.
     - Кто – они?
     - Родители.
     - Да кто родителей спрашивает в таких случаях?
     - Думаешь?
     - Уверен.
     - Действительно, - почесал затылок Фёдор, - причём здесь родители? А она, по-твоему, согласится?
     - А вот этого я не знаю.
     - И я не знаю, - сказал Фёдор.
     - Но ведь раньше, встречаясь с другими женщинами, ты не обращался за разрешением к папам и мамам?
     - Не обращался, - согласился Фёдор, - но Мелиса совсем иное дело.
     - Так уж и иное? – хмыкнул Софрон.
     - Иное, иное, не спорь, - сказал Фёдор. – Хотя… Если посмотреть на неё без любовного трепета и мандража, может ты и прав… Давай выпьем, а? Во рту пересохло.
     Выпили они ещё по одной чаше.
     Помолчали…
     А потом Фёдор спросил:
     - Так что же ты предлагаешь – не жениться?
     - Я предлагаю подумать прежде, чем жениться. Взвесить все "за" и "против", а потом уже действовать.
     - Может ты и прав, - сказал кикдоп Фёдор. – Я подумаю…