Долюшка женская. Глава 25

25. Вдовья  долюшка
           Осень пролетела быстро. Всю хозяйственную работу Катерина взяла в свои руки. Выписывала в совхозе трактор для того, чтобы привезти  зимой волокушу или копны с сеном домой,  дрова из делянки. Купили бензопилу, теперь легче стало  валять дрова в делянке, куда   Пётр ездил с Андреем  Артамоновым.  Дома  пилил и колол сам.
        Катерина занималась непривычной работой в сельсовете. С Марией Cергеевной  работалось легко, она могла договориться  с Полежаевым,  с Нестеровым, с секретарём райисполкома Маргаритой Семёновной.    Начали, как говорится, с чистого листа. Директор совхоза выделил под сельсовет дом, отремонтированный летом. Мария Сергеевна купила по безналичному расчёту в Новореченском два  письменных стола, большой стол для заседаний, стульев штук двадцать, ткань,  из которой Катерина  сшила шторы на окна.  Из райисполкома привезли на тракторе  большой железный сейф. Мария Сергеевна получила печать, оформили все документы в Госбанке. Катерина съездила в Покровский районный ЗАГС и в нотариус, ей выдали образцы справок. Главная задача Катерины - вести похозяйственные  книги, которые ей по акту предала Полина Ивановна, прописывать и выписывать жителей в домовые книги, вести учёт военнообязанных, оформлять актовые записи о рождении, браке, смерти, разводе, усыновлении,  заниматься нотариальными делами. Катерина быстро втянулась в работу. Жители соседних деревень тоже шли в Колесовский сельсовет.
      На весну были назначены выборы депутатов Колесовского сельсовета.
У Катерины почти не бывало свободного времени. День на работе, вечерами -  таскать дрова и топить печки  дома, воду таскать с родника, со скотиной в сарайке возиться,   успеть позаниматься с детьми.
      Зима стояла  странная. Сильные морозы и снегопады, метельные заносы сменились перед Новым годом оттепелью. Растаял весь снег на удивление жителям. В Новый год ходили в резиновых сапогах и ждали что же дальше будет? Необычное потепление. Но после Нового года зима взяла своё  и столько снега нанесла, что Катерина не успевала чистить за воротами.
       Пётр всю зиму был предоставлен сам себе.  Приехать или прийти домой мог неожиданно рано или неожиданно поздно. Клава ругалась:
 -Что ты как кот, который гуляет сам по себе,  бросай ты эту «Сельхозтехнику». Не надоело ещё добираться такую даль? Хватит форс гнуть.  Нестеров сказал, как придёшь обратно, трактор тебе сразу даст.
-Новый или старый?
-Ну что ты как ребёнок? Твой же трактор и отдаст.
-Вот пусть мне отдаст Валерки  Кронина трактор, тогда пойду.
 - Петя, ты вот своим характером сам себе всё портишь. Сейчас смотри какая жизнь пошла!  Полежаев на сессии выступал, говорил, что нынче две или три единицы новой техники придёт к началу посевной.  Не ушёл бы - получил,  - поддерживала золовку Катерина.
- Мягко говорит ваш Полежаев, да жёстко спать, - выругался Пётр.
-Сам себя мучаешь, мне то что?- сказала Клавдия.
-Ладно, вот до  марта доработаю здесь, потом в совхоз уйду. Если Нестеров трактор даст, - смирился Пётр.

           Вот и  март ! Днём тепло, на дорогах лужи и  месиво мокрого снега  по колено, по ночам  всё застывало ледяной коркой.
      Вечером Пётр домой не пришёл ни пьяный ни трезвый. Катерина прислушивалась, не едет ли мотоцикл, звук мотора которого  она узнавала  на  слух. Может машина какая его подберёт, может трактор? Нет, ни машина, ни трактор у дома не останавливался. Катерина проверила домашнее  задание  у детей, уложила их спать. Сама всё лежала, прислушиваясь к звукам на улице. Не в первый раз Пётр не ночевал дома, но сегодня какое-то нехорошее предчувствие закралось в душу. Вот завыл  Буран во дворе. «Что это он? Вроде кормила сегодня….  Хотя нет,  я ему только молозива от Пеструшки налила». Пеструшка два дня назад отелилась.  Телочку, которую Серёжа тут же назвал Милкой, всё молозиво не выпила.  « А  хлеба-то я ему не давала? Нет, точно забыла вынести хлеб, вот и воет, холодно ночью голодному».
