Встречи 2

ШКОЛЬНЫЕ ВСТРЕЧИ

                Уходят вдаль тропинки наших встреч,
                Тепло дарящие в любую непогоду,
                Но я могу ценить их и беречь,
                Как свет нести сквозь дни, огни и воды.

      В школу я пошла ещё до переезда в Черёмушки. Это была школа №540 в Хавском переулке. Там  я быстро подружилась с одноклассниками, учителя меня любили, хотя иногда я и проказила.
     Мне всегда везло на людей: друзей и подруг, учителей, сослуживцев  и на случайных знакомых.  Вспоминаю свою первую учительницу, мою тёзку по имени и отчеству - Валентину Васильевну Берёзкину. Мы её любили, как маму: молоденькая, милая, добрая и такая родная. В последней четверти она ушла в декрет, а нам заменили учительницу на классический вариант педагога: в зрелом возрасте, строгая, сдержанная и совсем чужая. Мы тосковали по своей любимой Валентине Васильевне и однажды решили её навестить. Кто-то узнал её домашний адрес. Мы накупили на свои копейки, оставшиеся от завтраков, гостинцы и пошли. Мне показалось, что шли долго и далеко. День был прекрасным, светило солнце, мы чувствовали себя, как исполнители величайшего долга. Она была удивлена и от неожиданности немного растеряна, но обрадовалась нам, ведь это был знак признания её педагогических и человеческих качеств. Мы с удовольствием пили чай и делились с ней всеми своими нехитрыми новостями. После каникул во втором классе она снова учила нас и одновременно училась в вечернем институте. А когда мы из начальной школы перешли в пятый класс, она стала нашим классным руководителем и преподавала нам географию. Это была большая удача.
    
     Я, конечно, многое забыла, а какие-то мелочи здесь опускаю, выделяя только значимые для меня события. Своих первых одноклассников по фамилии я помню далеко не всех, но особенно ярко в памяти отпечатались три человека. Моя первая соседка по парте Таня Калянова, симпатичная девочка, очень дисциплинированная и отличница. У меня сохранилась наша фотография за партой.
     Ещё одна заметная личность, фамилии не помню, но этот мальчик сильно выделялся из общей массы школьников. Он считался хулиганом, часто стоял в углу за проказы, дневник его был исписан замечаниями учителей, одноклассники его побаивались, хотя по сути это был просто очень подвижный, жизнелюбивый и в общем-то чуткий парнишка. В то время очки были не таким частым явлением среди детей, и тех, кто их носил, называли обидно очкариками. Когда мне выписали очки, я со страхом пришла в них в школу, старалась отворачиваться от всех, за партой сидела, прикрыв руками виски, чтобы сбоку не было видно. И вдруг он окликнул меня. Я машинально оглянулась и смутилась, поняв, что он увидел мои очки, зажалась и ждала своей участи. А он вдруг сказал: «Не бойся, носи, раз врач велел». У меня камень свалился с плеч. Это было и для всех установкой, и меня никогда не называли очкариком.

     Ещё одна замечательная встреча. К нам в четвёртый класс пришёл новичок – красивый высокий мальчик с густыми русыми волосами, которые мне нравилось трепать. Он по моей просьбе покорно наклонял голову, и я с наслаждением шибуршила его волосы. Жил он в нашем дворе в новом доме и звали его Юра Королёв. Мы ходили вместе в школу и на Даниловский рынок, когда меня мама посылала за овощами. Жаль, что и эта встреча закончилась, так и оставшись моей детской влюблённостью. Тётя Катя потом мне рассказывала, что он поступил в институт, но девушки тогда у него ещё не было.

     В Черёмушках я стала посещать 102-ю школу, в которой проучилась по восьмой класс. В это время шло активное строительство, это же были прекрасные шестидесятые годы. Строились и новые школы, а потому классный коллектив периодически менялся, кто-то переходил в другую школу, кто-то приходил к нам, классы тоже постоянно переукомплектовывались. Все эти подвижки нам не мешали и только расширяли круг друзей и знакомых. Я в школе учила немецкий язык, но сначала нас было в классе всего несколько человек, а остальные были «англичанами». При очередной большой подвижке набрали целый класс с немецким языком, а мои друзья остались в параллельном классе. Мне не хотелось с ними расставаться, и тогда они стали меня обучать английскому языку, нашли мне учебники за 4-й, 5-й и 6-й классы и, как заправские педагоги, занимались со мной после уроков. Я старательно учила и за два месяца одолела программу трёх лет. К этому моменту я уже подружилась с новыми одноклассниками, и занятия постепенно сами собой затухли. Именно среди них появилась совершенно особенная девочка  Лариса Шепталова, которая на многие годы стала моей самой близкой подругой.

