Пансион Пространство Глава 21

Над маленьким окошком, через которое можно было обратиться к дежурному, склонилась девушка. Она ещё даже не обернулась ко мне, а я уже узнал в ней Амину. Огромная тяжесть упала с моего сердца, вместо этого сразу накатил короткий приступ истеричного смеха. Опершись о стену и глупо улыбаясь, я стоял и смотрел на девушку, пока наконец-то она меня не заметила.
- Марк, - Амина подбежала ко мне и поспешила обнять, потом отстранилась, внимательно вгляделась в лицо. – Ты почему такой бледный?
- Всё хорошо, - пробормотал я. Прикасаюсь к девушке, глажу её, целую, и нет конца этой вспышке нежности. – Всё хорошо.
Позади меня раздается кашель, оборачиваюсь и вижу Туполева, который таким образом хотел привлечь к себе моё внимание. Делать нечего, я представляю следователя и девушку друг другу. При этом Митрофан Яковлевич, мельком взглянув на Амину, больше не обращает на неё никакого внимания, она же, наоборот, внимательно его разглядывает.
- Вы сейчас куда? – между тем спрашивает у меня Туполев.
Я замялся, не зная, что ответить. Моя спутница сжимает мою руку, весь её вид говорит о том, что девушка очень хочет, чтобы я отправился с нею. Но сегодняшнюю ночь мне просто необходимо провести одному, хотя бы в память о Евгении.
- Провожу Амину, а потом вернусь в пансион. Его не закрыли? – в свою очередь интересуюсь я у следователя.
- Кто же его закроет? Опечатали комнату хозяйки, и только. Постояльцы пансиона устроили настоящий скандал – дескать, пока у них не закончится оплаченный период проживания, они оттуда ни ногой. Правда, не представляю, как они собрались питаться. Вроде бы Инга подрядилась готовить. Она же занимается организацией похорон Евгении.
- Вот как.
Признаться, такое поведение Инги меня удивило, вот что-что, а великодушия я в ней раньше не замечал. Желания кухарничать в женщине тоже до этого не просматривалось, я представил, как она со своим маникюром чистит картошку, и усмехнулся. Да и с Евгенией Инга особо не ладила. Впрочем, было трудно сказать, с кем из постояльцев пансиона она состояла в хороших отношениях.
- Удачи, - Туполев пожал мне руку и направился обратно в кабинет.
- А вы? – крикнул я ему вдогонку.
- Мне надо составить ещё несколько отчётов. Не знаю, во сколько освобожусь, но, пожалуй, что в пансион сегодня уже не вернусь. Посплю на стульях, не в первой.
Наконец-то мы с Аминой остаёмся вдвоём. Свежий воздух быстро помогает прийти в себя, мысли уже не скачут бешеным галопом, головная боль отступает. Мы медленно бредём по тёмным улицам, я молчу, говорит в основном девушка.
- Я так за тебя переживала, Марк. Когда ты позвонил и сказал, что сегодняшняя встреча отменяется, я по твоему голосу сразу поняла, что случилось что-то плохое.
Девушка заглядывает мне в лицо, она ждёт каких-то объяснений. Холодный ветер забирается за шиворот, и, притаившись там, тоже ждёт моих слов. Тени, рождающиеся в свете фонарей, неотступно следуют за нами, будто бы уверены, что им сейчас откроются все тайны мира. Но я молчу, лишь ещё крепче прижимаю к себе Амину.
- Потом позвонил участковый, сообщил о том, что в посёлке произошло двойное убийство, что ты в отделении полиции даёшь показания. Марк, я не знала, что мне думать! – казалось, что девушка сейчас заплачет, и действительно, вот уже по её щекам катятся слезинки. – А ты молчишь! – восклицает она.
Слёзы Амины точно не стоят моего молчания, поэтому, как бы тяжело это не было, я вновь возвращаюсь к событиям сегодняшнего дня. Девушка, затаив дыхание, внимательно меня слушает.
- Какой ужас! – подытожила она мой рассказ. – Так трудно во всё это поверить.
- Во что именно?