      Катерина встала, отломила горбушку хлеба и вышла во двор, бросила Бурану. Тот взглянул на кусок, подошёл, понюхал, но есть не стал, посмотрел на хозяйку и продолжил выть.
-Перестань!- закричала на него Катерина. - Что развылся? Чем недоволен? Хозяина долго нет? А я что сделаю, я сама его жду.
 Буран вроде перестал выть и стал ласкаться к хозяйке. Та  погладила его и пошла в дом. Только зашла, Буран снова завыл. Катерина   ещё раз вышла и закричала:
-Перестань! 
        Зашла в дом, прилегла не раздеваясь, как обычно делала тогда, когда Петра нет долго дома. Что он ещё может выкинуть, если придёт не в настроении, уж лучше быть готовой ко всему.
       Работая в сельсовете, она тем более не хотела, чтобы в деревне знали о том, как они дома скандалят. Как-то у них шло заседание женсовета, обсуждали Зойку Колесову за пьянку. Она  сказала: «На своих мужиков посмотрите, потом меня обсуждайте».
     Катерина склонила голову, поняв  в чей огород камушек, потому что у  двух членов женсовета мужья не пили, третья была вдова. Мария Сергеевна тут же поставила Зойку на место, мол мужик пьёт,  это полбеды, но ты женщина! Ты должна себя уважать, ты хранительница очага! А ты с мужем пьяные разборки устраиваешь при детях, прогулы делаешь, на работу пьяная ходишь, в женщине должно быть всё прекрасно.
     Катерина с тех пор старалась  не связываться с мужем,  воспитывать его было бесполезно. Старалась от скандалов уходить,  продолжала прятаться, когда  Пётр  приходил домой пьяный.
 Сегодня какой-то неприятный осадок был у неё на сердце.
          Жила у них по соседству  бабушка  Кристина, про неё говорили, что она «знает». Так говорили про тех, кто умел наговаривать на  людей и на скотину порчу,  или  снимать  порчу, лечить у детей грыжу, заикание, болезни детские, надсаду, привораживать на любовь и многое другое. Анну Прокопьевну, которую называли колдуньей, в деревне не любили. А может боялись – сторонились её, никто с ней не дружил. А вот  бабушка Кристина вроде  тем же делом занималась, но её уважали, ходили  к ней за советами, прислушивались её мнения, считали мудрой.  Старушке  было  девяносто лет и  не только свои внуки и правнуки, но и вся деревня звала  её  бабушкой Кристиной.
     Катерина частенько  разговаривала с ней, а бабушка Кристина говорила:
-Вижу, вижу, девка, таишься, правду про себя не рассказываешь, а может и правильно. Браки - то на небесах  свершаются, бог сам решает кого с кем соединить. На весы бросает и  развешивает: у жены не хватает трудолюбия и терпения - мужа такого подыскивает, у мужа не хватает – жену ему такую благославляет. Жена сварливая - мужа спокойного, молчаливого да терпеливого подбирает.  А   то ведь два сварливых убьют друг друга. А иначе куда их, лентяев, пьяниц, некрасивых, сварливых девать? Первая любовь-то у тебя к Петьке? Знаю, первая, ты кроме братьев  никого не любила. Так вот, запомни  девка,  первая любовь всегда от бога. Он на небесах так решил! Живи  и выполняй его  указ, тебе за это воздастся, счастливой будешь.  Не разводись, не нарушай заповедь, даже если нет сил терпеть - терпи, дождёшься своего счастья. Вторая любовь - от чёрта, будешь жить, да маяться.  Третья любовь - от людей, а четвёртая - от скуки.
-Как это от людей?- спросила Катерина.
-Да далеко тебе ещё до третьей любви, второй-то не бывало.  И не дай бог, девка. Лучше одним браком всю жизнь жить. Худой мужичок, да огородишко, дети родные, внуки пойдут, может и с водкой-то утихомирится. Всю-то её,  христовую,  не перепить, когда-нибудь напьётся вдоволь, если не запьётся.
