Прагматики

Александр ЗУБОВ

Прагматики
Драма в трех действиях

Действующие лица

Андрей Александрович Троицин – 30 лет в начале пьесы

Сергей Гриднев – старый друг Троицина, 30 лет в начале пьесы

Владимир Иванович Шилов – директор областного управления Росрезерва, 48 лет в начале пьесы

Юлия Александровна Шилова – жена, 35 лет в начале пьесы

Аня – девушка Троицина, 21 год

Марина – секретарь Гриднева, 24 года

Эрнест Абрамович Непомнящий – директор областной филармонии

Анастасия Петровна Симакова – скрипачка

Георгий Львович Кудрявченко – саксофонист

Елена Потеева – молодая актриса драмтеатра

Сергей Морозов - поэт

Петр Семенович Писаревский – первый заместитель губернатора по экономике

Геннадий Николаевич Абрамов – институтский друг Троицина

Официанты


Действие первое

Сцена первая
Май. Зеленая поляна на берегу реки. На сцене Троицин, Гриднев и Аня. Аня накрывает на стол, Гриднев накалывает и жарит шашлыки, Троицин пытается помогать, но в основном сидит без дела.

Троицин: Погода отличная! Ближе к обеду можно будет даже загорать.

Гриднев: Загорать, Андрюха, будем не здесь, а где-нибудь на пляжах Океании. Ань, тебе где бы хотелось отдохнуть?

Аня: Я хочу попасть на карнавал в Венецию.

Троицин: У нас и без Венеции приличный карнавал.

Гриднев: Троицин, кончай философствовать, иди лучше посмотри за блюдом. Главное - чтобы огонь не вспыхивал. Я выйду к дороге, гляну, где Шиловы.

Троицин: Надо было и повара из ресторана заказать. Чтобы приготовил все на месте.

Аня: Могу и я чем-нибудь помочь. Я здесь уже вроде бы все сделала.

Гриднев: Женщин к шашлыку не подпускать ни в коем случае! (уходит)

Троицин: Мне кажется, они уже готовы. Как с юридической точки зрения?

Аня: Чтобы дать точное заключение, надо попробовать.

Троицин: Какой кусок будем есть? Где румяней и сочнее?

Аня: Да, этот выглядит аппетитно.

(Кусают один кусочек мяса. Входят Гриднев, Шилов и Шилова).

Гриднев: Смотрите, этих двоих нельзя оставлять наедине – всю еду уничтожат.

Троицин: Нам памятник надо поставить - мы испытываем на себе приготовленное тобой блюдо.

Гриднев: Если исход будет летальным – памятники будут без проблем. (Все смеются) Вот, познакомьтесь, это – Андрей, это – Аня. А это – Юлия Александровна и (показывая Ане) Владимир Иванович.

Троицин: (Шиловой) Очень рад знакомству.

Аня: Приятно познакомиться.

Гриднев: Шашлык!.. Горит! (Бежит к коробу и снимает шашлыки)

Шилов: Успел?

Гриднев: Да. Они как раз зажарились с корочкой, как вы любите.

(Все рассаживаются за столом)

Шилов: Хорошая сегодня погода. Ни жарко, ни холодно. Как будто специально для пикника. И место выбрали неплохое, (к Юлии Александровне) как ты думаешь?

Шилова: Мне нравится. Только речка какая-то грязноватая.

(В это время Гриднев подносит и ставит на стол шашлыки, садится сам)

Шилов: Да. А еще лет десять назад отсюда можно было пить. Загадили экологию. У-у-у… шашлыки пахнут неплохо. И вид аппетитный. А рюмки пустые!

Гриднев: Андрей, ты не налил до сих пор что ли?

Троицин: Да я как-то растерялся: не знаю, кто что пьет.

Гриднев: Владимир Иванович любит коньяк (берет бутылку коньяка), а Юлия Александровна?

Шилова: Красное сухое вино.

(Троицин берет бутылку вина и наливает женщинам, Гриднев разливает мужчинам коньяк)

Гриднев: Андрей, скажи тост.

Троицин: Тост. (Смех) Однажды, вот таким же ласковым майским днем, бурный ручей встретил на своем пути упрямую плотину. И полюбили они друг друга, и заключили в объятиях. Мимо проплывала тучка, увидела влюбленных и спросила у ручья: неужели ты не видишь, что превращаешься в затхлое озеро? А ты, плотина, разве не понимаешь, что сдерживать ручей бесполезно? То, что движется, не может долго находиться рядом с тем, что стоит на месте. И тучка пролилась дождем прямо над ручьем, который после этого вскипел и стал с удвоенной силой давить на плотину. И развалилась бы плотина. Но пришел человек, проделал в ней небольшие отверстия, и ручей стал проходить через них, одновременно продолжая движение, оставаясь с любимой и еще ворочая турбины и вырабатывая ток. Так давайте выпьем за то, что делает течение нашей жизни таким бурным и полезным – за мудрые решения.

(Чокаются)

Аня: Здорово!

Гриднев: Это у него собственного сочинения.

Шилова: Неплохо.

(Пьют, закусывают)

Шилов: Когда я работал директором стройтреста, у меня один из замов был грузин. Какие тосты он говорил! Закачаешься! Любая выпивка с ним превращалась в праздник. Когда кто-то приезжал из министерства, он всегда организовывал банкет. А ведь не кончал гуманитарных вузов – был экономистом.

Шилова: Что-то я не помню никакого грузина…

Шилов: Его забрали в министерство перед тем, как мы познакомились.

Гриднев: В связи с этим хочу сказать тост. У всех налито? За красоту! Она всегда в цене, в любом виде.

Шилов: Правильно. Красота – великая вещь.

(пьют, закусывают)

Аня: Вкусные, Сереж, получились шашлыки.

Шилов: Это он умеет. Но ты еще не ела моей ухи. Сергей не даст соврать – он пробовал.

Гриднев: О да! Когда мы на Тунгуске рыбачили, Владимир Иваныч приготовил суперуху! Даже проводники были в восторге. Но только сделал он это всего один раз.

Шилов: А они хотели, чтобы я поваром стал! Жирно будет...

Шилова: Ну хватит! Надоели вы со своей рыбалкой. Скучно уже. Андрей, наливайте и скажите еще что-нибудь.

Гриднев: В самом деле. Еда в сухую не идет.

(наливают)

Троицин: За тех, без кого всякое дело теряет чувства и смысл, - за дам!

Шилов: Украл мой тост! Мужчины пьют стоя!

(выпивают, закусывают)

Шилова: А кроме шашлыков какие-нибудь развлечения предусмотрены?

