Долюшка женская. Глава 28

28. Серёжа в Армии
        В мае  проводили в Армию Витю Артамонова,  которого взяли на год позже, доучивался в техникуме, потом Юру Ермакова, а Серёжа был младше  их,  ему  только - только восемнадцать  исполнилось.  В конце мая  ему разрешили сдать экзамены  раньше, получил диплом  машиниста башенного крана, в начале июня пришла повестка. Серёжа  уходил в Армию в один день  с двумя своими одноклассниками, Толиком и Валерой.
       Все проводины  в деревне проходят по одному сценарию:  сначала застолье, все  пьют  да едят. Потом столы убирают, гармонист растягивает меха и пошла пляска на всю ночь.  Женщины - молодые и пожилые поют частушки,  щеголяя друг перед другом, кто больше знает, у кого они озорней да громче получаются. Тут же женщины побойчее брали чайник с самогонкой или с брагой,  стопку,  тарелку с салатом или  с солёными огурцами и пошли по кругу угощать гостей.
     Мужики обычно выходили  кто в сени,  кто на улицу,  курили. То там, то здесь стояли обнявшиеся парочки.
      Бабы завели:
 «Как родная меня мать провожала-а-а , 
тут и вся моя родня набежала»,
 Девки  перебили их, запев модную песню:
Идёт солдат по городу, по незнакомой улице
И от улыбок девичьих вся улица светла.
Не обижайтесь девочки, но для солдата главное,
Чтобы его  далёкая любимая ждала.
Парни тоже во весь голос тянули песню, Серёжа играл на гитаре.
      Катерина как не выпытывала Серёжу провожает ли его какая девочка, всё отнекивался. «Ну и ладно, спокойнее служить!»- думала Катерина.
      Из Красногорска на проводины приехали Светлана с Женей,  баба Надя с  Аркадием  и тётя Нина с дочкой Аней.
-Смотри-ка, даже тётя Нина прикатила на проводины, - ворчала Светлана, - я ведь говорила, что она Серёжку любит больше чем меня, ко мне на свадьбу не приезжала.
-Да какие там проводины? - возразил Сергей, - она вообще не собиралась. Я тут Аньку встретил, говорю повестка пришла на двадцать шестое. Она спросила  где  я буду проводины делать, в Красногорске  или  в деревне?  А где же мне ещё делать? Мой дом в Колесовой. Та сразу спросила не поедет ли на проводины Аркаша,  я по дурости сказал, что поедет. Вот она и уговорила наверное мать.
-А почему она из-за Аркаши должна мать уговорить к тебе ехать?- заинтересовалась Светлана.
-Да надоела она  ему, бегает за ним, видно же сразу. Только и спрашивает с кем Аркаша дружит.  То прибежит ко мне в общагу на пять минут, пошмыгает глазёнками туда - сюда, Аркаши нет - убегает.  Я то ей не нужен,  ей Аркаша нужен. Вот посмотрите на проводинах, как она будет за Аркашкой бегать, смешно смотреть!- заявил Серёжа.
         Анюта в свои пятнадцать лет выглядела на восемнадцать. Рослая, красивая,  всем девчонкам на зависть. В лице у неё было что-то от отца и  что-то от матери.  Материны светлые волосы и  отцовы кудри локонами очень красили её. Материны синие, как озёра глаза и отцов курносый нос. В то время как именно эти кудри и курносый нос  придавали отцу некоторую  наивную простоту  и  женственность.   А прямые непослушные волосы матери, прямой нос и ямочка на подбородке были слегка грубоваты на женском лице.  Анюта же   была как очаровательная голубоглазая кукла. Друзья Сергея были в восторге и каждый так и норовил отличится чем-то перед этой красивой девочкой. Кто-то  закурил у неё на виду, кто-то громко заговорил, чтобы обратить на себя внимание, кто-то лишку выпил. 
        Но она никого не видела, она  не сводила глаз с Аркадия. Тот сначала шутил с ней и смеялся, потом увлёкся Столбовой Наташей, чем вызвал сцену ревности со стороны Ани.  Дима Артамонов  пошёл домой со своей  беременной женой Таней, которая должна была через недели две родить,  и позвали Аню  с собой к тёте Клаве.