- Во все эти смерти. Вот, например Инна. Только вчера она спала на заднем сиденье твоей машины, смешно похрапывая во сне, и никто не мог даже подумать, что на следующий день она погибнет, испытав страшные мучения.
Девушка замолкла, задумавшись о чём-то, потом с испугом спросила у меня: - А что ждёт завтра нас? Не подкрадётся ли к нам смерть таким же незаметным образом?
Я не нашёлся, что ответить Амине, и всю оставшеюся часть пути до её дома мы шли молча. И уже только у самой двери девушка обернула ко мне своё бледное встревоженное лицо.
– Может, всё же останешься?
Я отрицательно покачал головой. Амина в порыве своей грусти обиженно надувает губы.
- Не хочу тебя отпускать, - шепчет она, целует меня на прощанье, после чего разворачивается и идёт к двери. Уже на пороге, вставив ключ в замок, она вдруг оборачивается.
- Кстати, а я ведь раньше видела твоего следователя. Как там его зовут, по-моему, Михаил Яковлевич?
- Митрофан. Митрофан Яковлевич, - поправляю я Амину.
- Точно, Митрофан. Какое дурацкое имя.
Мне бы сейчас обидеться, но на это уже нет ни сил, ни эмоций. Историю о смене своего имени я девушке ещё не рассказывал, и теперь вряд ли расскажу в ближайшее время. Это же надо так сказать – «дурацкое имя».
- Так вот, - продолжила Амина, - мы с ним уже встречались. Причём сегодня он то ли просто сделал вид, что не узнал меня, то ли действительно не вспомнил, что в принципе вполне объяснимо, ведь наше знакомство было довольно коротким.
Я всё ещё переживал из-за того, что девушка назвала имя Митрофан дурацким, поэтому вначале слушал её вполуха. Но дальнейшие слова Амины меня заинтересовали.
- Да и можно ли назвать знакомством это нелепое происшествие? Я переходила дорогу и чуть не попала под колёса мчавшегося по ней внедорожника, по-моему, это был Лексус. Благо, что успела отскочить в сторону, при этом запнулась и упала. Водитель выскочил из своего автомобиля, но вместо того, чтобы поинтересоваться о моём самочувствии и может быть хоть как-то помочь, лишь меня обругал. Потом сел обратно в машину и уехал. Слепая курица – вот как назвал меня твой следователь.
- Так это был он? – удивился я. – Туполев ездит на служебном Форд-Фокусе, причём у него имеется свой водитель. Мне кажется, ты ошибаешься.
- Марк, хоть я и девушка, но способна отличить Форд-Фокус от Лексуса. И я уверена, это был именно Митрофан Яковлевич.
Я всё-таки не поверил Амине, хотя и не стал ей об этом говорить. Такое хамское поведение было явно не присуще Туполеву, да и откуда вдруг взялся какой-то странный Лексус, за рулём которого якобы сидел Митрофан Яковлевич. Нет, скорее всего, девушка обозналась.
- А когда это случилось? – тем не менее, спросил я у неё.
- В тот день, когда ты получил бутылкой по голове.
- Не может этого быть.
- Абсолютно точно. Ты спал в моей комнате, я и бабушка хлопотали на кухне. Где-то около семи вечера мы стали накрывать на стол. Вдруг выяснилось, что у нас нет хлеба, поэтому, перед тем как тебя разбудить, я выбежала в магазин. Собственно, тогда это всё и произошло.
-. В тот день ты не могла увидеть Туполева в Коктебеле, потому что в это время он был в Смоленске. И к тому же, в семь часов вечера на улице уже довольно темно, поэтому совсем нетрудно обознаться и принять одного человека за другого. Амина, ты ошиблась.
Девушка лишь пожала плечами.
- Значит, действительно обозналась, - неожиданно легко согласилась со мной Амина. – Какая разница, Туполев это был или не Туполев. Лучше скажи, ты точно не останешься?