Гриднев: Можно поставить шезлонги и загорать, можно играть в бадминтон, в карты,  можно включить музыку…

Шилов: А можно и купаться!

Аня: Мне кажется, что купаться, еще рано – вода холодная.

Шилов: Милая, это хилякам-гуманитариям рано. А я каждое утро обливаюсь холодной водой и на здоровье не жалуюсь!

Троицин: Тяжело, наверное, всякий раз заставлять себя делать неприятные вещи…

Шилов: Конечно, у кого воли нет – тому это невыносимо. И заставлять себя приходится только в начале. После месяца обливаний ты уже жить без этого не сможешь. Каждая мышца, все органы силу чувствуют.

Аня: Так вы занимаетесь по методу Порфирия Иванова?

Шилов: Нет, я только обливаюсь. И не в каких их сходках не участвую.

Гриднев (Шиловой): А вы, Юлия Александровна, тоже обливаетесь по утрам?

Шилова: Нет, у меня и без этого все в порядке. А вообще я устала сидеть за столом. Андрей, составьте мне компанию в бадминтон.

Троицин: Вам нельзя отказать.

(Берут ракетки, отходят и играют)

Гриднев: (Наливая) Владимир Иваныч, давайте выпьем за ваше здоровье!

Шилов: Нет, лучше выпьем за здоровье Ани! Пусть она всегда будет такой же прекрасной, как сегодня!

Аня: Вы меня смущаете…

Шилов: Красивая девушка не должна стесняться своей красоты. Давай с нами, Анюта! Серега, подлей даме.

(Выпивают)

Шилов: Ты где сейчас учишься?

Аня: На юрфаке в академии экономики.

Гриднев: Почти готовый юрист для предприятия.

Шилов: Пойдешь ко мне работать? Мы тут сейчас, может, чего-нибудь придумаем с Серегой…

Гриднев: Конечно, пойдет! (Подает знаки Анне, чтобы она согласилась)

Аня: Сначала надо еще экзамены сдать…

Шилов: А что есть проблемы? Говори, поможем!

Аня: Да нет. Нет никаких проблем. Ноги только затекли. Пойду прогуляюсь. (Уходит к играющим)

Гриднев: Владимир Иваныч, так вы решились насчет предприятия?

Шилов: Пока не знаю… Не гони коней, Серега! Купаться пойдем? Или слабо?

Гриднев: Вообще-то холодновато…

Шилов: Не трусь! (Начинает раздеваться) Пойдем! (Играющим) Эй, спортсмены, искупаться не хотите?

Троицин: Мы лучше останемся болельщиками в водных видах спорта.

Шилов: Тогда пойдемте к воде! Мы сейчас устроим соревнования. Посмотрим, кто моложе.
(Шилов и Гриднев уходят со сцены, оставшиеся подходят к берегу)

Конец первой сцены


Сцена вторая

Квартира Троицина. (Он один, читает книгу. Звонок в дверь, Троицин открывает, входит Гриднев).

Гриднев: Андрюха, как ты можешь с похмелья книги читать? Сто лет тебя знаю, и все это  время не перестаю удивляться. (Ставит на стол пиво) Давай лучше лекарство примем.

Троицин: С похмелья самое время читать. Особенно стихи. Мозг травмирован, анализ задвинут на задний план, чувства обнажены. В этом состоянии весь организм просто содрогается под ритмами. И пива я сейчас не хочу – нагрузит. А мы с Анной собрались в кино. Ну что, нормально проводил вчера клиента?

Гриднев: Нормально.

Троицин: Не созрел еще?

Гриднев: Нет. Он еще не готов, а мы уже не можем продолжать его обхаживать - деньги кончились. Каюк, Андрюха, мы в полной жопе!

Троицин: Ты же говорил, что осталось чуть-чуть…

Гриднев: А сейчас осталось еще меньше. Остался один шаг.

Троицин: Давай придумаем чего-нибудь.

Гриднев: Я уже не знаю, что придумать. Я весь вложился в это дело: магазинчик свой продал, квартиру родителей под залог кредита отдал. Возил этого козла на вертолете на рыбалку, поставлял крупу за полцены, чтобы только конкурс выиграть, машину ему почти подарил...

Троицин: Я все это знаю. Зачем ты мне перечисляешь свои заслуги?

Гриднев: Да это я так, сам себе черту подвожу.

Троицин: Гринь, что-то я тебя не узнаю. Ты всегда отличался оптимизмом. А тут разнылся. Ну, может быть, мою квартиру отдадим под залог еще одного кредита?

Гриднев: Сколько под такой залог можно взять? Немного. А вдруг и этого нет хватит? Ты потом бомжевать станешь, в подвал жить пойдешь? А вообще-то хрен с ним, с грустным!.. Аня когда должна прийти?

Троицин: Как в академии освободится. А ты почему спрашиваешь?

Гриднев: Везет тебе с бабами, Треха! Как ты их так умудряешься охмурять? Стихами что ли? Меняешь как книги. Прочитал – и в библиотеку: старую сдал, новую взял. Я всегда тебе завидовал. С самой школы.

Троицин: Женщину, Серега, уважать надо. Надо видеть в ней не только станок для секса.

Гриднев: Андрюх, а у тебя с Анной надолго?

Троицин: Не понял. Ты влюбился в нее что ли?

Гриднев: Не я…

Троицин: Слушай, кончай интригу! Ты что хочешь сказать?

Гриднев: В нее влюбился не я, а клиент.

Троицин: И что?

Гриднев: Он, Андрюха, сказал, что согласен создать с нами фирму, только если она ответит взаимностью.

Троицин: Что?! Он охренел что ли?! Это когда он тебе такое ляпнул, вчера?

Гриднев: Да.

Троицин: Так он же пьяный был как скотина!

Гриднев: Нет, Серега, Шило все помнит. И просто так ничего не говорит даже по пьянке. В принципе, для создания своего предприятия мы ему не нужны. И он ставит условия. Тут, знаешь, как говорится, седина в голову, бес в ребро.

Троицин: Ну ни хрена себе условия! Он что о себе думает? Царем что ли себя мнит?

Гриднев: Поэтому я и говорю - мы в полной жопе… А может ты это… поговоришь с ней?

Троицин:  Гриня, окстись! Ты что несешь?!

Гриднев: Да ладно, ты. Спокойней надо быть. У тебя же еще таких Ань будут десятки. А если сможешь подняться и денег заработать – так вообще от выбора голова начнет кружиться. Или ты, может, опять в школу пойдешь, будешь детишек грамоте учить? Будешь всю свою оставшуюся жизнь ходить голодным, но благородным! И трахать таких же учительниц! Потому что другим бедные не нужны!

