Жатва 64

                ЗАПИСЬ 13.

                13.1. ИЗГНАНИЕ!?
 
      Ленсовет ХХI, безусловно, был самой яркой страницей моей жизни. Достойно ли я прошёл этот путь длиной всего в три года и восемь месяцев? Жёсткий анализ моей деятельности в райсовете, высказанный мне Снежаной в прошлую встречу, заставил меня критически подойти к пересмотру моей работы в городском Совете.

      Всё ли я делал правильно как политик? Например, даже не претендовал на пост председателя ни одной из комиссий горсовета. Правильно ли выбрал для себя комиссии? Комиссия по науке и высшей школе — это точно для меня, а вот зачем ты записался в комиссию по воспитанию и народному образованию? Там были одни учителя да директора школ, а ты к школьному образованию не имел никакого отношения. Лучше бы поработал в комиссии по конверсии и военно-промышленному комплексу, уж там ты был бы точно профессионалом и, возможно, мог бы претендовать на лидерство. А если бы тебя избрали председателем комиссии, то автоматически стал бы членом Президиума, реально определяющего содержание работы Совета, т.е. сразу попал бы в ленсоветовскую элиту. Но нет, и тут ты, как и в райсовете, не лез в начальники, видимо, честолюбия не хватало для настоящего политика. Я, как всегда, присматривался, а не работал локтями. Реакция на старте явно замедленная. Скорее всего, и здесь мне мешали эти три стула, на которых я решил усидеть, но так и не превратил ни один из этих стульев в трон.

      Позже, отбросив два лишних стула — райсовет и Военмех, я взял реванш на выборах в Малый Совет и, работая там, пожалуй, приблизился к уровню депутата-профессионала. Я нашёл свою нишу — развитие технопарков, сосредоточился на этой тематике, и, если бы продолжал депутатскую деятельность, смог бы добиться реальных результатов.

      Но вот это «если бы» я и не обеспечил, а мог бы, опять «если бы» использовал свои возможности заместителя председателя райсовета, тут Снежана права. Может быть, другой, настоящий, достаточно циничный политик и не ушёл бы добровольно с этого поста в райсовете, несмотря на словесное обещание с трибуны при выборах в Малый Совет горсовета. Так советовал мне поступить лидер нашей фракции «На платформе ЛНФ» Сергей Нестерович, ведь я никаких бумаг не подписывал и лично ничего никому не обещал. У меня в райсовете всё-таки было немало сторонников, которые не позволили бы снять меня на сессии райсовета, если бы я сам не объявил об отставке. Можно было бы найти и какие-то благовидные оправдания этому, например, долг перед избирателями, да и вообще, мало ли что говорят с трибуны! Но всё-таки это было бы шельмовством, обманом. На это я пойти не мог.

      Зато меня, увы, обманули. Я, конечно, рассчитывал, что когда моё депутатство закончится, мой ректор Савельев, учитывая мои заслуги при создании технопарка, найдёт применение моим силам в структуре технопарка, который я считал отчасти и своим детищем. Он не раз словесно обнадёживал меня. Но как только Петросовет разогнали, я стал не нужен, и прости-прощай.

      Сейчас я уже не удивляюсь человеческой неблагодарности. Серьёзно рассчитывать на то, что тебе за добро ответят тоже добром, смеху подобно. Ну, да Бог с ними, с неблагодарными, это просто свиньи, которые всегда найдут себе оправдание. Если ты на что-то претендуешь в ответ на твои благодеяния, надо позаботиться и создать такие обстоятельства, которые делают неблагодарность невыгодной. А я и здесь проявил своё глупое прекраснодушие. Я не смог и даже не представлял себе возможным заранее оговорить свои услуги технопарку какими-то преференциями для себя. В моих глазах это была бы взятка, а взяток я в жизни не брал, а только давал - да и то гаишникам. Деньги, которые я им совал, воспринимались мной просто как откупные разбойникам с большой дороги.

      Но мой звёздный час, который я ценю в своей жизни больше всего, наступил 19 августа 1991 года. Мне выпало принять деятельное участие в событиях, судьбоносных для России и для всего мира, хотя и на провинциальном петербургском уровне.

      Главное для меня даже не то, что я делал и как вёл себя в эти героические дни. Главное — те незабываемые чувства, которые я испытывал. Сначала была тревога и ожидание танков на улицах. Но несмотря на реальную опасность репрессий в случае успеха ГКЧП, я не ощущал никакого страха. В незабываемую ночь 20 августа я был готов на всё: жить или умереть — без всякого пафоса. Наконец, был миг ликования, когда я, опечатав Смольный, возвращался рано утром домой и увидел триколор над Мариинским дворцом.

