Отъезд

-Она будет похожа на тебя, - говорит Марта.
Я совершенно счастлив: у меня будет дочка! А еще мне ответили из ВГИКа, моя работа прошла предварительный конкурс. Можно ехать, сдавать экзамены. Мы покупаем с Амаду билеты на 28 июня. Моих денег едва хватает. Галина Ивановна, мой хореограф, дает мне сто долларов. Я прячу их, как неприкосновенный запас, на всякий случай. Я рассказываю это всё Марте. Она отстраняется. А ведь только что мы лежали в объятиях.

-Ты должен выбрать.
-Что выбрать? – спрашиваю я с ужасом, хотя уже понимаю, что она имеет в виду.
-Я не буду воспитывать этого ребенка одна.
-Не будешь, я буду помогать, я никогда его не оставлю.
-А меня?
-И тебя. Буду учиться, если поступлю, буду работать и помогать.
Молчание, которое может убить.
-Если ты решишь уехать, ребёнка не будет.
-Я тебя прошу, ради всего что было, пожалуйста, оставь его, я всё сделаю, чтобы вы были счастливы, ты, она, Олежка. Обещаю,  что у  меня никого не будет, там в Москве. Ты знаешь, что я сдержу слово. Пожалуйста, не надо так! – мне всё равно, я готов ползти за ней и умолять, мне страшно, что она говорит всё это серьёзно. Мне кажется, что я попал в какую-то западню.
-Иди, - говорит Марта, - подумай. Завтра как скажешь – так и будет. Я уже записалась на прием к врачу.

Призрак Адриана Леверкюна преследует меня. Сделка с дьяволом.
Сейчас, сегодня, я бы, конечно, остался ради ребенка, но тогда… Ко всему прочему меня злит, когда загоняют в угол, мне казалось, что не хватает воздуха, стояла жара, нечем дышать. До самого утра я был уверен, что никуда не поеду, что я остаюсь.

Утром мы встретились у фонтана в центральном сквере.
-Решил? – спросила Марта.
Неужели женщина может быть такой безжалостной? А что потом? Потом, когда мы будем жить вместе. «Ты слишком мало зарабатываешь. Ты должен решить останешься ли ты по-прежнему при своих убеждениях, или всё-таки обеспечишь нас с дочкой». Или что-то подобное? Или я всё придумываю, чтобы оправдать себя. Ох, только не оправдывать себя. Я жестокий, жесткий, острый, как скальпель хирурга. Без пощады, без сожаления, по живому, по самому дорогому и любимому.
Как же это потом пережить? Но ведь год назад я как-то это пережил…
-Да, - говорю, я решил. – Ничего не изменилось. Я очень хочу ребенка. От тебя. Этого ребенка. Если ты его оставишь, я всегда буду с тобой, я вернусь из Москвы, я обещаю. Но я всё равно уеду, как бы ты не решила.
-Нет, не надо перекладывать всё на меня! – Марта в тихой ярости, - ты должен решить и только ты.
-Хорошо, - говорю, - если тебе так легче. Я решил, я еду в Москву.
Марта встала и ушла. И я пошел. Только шли мы в разные стороны.

Мы с Амаду стоим на Автовокзале. Еле уговорил маму нас не провожать. И так слезы и причитания уже несколько дней. Дома просто невозможно находиться.
Хочу до Барнаула ехать на автобусе, но Амаду говорит, что надо взять такси.
Подходит Марта.
-Спасибо, - говорю, - что пришла проводить.
-Доволен, что едешь?
Пожимаю плечами.
-Ты убил нашего ребенка, - говорит.
Сжимаю челюсти. Зубы во рту крошатся.

Какое-то безумие. Не реальность происходящего. Ощущаю себя монстром, последней скотиной. Как ещё на ногах стою. Но отступать поздно. Если отступить, тогда всё вообще зря. Ладно, поиграем в эту отвратительную игру: кто кому сделает больнее.
-Уже второго, - говорю.
Что такое? Я вижу легкое замешательство на её лице.
-Нет, - говорит Марта, совладав с собой. – Не второго, первого. Прости, тогда, год назад, я тебя обманула. Дура, хотела удержать. Я… - она не может больше ничего сказать.
А я? Я тоже молчу. Значит, вот как? Два или один – мне не легче. Но мне легче было несколько дней назад принимать решение, потому что… да к черту, это не оправдание.
-Прости, - говорю.
-Ты обещал вернуться.
-Да, я вернусь, но не сразу.
Подбегает Амаду:
-Всё, я договорился, поехали!
Амаду называет сумму. А я думаю, что с такими расходами, возвращаться мне будет не на что.

Сергей Решетнев ©