Троицин: Пошел вон!

Гриднев: А то что: в морду дашь?

Троицин: Ну ты козел, Гриня!..

Гриднев: А ты хотел на моем горбу в рай въехать? Да я ведь и не против. Я бы, может, и сам ему отдался. Так он же не меня хочет… (Звонок в дверь) Ладно, извини. Это я так, от отчаянья. Но ты подумай на досуге, взвесь все потери и приобретения. Надо же быть хоть чуть-чуть прагматиком. На романтизме капитал не наживешь. (Открывает дверь, впускает Анну) Привет!

Аня: Привет!

(Гриднев уходит)

Конец второй сцены

Сцена третья
Троицин и Аня.

Аня: Здравствуй!

Троицин: Иди сюда. (Открывает объятия, заключает в них Аню).

Аня: Что случилось?

Троицин: Ничего.

Аня: А почему Сергей ушел как-то странно? Да и у тебя вид не самого счастливого человека на земле.

Троицин: Слегка поссорились.

Аня: Из-за ерунды?

Троицин: Давай сейчас не будем об этом говорить. Зачем думать о ком-то еще, когда мы вдвоем? Думай обо мне. А я буду думать о тебе. И мы создадим собственную маленькую ноосферу, состоящую только из добрых мыслей.

Аня: Когда ты так говоришь, у меня наступает состояние, сравнимое, наверное, с невесомостью.

Троицин: А мое нынешнее положение можно назвать полетом. Когда с крыши уже сбросили, а до газона еще не долетел.

Аня: Андрей, что случилось?

Троицин: Да ничего не случилось. Ничего пока не произошло…

Аня: Андрюш, ты меня пугаешь.

Троицин: Нет, пугаться не надо. Давай не пойдем в кино? Останемся дома, достанем вино, зажжем свечи…

Аня: Хорошо.

Троицин: На кухне еще недавно стоял холодильник, в котором был сыр, недопитая бутылка вина и еще какая-то закуска…

Аня: Я приготовлю. А ты пока достань свечи.

Троицин: Захвати вот это (Убирает со стола принесенное Гридневым пиво, Аня уходит на кухню). (Один. Собирается достать свечи, но останавливается перед зеркалом). Что, господин Троицин, конец мечтам о лучшей жизни? (Отходя от зеркала со свечами) А ведь я уже видел себя богатым человеком. Я уже успел поверить в это! Вроде бы чуть-чуть поднялся, только в мыслях, и снова в болото… А может и нельзя вылезти из дерьма, не запачкавшись? Наверное, так не бывает… (Глядя на книгу) Время романтиков кончилось. Да и хорошо было дворянам быть благородными, когда на них горбатились целые деревни.

(Входит Аня, неся вино и закуску)

Аня: Ты с кем-то разговаривал?

Троицин: Нет, тебе показалось. Это я включал телевизор, но потом решил, что он будет лишним.

Аня: Доставай бокалы.

(Троицин достает бокалы, закрывает шторы, зажигает свечи)

Аня: С закуской вообще-то плоховато. Как говорит в таких случаях моя мама, в холодильнике мышь повесилась.

Троицин: Что это значит?

Аня: Что есть ей там нечего. Но я то не голодна. А тебе может сходить в магазин?

Троицин: Я тоже не хочу есть. Давай выпьем за тебя!

Аня: За нас.

Троицин: Нет, за тебя! Ты удивительная, исключительная девушка. Я никогда раньше таких не встречал. И теперь благодарю судьбу за подарок.

Аня: Спасибо.

Троицин: Ты меня любишь?

Аня: Ты же знаешь…

Троицин: Значит да?

Аня: Конечно, глупый.

Троицин: О да, я глупый. Чистый дурак, полный идиот! Но я тоже люблю тебя!

Аня: Андрей! (Целуются)

Троицин: Я буду любить тебя до самой смерти.

Аня: Не говори таких смешных клятв.

Троицин: В другое время я бы тоже назвал подобные слова театральщиной. Но не теперь, когда жить осталось, видимо, совсем немного.

Аня: Андрей, что случилось?! Ты болен?!

Троицин: Нет, здоров как никогда. Особенно физически.

Аня: Говори, что случилось!

Троицин: Знаешь, чтобы раскрутить мужика, которого ты вчера видела, на организацию совместного с нами дела, пришлось влезть в серьезные долги. Мы думали, что дело беспроигрышное. Руководитель управления Росрезерва… Ты представляешь, что такое Росрезерв?

Аня: Смутно.

Троицин: Росрезерв – это государственное предприятие, хранящее государственный запас на случай войны и всяких чрезвычайных ситуаций. Находящиеся там продукты, горючее, материалы надо время от времени менять. И руководитель его управления, этот Шилов, обладает очень широкими возможностями. Законными и не очень. Можно, например, отпустить товар из хранилища под реализацию и, продав его, рассчитаться через год. Мы узнали, что в других регионах так и делают, вычислили, что наш Шилов пока ни с кем подобным образом не связан и устроили на него охоту. Узнали где живет, что любит.  Стали ходить по его любимым местам, познакомились с ним поближе и начали обрабатывать – на рыбалку свозили на вертолете, машину помогли купить – иномарку по цене Жигулей и так далее. А деньги на охоту взяли у знакомого. Думали отдадим. И все…

Аня: Что все?

Троицин: Охота провалилась. А парень, у которого деньги брали, оказался связан с бандитами. Теперь отдать не можем. С должниками они догадываешься, как поступают.

Аня: Неужели ничего нельзя придумать? Сколько надо?

Троицин: Очень много. Даже если все, что есть у меня и Сергея продать – трети не закроем.

Аня: Это он тебе сегодня передал, перед моим приходом?

Троицин: Да, поэтому и выглядели мы оба не очень веселыми. В одном карьере зароют.

Аня: Подожди. А почему не вышло с этим Шиловым? Он вчера сказал, что собирается открыть какое-то предприятие с Сергеем…

Троицин: Собирается… Этот старый козел поставил последнее условие…

Аня: Какое?

Троицин: Я не хочу об этом говорить.

Аня: Какое?!

Троицин: Не приемлемое.

Аня: Почему? Говори!

Троицин: Он… тебя захотел.

Аня: Что?!