-Знала бы, ни за что не приехала сюда, - заругалась Нина, - кто вас заставлял сюда  этого Аркашу приглашать?
-Как кто? Они же  с  Серёжей друзья и братья, они все три года вместе.  Тем более у нас ни разу не бывал, а мы постоянно у них гостим, когда к маме ездим.
-А ты тётя Нина разве не знаешь, что Анька специально тебя звала на проводины, думала что здесь она с Аркашкой закадрит?- вмешалась Светланка.
-Помолчи, дочь, - оборвала Катерина, - мы сами поговорим.
      Светланка  ушла  к мужу, она бы пела  да  плясала с удовольствием, но у неё было уже шесть месяцев беременности, её мучили изжога и токсикоз. Женя предложил уехать к его родителям в Колядино,  отдохнуть часа три, а потом  приехать, проводить Серёгу на вокзал. Светлана пошла искать мать, чтобы сказать ей об этом. Заглянула в кухню - нет, заглянула в спальню - нет. Вышла во двор - тоже нет.  Уже собиралась выйти за ворота, но тут услышала в пригоне чьи-то голоса. Прислушалась - мамин голос. Светлана услышала только концовку разговора:
-  …….. а если и он полюбит её? Как ты себе это представляешь - кровные брат и сестра поженятся?
     Светлана прислушалась. Интересные разговоры. Про кого это они говорят? С кем она там? Кто брат и сестра собираются пожениться?
Кто-то стоящий рядом всхлипывал, а мама продолжала:
-Не  реви, надо было  двадцать четыре года назад думать.
-Да кто же знал что твоя Люська именно  его возьмут из дома малютки?  Голос оказался тёти Нининым.
«Дом малютки, двадцать четыре года назад, брат с сестрой могут пожениться…. Так вот оно что! Мама говорила, что у тёти  Нины какой-то начальник был… Вот концерт, ну и тётя Нина! А вся из себя такая правильная, профсоюзный работник на заводе…  А как они с тётей Клавой  шипели  на меня за Женьку, а сами ещё лучше учудили!», - думала Светлана.
- Ладно, Катя, надо что-то решать. Может сказать всё  хотя бы Аркаше? Он взрослый, поймёт  и от неё подальше будет держаться.  Я не хочу Аньке пока рассказывать, сердце травмировать.
-Какая ты интересная, не хочет Аньке сердце травмировать! Да стыд свой не хочешь ей показать! Она сейчас в  таком возрасте, что не знаешь что от неё и ждать, тем более любовь, вещь такая…. А я не хочу своей сестре Люсе сердце травмировать. Они его как родного растили, он об этом не знает. Почему мы должны чужую тайну выдавать? Они этого не заслуживают.
-Ой Катюш, я не знаю что делать, - плакала Нина.
      Светлана ушла в дом, позвала Женю, вышла с ним во двор и громко крикнула:
-Мама!
Из  пригона выскочила Катерина.
-Мама, мы поедем с Женей, отдохнём. Я немного устала, потом приедем, чтобы Серёжу проводить на поезд. Иди домой, там тебя тётя Маша зовёт.
-Ну ладно дочь, конечно  отдохните, тебе тяжело. А вы куда, в Колядино?
-Да мама, здесь же так шумно,  да и в спальне может баба Надя или  Серёжа прилягут.  Ты тоже отдохни час - два.
      Светлана с Женей пошли за ворота,  там уже стояли «Жигули», видимо отец приехал встречать.
«Договорённость заранее была, а сказала, что устала», - волна ревности резанула Катерину по сердцу. 
      А Светлана сидя в машине, со злорадством думала про тётю Нину.  Не жалела,  что прервала их с мамой разговор: «Так тебе и надо,  выходи сама из своего положения, освободи маму ещё и от своих проблем, стой там в пригоне, жди».
Катерина зашла в дом, подошла к Маше:
-Маша, ты меня звала?
-Нет.
-Светланка сказала, что ты меня звала.
-Нет, я видела  что Светланка  тебя искала, потом на улицу вышла, потом они с Женей ушли,  я к ней не подходила.
«Странно. Зачем она сказала, что меня тётя Маша зовёт? Чтобы я ушла от Нины? Неужели она слышала о чём мы с Ниной разговаривали?»