        Вторая любовь, когда вдовой остаёшься или разведёнкой. Начинаются ревности со стороны жён, да намёки со стороны мужиков. И вот не дай дог тебе тогда влюбиться, не дай бог, чтоб чёрт тебя попутал. Счастья от этого не будет, мужик он вроде твой и не твой. Ты к нему, а он от тебя -  ты к нему с добром, а он к тебе с худом. Вот это любовь от чёрта. Не у всех она бывает, но бывает.
       А бог ума даст, плюнешь на такую любовь и сойдёшься с кем холостым - вдовцом или разведенным. Вы будете соединены общим горем, люди будут желать вам счастья -  такой брак называется - «от людей».  Может у вас и любви-то не будет, а так, общее горе, понимание друг - друга.
       Ну а от скуки у нас вон Иван Миронович с Матрёной сошлись. Обоим  к семидесяти, дети разъехались кто куда. Ванька друзей никогда не имел, непьющему-то тяжелее завести друзей. Матрёнка тоже всегда домом жила, не до подруг. Вот и сошлись, помогают  друг другу. Он ей валенки подошьёт, утюг да электроплитку отремонтирует,  она ему носки свяжет, постряпает,   по огороду вместе копошатся.
-А от скуки сколько раз можно замуж выходить, старые же, вдруг опять кто-то из них умрёт? –смеясь про себя,  спросила Катерина.
- От скуки тоже только раз. А если не раз,  то уж, девка, старческое недоумие будет, - заметив, что Катерина шутит, тоже засмеялась бабушка Кристина.
«Всё-то ты бабушка знаешь, даже знаешь, что я брата любила. Одного не знаешь, что любовь то к брату была настоящая, какую ты называешь - от бога. Но  за что бог так посмеялся надо мной, за что мне  первую любовь именно к брату подсунул? А вот к Пете-то у меня любовь точно от чёрта. Чёрт меня дёрнул именно с ним, именно в тот день встретиться. Так и живу - вроде мой и не мой, бегаю за ним - ищу по всем пьяным компаниям. А он трезвый вроде со мной,  а  чуть выпьет и пошёл гулять, не удержишь.  У других мужики дома пьют, а этому всё куда-то бежать надо».
   Сегодня утром внучатая племянница  бабушки Кристины пришла к Катерине в сельсовет и рассказывает:
-Представляешь, вчера Васька Пронькин шёл от твоего Пети вечером, остановился около нашего дома, мы дрова убирали. Бабушка Кристина замахала на него палкой,  мол иди отсюда, от тебя покойником пахнет. Мы думаем у Васьки мать помрёт, с  печенью мается.  У нас бабушка часто смерти предсказывает. Она говорит, что покойником пахнет от того, кто  в этот день с  тем,  кто  скоро  умрёт, общался.
               
           Катерину как будто кто-то подтолкнул, она очнулась от сна. В доме тишина. Какая-то непонятная тишина. Почему так тихо? Прислушалась, а это часы - ходики встали. Катерина включила свет, посмотрела время на своих ручных часах,  поставила ходики и подтянула гири. Какая ночь тревожная.  «Ладно хоть завтра воскресенье, ребятам не в школу, мне не на работу. Во сколько Петя придёт домой, неизвестно, может тоже себе выходной от нас устроит». Своя шутка  ей понравилась, она улыбнулась, и стала засыпать.
      Утром её разбудил стук в окно. Открыла, в дверь вбежала заплаканная Клавдия.
-Катерина, ой горе-то какое, - стонала она, прижавшись к косяку дверей, - ой горе-то какое!
-Да какое горе, говори! - сердце Катерины забилось, губы затряслись, она была уже готова  услышать что угодно.
Проснулся от громкого плача Серёжа и спросил:
-Мама, кто плачет, что у вас?
-Сиротиночка ты моя, - продолжала плакать Клава, - нету у тебя больше папки….
-Как нету? Что ты Клава говоришь, зачем ребёнка пугаешь? - прикрикнула Катерина.
-А вот и говорю, Катя, нету нашего Петьки, убили его. Зараза этот убил, Володька Дранников. Я знала, я знала, что этим кончится. Я знала,  не к добру они эту приблудную  делили , - продолжала плакать Клава.