На какой-то миг я засомневался. Меньше всего на свете мне хотелось возвращаться в пансион, где всё напоминало бы о его хозяйке. Фотографии на стенах, маленькие фарфоровые чашечки, в которых Евгения обычно подавала нам с Туполевым кофе, её любимое кресло, где она могла с книжкою в руках скоротать несколько свободных минут – любая, даже самая маломальская вещь в доме была связана с его хозяйкой. Но в то же время мне требовалось оказаться сегодняшней ночью в пансионе, чтобы ещё раз вобрать в себя его терпкий запах, почувствовать его дыхание. Я был обязан проститься со старым домом и его хозяйкой, это являлось моим долгом – перед несбывшимися желаниями, перед прошлым, которое поселилось в моей душе, в моей памяти. Завтра, прямо с утра, я отпущу прошлое, соберу все свои вещи и перееду к Амине. Девушка словно прочитала мои мысли.
- Я надеюсь, что это последняя ночь, которую мы проведём не вместе, сказала она и исчезла за дверью.
Что-то внутри меня нещадно кольнуло, я догадался, что это что-то было уже не раз выручавшей меня интуицией. “Не отпускай Амину, останься с ней”, - кричал мне мой внутренний голос. Ему вторили все мои чувства и инстинкты. Так и не прислушавшись к ним, я развернулся и погрузился в темноту пустынных улиц.

   Я спешил навстречу пансиону. Словно магнит, он манил меня к себе, всё больше и больше затягивая в паутину своих тайн. Рано или поздно я должен был постигнуть все его загадки, чтобы вырваться из плена старого дома. Рано или поздно…  но не сейчас.
   Подсвечивая своими окнами, пансион выплыл из темноты, будто морское судно, обозначенное сигнальными огнями. Пройдёт хоть тысяча лет, а он всё также будет бороздить необъятные просторы вселенной, каждую ночь, бросая якорь у подножья мрачного Кара-Дага. И каждую ночь усталый путник будет подходить к его крыльцу, чтобы остаться здесь до утра.
  Отперев дверь своим ключом, я вошёл в дом. Из гостиной в прихожую проникали лучи тусклого света, по видимому, была включена одна из ламп бра. Я почувствовал, что в полутёмной комнате кто-то есть, и действительно, заглянув туда, увидел сидящего в кресле Германа. Молодой человек как будто бы ждал моего появления, увидев меня, он вскочил на ноги и быстро подошёл ко мне. Его движения были пружинисты и резки, глаза лихорадочно блестели.
- Ну где вы ходите? Я вас заждался, - торопливо заговорил он, потом схватил за руку и потащил за собой. У двери, ведущей в комнату Евгении, остановился. – Слышите?
Кроме завываний ветра за окнами гостиной я ничего не услышал. Покачал головой.
- Ну как же? – казалось, что Герман не утерпит и распахнёт дверь, опечатанную белыми бумажками с какой-то печатью и чьей-то подписью. Он водил руками по деревянной поверхности, прижимался к ней, прислоняя к двери своё ухо. – Ну вот же, вот – там кто-то ходит.
Я ещё раз прислушался, но безрезультатно. Внимательно посмотрел на Германа. В стеклянных зрачках его глаз плескалось безумие. Мне стало всё понятно, и тут же я подумал о Лиде. Бедная девушка. Израильская клиника и дорогое лечение оказались вовсе не панацеей от её бед.
- Я заходил со стороны улицы, дверь там тоже опечатана, а вот через окна можно увидеть движущиеся по комнате тени, - Герман суетливо тараторил, и чем дольше он говорил, тем больше его речь приобретала очертания воспалённого бреда. – Смерть, смерть спустилась с небес. Ползает по тёмной комнате в ожидании следующей подачки. Но я ей просто так не дамся. Со мной ещё придётся повозиться.
Да что ж такое, получалось, что второй раз за минувшие сутки мне приходилось выслушивать человека, чьё сознание было одурманено наркотиками. Я уже собирался прервать это безумное речеизлияние, как вдруг на лестнице, ведущей в гостиную со второго этажа, показалась Лида.
- Герман! – даже не крикнула, а гаркнула она своему мужу, будто какому-то нерадивому солдату. – Живо поднимись в номер!