      Утром рано поехали  все вместе на совхозном автобусе   на вокзал, чтобы на поезде отправить призывников в Покровский  военкомат.  Молодёжь за ночь ещё не наплясалась и не напелась, продолжали  в автобусе. Гармонист Витя,  из соседней деревни,  без устали играл на гармошке. На вокзале  все плясали и пели одной компанией -  гости Серёжи, Толика и Валеры.  Давали наказы призывникам, обнимались. Все перемешались -  кто провожал Серёжу, а кто Валеру с Толиком? Все знакомые или  друг другу  сват,  брат,  одноклассник.
        Поезд пошёл, матери и подружки Валеры и Толика плакали, махая руками в след.  Парни, кто попьянее,  бежали следом за поездом, другие останавливали их,  гармонист продолжал наяривать частушки, кто-то  пел:
                Как родная меня мать провожала,
Тут и вся моя родня набежала,
Ах куда ж ты  паренёк, ох куда ты?
Не ходил бы ты Серёжка во солдаты..
 Кто кричал Серёжка, кто Валерка, кто  Толян…  Кругом был шум и гам.
      
     Катерина плакала и вспоминала, как первый раз провожала Серёжу в Красногорск в училище.  Вот так же  плакала  на перроне.
«Но сейчас не одна, вон сколько родни и соседей,  Светланка здесь,  мама здесь».
       Но что-то в душе у неё было неспокойно, тревожно, страшно. Ей так хотелось, чтобы кто-то родной - родной подошёл,  обнял за плечи и сказал: «Не горюй, любимая, я с тобой, вместе мы всё преодолеем». Она вспомнила, как тогда незнакомый мужчина успокоил её и довёз до Колесовой. Она даже не помнит его лица. После  этого случая  ни разу не встречала его. Откуда он? Может из Новореченского, может из тех деревень, в которых третье и четвёртое отделение совхоза? Где он работает? Почему именно сегодня она вспомнила этого человека?
    « А я и не видела  спокойной жизни.  И любви-то я не видела. Не было у меня никогда надёжного мужского плеча. Теперь вот дети выросли, я совсем одна.  Да почему одна? Светланка вот скоро родит. Может сюда приедет, водиться буду… Да не приедет сюда, а  приедет, так всё в Колядиной будут со своим Женечкой. Зачем я им нужна, у него там свои родители», - размышляла про себя Катерина.  Слёзы опять навернулись ей на глаза.
   «Ну ничего, бог даст, Серёжа придёт из Армии, ведь не война же. Женится, может и в Новореченский приедет жить, с внуками буду водиться. А если в городе будут жить, может мне на лето будут внуков отпускать».

      Не знала тогда Катерина, куда отправляет сына. Не знала, что не увидятся они очень долго. Не знала через что пройдёт её Серёжа и как дальше повернётся его дальнейшая судьба.
               



                ***
          А пока она жила ожиданием писем.  Пришло два письма - всё хорошо. Да  какой сын напишет маме, что у него что-то плохо?
 Всё, писем больше на стало.
         Катерина ночами просыпалась с мыслью о сыне. Днём немного забывалась - дом, скотина, огород, топка печей, на работе тоже целый день народ, некогда думать о своём.
        Парторг Иван Тимофеевич предложил Катерине вступить в  партию.  Сказал, что лично даст ей рекомендацию и ещё попросит Самсона Даниловича.  Потом рассмотрят её заявление на партийном собрании, обсудят её кандидатуру и примут сначала в кандидаты, потом, через год,  в партию.
-У меня нет сомнений, что кто-то выскажется против твоей кандидатуры. Ты хоть и приезжая, но показала себя здесь только с хорошей стороны. Опять же давно здесь живёшь, ничем себя не запятнала. Я помню тебя двадцатилетней, а теперь уж тебе поди сорок? А мне  шестьдесят, на пенсию пора, вот смену надо готовить себе.
-Иван Тимофеевич, я не представляю себя партийной. Для меня быть членом коммунистической партии Советского Союза - это как в космос вместо  Гагарина взлететь.
Парторг засмеялся.
-Точно –точно, - продолжала Катерина, - раньше партийными только большие начальники были.
-А я вот Катерина Андреевна, помню времена, когда партийными были только  беднота.
      «Может беднота и  была партийными, но потом все начальниками стали. Ведь начальниками не рождаются, их из членов партии выбирают. А тем, кто в начальники  выходит, предлагают в партию вступить», - подумала Катерина, но вслух не сказала, неудобно перед Иваном Тимофеевичем. Катерина обещала  подумать, посоветоваться с родственниками и через неделю дать ответ.
      Назавтра в сельсовет заявился Самсон Данилович и прямо с порога заявил:
-Катерина, меня  тут Иван Тимофеевич попросил дать тебе рекомендацию в партию.
-Да,  Самсон Данилович, он вчера приглашал меня в партию вступить. Сам даёт рекомендацию и сказал, что Вы дадите. А что, Вы не дадите?
-Да бог с тобой, Катерина, конечно я тебе с удовольствием бы дал. Хочешь,  сейчас напишу, но…  - Самсон Данилович замялся, - не знаю поверишь ли ты мне старику? Я ведь тебя лет на двадцать пять, а то и больше, старше, и в партии уже очень много лет. Мой внук  Сашка  в таких случаях говорит:  «Столько дед,  не живут».  Понимаешь, не советовал бы я тебе вступать в партию. Что-то не то сейчас в партии стало, не так относятся к нам, партийным.  Где-то мы потеряли свой авторитет.
-Да вы что, Самсон Данилович! Все нормально относятся в партийным, я не слыхала ничего плохого.
-Это Катя, от того, что ты в сельсовете работаешь. Многие и не говорят при тебе плохое. Советы и партия едины, как говорится. Подожди, пройдёт ещё лет пяток и люди в открытую начнут говорить то, что думают. Мне-то что, я может к тому времени помру, мужики долго не живут, а тебе жить. Опять же мой внук Сашка говорит: «Лучше в навоз вступить, чем в партию».  Засранец, где только таких слов нахватался? А подумал на досуге -  прав Сашка. От  навоза  хоть в бане отмыться можно, а от партии - никогда.  Каждая собака тычет - ты партийный.  Туда не шагни - ты партийный, сюда не шагни - партийный. Ну,  вобщем, я тебе сказал, решай сама.
       Катерина от удивления раскрыла широко глаза - член партии и такое говорит!
Самсон Данилович, сгорбившись, вышел из сельсовета.
«Что-то гложет нашего дядьку, что-то не даёт ему покоя. Давно ли он был удалым молодцом лет сорока? На Резвом гонял в своей кошёвке. Был гроза всех - председатель исполнительного комитета  народных депутатов Воронин Самсон Данилович», - думала Катерина. Но на всякий случай поговорила с Марьей Сергеевной, спросила её совета.
-Знаешь,  Катюша, мне ведь давно предлагают в партию вступить. Я  сколько раз собиралась. Но как вспомню, что когда это было достойно, мне не предлагали.  А когда стали собирать в партию всех подряд, даже Александру Фёдоровну приняли, тогда уж я сама посчитала что рядом с такими я быть в партии не хочу. Везде трещали, что Александра Фёдоровна передовик производства, партийная, а  молоко водой разводила, чтобы передовиком быть. Все знали об этом.  Другую бы доярку за это наказали, а партийным всё дозволено. Ваня Сугробов  вступил в партию, да  ещё кое-кто. Как представлю, что буду рядом с такими людьми на партийном собрании рядом сидеть и отказываюсь от партии. Так что решай сама.
      Через неделю Катерина позвонила Ивану Тимофеевичу  и отказалась от его предложения, сказав, что пока не готова, что ещё подумает.

