марш славянки

                МАРШ СЛАВЯНКИ

В этом году я мама, которая ждет сына из армии домой. Мне казалось, что когда сын уйдет в армию, я лягу, свернусь клубочком и буду лежать в коконе до самого лета, ожидая его возвращения. Минимум движения, максимум сосредоточенного вдумчивого ожидания. Творить молитву и больше ничего не делать. Но все оказалось не так просто. Каждый день нужно просыпаться и первая мысль: как он там? Каждое воскресенье звонок от сына, а если получится украдкой – то праздник: звонок и среди недели! Звучит радостный, взволнованный и неизменный  вопрос: «Сын,у тебя все в поряке?» И нетерпение  ожидания звонка от воскресенья до воскресенья. А в промежутках думки о том, что все - таки здорово, что сейчас всего год служат, а не два как раньше, и как замечательно, что каждое воскресенье  можно звонить и слышать  родной голос сына: Мам, пап, привет! Это я!»- далекий, но такой близкий  голос из телефонной трубки.

  Мы все время думаем о том, как он без нас за тысячи километров, на границе с Монголией. Он снова звонит, шмыгает носом, говорит охрипшим голосом. Мы в панике. Он успокаивает: все нормально, на улице -28 с ветром, вот и течет из носа. Смеется над нашими страхами: не волнуйтесь,  со мной все в порядке . Здесь  природа красивая. Снега почти нет, справа сопки, слева горы, позади холмы и прямо равнина. Там Россия.

 В роте  из ста человек только семнадцать русских парней, остальные дагестанцы, тувинцы, буряты.

В первый же день по прибытию из учебки к сыну подошел дагестанец, поигрывая ножом, сказал: «Нам кубрик помыть надо. Сам пойдешь или кого из ребят своих подкинешь?» Сын не из робкого десятка ответил дагу: «Знаешь, больше с этим вопросом ко мне не подходи»! Даг кивнул  и пошел дальше искать кого бы «посадить на тряпку». « Сидеть на тряпке» означает на солдатском жаргоне мыть не только свой кубрик, но и того, кто тебя нагнет. Сын рассказывает все это мужу,  с беспокойством просит мне ничего не говорить. Поздно! Я все слышу по громкой связи,  муж ставит на нее телефон, когда мы разговариваем с сыном. Теперь у нас первый вопрос к сыну: «Как обстановка?»  И в ответ неизменное: «Пока напряженная, но я не поддался, держусь».

Муж начал готовить сына к армии можно сказать с рождения:  сначала гимнастика,  потом было каратэ, затем уже подростком пошел на бокс. «Главное, занимайся спортом»- увещевал отец и тот послушно ходил на тренировки.  Разбитая в кровь физиономия, сломанная перегородка носа: сын учился преодолевать боль. Позже он расскажет, что даги нашли, кто будет мыть полы, кто – то менее подготовленный и более слабый духом сломался. Сын и еще трое ребят из кубрика держат оборону:  каждый день уходят на рабочку, в  роте бывают редко только на поверку, общаются с разъехавшимися по всей стране из учебки друзьями по телефону : кому как повезло с новым местом службы, но в основном у всех все нормально - не жалуются.

…Мы с мужем на несколько часов приезжали в учебный центр проведать сына. Он вышел к нам на встречу вместе со своими другом Сашей забрать гостинцы, домашние пирожки, конфеты и сгущенку, словом,  все те вещи, которые так скрашивают солдатский быт и поднимают настроение на службе. К нам подошел совсем еще мальчик - «сын полка»- поздороваться, детский овал лица, добрая беззащитная улыбка . Мы угостили его пирожками. Он трогательно благодарил нас,  прижав руки к груди. Сыном полка его назвали потому, что он плачет по маме, никто над ним не смеется, никто его не обижает. Он самый молоденький  -  ему 18 лет. Но это в учебке, там жесткая дисциплина, доходит до смешного: сын прикладом автомата набил на бедре синяк, на вечерней поверке, увидев это, сержант велел писать объяснительную, откуда взялся синяк.  Никаких драк, максимальное внимание к солдату. И все же и в учебке происходит из ряда вон инцидент: в строю солдат режет себе вены на руках. Отправили в больницу, потом списали: не  выдержал железной дисциплины. Здесь с солдатами и нянчатся, но и закаляют характер – слабым не место.

А вот  в дивизии, все  по – другому: сержанта в роте днем с огнем не сыщешь,  солдаты предоставлены сами себе. Вот и начинаются неуставные взаимоотношения. Правда,  когда обнаружили на лице у солдата синяк, офицеры всех построили и долго выясняли,  откуда  он взялся.  Тем, кто это сделал -  намек: будете бить,  доберемся до вас и не писанный закон не выносить сор из избы, разбираться между собой самим, не поможет.
 
Но вот один из прибывших ребят после учебки пишет рапорт на контрактную службу: не выдерживает унижений. А это ни много ни мало – на три года. Звонит девушке, чтобы сказать о своем решении. Та возмущена: почему не посоветовался? Ведь это же не год ожидания, что теперь делать?  Он,  разговаривая с подругой,  сглатывает подступивший к горлу комок,  а все просто: не выдержал  давления со стороны сослуживцев, хочет побыстрее уйти из роты в офицерское общежитие.  Всего рассказать он не может, слушает  возмущения своей девушки, отворачивается от парней, чтобы не увидели его слез.

 - Просидел бы полгода на тряпке,  - говорит  мой муж,  жалея парня, принявшего такое жесткое решение, - каждого человека можно сломать, здесь не зависит от воли человека. 

-  Папа,- сдержанно  возражает  сын,- ты не понимаешь, не каждый может, я вот тоже на тряпку, например,  не пойду, не дождутся! И в его голосе слышится стальные нотки человека, принявшего окончательное и бесповоротное решение. Чтобы разрядить обстановку, сын присылает фото: обветренное лицо, суровый взгляд, желваки на щеках: такого не то что ребенком, мальчиком уже не назовешь. Мы  обыкновенные родители, которые ждут своего взрослеющего сына домой из армии, каждый день  в тревоге и переживаниях.

У нас в дальних родственницах ходила известная на весь поселок баба Люба. В 80-е она отправила в армию своего единственного сына Борьку. После этого у нее появилась привычка вклиниваться в огромную толпу около сельмага с криком: «Пустить без очереди, я – мать солдата!» Люди смеялись, но пропускали оглашенную бабку. К слову сказать, что Борис  отслужил  нормально и вернулся домой к матери.

Я выгоды  от своего положения в отличие от бабы Любы не ищу, я знаю, что я - мать солдата. Что вот сейчас он за тысячи километров от нас на учениях, и когда вернется, позвонит и будет взахлеб рассказывать о вооружении, о том, что танк – это могучее существо и управлять им – это как управлять непокорным огнедышащим драконом, и что, когда танк послушен твердой руке водителя,  наступает ни с чем не сравнимое чувство  обуздания стальной махины;  может он и  не так литературно выразится, но суть остается, а я буду  внимательно  слушать, зная, что мой сын не просто проводит время, он взрослеет, он учится жить, проходит инициацию если хотите, превращается из мальчика в мужчину.  А что остается мне,  матери солдата? Мне останется ждать его только каких – то теперь полгода - 182 дня. Я учусь терпению и выдержке, а он защищать себя и Родину.