Молодой человек вздрогнул от неожиданности, втянул голову в плечи, но не двинулся с места. Он приложил указательный палец к губам, словно призывая меня к молчанию, и заговорщицки подмигнул.
- Герман! – опять прогремело в гостиной, но и в этот раз парень никак не отреагировал. Он даже не думал поворачиваться в сторону Лиды, поэтому и не увидел, как девушка кубарем скатилась с лестницы, лишь чудом не упав, после чего подбежала к нему и принялась осыпать его спину градом ударов.
- Ах ты мразь, скотина, подонок, - выкрикивала она при этом. – Ненавижу тебя, ненавижу!
Безразличие и умиротворённость на лице Германа быстро сменились на ярость и озлобление, он всё-таки повернулся к жене и резким движением оттолкнул её от себя. Девушка не удержалась на ногах и повалилась на пол. До этого момента, жалея, что стал невольным свидетелем ссоры между супругами, я старался оставаться в стороне, но после падения Лиды стало понятно, что мне всё же придётся вмешаться. Без сомнения, что Герман окончательно потерял голову  и никак себя не контролировал, он надвигался на свою жену, и если бы я не встал между ними, то неизвестно, чем бы всё это закончилось.  Словно миротворцу, мне пришлось поднять руки, успокаивая парня.  Но оказалось, что ему всё равно, на кого выплёскивать свою агрессию, увидев меня перед собой, он, недолго думая, кинулся в атаку. Я легко увернулся от его размашистых ударов, и толком не осознав, что делаю,  на одних рефлексах, ответил Герману. Левой-правой, левой-правой, раз-два, раз-два – двойка, или как ласкательно её называл мой тренер в секции бокса Тимофей Иванович,  двоечка – это самая простая, но в то же время эффективная комбинация. Правда, чтобы она стала таковой, потребуются годы на оттачивание правильных движений. В общем, Герман отправился в глубокий нокаут. Картина предстала таковой – муж и жена (одна сатана) лежали по обе стороны от меня, а я с удивлением рассматривал свои руки, сжатые в кулаки и задавал себе вопрос: “ Может быть, невменяемым в этой ситуации являлся вовсе не Герман, а Марк Островский, в очередной раз не сумевший погасить свои инстинкты?”
“ А что мне оставалось делать?” – стал я оправдываться перед самим собой.
Между тем, Лида, не вставая на ноги, на карачках подползла к своему мужу.
- Герочка, милый, родной, что с тобой? – причитала девушка сквозь слёзы, похлопывая парня по щекам. Такая резкая перемена в настроении Лиды по отношению к своему мужу не удивила меня, как раз чего-то такого я и ожидал. Милые бранятся, только тешатся, а для меня было бы лучшим вообще не вмешиваться в их ссору. Теперь наверняка останусь крайним. Именно так и произошло.
- Ты, - девушка угрожающе ткнула пальцем в мою сторону.- Я тебя просила вмешиваться? Кто позволил тебе бить моего мужа?
Лицо Лиды перекосило от гнева, голос моментами срывался на визг. Она поднялась с пола, не отводя от меня яростного взгляда. Когда девушка направилась в мою сторону, я, несмотря на то, что её голова с трудом доставала мне до груди, сделал несколько шагов назад. В конце концов, упершись спиною в опечатанную дверь, мне пришлось прекратить своё отступление. Признаюсь, в этот момент я немного испугался, но главным образом оттого, что не представлял, как вести себя с разъярённой женщиной. Хорошо, что Герман наконец-таки пришёл в себя, его громкие стоны отвлекли внимание Лиды. Она бросилась ему на помощь, подставила своё плечо, помогая мужу подняться. Он что-то пытался ей сказать, она что-то говорила ему в ответ, но я их уже не слушал, сейчас мне было не до этого. На ватных ногах, с бешено стучащим сердцем, я медленно обернулся вокруг себя. Нет, мне не показалось, из-за двери раздавались странные звуки – будто бы какой-то безумец плакал и смеялся одновременно. Герман не ошибся, в запертой и опечатанной комнате действительно кто-то был.