     Ещё одно событие расстраивало Катерину вот уже сколько времени. Мария Сергеевна сказала, что пора ей на отдых.  Десять лет, будучи на пенсии, работает.  Будут избирать нового председателя сельского совета.
-Ты, Катерина, имеешь большой опыт работы, знаешь буквально всё, и хозяйственная, справилась бы. Но  в райисполкоме сказали, что нужен обязательно мужчина, обязательно рабочий, обязательно член партии, и возраст чтобы до тридцати лет. Я им доказывала – бесполезно! Депутата  районного совета им надо по таким меркам, председателя сельсовета по таким… Потом предлагают эту кандидатуру,  сто раз рассмотренную райисполкомом и партией,  людям.  Те, якобы, избирают. Я ничего не могла поделать.
-Да вы что Мария Сергеевна? Как будто извиняетесь….. Я не хочу   быть председателем сельсовета, мне моя работа нравится. А тому, кто будет, я конечно же помогу.
       Выборы депутатов Колесовского сельского совета были назначены на  июнь, вместе с выборами в областной Совет народных депутатов.
       Если надо обязательно члена партии, рассмотрим членов партии. Потом из членов партии найдём рабочего, да ещё мужчину, да ещё и до тридцати  лет. Есть такой! Ваня Сугробов! Больше некого, будем работать над его кандидатурой. И работали. Сначала предложили его избрать депутатом Колесовского сельского совета.  По какому лучше округу, чтобы он прошёл наверняка? А давайте в Липягиной, там сильно строптивых нет. Ваня им огороды весной пахал, там его знают, проголосуют. Мария Сергеевна за него слово скажет.  Иван Тимофеевич предложит…
      Конечно же Ваню депутатом избрали.  Всего было избрано двадцать депутатов. Потом первую сессию нового созыва начал  парторг Иван Тимофеевич. Избрали счётную комиссию, подготовили депутата, который предложит кандидатуру Сугробова. Другой депутат не даст никому опомниться, поддержит. Иван Тимофеевич одобрит и скажет, что депутаты правильно понимают линию партии, что районный исполнительный комитет тоже дал рекомендацию ( не обязал, как это было на самом деле, а обязательно дал рекомендацию) избрать председателем сельсовета молодого, энергичного, из рабочей среды… Депутаты радёшеньки, что партия их похвалила, что они  политически подкованы, правильную кандидатуру предложили. Вопрос ставится на голосование. Проголосовали единогласно. Молодцы товарищи! Председателем Колесовского сельсовета у нас избран молодой рабочий, тракторист, член КПСС Иван Владимирович Сугробов. Аплодисменты. Ах какие мы хорошие, ах  какие мы умные!
    « Ну что ж,  Ванька так Ванька»,- решила Катерина. Он конечно не Мария Сергеевна.  Грамотная и уважаемая женщина знала работу в сельсовете ещё до её избрания председателем, много лет была депутатом Колядинского сельского Совета, депутатом Новореченского районного  исполнительного комитета депутатов трудящихся. Ещё до того, как Новореченский район  соединили с Покровским. Много лет была агитатором на ферме, членом различных комиссий. Катерина была у Марии Сергеевны  как за каменной стеной. Сейчас всю работу она взвалила на себя. А куда деваться? Жизнь и работа  не стоит на месте.  Необходимо проводить сессии и исполкомы, готовиться к ним, контролировать работу комиссий, женсовета, совета ветеранов, заниматься нотариальными делами и работой ЗАГС, военно-учётным столом и так далее и так далее.
     Иван Владимирович   не хотел вникать в свою работу. Он решил, что всем  этим должна заниматься секретарь. Доклад  председателю  готовый, а  ему только прочитать без запинки. Проекты решений исполкомов и сессий готовые, членов комиссий секретарь подготовила, зачитали. Екатерина Андреевна контролирует исполнение решений,  а Иван Владимирович весь день сидит  в избушке на разнарядке, где привык сидеть, работая трактористом. В августе пошёл на комбайн, два месяца проработал. В райисполкоме это засчитали как помощь совхозу. Иван Владимирович молодец! Помощь совхозу личным примером оказывает! Член партии, председатель сельсовета и на тракторе пашет. Всё прекрасно!
    Всё бы ничего, но выпить любил Иван Владимирович. Сам он, а особенно жена, тщательно скрывали это от жителей Колесовой. А как иначе? Ваня партийный, нельзя пить. А как иначе? Ваня председатель сельсовета,  нельзя пить. Пил он очень аккуратно, дома, нигде не показывался, чтобы никто не знал. Работая трактористом, на это никто не обращал внимания, хоть и партийный.  Что  такого, все мужики пьют. Но на председателя все обратили внимание. С утра на работе нет. Катерина всем отвечает, что вызвали в район, совещание или собрание. Но были в деревне уж очень любопытные люди. Обязательно найдут повод  зайти к  его жене под любым предлогом. А пьяного мужика дома не спрячешь,  пьяный  Ваня пофилософствовать любил. За то может и в партию приняли.  Не любят в деревне трактористы разговоров о политике, а Ваня был любитель  расставить в политике все точки над i. Зато у трезвого у него слова не добьёшься.
      В кабинете его не увидишь,  в работу не вникал. Чтобы поставить на денежном документе подпись, Катерине приходилось по телефону звонить  на разнарядку и приглашать председателя в сельсовет.