Троицин: Да. Конечно, ему дали соответствующий ответ. Теперь все… Но не будем прежде времени устраивать поминки. Я хочу все оставшееся время провести с тобой. Я уже не буду бояться говорить о своих чувствах к тебе, поэтому ты извини заранее, если это будет выглядеть несколько театрально. У меня теперь слишком сильные эмоции.

Аня: Андрей, не говори о смерти! Ты не умрешь, ты не должен умереть, не имеешь права!

(Обнимаются, начинают целоваться).
Конец третьей сцены

Сцена четвертая
Квартира Троицина через несколько дней. Входит Троицин. Следом начинаются Звонки в дверь. Троицин открывает, входит Гриднев.

Гриднев: Здорово, Андрюха! Ты где ходишь? Я целый день тебя ищу, господин совладелец нового предприятия.

Троицин: Случилось?

Гриднев: В лучшем виде! У него 50 процентов доли в уставном капитале, которые он запишет на жену, и 50 - у нас.

Троицин: То есть 10 моих и 40 твоих?

Гриднев: Ну, как договаривались! А вообще какая разница? Главное, что он без нас не сможет предпринять никаких серьезных шагов.

Троицин: Так это победа что ли?!

Гриднев: А ты как думал! Остались только формальности. Поздравляю, дружище! Ну где у тебя бокалы? (Достает бокалы, ставит на стол бутылку). И еще. Мы уже договорились, что первым делом после образования фирмы будет контракт на получение нами под реализацию крупной партии пшеницы.

Троицин: Это сколько?

Гриднев: (наливая) Мы пока детали не обсуждали. Но можешь быть уверен: если Шилов сказал, что партия крупная, значит это много. И прибыль будет бешеной. Правда, мы подумали, что делить ее всю не будем. Никто не знает, что будет завтра – уберут наше Шило с должности и конец раю. Поэтому все деньги, за исключением, конечно, солидных зарплат и сладких премий, будем вкладывать в дело. Я думаю, надо построить сеть хороших магазинов, гостиницу с рестораном. Ты не против быть совладельцем шикарной гостиницы? Давай за это!

Троицин: Я столько об этом моменте мечтал, что сейчас у меня ощущение, будто это все какая-то неправда…

Гриднев: Андрюх, ты это… на меня не обижаешься?

Троицин: Да за что тут обижаться. Ты во многом прав.

Гриднев: А девушка как себя чувствует?

Троицин: Не знаю. После того я сказал, что не могу с ней встретиться. И, кажется, она все поняла как надо… Слушай, так это дело надо отметить как следует! Это же поворотный пункт в нашей жизни.

Гриднев: Я уже заказал ресторан. Потом махнем на заимку: банька, уха, номера. Девок ты сам выберешь - у тебя лучше получится.

Троицин: Шило тоже будет?

Гриднев: Ну а как без него? Надо забыть, Андрей. Нам же теперь вместе богатеть.

Троицин: Он меня унизил.

Гриднев: Ну, во-первых, не тебя. А во-вторых, тебе заплатят за эту услугу сполна. И хрен с ним. В бизнесе надо быть сильным, но гибким. Тут нет ничего личного – только прибыль.


Конец третьей сцены

Конец первого действия

Действие второе
Между первым и вторым действием проходит более двух лет.

Сцена первая
Кабинет Гриднева – генерального директора ООО «Авангард»
Гриднев один, входит Троицин

Гриднев: Уточнил?

Троицин: Да. Остановку будут переносить. Но сроки пока не известны. Мне кажется, что надо подмазать проект, чтобы пошел быстро и без скрипа.

Гриднев: Сколько на это уйдет времени?

Троицин: Не знаю. Я пока даже не знаю, кому и сколько давать. Надо съездить, прощупать почву.

Гриднев: Надо бы получить точную информацию как можно скорее. А то Шилов не поймет, зачем мы потратили деньги на покупку этого магазинчика.

Троицин: Что-то он стал уделять нам слишком много внимания. К чему бы это?

Гриднев: Не знаю.

Троицин: Знаешь, не ври.

Гриднев: Андрюха, когда я тебе врал? Я могу только догадываться о его намерениях. Вот смотри, на наш счет упали почти семьсот миллионов рублей.

Троицин: А почему они упали туда в тайне от меня?

Гриднев: Шило просил не говорить никому, даже тебе. До поры, естественно. Это деньги от последней операции с заменой солярки и мазута. О ней ты тоже не знаешь, потому что делалось это в тайне, и никакого движения товара не было.

Троицин: Как же тогда заменили горючее?

Гриднев: Да в том-то и дело, что реально его никто не менял. Мы составили бумаги, по которым старое топливо сначала продали нам, а потом у нас же купили новое. Как обычно. Только на этот раз двигались лишь бумаги и деньги. В хранилищах осталась старая горючка, но числится она как новая. А мы, не шевеля ничем, кроме бумаг, заработали приличную кучку денег.

Троицин: Классный трюк. Но с чего это Шило решил так рисковать?

Гриднев: Это и меня настораживает. Тем более что он сказал эти деньги пока в оборот не пускать. Или ему для чего-то понадобились бабки, или он решил устроить с нами развод. Но на что ему могут быть нужны такие деньги? У него все есть. Следовательно, надо ждать предложений о разделе имущества.

Троицин: И, скорей всего, эти предложения не заставят себя долго ждать. Он решил-таки завязать со службой государству и начать жить честно, не скрывая своего состояния.

Гриднев: Откуда у тебя такие точные сведения о его планах?

Троицин: Что? Да это не сведения, это такие же догадки, как и у тебя. Слушай, так, может нам тогда не надо говорить ему о переносе остановки? Пусть при дележке думает, что это затхлый магазинчик.

Гриднев: Несерьезно это, Андрюха. Мы с его помощью поднялись за два с половиной года. И теперь будем трюкачить на мелочевке?

Троицин: Да, это несерьезно. Не будем мелочиться… Я тогда поеду в мэрию, выясню,  как ускорить дело с переносом.               

Гриднев: Давай. И сразу возвращайся.

Троицин: Я не знаю, сколько это займет времени.

Гриднев: Я буду допоздна. Да и Шило приедет после работы.

Троицин: Ладно. Пока.

Гриднев: Пока.

Троицин уходит

Конец первой сцены   


Сцена вторая

Номер в гостинице. Шилова одна. Входит Троицин.

Шилова: Ну, наконец-то! Нельзя заставлять ждать любимую женщину. Я истосковалась.

Троицин: В очередной раз пришлось заметать следы. Но душа моя лопается от ожидания встречи, а тело дрожит от нетерпения.

Шилова: Никогда не могу понять: где ты говоришь серьезно, а где шутишь.