«Так  все знали, и Клава знала....», - подумала Катерина.
 «Ну сейчас поперемывают Пете косточки».  Катерине стало стыдно, больно, голова закружилась, она побледнела и  осела на пол, не в силах что-либо произнести. 
        Клава спохватилась и побежала в кухню, набрала полон рот воды и брызнула на Катерину. Вскочила Светланка, тоже подбежала к матери.
-Тётя Клава, ну нельзя же так, можно было и поосторожнее маме сказать, – заворчала совсем как взрослая.
–Так вы думает мне брата не жалко? Мне вот так же сейчас сообщили, как по  лбу  ударили. Я встала, только собралась управляться идти в сарайку, в окно постучали, выскочила - Сашка Аверин.  Говорит что Петьку убитого  его  сын Толик нашёл, когда шёл ночью с поезда. Толик  вернулся на вокзал, позвонил в «Скорую помощь»  и в милицию. Пока показания давал, время-то прошло много. Вот сейчас его на милицейской машине привезли, он отцу рассказал, тот мне, я вот вам.
-А где Петя сейчас? - спросила Катерина.
-Так в морге наверное, надо узнавать.  Андрей сказал, что сейчас съездит  в милицию и в  больницу,  всё узнает.
-А как его убил дядя Володя, из ружья? – спросил Серёжа.
-Да из какого ружья? Не знаю я из чего, но чувствует моё сердце, без Володьки здесь не обошлось, - плакала Клавдия. –Ну давай, Катерина, я тебе помогу  управиться, да  в избе надо всё подготовить.
- Ты  здесь  занимайся, я одна  управлюсь, - сказала Катерина.
В сарайке она дала волю слезам. Она не могла поверить. «Пока не увижу Петю мёртвого, не поверю», - качала она головой.
       Клава  закрыла  простынёй зеркало, сняла с пола половики, занавесила солнечное окно скатертью со стола. Успела сбегать к тётке  Анисье  и поставить  посредине большую лавку, на которой когда-то стоял гроб  с бабой Зоей. За оградой  уже толпились люди, обсуждая происходящее, каждый высказывал что-то своё.

       Петра схоронили, следствие шло ещё чуть не месяц и встало в тупик. Никто его не убивал, умер от того, что  упал пьяный,  заснул  и замерз. Но следствием также было доказано, что были они с Володькой Дранниковым  у  той самой поварихи Женьки, которую ещё летом делили одну на двоих. Пили в этот день все вместе, повариха сказала, что домой они ушли на пару,  были свидетели, которые видели,  как они шли вдвоём. Как получилось, что Володька оказался дома, а Петра нашли лежащим на дороге? На  виске у него был синяк, даже у мертвого было видно, что разбита губа. Все переговаривались - наверняка  была драка, Володька убил его кулаком в  висок и убежал, оставил его там,  будто бы замёрз.
      В  этот  день Володьку никто не видел, на похороны он тоже не пришёл,  даже на работу не ходил. Все жители считали, что здесь что-то не так, но милиция Володьку потаскала и перестала, в  справке о смерти написали - переохлаждение. Кто-то слышал, что старая бабка  Дранниковых по своему глупому уму ругала внука Володьку, что он телёнка начальнику милиции даром  свёз. Ругалась во дворе, сосед слышал, но слова-то старой бабки к делу не пришьёшь. Жизнь в деревне шла по принципу: «Моя хата с краю, я ничего не знаю». Одно дело, между собой где-то сплетничать, другое дело - на суде свидетелем выступать.
 Вот так и осталась Катерина одна.

      Всё бы ничего, но не давал ей Пётр покоя даже после смерти. Она плакала и рассказывала Маше Полухиной, что Петя мог бы жив остаться, если бы она отпустила Бурана и сама бы за ним пошла.
-Ведь выл же Буран, звал меня, он чувствовал  Петину смерть, а я, дурочка,  его ругала: «Перестань выть, да перестань». Бурана же Петя принёс маленького. Пьяный пришёл, в руках кусочек меховой. Я думала, он шубенку мехом вверх вывернул, которую я из старых цигейковых  воротников ему сшила, посмотрела, а шубенка-то живая. Щенок!  Ты знаешь сколько радости у всех было! Он у нас до тепла дома жил, потом я его во двор выпроводила, будку утеплили. Петя пьяный ли, трезвый, с работы приходит,  сразу к Бурану. Вот он и почувствовал смерть хозяина. Ох   и  дурочка я !
