Борька

В ноябре, когда устанавливались небольшие морозы и снег укрывал землю, приходило время забоя животных. Обычно, это мероприятие оставляли на выходные. С утра заполнялись все свободные ёмкости водой, на плите в чугунках и кастрюлях грелся кипяток. Мама готовила половики и мешки и прибирала в чулане.

В воздухе витала молчаливо - напряжённая обстановка. Даже животные в сарае не подавали никаких признаков жизни. Они, видимо, чувствовали, что кому то сегодня придётся идти на заклание. Выбор пал на поросёнка Борьку.

Во дворе из досок была сооружена площадка, невдалеке приготовлены дрова для костра и рядом лежали листы автомобильных рессор, которые предназначались для удаления щетины. У входа в стайку стояло ведёрко с кормом для выманивания животного.

Вскоре пришли двое мужчин, приглашённые заранее. Старший, дядя Коля, доставал длинный самодельный нож и точил его бруском. При этом смотрел на меня и подмигивал. Я тоже смотрел ему в глаза: со страхом и ненавистью.

Мне кажется, что он чувствовал моё презрение, убирал нож в голенище и доставал кисет с махоркой. Как он всегда говорил:"Надо, Санька, перекурить перед боем". Дядя Коля был из бывших фронтовиков, поэтому ему и доверяли такое непростое дело.

Я молча ушёл в избу, оделся потеплее и на выходе встретился с бабой Тоней, которая уже была тоже одета и говорила, что срочно нужно ей куда то сбегать. При этом утирала глаза платком и ворчала о каких то соринках, попавших в глаза.
 
Я шёл через огороды, через поле к опушке леса. Снег был неглубокий и я быстро достиг своего укромного места. Сидя в шалаше, я уже тут дал волю слезам и памяти... 
               
Маленького розового поросёночка  отчим привёз ранней весной в мешке и выпустил прямо в избе. Тот, повизгивая, тыкался своим пятачком во все предметы и неуклюже скользил и падал на половицах. Молоко, налитое в миску он тут же пролил. Пришлось кормить его из бутылки с соской, из которой отпаивали маленьких ягнят.

К лету у него появилось имя Борька и он превратился в крепкого, шаловливого кабанчика. Ему нравилось, когда я приносил c поля и бросал в корыто молодую крапиву, щавель, траву. Иногда я даже жертвовал ему пескарей, выловленных в реке.

Он с удовольствием позволял чесать ему брюхо и за ушами. Так мы и дружили до самой осени. К этой поре Борька повзрослел, погрузился в свою свинячью жизнь и, видимо, напрочь забыл обо мне. Мне тоже было не до него...

В чувство меня привёл далёкий пронзительный визг и запах дыма от костра. Я нехотя побрёл к дому. Там на досках лежал Борька с полузакрытыми  глазами и смертельной резаной раной на грудине.

Мужики уже грели листы рессор в костре и палили щетину. Тело Борьки было в жёлто-коричневых полосах, Тут же стояла женщина, которая всегда приходила выпить стакан тёплой крови. Я не в силах был на это смотреть и ушёл в дом.

Через какое то время на плите стояли сковороды со скворчащим мясом, вкусный запах которого заполнял все уголки избы, а на столе красовались запотевшие бутылки с выпивкой и большая эмалированная чашка квашенной капусты, сдобренной подсолнечным маслом.

Взрослые, выпив и закусив, стали бурно обсуждать свои недавние действия. Моя мама Инна несколько раз подходила и уговаривала меня сесть за стол, но я стойко отказывался, ссылаясь на недомогание.

Было ей невдомёк, что я мысленно просил прощения у существа с человеческим именем, а может и душой, за действия этих жестоких, безжалостных людей. Прости и меня, Борька...