     Я её звала Ларчиком. С нею я делилась самыми сокровенными тайнами, всегда в любой ситуации чувствовала её поддержку. Она была моим постоянным спутником в походах, мы много гуляли по Москве и даже ездили отдыхать к её родственникам на Волгу в Ульяновск. Это была удивительная, совершенно уникальная личность, жизнерадостная, с огромным интересом ко всему, что её окружало. В самые трудные моменты я могла прийти к ней в любое время, и она, отложив свои дела, вместе со мной переживала мои проблемы. Она приходила на помощь не только мне. Внимание к людям и участие было одним из главных её качеств. В последствии она стала психологом, закончив МГУ с одним из первых выпусков психологического факультета, тогда только начавшем свою работу. Большую часть жизни она проработала в больнице Кащенко. И что удивительно, она с большой добротой и без раздражения относилась к этим трудным пациентам, искренне жалея их. А тогда в школе её нельзя было не заметить. Её глаза искрились радостью и озорством. Учителя любили её. Она хорошо училась, но не была классической отличницей. Ей просто нравилось постигать всё новое, вникать в мелочи. Когда она выходила к доске, это был интереснейший спектакль в хорошем смысле слова. Ларчик непроизвольно засучивала рукава, будто шла в бой, глаза её искрились счастьем, и она рассказывала урок, как историю из своей жизни. И даже, если она была не готова, всё равно ухитрялась вспомнить рассказы учителя по теме, вкрапляя сведения, которые она черпала вне учебников и логически выстраивая своё повествование. Как  сейчас,  стоит у меня перед глазами невысокая девчонка у географической карты, вглядывается в неё и находит те самые нужные сведения для ответа, хотя домашнее задание она не готовила да и на переменке не успела прочесть. При этом ни страха, ни напряжения, а только интерес и даже удовольствие от преодоления. Ну, как было учителям её не любить. А учителя у нас были замечательные, хотя каждый со своим характером.
 
     Вспомнилась сейчас учительница литературы и русского языка Александра Маркиановна.  Хотя я и имела пятёрки по русскому языку, но иногда допускала досадные ошибки. А она, чувствуя во мне потенциал, стала со мной заниматься дополнительно, приговаривая: «Я сделаю из тебя абсолютно грамотного человека». Конечно же, занималась она со мной бесплатно. Тогда это было нормой. Происходило всё  у неё дома. Мы пили чай с вкусняшками, а потом шёл очень продуктивный процесс обучения. На всю жизнь я запомнила фразу, которую на одном из занятий мне пришлось написать сто раз подряд: «Пришлось расчесться за овец». С тех пор я никогда не делала ошибок в словах «расчёт» и «рассчитывать». Вскоре Александра Маркиановна ушла на пенсию.

     Заменила её молоденькая выпускница педагогического института, она же была и классным руководителем, симпатичная, увлечённая  делом и с уважением относящаяся к своим ученикам. Я, к сожалению, не помню её имя. Мы искренне её любили и старались порадовать. Однажды, когда мы собирали металлолом, к ней подошла её институтская подруга и стала восторженно рассказывать о своих учениках, приводя в пример их заправское чтение наизусть «Плача Ярославны» по-старославянски. Мне было обидно, что моя учительница не может похвалиться тем же, и к следующему дню я выучила этот текст. А ещё я до сих пор помню наизусть рассказ Чехова «Смерть чиновника», все одиннадцать страниц, ведь это было проявление любви и уважения к хорошему человеку.

     В девятый класс мы  с Ларчиком перешли в другую школу. В то время в качестве эксперимента ввели так называемые уклоны, т.е. каждая школа , кроме основной программы, углублённо давала знания по какой-нибудь профессии, и нам добавили ещё один год обучения в одиннадцатом классе. Этот эксперимент продлился всего четыре года, после чего одиннадцатый класс отменили. Тяжело тогда пришлось абитуриентам. В институты пошли школьники сразу двух выпускных классов – десятых и одиннадцатых. В нашей 102-й школе был торговый уклон, а мы выбрали физику.
Школа №5 была подшефной у Академии наук. И в ней было три уклона: физический, химический и микробиологический. Для поступления в эту школу надо было сдавать собеседование. Я была в отъезде, а Ларчик подала вместе со своими документами и мои. Знания проверял пожилой учитель, в прошлом – физик, получивший изрядную долю радиации. Она была, как всегда, в ударе и просто заворожила экзаменатора своим интересным подходом к предмету. Конечно же, её взяли. Тут она не растерялась и сказала: «А моя подруга ещё лучше знает физику». Учитель рассмеялся и поставил мне зачёт по собеседованию. Началась новая интересная жизнь, знакомства с новыми друзьями, практика в академических институтах.
 
     Ребята в новой школе были, в основном, из семей учёных. В то время учёные  были заслуженно уважаемыми людьми, при этом очень простыми, своими. Мы с Ларчиком не чувствовали себя среди них белыми воронами, хотя наши родители были из среды попроще. Мы вместе занимались общественной работой, часто бывали друг у друга в гостях. Я помню многих, у меня сохранились фотографии – альбом и большая коробка. Я была редактором общешкольной газеты, а заодно и художником, и фотографом, и корреспондентом. Газета выходила каждую неделю на трёх ватманских листах, а я вечно носила с собой маленький фотоаппарат «Смена», тем более, что у нас в рамках обучения были фотоуроки, да я ещё посещала кружок по фото. Со временем фотограф мне доверил хороший фотоаппарат со вспышкой. Вот они мои одноклассники  глядят на меня с пожелтевших карточек, юные, красивые, а впереди – целая жизнь. Мы ещё несколько лет встречались раз в год, как правило, у Вити Воеводина. У него была большая квартира и очень приветливая мама.