      Вспыхнула надежда на окончательную победу над ненавистным коммунистическим режимом, которая, правда, быстро испарилась. Ведь они, коммунисты, так и не покаялись. Поэтому грехи нашего народа и остались не отпущенными Господом. А ведь кто-то должен был взять на себя грех всех преступлений большевиков, начиная со зверского расстрела царской семьи. Как во имя «революционной целесообразности» можно было стрелять в больного мальчишку и в четырёх ни в чём не повинных, чистых девушек – у меня не укладывается в голове, несмотря на весь мой нажитый с годами цинизм. Мистика – история династии Романовых началась с мальчика, призванного на царство в Ипатьевском монастыре, и кончилась через 305 лет мальчиком, расстрелянным в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге! Среди большевистских вождей не нашлось ни одного царя Бориса, которого замучили бы «мальчики кровавые в глазах».

      Галька зашевелилась, и я сделал приветливое лицо. Делать нечего, надо как-то подыграть Снежане! Но, только взглянув на неё, я вздрогнул, и моя улыбка быстро полиняла. Лицо Снежаны выражало одновременно растерянность, ужас и дикую злобу.

- Всё рухнуло! Этот кретин Ник проболтался! - прошипела она уже в нашем прозрачном шаре.
- Как же он мог проболтаться? Ведь он исчез! - удивился я.
- Ещё до того! Он выболтал всё о тебе моей графине, прямо в постели, сукин сын! Доверчивый идиот! Безмозглый баран! Расп…дяй! - её ругань лилась потоком, как дерьмо из дырявой канализации.
- Но она же твоя подруга! Может, всё уладится? - я пытался её успокоить.
 - Если тайну двоих знает третий, это уже не тайна! - отрезала она.
 – Ладно, слушай! Графиня сама со смехом рассказала мне об откровениях Ника, тоже в постели. Я, конечно, изобразила, что всё это чушь, и ты - настоящая императрица. Уверяла её, что Ник всё это придумал, чтобы её подставить и так отомстить мне – он же знал о моей связи с графиней. Она, вроде бы, мне поверила и обещала помалкивать, но я уверена, что, несмотря на её глупость, она настучит в Комитет государственной безопасности, и они устроят проверку. Так что надо рвать когти.
- Куда же? - от сказанного мурашки побежали у меня по спине.
  Снежана схватила меня за руки и, глядя на меня в упор, медленно процедила:
- Здесь нам хана! Остаётся одно – смыться на Запад!
- Ты же говорила, что перейти линию фронта невозможно! - напомнил я. – И что мы там будем делать, на Западе?
- Помнишь древнюю историю про Лжедмитрия? Ага! Так что на Западе нас примут по высшему разряду. А дырочка в заборе у меня давно подготовлена! - немного успокоившись, подмигнула она.
- Интересно, - удивился я. - Никак ты готовилась сбежать на Запад? Ты ведь его так ругала!
- Реально, если сравнить Север и Запад – так это гнилое вонючее болото и весёлый сияющий пляж с аттракционами. Здесь делают вид, что у нас – морально здоровое общество. А оно держится только на куче запретов и ограничений свободы человека. Надо обязательно работать, восхвалять мудрейшую императрицу, посещать храмы, трахаться только с супругом, а если не только, то не афишировать, ненавидеть все другие державы и их обитателей – ведь это вообще не люди. А мне это всё противно! Лицемеры!

      А на Западе – полная свобода. Хочешь работать – работай, не хочешь – не надо. Власть – сменяемая, перед политиками никто не пресмыкается, в СМИ можно выражать любое мнение. Нет никаких сословий, есть просто очень богатые и не очень. Никаких обязательных церемоний, никакого ханжества. Остальные державы там не ненавидят, а просто презирают, и есть за что. У нас все ходят злющие и мрачные, а там все улыбаются. И, наконец, там нет этих отвратительных мужиков, и все любят друг друга. Кто ещё может понять женщину, её сокровенные желания, как не другая женщина?
- Но Ник не очень-то одобрительно отзывался о Западе...
- Ерунда. Это по его примитивным мужским понятиям. Конечно, он там и на фиг не нужен. А вот для нас, женщин, там нет никаких проблем.
- Ник мне показывал картинку из жизни на Востоке. А ты можешь мне показать что-нибудь из западной жизни?
- Представляю, что тебе показал Ник! Он же сексуально озабоченный. Хорошо, я покажу тебе главное событие на Западе — выборы Президента. Смотри!