     Одни события сменяли другие. В ноябре всем стало известно, что умер Леонид  Ильич Брежнев. Три дня в деревне только об этом и говорили, все были в тревоге: «Как дальше жить? Что с нами будет?»
     Старики вспоминали, какое горе было для советского народа, когда умер Сталин. Катерина даже сама помнит.  Было ей тогда двенадцать лет, как вчера это было. Где-то в марте, точно, в марте, пятого числа.  Мама послала Катерину  в магазин за хлебом. Народу много в магазине стояло и тут кто-то пришёл и сказал что умер вождь всех народов Иосиф Виссарионович Сталин. Мужики сняли шапки, женщины в голос заплакали.  Все переживали, что с ними будет. Уже потом, когда Катерина стала взрослая, Генеральным секретарём был Брежнев, они с мамой говорили на эту тему и мама сказала:
-Сколько горя многим принёс Сталин.  А плакали они от того, что не знали как себя вести, до того были запуганы. Слово боялись сказать против власти. Боялись,  вдруг кто-нибудь  донесёт, что ты не плакал.  А не плакал, значит радовался. Ведь у власти кроме Сталина остались те, кто с ним рядом был, например Берия, Ежов. Кроме этого среди нас всех ходили и жили рядом  люди, которые доносили  на нас.  Ведь не видел и не слышал, что мы говорили, и не знали  нас  Сталин и Берия, а наших знакомых забирали и ссылали без суда и следствия. Кто донёс? Да наши же соседи, наши же коллеги по работе.
        Ну вот, Стали умер перед праздником 8 марта, а Брежнев после праздника Октябрьской революции.  Ещё  седьмого  ноября он стоял на трибуне и поздравлял советских людей, а десятого ноября по телевизору объявили, что Брежнев умер после продолжительной болезни. Странно. Все три дня был объявлен траур. По телевизору отменены все  развлекательные программы, звучала только симфоническая музыка и  программа «Время». 
       Катерина была на работе. После обеденного перерыва к ней зашёл Самсон Данилович. Он совсем недавно вышел на пенсию. Говорят,  ещё бы поработал, но с треском вылетел. Что-то там намудрил  в заготконторе, чуть статью не припаяли, выкрутился, потому что партийный. Но народ тоже  нельзя слушать, и не такого наговорят. Самсон Данилович рассказал - только что по телевизору показывали  похороны.  Хоронили Брежнева на Красной площади, рядом с мавзолеем Ленина, гроб спускали под Гимн Советского Союза.
- Музыка прекратилась, тишина. Стали спускать гроб, видимо не удержали, он как упадёт, с таким грохотом упал в могилу, - смеялся Самсон Данилович.
        Катерине неприятно было его слушать. Правда говорила когда-то давно - давно его жена, что он подвидный.  Столько лет был партийным, председателем сельсовета работал,  дело Брежнева продолжал, а тут смеётся над телом умершего. Катерина не засмеялась, молча посмотрела на родственника. Самсону Даниловичу неуютно стало под её взглядом и он ушёл.
         «Что он ко мне пришёл это рассказывать? Хотел вместе со мной посмеяться? Так мне не смешно. Я не собираюсь ни вашим ни нашим поддакивать. Здорово же его внук Сашка обработал. Ни разу мне не приходилось видеть этого внука, интересно что за политик такой? Далеко пойдёт, если в деда Воронина  удался», - думала Катерина.

