Волшебный восток

Волшебный восток – это родина идейных бродяг с неровным жемчугом лукавых ухмылок, что баюкают медовые барханы зыбучих песков, филигранным смычком извлекая аккорды терпких, не то погребальных, не то праздничных песен из струн самодельного регаба, расписанного узором из крыльев тёмного феникса, соленых озёр и родолитовых цветов куркумы; там даже последний нищий уважителен в беседе с речными енотами, что с начала времён называют солнце вечной оранжевой розой, а в смоляных кудрях уличных танцовщиц, пылко целующих раскалённые диски площадей босыми смуглыми ногами в объятиях браслетов из красочных стеклянных бусин, благоухают венцы из побегов чеснока и глицинии. Там лидер янычар взвешивает на широкой мозолистой ладони клинок ятагана, покрытый резьбой, искусной эмалью и хитрой обсидиановой инкрустрацией, а советник султана неторопливо курит кальян с изогнутым металлическим мундштуком, вдыхая его рассказы о рёве мечей в пылу братской междоусобицы и выдыхая сизый дым сожжённых вольных городов, едва заметно поджав узкие губы; там рассыпаны по бронзовым тарелкам медвяные самоцветы рахат-лукума со вкусом полу-прозрачных от спелости груш, хризолитовой карамболы и душистых манговых плодов.

Волшебный восток – это клятва стрельцов целиться аккурат в перламутровое яблоко декабрьской луны, освещающей родину переполненных богатствами горных пещер, ведающих лишь заветные слова, где благородные разбойники ловко срезают звонкие кошельки с шёлковых поясов и седельных сумок, но гнушаются испачкать судьбы убийством, а мудрёные настольные игры служат старинным способом проверить чужую честность и смекалку. Там над развалами ячменных лепёшек и геометрически аккуратных пирамидок специй возвышаются мозаично-красочные, чёрные, как маслины, и лазуритово-синие с гуашевой росписью купола причудливых арабских зданий, чьи стены умеют громко смеяться над смертью и бедностью, а новорождённым мальчикам вкладывают в руку острые серпы отражений полумесяца в глиняных кувшинах с еще не забродившим виноградным соком, заточенные острее стали; там в траурных урнах хранится пепел чумы, холеры и оспы, а на десерт принято пить кизиловый шербет и горячую перчёную карамель; там в зеркальные комнаты загадок заходят на пять минут, чтобы выйти спустя столетие или не выбраться вовсе, а двери всех домов открыты для тех караванов, что дважды в месяц пересекают пустынное море, теряя людей и верблюдов по вине обезвоживания и укусов гадюк и кобр; там в рабство попадают за долги семьи, но в этом нет и на веки не будет позора.

Волшебный восток – это бриллиант в оберегах суровых на поверхностный взгляд бедуинов, чьи закалённые странствиями лица цвета бычьей крови укрыты плотными платками оттенков белого изюма и бирюзы; он угощает их сытным пловом и черепаховым супом, беспечно разлитым в пиалы, «одолженные» у греческого царя, и лечит старые раны пахучей мазью из кориандра, искоры и солнечного света, а с наступлением коварной темноты разводит костёр парой фраз на чудном наречии и подымает занавес театра теней, увлекая заворожённых зрителей в изысканный танец силуэтов неизвестных учёным зверей. Там скучающие шаманы от нечего делать рассыпают заклинания из рукавов просторных красочных одежд, а после, по-турецки усевшись на крыше мечети, забавляются, наблюдая, как сорванцы неумело свистят и с плохо скрываемым восторгом черпают из него рубиновый нектар диких апельсинов; там не по наслышке знают о том, как повторить любое из путешествий Синдбада, какой ценой хромоногий шакал совершает свой первый, отчаянно-неуклюжий подвиг, и отчего так рано поседели опаловые пряди молчаливой королевы журавлей.

