Наш ответ Резуну-Суворову

Был советский секретный агент – и нет его. Был дипломат-разведчик-аналитик – и весь вышел. Сбежал. Стал предателем. Но не залег на дно из соображений безопасности, а начал строчить статьи и книги про войну. Насыщенное фактами и цифрами эмоциональное чтиво. Получилось в известной степени читабельно и даже местами талантливо. Давно это было. То есть давно начал строчить, а что сейчас он делает, я не знаю – может, помер уже, а, может, кропает очередной разоблачительный труд. Ну, и пусть кропает – все, что он существенного мог сказать, он уже сказал, и все, что мог, разоблачил.
Пишет Резун, потому что не дает ему покоя озарение, которое в незапамятные времена хватило его обухом по голове. Эта яркая догадка или по иному прозорливая мысль выражена и особо выделена в самой первой его книге, в «Ледоколе» и подтверждена в каждой последующей: Сталин хотел сокрушить Европу (и не только), усиленно к этому делу готовился и потому проворонил и не смог парировать превентивный удар Гитлера, который упредил сталинскую «Грозу» на две недели.
Ну и попутно повествует он о мудрости и коварстве Сталина, о тупости, трусости и подлости военной и партийно-хозяйственной советской номенклатуры, о миллионах невинно убиенных русских солдат и о честности, красоте и благородстве англо-саксонской знати, которая его – Резуна-Суворова – приютила.
Не секрет, что очень многое в интерпретации исторических фактов зависит от личности исследователя. И, безусловно, факты сей писатель приводил не абы какие, а только те, что подтверждают его гипотезу, а другие – неподходящие – игнорировал. Вдобавок многие выводы аналитика очень убедительно оспорены современными историками и исследователями его творчества. Даже мне – не историку и не аналитику  – «посчастливилось» обнаружить в его романах кое-какие несоответствия и притянутые за уши соображения и выводы. То есть иногда Резуна заносит, и он сам это чувствует.
Но закроем глаза на мелкие огрехи и нестыковки и допустим, что все приведенные в его книжках факты имели место, а его выводы глубоки и логичны. И даже согласимся с его главной идеей, которой, думает Резун, он пригвоздил Россию к позорному столбу: Сталин хотел прибрать к рукам Европу, а, если повезет, то и  весь мир.
Допустим, хотел. Ну и что???
Плохо это или хорошо и для кого – вот в чем вопрос. Мы подошли к тому, чтобы попробовать понять, какими соображениями мог руководствоваться Сталин при планировании вторжения, если мы верим Резуну, что планирование, как и факты, его подтверждающие, не плод фантазии.
Резун ни словом не обмолвился о том, что у Сталина выбора никакого не было.
К примеру, разве есть сейчас выбор у Владимира Путина, не заниматься гонкой вооружений и составлением различных планов, как оборонительных, так и наступательных? Могла ли четкая операция по освобождению Крыма быть проведена спонтанно без всяких, заранее составленных планов и подготовки? И если не существует планов такого же четкого отвоевания других русских земель, то Путин и его Генштаб отрабатывают свой хлеб не полностью.
Резун не мог помнить гражданскую войну, но Сталин помнил ее очень хорошо. Он сердцем пережил тот момент беспомощности, когда вся цивилизованная рать рвала Россию на части, и потому никаких иллюзий в отношении намерений любимого Резуном Запада не питал. Сталин не обольщался стремительным шествием по России индустриализации и наращиванием промышленного и военного потенциала. Он понимал, что, несмотря на определенные успехи в образовании, науке и культуре, Россия по состоянию и менталитету кадров, которые «решают всё», по-прежнему остается аграрной страной с низким уровнем сопротивляемости технически развитым нациям. Но продолжает оставаться лакомым кусочком. Он знал, что у многочисленных новых промышленных и научных «кадров» еще мало опыта, что нет привычки работать чисто, вдумчиво и аккуратно, что не хватает усидчивости и совершенно не хватает знаний, что пропасть между Россией и Западом ни за десять, ни за двадцать лет, как бы того не хотелось, преодолеть невозможно.
Однако слаженная работа госаппарата в условиях социализма и небывалые темпы роста дали надежду, что страна с трудностями справится. Лишь бы ей не помешали.