        Не знала Катерина что в эти минуты  в высоких  кругах, в Правительстве, решалась судьба её сына. Если бы…. Если бы… Но нет, как обычно судьба - злодейка забывает про слово «бы» и делает так, как ей надо.

      «На похоронах Леонида Ильича Брежнева Юрий Владимирович Андропов имел беседу с министром иностранных дел Пакистана Якуб Ханом, который сказал, что если СССР согласится вывести  свои войска из Афганистана в короткие сроки, Исламбад и Вашингтон окажут им содействие при выходе и обеспечат постепенное прекращение гражданской войны. Именно Юрий Владимирович  раньше  других наших политиков понял  свою ошибку и  бесперспективность участия Советского Союза в афганской войне.  В газете «Таймс» писали, что Андропов реально готовил пути для возможных дипломатических шагов в Афганистане, впервые официально признав в печати то, что «наши ребята в Афганистане гибнут от  пуль повстанцев и что силы сопротивления настолько мощны и опытны в ведении боевых действий в горах, что в состоянии эффективно действовать против советской  пехоты  и  танков».
       При встрече с  Генеральным  секретарём  ООН Перес де Куэльяр  и его  заместителем Диего Кордовеса, Андропов сказал, что Советский  Союз стремится как  можно быстрее  решить афганский вопрос.
        19 мая 1983 года советский посол в Пакистане Смирнов официально  подтвердил  стремление СССР и Кабула назначить сроки вывода советских войск.

        После госпитализации Юрия Владимировича Андропова  в августе 1983 года советские дипломаты стали проявлять мало интереса к поддержке предложений ООН.  Кордовес передал свой проект в Москву и Вашингтон, но ответа не получил. А затем советско-американские  отношения  ухудшились. Особенно после того, как был сбит корейский авиалайнер в сентябре 1983 года.    Сейчас можно только  сожалеть, что США не поверили в искренность Андропова, который готов был представить  восьми месячную программу вывода войск. Если бы  Якуб Хан заключил двустороннее соглашение, то эта программа была бы вписана в него.
       Между  тем война в Афганистане продолжалась.  Бои  принимали всё более ожесточённый характер. Кармаль рассматривал советские войска как средство, под прикрытием которого можно было жить беззаботно. Свои расчёты он строил на  том, что советские войска будут бесконечно долго находиться в Афганистане и выполнять функции охраны режима.
       Он постоянно обращался к Советскому Союзу  с просьбами о проведении боевых операций в различных районах страны, считая военный путь основным в борьбе с мятежниками. Его просьбы удовлетворялись. Именно в этот период были проведены наиболее крупные операции. Особенно тяжёлые бои велись против отрядов Ахмад Шаха Масуда в Панджшере.

Вот в одну из таких «мясорубок»  и попал Сергей Воронин.
                ***

      Да что там работа? Серёжа не выходил у Катерины из головы. Ездила в военкомат, плакала, просила узнать где он, делали запрос в воинскую часть, куда его отправили. Ответ пришёл - служит в Афганистане. Катерина плакала, она уже знала, что там не просто наши воины -интернационалисты помогают мирным жителям восстанавливать непорядки после политических стыковок афганского руководства страны, а что там идёт война. Почему молчит сын, почему не пишет письма? В военкомате её успокаивали тем, что возможно письма затерялись. Последний раз она приехала в военкомат в сентябре. Там встретили её  не  как обычно. Никто не стал ничего объяснять, попросили пройти к  военкому.
        Катерина не помнит, как вышла от него, что дальше с ней было. От ужаса она поседела на глазах.  Вышла от военкома с седой прядью. Женщины, с которыми она  обычно работала, приезжая в военкомат по работе своего военно-учётного стола, молча обступили её, подали воды,  кто-то развёл валерьянку, потом стали уговаривать, что может всё обойдётся? Может он жив?
Катерина словно окаменела, она не могла произнести ни слова.
-_За что? За что мне такое? За что Серёже такое? Что обойдётся? Я знаю что он жив, он должен быть жив! Но как ему там? Почему именно МОЙ сын попал в плен? Почему?
       Катерина не помнит как она сидела в поезде, как шла домой с вокзала. Она не могла выронить не слезинки. Сердце её устало работать в таком напряжении.
      «Я не хочу жить, - думала она, - я не буду жить без Серёжи. Я не должна жить без него! Что сделать? Петля - нет, страшно. Вену перерезать? Бр-р-р, противно, вдруг сразу не умру, а кровь будет капать, капать, капать…
б –р –р –р… Может таблетки? Да, таблетки лучше. Какие у меня есть?»