Троицин: Все очень просто. Когда я говорю приятные тебе вещи – это серьезно. Когда неприятные – шучу. Я ведь люблю тебя, Юль. И скрывать это мне с каждым днем все трудней.

Шилова: Андрей…

Троицин: Но я не уверен: пользуюсь ли взаимностью в своих чувствах?

Шилова: Ты это прекрасно знаешь и без слов. Иначе зачем бы я ходила к тебе?

Троицин: Значит, да?

Шилова: Конечно, да! Глупый, что ли?

Троицин: Эти чувства обессиливают мой мозг. И я не могу с ними бороться. И, знаешь, не хочу больше ни от кого скрываться. Выходи за меня замуж!

Шилова: Как?! Ты серьезно?! А как же Шилов?

Троицин: А что Шилов? Ты что его любишь?

Шилова: Да я никогда и не испытывала к нему никаких особых чувств. Просто он был милым, дарил подарки, потом привыкла.

Троицин: А потом он начал тебе изменять…

Шилова: Да, но я ничего не знала, пока ты не рассказал об этих рыбалках.

Троицин: И тебе его все равно жалко? Или ты меня все-таки не любишь по-настоящему?

Шилова: Я люблю. Люблю… И я согласна.

Троицин: Да?

Шилова: Да!

Троицин: Любимая, я самый счастливый человек на свете! И я не хочу, чтобы ты тянула с разводом.

Шилова: Нет, развод, скорей всего, не будет скорым. Нам еще придется делить имущество. Я не хочу просто так отказываться от своего.

Троицин: Да зачем тебе это? У меня есть кое-какие сбережения – проживем. Хотя… Я об этом не подумал. Он же начнет сразу травить меня по всем фронтам – выгонит из фирмы, отберет долю. Он же, по сути, владелец предприятия. Хотя, формально, наше ООО принадлежит тебе…

Шилова: Ну и что?

Троицин: А ты знаешь, сколько мы наработали?

Шилова: Нет. Зачем мне?

Троицин: А затем, что просто оставив у себя в собственности фирму, ты сразу приобретешь столько, что Шилов покажется нищим.

Шилова: Да?!

Троицин: Да. Но это имущество он точно не отдаст. Он скорее наймет киллера, чтобы не допустить развода.

Шилова: Ты думаешь он на такое способен?

Троицин: А ты сомневаешься?

Шилова: Андрей, ну ты же умный, ты должен что-то придумать!

Троицин: В принципе, выход есть. Ему ничего не останется делать, как дать тебе развод, если ты уже не будешь владеть предприятием.

Шилова: Это как?

Троицин: Надо передать твою долю в уставном капитале кому-то другому.

Шилова: Точно! И тогда он останется с носом! Это ему будет плата за все. Андрей, ты не представляешь как он мне надоел. Я видеть его не могу. А когда он лезет ко мне в постели – мне блевать хочется. Раньше я его просто терпела. Думала, что надо этим платить за благополучие. Но когда появился ты – все как будто перевернулось. А когда я узнала о том, что он мне еще и изменяет со всякими шлюхами, я его просто возненавидела.

Троицин: Дорогая, успокойся. Теперь все будет хорошо. Это не ты ему должна была платить, а он тебе должен до конца жизни. Потому что он не заслуживает такого сокровища.

Шилова: Как с тобой хорошо! Ты все понимаешь.

Троицин: Когда ты скажешь ему о разводе?

Шилова: Сразу после того, как передам предприятие.

Троицин: Там еще одна проблема. По уставу, передать долю без согласования с остальными учредителями можно только внутри фирмы. Если же согласовывать это с Серегой, то, боюсь, он проболтается раньше времени.

Шилова: Но тебе-то я могу передать, никого об этом не предупреждая?

Троицин: Мне – да. Но как-то это неловко получается.

Шилова: Андрей, прекрати! Мы же теперь будем вместе.

Троицин: Правда. А сразу после свадьбы я верну тебе твою долю.

Шилова: Зачем? Это же будет нашим общим предприятием. Я в бизнесе все равно ничего не соображаю. Ты и будешь управлять.

Троицин: Ну, можно и так. Когда мы сделаем это?

Шилова: Как можно скорей. Я уже не хочу его видеть!

Троицин: Тогда поехали к нотариусу прямо сейчас?

Шилова: Поехали!

Троицин: Я люблю тебя!

Шилова: А я от тебя без ума.

(Уходят)

Конец первой сцены

Сцена третья
Кабинет Гриднева. Гриднев и Шилов.

Шилов: А вот этот магазин мы купили неудачно. Денег он не приносит. Надо, наверное, продать. Зачем держать его из-за нескольких тысяч в месяц? Я же не комитет социальной защиты малоимущих продавцов.

Гриднев: Давайте подождем, Владимир Иваныч. Тут может получиться красивый ход. Мы купили эту точку подешевке, потому что Андрей узнал о планах мэрии по переносу сюда остановок нескольких маршрутов автобусов и двух номеров троллейбусных рейсов. Как только вот здесь начнут строить автомобильную развязку, остановки сразу перенесут. Тогда наш магазин вмиг поменяет свою цену.

Шилов: А почему вы мне сразу не сказали?

Гриднев: Мы не были уверены в точности полученной информации. Официально пока об этом нигде не объявлялось.

Шилов: Может надо дать кому-нибудь в мэрии, чтобы это произошло?

Гриднев: Вот Андрей и должен это сделать. У него там знакомства.

(Входит Троицин)

Гриднев: О, привет, долго жить будешь.

Троицин: Привет! Есть какие-то проблемы?

Шилов: Что с магазином на Транспортной улице?

Троицин: Стоит. Чего с ним станется.

Шилов: Я чего-то не понял твоего тона. Ты можешь нормально ответить: когда будут переносить остановки?

Троицин: Эта информация – коммерческая тайна, знать которую посторонним не положено.

Гриднев: Андрей, ты заболел что ли?

Шилов: Ты, шутник хренов, ты меня уже достал! Еще какую-нибудь чушь ляпнешь – пойдешь гулять.

Троицин: Да ты прямо Зевс! Громовержец! Разница только в том, что Зевс – бог Олимпа, а  ты – ноль без палочки. Обычный чиноша, добывающий пропитание обворовыванием государства. И здесь не мне, а тебе делать больше нечего. Читай! (Бросает на стол документы).

Шилов: Это что? (Смотрит бумагу) Что за хренотень? Ты сам что ли это нарисовал?