-Да что ты себя винишь?- ругала её Маша, - судьбу не объедешь, не обойдёшь. Ну где бы ты своего Петю искала?  Он что, в первый раз у тебя домой не пришёл? Ты пешком, а он на колёсах. Не обижайся, подруга, но твой  Петя сам себе смерть нашёл. Смотри-ка, за Бураном бы она побежала!  Он где-то  болтается, пьянствует, а ты бегай  за ним. Смерть эта его частенько ждала за углом, сколько раз ты его спасала!
-Да, точно, спасала два раза, когда он горел от водки. Как раз Нина гостила в Колесовой. Сидели с ней вдвоём,  я ей платье шила,  ребята  дома играли. Серёжа совсем ещё маленький был, ползал. Петя спал пьяный,  вдруг проснулся,  упал с кровати и стал кататься по полу, собрал в кучу  все половики. Мы с Ниной сначала посмеялись, думали балуется с Серёжей. Но нет, Серёжа сам по себе ползает по ватному одеялу, расстеленному на полу, папа сам по себе.  Сдирает половики, закатывается под кровать, полежит на холодном полу, снова из под кровати  выкатывается, стонет,  рубашку  на себе порвал, майку порвал, за грудь держится.  Давит как будто его что-то.  Вот что-то мне в голову взбрело за Лидией Ивановной  сбегать. Стыдно конечно  к пьяному вызывать, но как его оставить такого? Лидия Ивановна пришла, сказала что он горит - нужно обязательно сделать всё возможное, чтобы его вырвало. Пытались ложку ему в рот засунуть, бесполезно, он её выкидывает. До того дошёл, что ничего не соображал. Потом Лидия Ивановна  попросила принести  перо. Я сбегала в сарайку, выдрала у курицы перо.   Держу Петю за голову, Лидия Ивановна ему в рот перо толкает. Вызвали рвоту. Постепенно он затих и уснул.
     Второй раз тоже горел. Халтурил где-то в Липягиной. Там видимо они пили бражку, настоянную на табаке для крепости. Моему Пете  не очень крепкой браги бы хватило, он же быстро пьянел. Я пришла с работы, он на  печи лежит,  в фуфайке рабочей и тоже мечется и стонет.  Я подумала что ему жарко, кое-как растолкала, помогла  с печи слезть. Он так же, как в тот раз   начал всё с себя стаскивать, давит ему грудь эта брага.  Правда был в состоянии что-либо понять и слушался меня. Пробовали  пальцы,  ложку - ничего не помогает.  Потом вспомнила про тот случай с пёрышком, сделала и ему  полегчало.
        Катерина могла часами рассказывать про своего Петю, вспоминала  и плохое и хорошее. Пётр снился ей каждую ночь - сколько раз уснёт, столько раз   приснится. Во сне он живой: вот он трезвый, они  вместе  сено отмётывают на сеновал. Катерина вспоминает, что Петя мёртвый, убегает,  он бежит за ней, вот-вот схватит, она пугается и просыпается.  То снится -  он с работы пришёл, умывается, она обед готовит на стол и вдруг вспоминает, что он мёртвый. Опять убегает от него, а он за ней гонится. И так каждую ночь.  Она уже до того привыкла, что ложась спать, ей даже хочется, чтобы он приснился. Но так,  чтобы она не вспоминала во сне, что он мёртвый и хоть ночь побыть с ним. 
       Сорок дней не снимала Катерина чёрный платок, сорок дней проходила на работу в одной и той же юбке и чёрном свитере. Только после поминок на сороковой день соседки заругались, мол теперь можно и снять платок, посмотри на кого ты стала похожа? Действительно, на неё в зеркало смотрела  похудевшая, с синяками под глазами, женщина.   Вечером Катерина села  к швейной машинке чтобы  ушить юбку сантиметров на десять. Она забыла когда смотрела телевизор,  безбоязненно оставалась дома одна, смотрела на висящую одежду мужа и  старалась представить себе, что он ненадолго куда-то уехал. С работы приходила - в сарайку, из сарайки - в огород, с огорода – спать.   Думать о Петре и ждать, что он ей приснится.  Она перестала проверять домашние задания у детей, почти не варила. Спасались молоком, творогом, сметаной и яйцами. Да ещё тем, что дети обедали в школе.
