Записки алкоголика. часть 1. Запись восьмая

Запись восьмая

Итак, процедуры позади, впереди, до обеда - вагон времени. Буду писать дальше.

С тех самых пор, когда отец чуть не убил мать, я жил только мечтой уехать из этой квартиры. Но мечту нужно было осуществить. Как это сделать, я понял довольно быстро.

Бежать смысла не было – уже утром после той пасхальной ночи меня остановили милиционеры и отвезли в отделение, где пытались накормить, но после шести яиц, отполированных шоколадными конфетами, еда в меня уже не полезла. Оказалось, что подобрали меня не случайно – по городу прошла ориентировка о моей пропаже. Отцу с матерью было не до меня: он отсыпался в вытрезвителе, она ночь провела в больнице, где ей наложили  швы и напичкали уколами. На отца заявление она писать не стала, наоборот, заявила, что упала сама, а он пытался ей помочь. А вот соседи заявили, что в квартире должен быть ещё парнишка, которого нигде нет. Так я попал в розыск.

Натура у меня не авантюристская, иной жизни я не знал, а редкие обострения обычных запоев можно было и пересидеть где-нибудь в укромном месте. Тем более, что подходящее убежище я довольно быстро себе организовал на чердаке нашего дома, на двери которого висел огромный амбарный замок, открывавшийся любым гвоздём. Естественно, об этой особенности замка не знал никто из жильцов, и даже сам управдом, который считал, что чердак надёжно заперт, и никогда туда не поднимался. Так  весь чердак оказался в моём распоряжении. Из старого матраса я обустроил себе там кровать, примостив его на трубы отопления, заменил сгоревшую лампочку и соорудил тайник, где хранил часть отданных дядей Вовой денег. Большая жестяная банка была набита сухарями. Так я жил. То дома, как Малыш, то на чердаке под самой крышей, как Карслон.

Когда я перешёл в шестой класс, нашим классным руководителем стала физичка Ольга Ивановна. Быстро поняв, что творится у меня в квартире, она незаметно для всех взяла надо мной шефство. Я же не обратил внимания, что повар в мою тарелку всегда накладывал больше, чем остальным, супа, что в моём гарнире, горка которого была выше, чем у других обязательно оказывалась огромная котлета. Котлеты тогда делали сами повара, так что, размеры отдельно взятой котлеты могли быть практически любыми. Я ничего этого не заметил. Но несмотря на то, что я не каждый день мог позавтракать, а уж тем более поужинать дома, я вдруг стал ощущать сытость, и даже слегка поправился. А ведь не так давно, всего года два назад, едва войдя в столовую, я потерял сознание,  только вдохнув дурманящий запах хлеба.

Я так же не заметил, что многие учителя стали уделять мне больше внимания на уроках, не давая сочковать. Пришлось учиться лучше. Постепенно я даже выбился в хорошисты.
 
Единственное, что я заметил сразу, это то, что меня стали привлекать ко всем классным и многим общешкольным мероприятиям. Раньше я хоть и не считался в классе изгоем, и меня не сторонились, но и настоящей дружбы у меня ни с кем из одноклассников не было. Слишком я был замкнут. А Ольга Ивановна умудрилась растормошить меня, вытащить из моего чердачного убежища (в переносном смысле, конечно) на свет Божий.

Потом, в седьмом классе, она какими-то правдами и неправдами умудрилась через подставное лицо оформить меня лаборантом в кабинет физики, и я, пацан, стал получать сорок рублей в месяц. Приходилось, конечно, задерживаться после уроков, готовя материалы и приборы на следующий день, так я и не спешил домой, где ждала неизвестность. Потом приспособился в лаборантской делать уроки, в одном из бездонных ящиков лабораторного стола стал хранить свои учебники и тетради, а также портфель, который забирал каждое утро из кабинета прежде, чем бежать на первый урок. Затем с молчаливого согласия Ольги Ивановны я стал переживать трудные дни не в пыли холодного чердака, а в мягком кресле лаборантской.
 
Пришло время, и я закончил восьмой класс. С выбором профессии меня не напрягали. Поэтому, сдав экзамены, я весь июль носился по городу, пока не нашёл техникум, где мне, горожанину, из-за недобора предоставили общежитие, чтобы привлечь лишнего студента.

Стипендия в тридцать рублей не позволяла мне говорить о полной самостоятельности от родителей, но уже к октябрю нашёл работу – стал сторожить детский сад. Тепло, уютно и есть где поспать. Так что, в общей сложности в месяц у меня выходило сто - сто десять рублей, что было совсем неплохо по тем временам.

Дома я почти не появлялся. Получив полную свободу, отец и мать стали пить, ни в чём себя не ограничивая. Случалось, правда, редко, что отец подкидывал десятку. Я не отказывался. Всё равно пропьют. Я же, пройдя такую школу жизни, алкоголиком становиться не собирался. Я даже дал себе клятву, что никогда не стану алкоголиком. Никогда. Я был уверен, что после всего, через что я прошёл, для того чтобы не стать алкоголиком уже не нужно прикладывать никаких усилий.

Ах, как я тогда ошибался…

продолжение http://www.proza.ru/2017/12/21/404