Троицин: Нет, дорогой ты мой рогатый громовержец. Это самый что ни на есть настоящий документ, из которого следует, что Юлия Александровна Шилова, владеющая 50 процентами в уставном капитале ООО «Авангард», передает свою долю Троицину Андрею Александровичу. Понял? Тебя тут нет! Тут все мое. У меня теперь 60 процентов доли и полный контроль. И встань с директорского кресла, у меня ноги затекли!

Гриднев: Вот это кидалово!

Троицин: Красивый трюк, скажи, Гринь?

Шилов: Да нет. Это бред какой-то. Ты ее заставил. И, следовательно, сделка пфить, недействительна!

Троицин: Жаль тебя огорчать, Иваныч, но никакого пфить не будет. Если бы ты знал с каким упоеньем она отдавалась мне, как презирает тебя и жаждет поскорей вытереть ноги о своего похотливого изменника старика. Да, да. Она случайно узнала о многих твоих похождениях. Но нельзя сказать, что сильно расстроилась. Ты знал, что она живет с тобой только из-за денег? Что когда она расставляла ноги под тобой, то думала: скорей бы это закончилось?

Шилов: Заткнись, козел! (Начал оседать).

Гриднев: Владимир Иваныч, вам плохо? Андрюха, помоги! Он же сейчас концы отдаст. Дышите, Владимир Иваныч!

Шилов: Так. Я спокоен. Где Юля?

Троицин: Да не переживай ты так – еще наворуешь. А Юля твоя дома – вещи собирает. Когда увидишь ее, скажи, что предложение жениться было шуткой.

(Шилов уходит)

Гриднев: Ну, ты комбинатор, Андрюха! Он же в нее верил больше чем в себя…

Троицин: Это и есть влияние нового времени. В бизнесе, как и в политике, нет вечных союзов, есть только вечные интересы. Тебе такая операция и в голову прийти не могла, правда? У тебя вообще голова варит неплохо, но весьма ограниченно, заметил? А знаешь почему? Потому что ты романтику с детства не понимал. Не нужны тебе были ни искусства, ни переживания лишние. А чувства, дорогой мой Гриня, - двигатель мысли. Если они не развиты – соображалка будет как у робота. А ему не ведомо вдохновение. Так что, Гриднев, развивайте душу. Из романтиков получаются гораздо более продуманные прагматики, чем из технарей. Я надеюсь, ты понимаешь, кто теперь генеральный директор?

Гриднев: Да, конечно.

Троицин: Но это, к сожалению, не все. Я не хочу ни с кем делить предприятие.

Гриднев: Андрей, но я же… мы же вместе все это зарабатывали. Я же вкалывал сутками, чтобы за короткое время раскрутить компанию до таких масштабов.

Троицин: Я выкуплю твою долю.

Гриднев: Может, поделим имущество?

Троицин: Можно и поделить. Так как ты свои 40 процентов можешь теперь засунуть в известное место, потому что ничего они не решают, я отдам тебе вот этот магазин. Стройка там будет, прибыли на жизнь хватит. А потом раскрутишься. Ты же спец в бизнесе.

Гриднев: Но это же крохи…

Троицин: Есть другой выход, Серега. Я, как генеральный директор и крупнейший учредитель, просто перекачиваю весь ликвид в новую компанию и все. И тебе вообще ничего не остается. Предпочтешь его?

Гриднев: Нет.

Троицин: Ну, вот и славно. И не обижайся, Серега. Ты же сам говорил: в бизнесе нет ничего личного, кроме прибыли. Я выучил твои уроки. Кстати, Марину ты заберешь в магазин или, может, мне оставишь? Ты, кажется, жениться подумывал? Так я тебе не советую…

Гриднев: Ты что с ней тоже?…

Троицин: Испугался? Не бойся. Ничего у меня с ней не было. Но и тебя твоя секретарша не любит. Она уцепилась за тебя, чтобы пожить в достатке.

Гриднев: Ты озверел как-то, Андрей.

Троицин: Так это и есть бизнес – человек человеку волк. (Нажимает кнопку связи с приемной) Марина, зайди, пожалуйста.

(Входит Марина)

Троицин: Марина, ты знаешь, что Сергей уже не директор?

Марина: Нет. А кто?

Троицин: Директор теперь я, все здесь принадлежит мне, а твой милый – владелец небольшого магазинчика, который я ему любезно подарю.

Марина: Я не поняла ничего. Какого магазинчика?

Троицин: Серега, объясни даме.

Гриднев: Андрей, прекрати. Да, Марина, все, что он сказал – правда.

Троицин: И не будет теперь Мерседесов, шикарных ресторанов, заграничных поездок. Каюк! Нужен тебе такой жених?

Марина: Может, я пойду?..

Троицин: Стой. Ты же еще не уволена. Уйдешь – лишу выплаты отпускных и вообще не выплачу ни копейки. А прокормиться от одного магазинчика, еле сводящего концы с концами, - очень тяжело. У меня к тебе другое предложение – оставайся работать со мной. Зарплату повышу. Главное, чтобы обязанности выполняла качественно и вовремя.

Марина: Я пойду!

Троицин: О, смотри! Серега готов мне морду набить за тебя! Гриня, предупреждаю: не сдержишься – останешься даже без магазинчика.

Гриднев: Пойдем, Марина! (Уходят)

Конец второй сцены

Конец второго действия

Действие третье

Между вторым и третьим действием проходит более двух лет.
Весна. Лужайка перед домом Троицина. На ней – небольшая сцена, стол для фуршета, скамейка. Негромко играет музыка. К столу подносят блюда официанты, там же собираются гости – выпивают, закусывают. На сцене директор местной филармонии Эрнест Абрамович Непомнящий, скрипачка Анастасия Петровна Симакова, саксофонист Георгий Львович Кудрявченко.

Непомнящий: Настя, ты приготовила сегодня что-нибудь новенькое для Андрея Александровича?

Симакова: Я сыграю каприсы Паганини.

Непомнящий: А это не будет слишком тяжело для восприятия?

Симакова: Андрей Александрович любит такие вещи.

Непомнящий: Да? Ну, хорошо, хорошо. Кудрявченко, ты, пожалуйста, водку сильно не глуши! Не хватало еще, чтобы какой-нибудь конфуз вышел. Если что – понижу зарплату.

Кудрявченко: Это, между прочим, не официальный концерт. И меня сюда пригласили как гостя. Так что филармония к этому мероприятию не имеет никакого отношения.

Симакова: Глуп ты, Гоша.

Кудрявченко: Сама ты…

Непомнящий: Прекратите! И я тебя предупреждаю, Кудрявченко, что-нибудь выкинешь – понижу зарплату и не посмотрю, в качестве кого ты сюда приглашен. Ты же можешь всему коллективу свинью подложить!