      Многие заметили перемену в Катерине, говорили, что сорок  дней пройдёт - легче будет. Но вот уже сорок  прошло, стало ещё тяжелее, вот три месяца прошло, четыре - ещё тяжелее. Ставили покосы, копала картошку, всё как  на автомате, главная цель - поскорее добраться до кровати, уснуть и  увидеть сон.
      В летние каникулы, взяв отпуск,  приехала в гости мама. Хотелось помочь дочери по хозяйству и с  внуками побыть. Смотрела на дочь и сердце кровью обливалось. Но как ей помочь, чем? И что так убивается она по мужу?  Что хорошего она с ним видела?
       «Но ведь убегаю от него, зачем я жду этот сон? Всю жизнь от него от пьяного  пробегала, теперь вот от мёртвого бегаю», - думала Катерина.   Рассказала об этом Марии Сергеевне. Та посоветовала ей положить на порог осиновое полено, мол помогает отгонять покойников.
-С этим не шути, Катерина. Покойник увести может, не забывай - у тебя дети, их растить надо. Ты посмотри, сохнешь на глазах, не к добру. Ладно пока ты от него убегаешь, а если не будешь убегать? Уведёт.
        Катерна удивилась, что Мария Сергеевна так же, как её мама, обе учительницы,  на старость лет стали верить во всё такое.
        Перед сном Катерина положила на порог осиновое полено, перекрестилась и легла спать. Опять снится сон:
«Пётр дома, в новом костюме, в котором схоронили. Этот костюм они купили к  последнему Новому году. Во  сне он ходит по дому и нервничает, зовёт её в Новореченский. Катерине некогда, чем-то занимается. Пётр ещё больше нервничает, говорит,  мол,  нас там до трёх утра будут ждать. Она опять медлит. Пётр подошёл  к  обуви, стоящей на обувной полке под вешалкой и стал выбирать,  что  обуть. Стоял, думал. И тут взял свои коричневые комнатные тапочки, одел и вышел. Катерина услышала, как  хлопнули ворота».
     На завтра она узнала, что в Новореченском  умер знакомый Петра, с которым они вместе работали в «Сельхозтехнике», пожилой мужчина. «Видимо Пётр его увёл, - думала Катерина, - то и торопился до трёх утра, даже про меня позабыл. А может оттого и позабыл, что осиновое полено у меня на пороге лежит?»

    Когда Пётр умер,  тётка Марья и тётка Анисья мыли и одевали  его, чтобы положить в гроб.  Хотели  надеть выходные чёрные туфли, но тётка Марья заявила:
-Зачем ему туфли? Долгий путь пойдет, давай тапочки какие-нибудь, обычно на  покойников тапочки одевают.
    Катерине тогда всё было безразлично - тапочки так тапочки. Но со временем она стала корить себя - с хорошим костюмом и тапочки? В жизни он бы так не одел, а почему в гробу так должен лежать? До того себя  докорила, что приснился сон:
      «Она зашла во дворец.  Музыка в исполнении симфонического оркестра, такая красивая, величавая, похожая на произведение Чайковского «Лебединое озеро». Она стоит  в  низу лестницы,  у входных дверей.  Снизу видно, что наверху, в огромном фойе с огромными зажжёнными  красивыми  люстрами танцуют  пары в белом - мужчина, как в балете,  в белом трико, девушка в белом бальном платье.  И тут она видит, как  по  лестницы вниз  спускается Пётр с мужчиной.  Тоже знакомым Катерине, погибшим  год назад,  разбился  на мотоцикле. Оба нарядные.  Пётр в том костюме, в котором схоронили. Катерина взглянула на ноги, а он в коричневых комнатных тапочках. Испугалась -что она наделала! Мужа на  бал  в комнатных тапочках отправила!»
И проснулась. Долго корила себя, что послушалась тётку Марью.