      На меня опять наплыло облако, и я оказался на трибуне римского Колизея, на самой верхотуре. Все ряды были заполнены женщинами — одна другой краше. Все — с обнажённой грудью и прочими прелестями, так что их одеждой можно было считать только какие-то сверкающие всеми цветами радуги, постоянно меняющие свою перистую форму ореолы вокруг их блистающих тел. Они напомнили мне сказочных Жар-птиц, усевшихся на огромном ступенчатом насесте.

      Все секторы Колизея отчётливо делились по преобладающим цветам на фисташковые и померанцевые из-за окраски ореолов наполняющих их женщин. Под ритмичный рокот барабанов и бряцание струн обитательницы каждого сектора то синхронно вскакивали со своих мест, делали движения и принимали позы — то красивые и гармоничные, то безобразные, начиная с демонстрации высунутых языков, рожек и носов до обнажения выпяченных задниц. Для меня было странно, что никакого гвалта на таком огромном стадионе не было, были только дружные хлопки и притопывания от синхронных движений десятков тысяч людей, но чувствовалось, как постепенно напряжение возрастает.

      Наконец, затрубили фанфары. На арену выехали две огромные многоэтажные разукрашенные колесницы, набитые женщинами: одни с фисташковыми прибамбасами, а другие — с померанцевыми. На верхушках колесниц возлежали две красотки, соответственно фисташковая и померанцевая. На трибунах все встали и приложили правую руку к сердцу. Зазвучала музыка гимна, к которой отлично подходили слова «У бэби Джона Брауна был прыщик на носу». Когда гимн умолк, стадион взорвался визгом и криком, казалось, миллиона женских глоток. Колесницы в это время разъезжали по арене, и их экипажи своими телодвижениями зажигали публику. Этот гвалт продолжался с полчаса, как вдруг ударил колокол, и всё стихло. Колизей погрузился во тьму.

      Внезапно всё вспыхнуло фисташковым светом. Команда обнажённых девушек с фисташковой колесницы, конечно, все в перьях, вооружённые огромными искусственными фаллосами, выстроились в фигуру, напоминающую знак бесконечности, наклонились, выпятив зады, и с громким криком воткнули предстоящей соседке свой фаллос. Потом вся эта фигура зашевелилась, и девушки всё быстрее и быстрее закружились в дьявольской веренице, причём в месте пересечения на мгновение выдёргивали свой фаллос, чтобы пропустить бегущую поперечным курсом девицу, а потом с криком вновь вонзали его.

       Фисташковые секторы визжали и кричали синхронно с криками на арене. В руках зрительниц тоже появились фаллосы, и они также, хоть и не столь артистично, занялись удовлетворением друг друга.

      Снова раздался удар колокола, наступила темнота, и на вершине колесницы как звезда засияла одна из красоток, конечно, фисташковая. Вокруг неё в фисташковом облаке возникли картины то каких-то мрачных звёздных войн с применением лазерного оружия, то подземного военного крота, с поразительной скоростью вспарывающего каменный грунт, то танковой битвы на поверхности Луны, а то и развесёлых шоу, показов мод, роскошного жилья и всенародных праздников.

      Под конец был показан голый манекен кандидатки от померанцевой партии с указанием размеров её грудей, зада и наружных половых органов, вызвавший гомерический хохот на фисташковых трибунах. Под конец звезда сделала сексуально-акробатический трюк: взяв фаллос и перегнувшись назад, она вставила его куда надо. Фисташковые трибуны взвыли от восторга.

      Снова темнота и удар колокола, и всё вспыхнуло померанцевым светом. Померанцевая команда выстроилась вокруг своей ажурной колесницы. В руках у них были устрашающего вида двухсторонние фаллосы. Засунув один конец в рот, а другой между ног соседки, они устроили всё убыстряющийся хоровод вокруг колесницы.

      Потом 16 девиц, по четыре на каждое колесо, легли ничком перед ажурными колёсами. Колесница двинулась, и наехала на лежащих, но девицы ловко ухватились за перекладины в колёсах и обернулись вокруг них, вставив друг в друга свои игрушки. Под беснование померанцевых секторов колесница проехала круг почёта по арене.

      Наконец, наступила мгновенная темнота, и вдруг — огромный померанцевый светящийся шар, а в нём — главная померанцевая красотка. Перед зрителями развернулись картины разнообразных массовых демонстраций, напоминающих карнавал в Рио, с карикатурными чучелами правящих особ, взрывающимися фейерверками прямо над толпой. Каждый взрыв сопровождался рёвом ликования на померанцевых трибунах. При демонстрации последнего чучела — своей фисташковой соперницы - наплывом был показан акт её совокупления с мужским клоном редкой красоты, что вызвало бурю всеобщего негодования. На закуску померанцевая дива победно воткнула себе свой двусторонний прибор, свернувшись как ёжик.