Резун считает (или считал), что на нас никто нападать не собирался (и не собирается). Но вот некоторые факты – одни из многих, которые говорят об обратном:
интервенция войск Европы, Турции, Японии и США в Россию, раздираемую на части гражданской войной;
способствование развалу Советского Союза  и захват ключевых позиций в правительстве новой России;
поощрение сепаратистских тенденций и непосредственная материальная и медийная помощь нацсубъектам, рвущим связи с Москвой и так далее.
Как пример: Резун безусловным (и самым важным) свидетельством подготовки к наступлению Красной Армии на мирно спящую Европу считает концентрацию у границы войск первого стратегического эшелона, и начало выдвижения частей второго.
Но как тогда интерпретировать факт расширения НАТО на восток за счет стран бывшего советского блока и бывших советских республик, в то время, когда Россия никому не угрожала? (Она и сейчас не угрожает, хотя, мне кажется, зря). Это не выдвижение на исходные позиции перед вторжением, а что-то другое? А откуда нам знать?
Должны ли мы упрекать Сталина в том, что он хотел навсегда избавить Россию от риска стать объектом коллективной агрессии и в результате быть расчлененной, завоеванной и ободранной до нитки? Упрекать в неудачном исполнении, конечно, можно, но вот в замысле…
 «У Рузвельта давно чесались руки придушить Германию. … Германию надо было душить как опасного конкурента». (Резун. «Разгром»). О том же самом мечтали Англия и Франция. Германия в свою очередь тоже что-то подобное измышляла в отношении своих конкурентов и даже кое в чем преуспела. Есть ли разница, с какой целью Сталин мечтал придушить Германию, Европу, а в перспективе Америку и Вселенную тоже?
По Резуну выходит, что есть такая разница: если с целью устранения конкурента плюс если не Россия, то это допустимо, это по-западному. А вот если с целью изменения общественного строя и если вы – Сталин, то недопустимо и неприемлемо. А почему? Ведь в любом случае и так война, и этак?
И именно из-за западной геополитической нескладухи случилась 2-я Мировая война. Если бы страны Запада не грызлись между собой, у Сталина не было бы надежды разбить их поодиночке, он бы не готовил наступление, а крепил бы оборону и занимался мирным трудом.
Запад любит действовать исподтишка, провокационно. Непротиводействие злу насилием – это провокация. Поощрение гитлеровской экспансии в тридцатых годах – это она и есть. А разве «странная война» 39-40 гг. - это не провокация, которая вылезла Франции боком? А разве сдача Штатами японцам Перл-Харбора – это не провокация?
Многим руководителям государств вменяют в вину желание решить внутренние проблемы за счет внешних победоносных войн, тем не менее, эта уловка работает и применяется сплошь и рядом. Затевают войны – маленькие победоносные – в основном для отвлечения внимания и для утилизации большей части ррреволюционеров.
Но Сталин ставил совсем другие задачи. Ведь он не просто так и не от скуки читал книжки основоположников, читал и много думал. А потом еще долго, поднимая Россию с колен, сравнивал, анализировал и размышлял. И утвердился в том, что всему виной капитализм, не имеющий берегов, чести и совести. А раз так, то низложив капиталистический строй в Европе, он избавит страну, по крайней мере, от одного, самого сильного источника неприятностей и раздражения. А соединив техническую мощь Европы и ресурсную базу России, ему и сам черт не будет страшен. Разумеется, Сталин не собирался вводить в Европе нормы военного коммунизма – это было бы ни к чему, поскольку там и так все работало. Те извращения и перегибы, которыми страдала советская действительность, объясняется опять же в первую очередь привыкшим к виду смерти крестьянским  менталитетом и во вторую – неослабевающим цейтнотом и нарастающим сопротивлением. Не напрасно Ленин сетовал на то, что приходится заниматься революцией в одной из самых отсталых по европейским меркам стране. В Европе дела могли обстоять совершенно по-другому.
Резун говорит, что Сталин хотел захватить Европу, ради выполнения своей клятвы, которую он дал над гробом Ленина. Сталин и… клятва – вы в своем уме товарищ Резун?