    В последнем сне Пётр дал понять, что она правильно сделала.  Когда обувался  в её  сне, много обуви стояло и туфли парадные тут же, но он  именно тапочки выбрал и ушёл. Значит они ему больше понравились.
   Катерина назавтра наложила мешок одежды  Петра и эти злосчастные туфли и отнесла Аркадию Петюхину, поминать.

     Как-то пришла к Катерине Клава и позвала её съездить в Новореченский к женщине, которая  снимает наговоры и  делает отвороты. Катерина  удивилась и отказалась:
-Зачем? Кому я нужна? Кто на меня наговорит?
     Рассказала Маше, та предложила сходить к Анне Прокопьевне. Просто для того, чтобы узнать, почему каждый день снятся сны про Петра? Так не должно быть. Вроде в Церковь съездили, отпели, схоронили как положено,   поминки  сделали, а душа его видно не на месте.
-Ой девка, не знаю что и делать с тобой. Приходила ко мне твоя свекровка,  просила приговорить Петьку к тебе, но я отказалась.
-Да  зачем ей меня привораживать? Я бы так от него никуда не делась. Тем более свекровка меня не сильно  любила, наверное обрадовалась бы, если бы я от него ушла, - возразила Катерина.
-Ну конечно, обрадовалась! Ты думаешь Зойка не знала какой у неё сынок? Да она знала, если  ты его бросишь, ему алименты на двоих детей платить. Этого и боялась Зойка, она же беда скупущая была. Выпить любила покойница, а на свои-то редко пила, всё больше её то Нюрка Вдовина поила, то с Марьей пила, то с Анисьей,  они и  обсуждали  её потом. Зойка  покойница вообще на этих наговорах помешалась. Ей всё казалось, что   то  на  неё  наговорили, то на её корову, то на её Петьку, что так пьёт. Вот и ходила всё ко мне.
Катерина рассказала ей про свои сны.
-Ой девка, сны-то нехорошие. Но не знаю смогу или нет я что сделать. Не ко мне она ходила, не ко мне, не грешна. Есть в Новореченском  Агрипина Игнатьевна, вот честно скажу, сильнее она меня. Куда  уж мне её наговоры убрать?  Может к ней Зойка ездила? Съезди - ка, девка, к ней.
- Анна Прокопьевна, а помните, вы приходили к нам за нитками,  когда моя свекровь умерла? Может вы тогда нам что сделали?- спросила Катерина.
-Да вот  те крест, ничего не делала. Я слышала как Петька мне в след ругался. Да  я тогда зачем  бы стала вас сводить? Ежели бы мне захотелось что вам сделать, так наоборот бы развела. Нет, не грешна. А ты девка не тяни, съезди к Агрипине,  уведёт тебя Петька, как есть уведёт.
      Катерина теперь уж  сама предложила Клавдии съездить в Новореченский.  Клавдия   с Андреем, на своей машине,  привезла её именно к Агрипине. Неужели и  в самом деле свекровь что-то сделала и Клавдия знала? Что-то сама предложила, сама повезла, странно…  В первую очередь  бабка  задала Катерине вопрос:
-Хочешь навсегда забыть и даже на кладбище не ходить?
-Нет, нет, - поспешно ответила Катерина, - на кладбище буду ходить,  лишь бы не снился.
        Агрипина молча кивнула и стала что-то шептать в воду, брызгать на Катерину и смотреть ей в глаза так, что Катерине чуть плохо не стало. Ездить к Агрипине пришлось три раза.

        Сначала Катерина ничего особенного не заметила. Только ночью ей приснился сон: вышла на огород, а ей навстречу Пётр.  Катерина бросилась к нему, но вдруг к ней подскочила какая-то женщина, оттолкнула её и сказала: «Что ты к нему лезешь, теперь он мой». Катерина проснулась с   чувством  ревности  на душе.
«Так ведь он мёртвый, нет его, как я могу его ревновать?» - думала Катерина.  И всё равно ревность, обидно.
       Сны  продолжали сниться, но как только Катерина его увидит, убегает. Он бежит за ней, злой и страшный. Катерина от страха  просыпается.
       Прошло три - четыре месяца после того, как Клавдия возила её к Агрипине.  Сны продолжали мучить её каждую ночь, один страшнее другого.  Если  до  того, как они съездили к Агрипине, Катерина ждала этих снов, проснувшись ночью долго думала о том,  что приснилось, перебирала в памяти, представляла разные варианты, то сейчас стала бояться.