      Снова всё погасло, и на арену выползли две гигантские светящиеся змеи — померанцевая и фисташковая. Заняв диаметрально противоположные позиции, они со змеиным шипением стали подниматься вверх, раздувая капюшоны. Огромная голова ближней ко мне змеи поравнялась с верхней трибуной, с которой я наблюдал всё это действо. Внезапно обе змеи сделали мгновенный бросок и вцепились друг другу в хвосты. Забили барабаны, и змеи стали методично заглатывать свою соперницу. У померанцевой змеи это получалось шустрее, и скоро она заглотала больше половины своей фисташковой товарки, в то время как фисташковая сумела поглотить лишь около трети своей померанцевой соперницы.

      Раздался громовой звук, и померанцевая гадина сомкнула челюсти, откусив половину фисташковой, а потом мощным движением хвоста сбросила с себя оставшийся обрубок с раскрытой мёртвой пастью. Померанцевые трибуны взвыли от восторга.

      На вершинах колесниц снова засияли обе красотки, и колесницы двинулись навстречу друг другу. Когда они поравнялись, фисташковая пожала руку померанцевой, чмокнула её в щёчку и погасла, а померанцевая, наоборот, разгорелась. Фисташковая колесница скрылась в воротах Колизея, а померанцевая осталась в центре арены. Снова зазвучал гимн, все трибуны поднялись, приложив руку к сердцу, и всё погасло.

- Ну, хватит, надо спешить, - услышал я голос Снежаны. - Понравилось?
      Я механически закивал головой.
- Если мы с тобой появимся на Западе, нас встретят с восторгом. Конечно, я выдам тебя за настоящую Мать Севера, а нынешнего клона объявим узурпаторшей. Это ведь чистая правда! Продемонстрируем там наши либеральные взгляды – и вперёд, на отвоевание родины от самозванцев! Ха-ха! - она зловеще оскалила зубы. - Ну, хоть и не императрицей, но всё-таки важной персоной ты останешься, Ваше Величество в изгнании! - в глазах Снежаны блеснули отчаянные огоньки.
- Что же ты предлагаешь – воевать против своих!? - я оторопел. –   И помнишь, как кончил Лжедмитрий?
- У меня тут нет своих! Ненавижу! Всех ненавижу! А кто не рискует, тот не пьёт шампанское, как говорили в твоё время, детка. Другого пути ни у тебя, ни у меня нет! Помнишь пионерский девиз? Будь готов! - погружаясь в гальку, сказала Снежана, подняв руку в пионерском салюте.
- Всегда готов! - промямлил я в ответ.

      Оставшись один, я долго сидел в оцепенении. Как больно падать с сияющих высот! Все мечты о будущем величии рухнули. Роль самозванки-авантюристки в чужом бабьем царстве меня совершенно не привлекала и даже пугала. Не меньше пугала меня и перспектива сожительства со Снежаной, этой суперстервой. Господи, стоило ли воскресать? Не тебе, конечно, а мне.

      Мир, куда я попал, вызывал у меня уже не восхищение, а полное отвращение. Вообще-то в прошлой жизни я спокойно относился к гомосексуалистам. У меня даже была знакомая парочка гомиков: обследовавший меня врач высокой квалификации и известный коллекционер живописи, который давал мне петербургские акварели известных мастеров из своей коллекции для копирования. Оба очень милые, интеллигентные и уважаемые люди.

      Даже среди моих учениц в Академии культуры, проходивших практику в нашем магазине, нашлась одна достоверно мне известная лесбиянка, которую сначала мы с женой прочили в невесты нашему сыну – симпатичная девушка-блондинка с замечательной толстой косой. Но оказалось, что у неё уже была любовь – другая девушка-брюнетка с усиками.

      Что ж? Кувыркайтесь, пачкайтесь как хотите, если вам это нравится. Это ваше личное дело, закон этого не запрещал, никакого, тем паче уголовного наказания, как это было в СССР, за эти игры не предусматривалось. Но на Западе пошла мода устраивать «парады гордости», когда все эти экзотические парочки, напоказ выпячивая все свои достоинства и презрев всякий стыд, под радужными флагами толпами дефилировали по улицам мегаполисов. На таких гей-парадах агрессивно демонстрировалось не равенство любых сексуальных ориентаций как сугубо личного дела каждого человека, а именно превосходство гомосексуалов над обычными людьми. Чем тут гордиться, что и зачем демонстрировать? Разве их там, в свободном мире, кто-то притеснял?