Волшебный восток – это привычка играть оборотами и смыслами, точно нежеланный внебрачный ребёнок - проклятым золотым шаром; он создаёт для своих горделивых сыновей истории-лабиринты, путь сквозь которые лежит через облицованные витражами ворота каллиграфических заглавных букв, а выход теряется между убористых строчек, навивающих мысли о запретном заклинании призыва демона-защитника: о великом советнике, прозванном Его Подколодием, что кутался в легчайшие накидки из пряных восточных сумерек и дополнил тиснение увесистой должностной печати линиями на пальцах сумасбродного рыцаря удачи, чтобы никто и никогда не смог подделать её судьбоносное чело; о чернильном кружеве татуировок, зашифровавших сказки о гонимом ветром королевстве сломанных игрушек и звёздной богине змей, чьи сыновья отличались красотой, а дочери - воинской доблестью; о неоднозначном даре видеть мир глазами хищной птицы, что различают тончайшие грани неназванных цветов, но от века не способны упустить обман собеседника. Об уставшем от однотипных желаний господине-пленнике волшебной лампы, что дал обет быть навеки преданным тому, кто удивит его, и курьёзном случае с умытой приворотным зельем айвой на золоченом подносе, что вызвала в молодом принце страсть лишь к узловатым садовым деревьям в облаках родохрозитового цветения; об академии магических наук, где обучают трансфигурации, нумерологии и заклятиям по добровольному приручению восьми изначальных стихий.

Волшебный восток – это тлеющие всполохи пожаров в насмешливо и почти вызывающе сощуренных раскосых глазах окраса кофейных ирисок и затейливые, обереги с тонким оловянным плетением и цитриновыми бляшками, что славные сыновья безумного ювелира вплетают в роскошные каштановые косы, редкими бликами отдающие в рыжину и серебро; там капризные духи выбивают на глыбах необработанного мрамора зашифрованные колдовские формулы и незримо для всех реставрируют облупившиеся фрески, слегка кивая головой знакомым пейзажам приключенческих новелл. На востоке проезжим западным вельможам противоречивые притчи, полные очевидных олицетворений, и скрипучие телеги, до краёв гружёные перламутром и янтарём, подобранными по дороге домой; там лекари засыпают прямо за работой, опрометчиво оставив вокруг себя флаконы с синиловой кислотой и серебристой ртутью, а в муравейниках трущоб не смолкают уличные празднества, не взирая на козни конклава визирей и голодную зиму; там, когда стрела сорвётся с тетивы, наступит час не задавать вопросов, а добродушный рыбак и спасённый им русал с ямочками на бледных щеках обмениваются между собой корзинами фруктов и драгоценных кристаллов, сидя бок о бок на прибрежных камнях.

Волшебный восток - это танзанитово-синие и огненно-алые бархатные рулоны непокорных ковров-самолётов, расшитые нерассказанными мифами солнцестояния и лунного затмения и закованные в тяжёлые цепи с замками-головоломками, и кошачья грация восьмисотлетнего учителя фехтования, не побеждённого никем из юных гордецов; это сжатый в кулаке закатный луч, украденный жрецом единственно чтобы зажечь ароматные палочки из корицы, смолы и сушёных тычинок лотоса и обрамленный собранной в кисточки бахромой вход в усыпанный круглыми разноцветными подушками в ювелирных лозах завитков шатёр резчика по камню и дереву, чьи кипарисовые соловьи поют голосом самой весны, а вырезанные из шунгита орхидеи благоухают лакрицей, иланг-лангом и ладаном; это глоток подслащенной анисом ледяной воды в знойный полдень и отпечатки лап разумных крылатых псов, четко различимые в густой дорожной пыли. Это лабрисы за плечами жрецов ордена отцеубийц и тихие политические споры обитателей исторических свитков, что прекращают притворяться иллюстрациями, едва в том пропадает необходимость; это тысяча и одна ночь в отделанных золотом, красной древесиной и турмалинами покоях султана, проведённая черноглазой сказительницей лишь за песнями об алчных халифах, авантюрных плутах и древних чудовищах.