17. 16. Подготовка к операции 7. 12. 1943

Вся подготовка к операции должна была происходить в предоперационной,
если, конечно, командир 249-го отдельного медсанбата майор Невкипилый сумел ее развернуть. 
Здесь раненого раздевали,  одежду и вещи переписывали, снабжали бирками и в вещевых мешках сдавали
в хозяйственное отделение на хранение.

«Подготовка раненых к операции, – писал Еланский, – производится бригадой под руководством врача
или опытного военного фельдшера».
{14.109, с.26}

По науке, несомненно, так и должно быть.
На деле же, когда медсанбат захлестывал поток раненых, все происходило иначе.
Никакой предоперационной не было, события происходили в одном и том же помещении.

В операционном взводе, которым командовал военврач 2 ранга Рыбалко, были сформированы две операционные бригады.
Одну возглавлял сам Рыбалко, военврач 2 ранга, сорокасемилетний уроженец города Смела Черкасской области,
украинец, беспартийный. 

Опытный хирург с огромным стажем, Томас (в некоторых документах Фома. – А. П.) Павлович служил в армии с 1940-го.
До прихода в 127-ю дивизию спасал раненых бойцов и командиров 98-й отдельной стрелковой бригады.
{5.1, л.207 об.}
Там в феврале 1943-го его наградили орденом Красной Звезды.
 
Из наградного листа известно: притом, что командир хирургического отделения отдельной медико-санитарной роты Рыбалко
выполнил большое количество операций, «смертность доведена до нуля».
Не забыли отметить и его исключительную заботливость, внимательность к раненым.
{Оп.1, д. 584, л. 153, 160}

Вторую бригаду возглавлял предположительно гвардии капитан медицинской службы Порошин.
Сергей Сергеевич был родом из Владимира, на девять лет моложе Рыбалко, русский, беспартийный.
В армию пришел в октябре 1941-го.
Служил на Воронежском и 1-м Украинском фронте.
В 249-м медсанбате славился тем, что ему одинаково удавалось оперировать ранения любой тяжести. 
Известно также, что у него не было ни одного случая со смертельным исходом.
{См.: Оп.4, д.2772, л.253}

Бригады эти работали посменно, причем каждая – на двух столах:
пока на одном  шла операция, на другом готовили следующую.   
На втором столе и лежал двадцатилетний старший лейтенант Петр Пискунов.

Пока его раздевали, обмывали, брили, он мог, если находился в сознании, слышать, как стонет или кричит сосед
и как негромко, скупо роняя слова, переговариваются между собой усталые медики.
 
Теперь отцу должны были произвести обезболивание.
Как правило, раны в таких случаях, как у него, обрабатывали под местной анестезией.
{См.: 14.109, с.78–79}

Так, если я ничего не перепутал, утверждал известный военный хирург Еланский, именем которого названа улица
в центре Москвы в Хамовниках.
Впрочем, на сайте «Эффективная медицина» утверждается иное:
«Операции на грудной клетке выполняют под общим обезболиванием».
{См.: 13.112}
Кому и чему верить, не знаю...

Возможно, старшая хирургическая сестра операционного взвода Рапота поручила сделать это кому-то из медсестер.
А могла и сама Вера, причем лучше других.
Из архивных документов известно, как «искусно давала наркоз» двадцатичетырехлетняя украинка. 
{Оп.6, д.1078, л.113}

Как типична для того времени ее судьба!
На второй день войны комсомолка Рапота пришла в Основинский районный военкомат Харьковской области
и попросилась на фронт.

В медсанбате ее ценили.
Превозмогая усталость, девушка по нескольку суток не выходила из перевязочной.
{Оп.3, д.4007, л.241}

И так все те грозовые годы, до последнего дня войны. 
Не случайно перед самым ее концом наградили Веру орденом Красной Звезды.
{Оп.6, д.1078, л.102}

Операция по соседству завершилась, и санитары унесли раненого в госпитальное отделение.
Люди в белых халатах, работавшие практически без перерывов, перешли к столу, на котором лежал отец.

Мне хочется верить, что им занималась та бригада, во главе которой стоял Рыбалко.
Но даже если оперировал кто-то другой, ничего страшного не произошло.
Во всяком случае, отец прожил после операции шестьдесят лет и при этом работал…