       Она подставила табурет и полезла на полку  над вешалкой, где у неё обычно, по привычке,  лежало то, что недоступно для детей. Аптечка в том числе. Взгляд Катерины упал на старый чемодан, с которым много лет назад приехала в Колесову. Там лежали документы, фотографии, письма….  Вот письма от Светланки и от Серёжи бабе Наде. Она их берегла, а года два назад привезла Катерине на память. Вот Серёжа первоклассник, буквы ещё кривые, пишет письмо….  Вот уже постарше, пишет:  «Баба Надя приезжай летом, у нас маленький  котёнок, зовут  Мурзик, белый и с  рыжими пятнами».
      Это когда же было? По-моему Серёжа во втором классе.. . А вот мои письма маме. Ручка Светланкина обведена -  год  и два  месяца. А вот ручка Серёжи, Серёже десять месяцев.  Во какая рука большая в десять  месяцев…  настоящий мужичок.  А вот волосики Светланкины. Один годик был,  подстригала, мягкие чёрные кудряшки….  А вот Серёжины – белые -белые…. Сейчас темнее стали… темнее… Какие они сейчас? Где он сейчас?»
      Катерина сидела, уставившись в одну точку, желая представить, где он в этом далёком Афганистане.  Что там - горы, песок, аулы или что ещё? Сколько она просидела так, не помнит.
     Вдруг взгляд её упал на сигареты. «Откуда они здесь?  - удивилась она.  – А…,  это  я  для Пети прятала, чтобы по соседям не бегать, не искать, когда забуду купить. Сколько лет пролежали! Господи! А вот попробую, закурю. Говорят в войну многие женщины стали курить, легче становится…..»
     Катерина взяла из печурки спички, вытащила из  пачки сигарету, прикурила.  Затянуться побоялась, подержала дым во рту и выпустила. Потом опять так же. Вспомнила, как у неё болел зуб и Петя сказал: «Никотиновый дым - верное средство». Она так же вот набирала дым в рот и держала. Зубу действительно стало легче. А сейчас вот что она придумала! « Ладно хоть не «Беломор», -  вспомнила она и улыбнулась. Петя курил «Беломор» и она  обычно покупала эти папиросы. Как-то старый дед Филат в магазине оговорил её: «Ты что, мужика кончить хочешь, такие крепкие папиросы покупаешь?»
      Катерина  отругала дома Петю и стала покупать ему сигареты с фильтром. Помнит,  назывались они «Новость», «Лайка», «Варна», «Лань», иногда покупала «Столичные». Эти были дороже, сорок  копеек стоили. Обычно покупала те сигареты, какие привозили в магазин, выбора особого не было.  Только «Беломор» возили огромными коробками, в основном мужики в деревне его курили. Потом стали возить «Приму» -  красные такие пачки, вроде сигареты, но без фильтра.  Петя бросал курить, а  закурил уж в последний год перед смертью, пока Катерина была на операции.  Поэтому и не переходил на крепкие папиросы. Катерина незаметно вдохнула никотиновый дым, он ударил в голову. Слегка  закашлялась, но постепенно прошло.
    Мысли пошли в другую сторону. «А зачем я буду  убивать себя?  Серёжа жив! Я точно знаю! Я нужна ему! Я спасу его!»
    В эту минуту Катерина точно знала, что она спасёт его. Но как?
«Вот сейчас по-настоящему выкурю сигарету и подумаю», - решила она.

                ***
       Катерина ездила в военкомат, просила  военкома Михаила Петровича дать ей адрес части, где служил её сын. По адресам, указанным в двух, полученных ею письмах от Серёжи, она уже писала.  Ответы не приходили.  В первом письме Серёжа писал, что находится в учёбке, сейчас у них карантин, всё хорошо. Второе письмо пришло через два месяца, тоже писал, что  всё хорошо, служит. Письмо видно вскрывали, несколько  раз  заклеено. «Видимо цензура», - подумала тогда она. Конверт весь в треугольных и круглых штампах. Как ни пыталась Катерина разобрать что  на печатях, не получилось, всё расплывчато и непонятно.
- Екатерина Андреевна, бесполезно писать туда, зачем вам адрес? Мы делали официальный запрос от военкомата. Нам пришёл официальный ответ из его части, что  ефрейтор Воронин Сергей Петрович пропал без вести при  исполнении сложной операции. Поиски ведутся, но безрезультатно. Новости будут, они сами сообщат нам  в военкомат, а мы вам в сельсовет. А пока, прошу вас -  ждите, ждите.
-Михаил Петрович! Столько мальчишек ушло в Армию, всех их я перевозила вам на призывной участок, но почему именно мой Серёжа в Афганистан?
-Почему только ваш? От вас ещё Илья Новреченский.
-Илюша? Так  он же на полгода раньше Серёжи ушёл! Тоже в Афганистане? Жаль, таких хороших парней война губит,  - с горечью сказала Катерина. Она уже пошла к дверям, смирившись с мыслью ждать и ждать, но в последнюю секунду с неуверенностью спросила:
-Михаил Петрович! А вы не могли бы показать мне ответ из той воинской части,  который вам пришёл?
- Можно конечно. Зиночка!- крикнул он секретарше. Вошла молоденькая девушка в форме. - Поищи-ка в бумагах ответ на Воронина.