Симакова: О! А это кто?

(На лужайку входит молодая актриса местного драмтеатра)

Непомнящий: Кажется это новая актриса из драмы.

Кудрявченко: И новая фаворитка? Как ты думаешь, Настя?

Симакова: Не знаю.

Кудрявченко: (Идет к девушке) Разрешите представиться: Георгий Кудрявченко.

Потеева: А я вас знаю. Вы самый знаменитый в нашем городе саксофонист.

Кудрявченко: Какая просвещенная девушка! А вас как зовут?

Потеева: Лена. Елена Потеева, актриса.

Кудрявченко: Драматического театра?

Потеева: Как вы догадались?

Кудрявченко: А я слежу за всеми новыми молодыми дарованиями. И вас сразу заметил. Вы выделяетесь из серой массы посредственности.

Потеева: Знаю, что врете, но все равно приятно. Спасибо.

Кудрявченко: Пойдемте к столу. Здесь так заведено – не ждать никакого начала. Все просто приходят, пьют, едят, общаются.

Потеева: А вы здесь часто бываете?

Кудрявченко: Почти постоянно.

(Подходят к столу)

Кудрявченко: Разрешите представить: Елена Потеева – восходящая звезда театральной сцены. Это – Эрнест Абрамович Непомнящий, директор нашей филармонии, а это – Настя  Симакова, первая скрипка областного симфонического оркестра. С некоторых пор.

Непомнящий: А что, Лена, вас пригласил лично Андрей Александрович или кто-нибудь по его поручению?

Потеева: Лично.

Кудрявченко: О, это говорит о многом. А вы что-нибудь будете петь или декламировать?

Потеева: Когда?

Непомнящий: Здесь так принято. Все пришедшие артисты показывают свой номер. Но вас, кажется, никто об этом не предупреждал?

Потеева: Нет. Но я могу что-нибудь вспомнить.

Непомнящий: Давайте выпьем за ваш успех!

Симакова: Только не надо очень сильно обольщаться.

Потеева: А я и не обольщаюсь. Но, знаете, в институте всегда была лучшей на курсе.

Симакова: Вы прекрасно поняли, что я не об этом.

(Входит поэт Сергей Морозов)

Морозов: Какое сегодня изысканное общество! Здравствуйте. А это что за милое создание?

Кудрявченко: Это Елена Потеева, молодая актриса областной драмы, талант которой успел оценить лично Андрей Александрович Троицин.

Морозов: Да? Очень приятно. Сергей Морозов, поэт. А вот моя новая книга. Сборник «Дневная тьма». Прошу, на память. Могу подписать.

Непомнящий: Дневная тьма… как-то… объемно.

Кудрявченко: Ага, почти как ночной свет.

Морозов: Да? Вам тоже понравилось? Давайте подпишу.

Непомнящий: Это Андрей Александрович помог?

Морозов: Конечно! Андрей Александрович такой редкий по нынешним временам человек! В нем вся широта старинной русской души. Я, знаете, хочу о нем поэму написать. А вот и он сам. Долго жить будет.

(Появляется Троицин и Петр Семенович Писаревский – заместитель губернатора по экономическим вопросам)

Потеева: Это он с кем?

Непомнящий: Это Писаревский – заместитель губернатора по экономике. Здравствуйте Андрей Александрович, добрый вечер Петр Семенович!

(Все здороваются)

Морозов: Андрей Александрович, вам первый экземпляр! Новый сборник. Там уже подписано. Хотите, прочитаю?

Троицин: Не надо, Сергей Иваныч. Я лучше потом сам прочту, один.

Морозов: Там стихи…

Троицин: Тем более не надо. Там же, наверняка, хвалебные стихи. А мне неловко получать публичные похвалы. (Отдает книгу официанту) Отнесите в дом. (Морозову) А стихи после почитаете, со сцены. Только не про меня, хорошо?

Морозов: Как скажете!

Троицин: Вот, Петр Семеныч, куда идут наши прибыли – поддерживаем таланты. Для сохранения в обществе баланса прагматизма и романтики.

Писаревский: Я наслышан. И губернатор вас ставит в пример другим коммерсантам.

Троицин: Ну что, господа, давайте выпьем за искусство!

Непомнящий: И за тех, на ком оно держится!

Троицин: Тут, Петр Семеныч, так заведено, что все общаются в свободном режиме. А господа артисты, если захотят после что-нибудь продемонстрируют из своих талантов.

Потеева: Андрей Александрович, можно у вас спросить? (Отводит его в сторону) Вы меня не предупредили, что нужно что-то показывать и я не совсем готова.

Троицин: А мне показалось, что вам и не надо готовиться.

Потеева: Ну, это, конечно, правда. Я могу что-нибудь прочесть из Цветаевой…

Троицин: Как захотите.

Потеева: А вам правда понравилась моя игра?

Троицин: Конечно. Ваша Катерина неподражаема. Как и вы сами.

Потеева: Спасибо. А вот режиссер не хочет давать мне роль в новом спектакле.

Троицин: Давайте это обсудим после, когда все разъедутся?.. Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе, чтобы иметь более полное представление о ваших артистических возможностях. И, думаю, мы сумеем убедить режиссера в том, что он не прав. Хорошо?

Потеева: Я согласна.

Троицин: Ну и славно.

(Подходит Симакова)

Симакова: Андрей Александрович, можно вас оторвать на секунду?

Троицин: Извините, Лена, развлекайтесь. Что случилось, Анастасия Петровна?

Симакова: Я хотела поблагодарить за поддержку. Когда это можно будет сделать?

Троицин: Не надо благодарностей, Настя.

Симакова: Это значит, что у вас теперь другая женщина?

Троицин: Это значит, что ничего не надо. Я, кажется, не давал тебе обещаний вечной любви и преданности. И не хочу, чтобы кто-то заглядывал в мою постель.

Симакова: Извините.

Троицин: И прекрати обижаться. Это вредно. (Замечает вошедшего Геннадия Николаевича Абрамова и идет к нему) Гена! Здравствуй! Господа,  представляю вам настоящего труженика, школьного учителя из села Некрасовка, с которым мы вместе грызли гранит науки, Геннадия Николаевича Абрамова. Ну, иди сюда, садись (усаживает его на скамейку), рассказывай, как живешь? Подожди. (Официанту) Принеси сюда столик выпивку и еду.

Абрамов: Я нормально живу, Андрей. Или, может, надо Андрей Александрович?