      Как-то вечером, Катерину так сморило, что она не заметила как заснула на диване у телевизора. Серёжа спал, Светланка читала книгу. Катерина не разрешала ей подолгу читать, утром рано вставать в школу, да и зрение испортит, читая  лежа в кровати. Светланка решила воспользоваться  тем, что мама заснула первая.
      Что-то Катерину подтолкнуло и она проснулась.   Пошла в спальню на кровать, на которой обычно спала с Серёжей, подумала:
«Опять Светланка уснула и свет не выключила».
       Не успела дойти до спальни, в глазах появились большие яркие,  как на  солнце,  круги.   Едва успела схватиться за кухонный  стол и села  на табурет.  Посидела,  склонившись к столу. Снова решила встать и всё-таки дойти до кровати.
«Неужели угорела? Да нет, каминку я  рано истопила, прикрыла уже без углей.  К тому же,  когда угоришь, в висках стучит.  Что это может быть?»
     Едва  успела зайти в спальню, проговорила: «Светланака, Светланка»  и упала на пол без сознания. Светланка не спала, видимо на счастье Катеринино. Она вскочила с кровати и побежала за нашатырным спиртом, который  всегда был  у них в доме. Мама  им стёкла мыла, а самое главное, бывали случаи, что  она  угорала  в бане или дома.  Наказывала  дочери, в случае чего,  дать   понюхать, намочив ватку.
        Светланка разбудила  брата и велела ему бежать к тёте Клаве, сказать, что маме плохо. Серёжа накинул, что под руку попало и убежал. Клавдия  постучала в окошко  Лидии Ивановне и они вместе поспешили  к Ворониным. Катерина уже немного пришла в себя, Светланка рассказывала:
-Я так испугалась. Мама упала на пол вся белая как простыня. Сначала сказала:  «Светланка,  Светланка», а потом:  «Петя, Петя».  Я ей нашатырку к носу, а она: «Петя, Петя». Мама, была бы я постарше, я бы убила этого Володьку  Дранникова  своими руками.
Клавдия заругалась:
-Да сколько можно с этим Петей? Он тебя уведёт в могилу! Детей оставить хочешь сиротами? Сколько можно по нему убиваться?
      Катерина удивилась, что Клава может так ругаться. «Конечно, брат это не муж. У неё Андрей жив  и здоров, а брат что? Схоронила, поплакала и успокоилась. У неё своя семья».
      Лидия Ивановна смерила Катерине давление и  посчитала пульс, прослушала, поставила внутривенный и внутремышечный укол. Посидели вместе   больше часа,  разговаривая.  Ребятишки тоже  не спали, испугались.  Лидия Ивановна  не уходила. Что-то видимо её беспокоило.
-Больной укол-то , - сказала Лидия Ивановна.
-Лидия Ивановна, у меня больше вот эти места рук болят. Светланка говорит, что я говорила «Петя, Петя», а мне ведь в самом деле Петя мерещился.  Как живой он здесь был. Как будто он меня вот так за руки тащил,  а я упиралась. Смотрите, даже сейчас в этих местах руки болят.
-Катерина,  ты может обиделась, что я на тебя заругалась. А ведь действительно я сейчас уже за вас с детьми переживаю, мёртвым как говорится лежать, а живым жить. Оставишь детей, что я потом с ними делать буду, их растить надо, - говорила Клавдия.
«А почему ты? -думала Катерина, - у меня мама есть, если что.»
- Вот сейчас после этого тебе будет легче. Бери себя в руки и расти детей, – сказала Лидия Ивановна.
        И действительно, с этой ночи стало легче. Сны как рукой сняло. Катерина поняла, что дети стали потихоньку отходить от неё, стали самостоятельные и какие-то грустные - сначала отца потеряли, потом мать совсем забыла о них.
      Всё! Пора брать себя в руки! С Катерины как будто пелена спала.
 Ей захотелось жить!   Даже без Петра!

Фото автора.
Обложка книги, изданной ООО "Сампринт" г.Москва  в 2015 году в количестве 20 экземпляров.