Именинный пирог на новогоднем столе

- Руфина, Руфочка, Руфь. – так «играли» ее необычным именем друзья и близкие знакомые. Любили собираться у нее: ставили машины на видном месте в конце двора, поднимались на пятый этаж и веселились почти до утра. Компания подбиралась исключительно деловая: нотариус, адвокат, судья, профессор… Наименования рода занятий мужские, а кроются за ними обыкновенный серенькие мышки – усталые, издерганные рутиной женщины с неразделенной судьбой.

Сойдутся в теплом уютном гнездышке, выпьют по рюмочке-другой изысканного коньячка, потанцуют под ретро-музыку, вспомнят молодость, осыпят друг друга комплиментами, что-нибудь споют… Руфина изучила их нравы и повадки, вкусы и манеры, умела каждую вечеринку превратить в приятную интригу. Начиналось с записочек под тарелочками, потом перешло на таинственные сообщения на мобильные телефоны, на музыкальные заказы по любимому радио «Шарманка», видеоролики из домашних архивов… Чего только не практиковали! Включались в поиск интригующих событий всей компанией. Каждую идею подносили хозяйке наедине, тайком от других – интрига, она и есть интрига!

Последняя вечеринка в Катюшин день удалась просто на славу. Родилась она, воробышек-нотариус, - совсем не в декабре, но ангела своего празднует, как и полагается, на седьмой день последнего в году месяца. Главная интрига вечера была в том, что можно было уже начинать гадать. Нет, не на суженого, эта тема не приживалась, всячески отодвигалась и расслаивалась под прессом насмешек, анекдотов, шпилек и замечаний. Все они уже побывали, отметились и возвратились в статус самостоятельных, непревзойденных и… счастливых в своем недосягаемом авторитете и весе в определенных кругах.

Гадали на будущее, в котором предстояли события, способные перевернуть жизнь. Для каждой намечалось свое. Попробуй, угадай, залезь в душу, найди самый затаенный уголок. Руфине каким-то чудом это удавалось. Процесс гадания она обличала во всевозможные покровы таинственности и судосвершения. Были приобретены соответствующие атрибуты: пирамидки, зеркала, звоночки, подвесные трубочки, свечи.

С Екатериной, естественно, прорабатывалось все поэтапно. Ей завязывали глаза и при свечах, в полутьме давали в руки различные предметы, характеризующие подруг. Заколка, носовой платок, перчатка… На ощупь она перебирала вещи и спрашивала ангела-хранителя: подскажи, мол, чего ждать моей товарке? Слово это появилось в обиходе после прослушивания старой пластинки на патефоне, там пели частушки: «Ой, товарка моя Маня»…

Ангел подсказывал невероятные версии: длительные путешествия с высадкой на безлюдном острове, баснословные выигрыши в телевизионных  розыгрышах, приглашения на концерты суперзвезд эстрады… Шок ожидал не кого-нибудь, а саму хозяйку. Ей устами Катюши небеса пророчили… стать тещей. Как гром среди ясного неба!
 Запретная тема все-таки втиснулась, переступила очерченный круг… Все окаменели, потом стали по очереди толкать воробышка-нотариуса в бок, наступать на ногу. Катя заерзала на стульчике, но отступать было некуда.

- Да! – резко отодвинула повязку с глаз. – Что сказано, то сказано. И произойдет в скором времени… да! В новогоднюю ночь! – подытожил «воробышек» и снова напялил очки на упрямый носик.

- Катерина, ты… ты что сегодня пьешь и сколько? – наклонилась над ней Руфина.

- Поверь, - виновато оправдывалась подруга. – И сама не знаю, откуда пришло в голову…

- Надо расходиться, - заключила судья Антонина Григорьевна, самая старшая в компании. – Кажется, начинаются глюки…

- Ну, вы даете, даже до трех часов не досидели! Галлюцинации у них! – опротестовала предложение судьи адвокат. – Самое интересное только начинается!

- Нин, а и правда, - одернула ее профессор Алла Львовна, - пора по домам.
Затем шепнула на ухо:

- Шутка была неудачной, посмотри, Руфь места не находит!

Хозяйка действительно нервничала. Подошла к окну, дернула штору, потянулась к форточке. В квартире стало прохладно и тихо.

- Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня… - несмело затянула Нина-адвокат. К ней виновато присоединилась Катя, затем остальные, силясь преодолеть неловкую паузу. Песня получалась нескладная и вскоре ее пришлось прекратить.

- Глупые вы, девчонки, - повернулась от окна Руфина. – Разве я не хочу счастья своей дочери?

Все понимающе молчали. Последний роман Руфиной дочери Люси шокировал не только мать, домработницу и водителя – огорчение было со временем разделено между всей компанией. Во время кратковременного летнего отдыха в южном санатории девушка встретила на берегу моря высокого смуглого парня в темных очках. Познакомились, бродили по побережью, он прекрасно читал стихи, взахлеб говорил о назначении поэзии возвышать человеческое бытие, преображать и соединять блуждающие в темноте души. Вскоре их руки крепко сплелись и не разъединялись до вечера. Парень знал на побережье каждый камушек, чутко улавливал каждый шорох, определял его: свистящий всплеск крыльев чаек, шум прибоя, хрупкие шаги девушки… Когда Люся поняла, что он слепой, - было уже поздно. Она парила высоко, в неземных мирах, среди рифм и сравнений, среди снов и видений. Вернулась домой сама не своя, пыталась скрыть от матери задумчивый взгляд, отвечала на вопросы невпопад, часто уходила в свою комнату и запиралась на весь день.