Троицин: Если бы надо было соблюсти дистанцию, я принял бы тебя в офисе и не пригласил на домашнюю вечеринку. Не надо по отчеству. Мы же триста лет знакомы.

Абрамов: Вика передает тебе большой привет.

Троицин: Спасибо. Как она?

Абрамов: Хорошо. Недавно родила еще одну девочку.

Троицин: Так ты теперь трижды отец? Поздравляю. Это большой вклад в улучшение демографической ситуации. Теперь надо еще хоть одного сына.

Абрамов: Как в таких случаях говорят: мы над этим работаем. А у тебя пока никого?

Троицин: Нет. Мне как-то не везет с женщинами.

Абрамов: У тебя же их всегда много было.

Троицин: Сейчас их еще больше. Но…

(Подходит Непомнящий)

Непомнящий: Извините, Андрей Александрович, артистам уже начинать или подождать пока вы поговорите?

Троицин: Дайте нам поговорить.

Непомнящий: Все понял. (Отходит)

Троицин: Вот, видишь, кормлю местную артистическую богему. Я до знакомства с ними думал, что люди искусства – мудрецы, познающие мир через творчество. Но ты не представляешь, насколько они глупы и ничтожны. Главная их тяга – известность и деньги. За это они готовы на все. Как и женщины. Ты извини, что я так много говорю. Просто рад тебя видеть. Давай выпьем за наш пед.

Абрамов: Давай. Я, честно говоря, не думал даже, что ты примешь меня. Спасибо, Андрей.

Троицин: Брось ты, мы же друзья.

Абрамов: Да, но с тех пор как мы виделись в последний раз, в моей школе много раз звенел последний звонок.

Троицин: Это ни о чем не говорит. Я, кстати, все знаю про тебя. Интересовался, навел справки. И даже по хорошему позавидовал. У вас с Викой отличные дети, любимая работа. Ты ей изменял хоть раз за эти годы?

Абрамов: Нет, что ты.

Троицин: И даже не думал?

Абрамов: Думал, конечно, но не дальше.

Троицин: И ничего не потерял. У нынешних баб на уме только бабки. Ты им нужен только когда у тебя полные карманы. Я же не зря один до сих пор. Я даже эксперимент проводил. Встречался с одной красивой девчонкой, которая клялась мне в вечной любви, говорила, что ей нужен только я и мое положение не имеет никакого значения. Ну, я и разыграл спектакль: заявил, что влетел с займом у бандитов, у меня все забрали и предложил переехать жить к ней. Все сразу встало на свои места.

Абрамов: Жестоко.

Троицин: Такие они теперь и есть. С тех пор долго ни с кем не встречаюсь.

Абрамов: А ты сам-то любил?

Троицин: Не знаю, Гена, не знаю. Не могу я любить, не будучи уверенным в ответных чувствах.

Абрамов: Ты боишься раскрыться. Не веришь никому?

Троицин: Точно. Вот потому и болтаю с тобой, как с врачом, что ты один из немногих людей, от которых не ждешь подвоха. Да нет, просто один. Других таких больше не осталось.

Абрамов: Видимо, ты большую цену заплатил за свое нынешнее положение…

Троицин: Да, пришлось потратиться. Все вот этой головой и этим сердцем нарабатывалось. Приходилось и в дерьме ковыряться, и людей использовать, пока они не использовали меня. И чувства как-то поизносились. Я как каменный становлюсь. Жить хочу, все для этого есть, а сам уже вроде бы как мертвый.

Абрамов: А приезжай ко мне в деревню! Поживешь немного вдали от цивилизации и все наладится.

Троицин: Да не могу я уже без этого.

(Подходит Писаревский)

Писаревский: Андрей Александрович, я попрощаться. Хорошо у вас, но надо ехать.

Троицин: Уже?

Писаревский: Надо. Все, о чем договаривались, остается в силе?

Троицин: Конечно.

Писаревский: До свидания. Кстати, Симакова просила сказать, что у нее разболелась голова, и она сегодня играть не сможет. Я отвезу ее домой.

Троицин: Хорошо.

(Писаревский уходит, к нему присоединяется Симакова)

Абрамов: Это Писаревский - первый заместитель губернатора?

Троицин: Да, он. Всем друг от друга что-то надо и никто друг другу не нужен.

Абрамов: Знаешь, Андрей, пойду я.

Троицин: Как пойдешь?

Абрамов: Да не могу больше, тяжело мне. Я ведь тоже пришел не старое вспомнить и не о душе поговорить. Это Вика. Там тяжело в деревне. Она и настояла, чтобы я к тебе зашел, попросил – может, поможешь в город перебраться, в администрацию области или еще куда. Но теперь вижу, что ты другого ждал, выговориться хотел. А я вроде как обманываю тебя. Слушаю, поддакиваю, а сам только момент ловлю, чтобы попросить. Извини, но мне не очень понятны твои страдания. Мне кажется, что ты просто с жиру бесишься. Извини еще раз.

Троицин: Ни хрена тебе не понятно, Гена. Не уходи. С работой я помогу. Я и сам хотел это предложить.

Абрамов: Спасибо, Андрей, уже не надо. Я вдруг понял, что там, среди деревенской грязищи, чище, спокойней душе. И ты, если захочешь, приезжай к нам. Может, еще отойдешь. А сейчас я пойду, извини.      

(Абрамов уходит. Из глубины сцены появляются оставшиеся гости. Пьяный Кудрявченко наступает на Морозова)

Кудрявченко: Ты, козел, ты над кем шутить вздумал? Я тебе сейчас устрою ночной свет… из-под глаз!

Непомнящий: Кудрявченко, прекрати немедленно!

Кудрявченко: А что будет, Эрнест Абрамович?

Непомнящий: Узнаешь.

Кудрявченко: Это что угроза?

Троицин: (Официанту) Уберите этих клоунов.

Официант: Всех?

Троицин: Всех.

Непомнящий: Кудрявченко!.. Кудрявченко!!

Морозов: Да он уже не видит никого перед собой!

Кудрявченко: А ты, пиит, заткни свое…

(Подходят официанты, телосложением напоминающие охранников. Кудрявченко осекается и замолкает.)

Первый официант: Господа, Андрей Александрович просят вас ехать домой.

Второй официант: Пойдемте, вас отвезут. (Кудрявченко уводят, остальных вытесняют).

Потеева: А мне тоже? Мы же договорились с Андреем Александровичем…

Третий официант: Про вас отдельно ничего не сказано. Пройдемте.

Троицин остается один. Тишина. Занавес.

КОНЕЦ