      Нет, это был не протест, а эпатаж - просто способ вербовки новых сторонников нетрадиционных секс-отношений, чтобы, так сказать, расширить рынок спроса и предложения. Учёные идеологи гей-движения утверждали, что нетрадиционная сексуальность дана, мол, таким людям от природы, независимо от внешних воздействий. Ох, врали! С кем поведёшься, от того и наберёшься. Пропаганда гомосексуализма велась прямо-таки на государственном уровне, принимались законы о государственной регистрации однополых браков, о праве наследования в таких «семьях» и, главное, о разрешении однополым парам усыновлять и воспитывать детей, конечно, в своём духе. Отменялись понятия «муж» и «жена», «отец» и «мать» и вместо них вводилось понятие «партнёр» -  №1 и №2. На всеобщее обозрение выставлялась даже нетрадиционная личная жизнь первых лиц таких государств, как, например, Люксембург и Исландия. Гей-активисты использовались и как средство давления в международной политике на те государства, в которых общественное мнение было против гей-пропаганды и где ещё не забыли поучительное библейское сказание о Содоме и Гоморре.

      Впрочем, теперь я знаю, что, по крайней мере, больше полумира геям и лесбиянкам удалось завоевать, и, похоже, эта чума добралась и до меня лично. Как же мы дошли до жизни такой?

      Ну-ка, посмотрим, что случилось после ядерной войны за ресурсы:

  - «Миллионные орды облучённых китайцев, индийцев, арабов и негров из городов, подвергшихся ядерной бомбардировке, бродят по Востоку и Югу без всякой медицинской помощи»;
- «Радиоактивные шлейфы накрыли всю территорию Африки и Средней Азии»;
- «Западная медицина бессильна предотвратить массовую смертность жертв ядерных ударов Севера»;
- «Более пяти миллиардов людей на планете больны саркомой, вызванной радиоактивностью»;
- «Рак кожи – самая распространённая причина смерти людей в послевоенное время»;
- «Нападение албанского террориста-смертника на кортеж Вождя Конфедерации наций Севера в Сараево. Все нации Севера скорбят о кончине своего Вождя»;
- «Вождю Грузии Какашвили предъявлено обвинение в организации убийства Шарикова»;
- «Власть в Конфедерации наций Севера перешла к дочери Вождя госпоже Шариковой»;
- «Собор наций Севера учредил Священную Православную империю Севера и провозгласил госпожу Шарикову Матерью Севера и императрицей под именем Екатерины Третьей»;
- «Первым указом императрицы Екатерины III стал Указ о вольности дворянской, причём дворянство даровано всем женщинам империи»;
- «Своими указами Екатерина III пожаловала титулы высшей аристократии членам своего кружка любителей животных»;
- «Национальные вожди стран, входивших в Конфедерацию, обвинены в сотрудничестве с Западом, Востоком и Югом и ликвидированы»;
- «Очередной дворцовый переворот в Халифате — новый халиф Мухаммед собственноручно отрубил голову бывшему халифу Касыму».

      Так-так, значит, нацистская диктатура, которой являлась Конфедерация наций Севера, по праву наследования преобразовалась в женскую империю, где в руководство вошли не фюреры входивших в Конфедерацию стран, а просто ближайшие подружки императрицы. Значит, члены Совета Избранниц отлично знают мельчайшие особенности её внешности и характера. В таком случае шансы обмануть их просто нулевые, и единственный способ спастись — это бежать на Запад со Снежаной.

              И седьмой ангел вострубил …
              и пришёл гнев твой и время судить мёртвых
              и дать возмездие рабам твоим
              и погубить губивших землю.
              И услышал я из храма громкий голос,
              говорящий семи Ангелам:
              Идите и вылейте семь чаш гнева Божия на землю.
              Пошёл первый ангел
              и вылил чашу свою на землю:
              и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях,
              имеющих начертание зверя.
                (Апокалипсис. Гл.11 п.п.15, 18, Гл.16 п.п.1, 2)

                Назад на: http://www.proza.ru/2017/12/19/669
                Продолжение на: http://www.proza.ru/2017/12/19/2176
          Вернуться к оглавлению: http://www.proza.ru/2017/12/14/1967
       Продолжение фантастики на: http://www.proza.ru/2017/12/19/2179
        Предыдущая фантастика на: http://www.proza.ru/2017/12/19/634


Рецензии