Тайное стало явным, когда смуглый красавец пожаловал в сопровождении друга в гости к Люсе. Нарвался он на полное непонимание Руфины Николаевны, которую никак не прельщал поэтический дар слепого санаторного странника. Она даже не позволила парню дождаться прихода дочери с работы. Зато Люське досталось по первое число. Не маленькая? Все понимает! Двадцать три стукнуло, красный диплом получила, практикуется в банковском учреждении… В конце концов мать – известный в городе, уважаемый человек! А она – слепого зятя-поэта… Проходимец какой-то!

Люся опустила глаза, и слезы не успевали стекать по щекам, срывались и падали на свитер, оставляя мокрые пятна. Возражать матери было бесполезно. Да и страшно. Волнения у нее часто перерастали в истерику, она хваталась за сердце и умолкала, прислушиваясь к себе. Это молчание было страшнее крика.

Пришлось-таки Люсеньке позабыть поэта. Долго отходила ее душа, не хотела покидать розовые небеса, райские мечты. Успокоилась и Руфина. Старалась скрасить одиночество дочери, звонила ее подругам, звала в гости по поводу и без повода. Вроде бы жизнь начала налаживаться.

С хорошим настроением, с достойной поддержкой независимых разведенок Руфина Николаевна готовилась встретить свой день рождения. Любила праздновать его широко, с размахом. Ведь он совпадал с приходом Нового года. Казалось, что все в мире ликует, поет, торжествует в ее честь. И новогодние чудеса, и сны, и калейдоскоп сверкающих огней – все для нее! Так было с самого детства, когда баловницу-дочку лелеяли состоятельные родители, так продолжалось во взрослой жизни, в коротком замужестве, которое закончилось появлением Люськи и уходом в мир иной неуклонно стареющего мужа-профессора, лучшего друга Руфиного отца.

Огромная любовь к себе у Руфины начала двоиться: крошечный ребенок восхищал, заставлял трепетать и радоваться. Первые слова, первые шаги, песенка, спетая на утреннике. Мы – лучшие! Никто не дотянется, все завидуют. И поделом!
Ребенок во всем подражал мамуле, быстро впитывал азы этикета, включался в подражание манерам, кокетничал и красовался на публике. Руфина радовалась своей крошечной копии, гордилась, возносила ее, перед кем только могла.

Как хорошо, что к предстоящему Новому году улеглись все недоразумения, они снова одно целое – мать и дочь. Просыпаясь, приветствуют друг друга бодрыми возгласами, нежными объятиями, шутливыми толкованиями снов.

- Мама, твой офис весь усыпан лепестками роз!.. К чему бы такой сон?

- Наверное, к прибыльным сделкам, к чему же еще? – улыбалась Руфина.

- А мне кажется, что нас ждет какое-то важное событие, - загадочно улыбалась Люся. – Помнишь, в Индии осыпают лепестками роз…

- Тех, кто родился в Новый год? – кружилась по комнате мама и в этот миг казалась дочери счастливым и беспечным созданием.

- Конечно, мамочка! – подыграла дочь, подавляя в себе готовую сорваться с губ торжественную новость. Пусть все идет своим чередом. Будь что будет!

Руфина отмечала именины в роскошном ресторане на Набережной. Сюда со всех сторон подъезжали сверкающие автомобили, такси. Люся не отходила от матери, угадывала любое ее желание. Лучистые глаза дочери светились таким кротким светом, она была воплощением прилежания и послушания.

- Дорогая! Здорова ли ты? – с улыбкой касалась пылающих щек дочери Руфина.

- Вы посмотрите на этих девочек! – не удержалась Алла Львовна, - как два чудесных бриллианта, так и сверкают! Давайте выпьем за них, дорогих наших красавиц, - молодых и цветущих!

Со всех сторон во главу стола потянулись бокалы. На торжестве было немало мужчин – холеных, солидных, напыщенных.

«Вся элита здесь!» - отмечала про себя Руфина. Ей очень хотелось именно такого празднования именин. В соседнем зале кто-то звал Снегурочку и Деда Мороза, нестройный хор затягивал новогоднюю песню из незабываемой «Карнавальной ночи».
Именинница перевела взгляд на Люсино место. Оно было пустое. Среди танцующих дочери не видно. Где же она? Ах, все понятно! Милая дочурка! Сейчас, как и раньше, во все празднования, она внесет в зал огромный пирог, заказанный накануне, и заставит задувать свечи. Точно! Вот она идет – грациозная, на своих офигенных шпильках – не шелохнется! И в руках – полыхающее огоньками свеч чудо – именинный пирог! Погоди, кто это с ней? Низенький, лысеющий, заметно прихрамывающий пожилой мужчина. Странно, вроде бы приглашенных знала всех наперечет…

- Мамочка! Прими этот пирог от меня и от этого человека, мамуля. Не удивляйся. Задувай свои свечи и поспеши обсыпать нас лепестками роз. Вот они, в этой коробке! – голос дочери был неестественно звенящий, слова вроде опережали друг друга. Почему она так спешит? И что это за старик? Почему его взгляд так напоминает Руфине события ее молодости? Рядом с ней, невестой в подвенечном платье, тоже стоял пожилой мужчина с горделивым и властным взглядом…
Огни качнулись в глазах Руфины. Коробка с лепестками роз выпала из рук. Из открытой двери ресторана подул ветерок, подхватил нежные розовые кружочки, завертел ими навстречу танцующим парам.

- …Осыпают новобрачных! – догадалась, как сквозь сон, именинница, но сдвинуться с места ей уже не хватило сил.