Что сейчас думает Резун по поводу отсутствия в Европе концлагерей и присутствия миллионов немытых нехристей на тихих венских улочках и брюссельских площадях доподлинно неизвестно. А ведь для профилактики разрухи в головах европейской публики наличие «маленького аккуратного концлагеря на берегу красивого озера» (по Резуну, кажется, «Аквариум») было просто необходимо.
Тут самое время поинтересоваться: а чем все-таки недоволен автор: тем, что плохо задумали или плохо исполнили? Получается и тем, и другим. Но нельзя же быть недовольным всем и сразу! Если плохо задумали – а именно это Резун вменяет в вину Сталину, указывая, что нехорошо было обрекать Европу на коммунистическое вторжение – то не надо пенять, что плохо подготовились. Радоваться надо. Если бы стали в оборону, перемололи, а потом навели шороху в Европе, пел бы Резун тогда другие песни или те же самые?
Мы никогда не поймем отношения Европы к исторической памяти, пока не поймем, что такое Европа или попросту Запад.
Многим из нас приходилось находиться в какой-то компании и чувствовать себя в ней лишним: не там сел, не то сказал, улыбнулся не тогда, когда нужно, перепутал двери туалета и ванной, а в ванной как раз… и так далее. Русские для Европы такие же «лишние». Европейские народы знают друг друга с младых ногтей. Все между собой более-менее устаканили. Ну не совсем братья, но почти. Иногда по-братски чистят друг другу морды, а потом целуются. Общая тысячелетняя культура, общие дороги, пути сообщения и берега, общие понятия, общие сказки легенды, мифы и герои. Общие тайны. Общие курорты и общие понятливые девки. Языки не общие, но как-то всегда и обо всем в быту договариваются. Русских в этом списке нет, для Европы они изгои. Общая Европа заканчивается на восточной границе Польши.
Мореплавание и Великие географические открытия дали старт колониальным захватам и породили жажду знаний. А поток награбленного вызвал к жизни в странах-метрополиях промышленную революцию. Купаясь в роскоши, Европа смогла щедро профинансировать открытие школ и университетов для простолюдинов, развитие науки, работу ученых, инженеров и конструкторов, а промышленный бум поспособствовал росту числа городов, городского населения и населения вообще, а также становлению рабочих династий.
К слову, кто лучше сделает танк или самолет: мастер с сорокалетним стажем работы и общим приличным образованием, использующий последние достижения науки и техники, или вчерашний крестьянин, кое-как по ускоренной программе обученный грамоте и элементарным техническим навыкам? Это к вопросу о готовности и неготовности.
Главная ошибка Сталина в недооценке влияния психологического фактора. После революции 17-го года, причины и результаты которой были исследованы аналитиками капстран с должным тщанием, прошло уже немало времени, в течение которого трудящимся Запада были розданы значительные социальные печеньки. Так что вопреки надеждам Сталина европейскому крестьянину и рабочему было что защищать, хотя капитализм без чести и совести это вовсе не извиняет.
Но вот кончилась война, и кому-то из российского начальства пришло в голову из соображений политкорректности выпихнуть из Истории Войны все невпихуемое. Или из подспудного желания понравиться Западу, или, возможно, избегая народного гнева и сталинской немилости, а потом уже и по инерции. Но тут грянул «Ледокол».
Фактов агрессии, провокаций, предательства и других подлостей одних стран запада по отношению к другим странам того же запада да и ко всему остальному миру более, чем достаточно. Но реакция населения этих самых стран, ознакомленного с подлостями, довольно спокойная и не идет ни в какое сравнение с реакцией российского населения в отношении «Ледокола». Наши помнят всё, даже то, чего не было. И впадают в ересь отторжения прошлого.
А вот они:
- Ах, да… что-то такое было, не помню в каком году какая-то не очень красивая история… Но ведь, кажется, кто-то извинился? Простите, это было так давно.
Должны ли мы, путаясь в свидетельствах, цифрах, гипотезах, интерпретациях и выводах убеждать западных лицемеров и по совместительству бандитов с большой дороги, что у нас и в мыслях не было учинить погром капитализма в Европе?
Не должны.