     С некоторыми из друзей юности  я сейчас поддерживаю связь в «Одноклассниках». Среди них один замечательный человек, я бы сказала, в чём-то необычный. Это Андрей Прудковский. Тогда нас связывало походное братство. Он был по сути нашим инструктором, обеспечивающим группу многими необходимыми походными приспособлениями, например, палатками, байдарками и спальниками разных размеров из овечьей шести, которые сшили его родители, энтузиасты туризма. Мне вспоминается лыжный поход на новогодние праздники. Андрей взял с собой большую батарейку и неоновые лампочки, а я небьющиеся игрушки. Мы нарядили ёлочку, включили подсветку и устроили у костра праздничный пир и салют из шампанского. Пьяных у нас не было, в нашей компании это было не принято. А ещё помнится байдарочный поход по Нерли на майские праздники. Наша байдарка перевернулась, и я, не умеющая плавать, с трудом вынырнула на поверхность. Андрей взял меня под мышку и спокойно пошёл к берегу, его рост это позволял, а я безуспешно болтала ногами. Мы долго сушились над костром, а сверху нас поливал нудный дождик. Продукты промокли, растаяли и пришли в негодность. Неподалёку был лагерь ещё одной группы туристов. Они поделились с нами пачкой сахара, категорически отказавшись взять наш мокрый рубль. Тогда пачка стоила 1рубль 4 копейки. Мы купили в деревне картошку, сварили суп с мелкой рыбёшкой, которую мы наловили в речке ещё до этого. У Андрея был день рождения, а друзья из другой байдарки предусмотрительно взяли с собой шампанское и домашний пирог. Праздник удался и запомнился. Вот на фотографии я стою в чужом ватнике, подпоясанном бечёвкой. Прекрасное время… Нахлынули воспоминания… Было ещё много интересных походов, но о них как-нибудь в другой раз. У Андрея была масса и других достоинств. Будучи очень спортивным человеком, имея разряды в разных видах спорта, он имел широчайшие познания в очень многих областях науки и культуры. Андрей закончил нашу школу экстерном, поступил на физфак МГУ и до сих пор работает в Академии наук. Одно из сегодняшних его увлечений – это проза. Он пишет замечательную фантастику и является членом Союза писателей.

     Но главное – это учителя, любящие своё дело, самобытные и незабвенные. Классным руководителем был Марк Соломонович  Либерман, учитель литературы и русского языка, совершенно неподражаемый человек и педагог от Бога. По образованию он был юристом, в своё время ещё до революции закончил гимназию, а внешне он был похож на артиста старого русского театра,  трагика. Он любил нас, любил свою работу и не жалел времени для своих любимых учеников, даже в походы с нами ходил, хотя был уже в преклонном возрасте, довольно грузным и опирался на палочку. Марк Соломонович не делил нас на отличников и двоечников, ко всем относился с одинаковым вниманием и очень радовался, услышав в ответе на вопрос интересную мысль. Тогда он восторженно вскрикивал и ставил пять с плюсом. Когда он получил новую квартиру на Ломоносовском проспекте, то мы всем классом были приглашены к нему в гости. Его милая, уютная жена радостно хлопотала, стараясь повкуснее накормить своих желанных гостей. А ещё Марк Соломонович вёл у нас кружок литературы и искусства и кружок латинского языка по своему гимназическому учебнику. Между прочим он успевал научить нас и правилам хорошего тона, этикету. Уже после окончания школы мы узнали, что у него инфаркт, и навестили его в больнице. Он был так рад, что забыл про свой недуг. Прошли годы, я больше его никогда не видела.

     В 1996 году наша школа отмечала шестидесятилетие. Собралось очень много людей, но большей частью это были более поздние выпуски, а из нашего пришли всего восемь человек. Побыв немного в актовом зале, мы уединились в классе. Кто-то сбегал за спиртным и лёгкой закуской. Мы чокались пластиковыми стаканчиками и вспоминали, вспоминали, вспоминали… Из наших учителей на этом торжестве были только историк Егор Иванович и учительница математики Вера Васильевна, старенькие и до боли родные. Егора Ивановича любили ученики и пользовались его добротой. Вера Васильевна была строгой и требовательной, где-то даже жёсткой. Её побаивались, но, именно благодаря ей, все без исключения поступили в институты, показав блестящие знания математики. А сейчас у меня защемило сердце, захотелось обнять её, ласково прижать, что мы с удовольствием и сделали.

     Школа школой, но параллельно текла внешкольная жизнь: друзья, кружки, знакомства, встречи…

 - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
   На фото - поход с классом, отдых в деревенской школе.