     Катерина молча взяла в руки бумагу о сыне. Читала не вникая, не понимая о чём пишут. Лишь в конце документа ей бросилась в глаза подпись, которая ударила её в сердце - подполковник Парамонов Виктор Александрович. Постояв несколько минут, она отдала документ Зиночке.
-Михаил Петрович! Дайте мне адрес, иначе  я сама поеду туда его искать, - твёрдо сказала Катерина. Военком понял, что спорить бесполезно,  велел Зиночке дать адрес.

      Вечером она долго думала: «Какое совпадение - Парамонов Виктор Александрович, подполковник. Что-то Нина говорила когда-то, что Виктор поступал на военного после Армии. Неужели это он? Неужели Виктор?»
     Катерина всю ночь составляла письмо Виктору, получалось сумбурно, непонятно, рвала и снова писала, рвала и снова писала.
«А может это и не тот вовсе Виктор, а я ему всю свою историю? Зачем? Мало ли однофамильцев на свете? Да нет, это мой Виктор, вот чувствую я,  и всё тут!»
 И снова писала.
        На работе она машинально делала всё, что  положено, но мысли снова возвращались к письму. С чего начать? С Серёжи? А может лучше с себя? И ещё одну ночь писала она письмо.
      «Вот как закрутила меня жизнь. Даже посоветоваться не с кем. Никто ничего не знает  о Викторе и обо мне, даже мама. Со  Светланкой бы посоветоваться, у неё на все случаи жизни есть ответ, она теперь взрослая, должна понять меня. Но Светланка ездит очень редко. За всё время пока живут с Женей, приезжали три раза. Один из них на проводины к Серёже, второй  раз до родов и третий раз уже с Никиткой.  Встречает Женин папа и везёт к себе, к ним ближе с вокзала.  А назавтра  в гости ко мне, как к чужой. Посидели часа два и всё, им на вокзал надо. Опять этот Володька Дранников  за ними едет. Никитке уже год, а я видела-то его всего три раза.  Сама ездила  когда  Светланка  родила,  они приезжали  из Колядиной на два часа, да я у них  в Красногорске была тоже на одну ночку, когда к маме  летом ездила. Вот и внук, вот и наводилась. Нет, со Светланкой мне уже не посоветоваться, оторванный ломоть. Самой надо решать.»
После долгих раздумий Катерина написала:

                Уважаемый Виктор Александрович!
     Покровский военкомат делал запрос на пропавшего без вести в Афганистане Воронина Сергея Петровича. Ответ  получен  за Вашей подписью. Вы простите меня, пожалуйста, пишет Вам мама Сергея. Я понимаю, что вы ищите всех солдат, пропавших без вести, не только моего Серёжу.
      Но видимо судьба распорядилась так, что  жизнь заставила меня распутать ту ниточку, которую я запутала в своей судьбе двадцать три года назад. Если вы тот Парамонов Виктор Александрович, который когда-то, 23 года назад, дружил с  Парамоновой Екатериной Андреевной, то дочитайте пожалуйста мои строчки до конца, а если не тот, то изорвите, не читая,  и простите меня.
       Виктор, я Парамонова Екатерина,  оказалась твоей двоюродной сестрой, дочерью твоего дяди Андрея, который оказывается не погиб на войне, а пропал без вести. Когда я узнала от тебя адрес, написала ему письмо. Оказалось - правда, он и есть мой отец. Поэтому я так неожиданно уехала от тебя с первым попавшимся парнем, которого видела в первый раз, ничего тебе не объяснив. Я никому ничего не сказала,  не хотела, чтобы ты знал где я, я не могла тебя видеть, потому что очень сильно любила тебя. Я не могла с такой любовью быть твоей сестрой. Я  хотела быть или твоей любимой женой или вообще не знать тебя. Прости, если причинила тебе боль, не рассказав всё и исчезнув без объяснений. Может поэтому  бог наказал меня. Мой любимый единственный сын( у меня есть ещё дочь) пропал без вести.  Мой любимый сын страдает за меня, что я полюбила кровного брата или за то,  что причинила тебе боль, бросив, не объяснив причину. Я  готова страдать, я готова умереть, я готова на любые пытки, только чтобы мой сынок не страдал из-за меня.
       Виктор! Умоляю! Спаси моего сына!  Он твой племянник.  Спаси моего Серёжу. Я в  последнее время  живу только ради того, чтобы найти выход и спасти его. Это бог послал  мне тебя,  мой дорогой брат.
До свидания. Целую. Твоя сестра Катерина.

        Ждать ответа Катерина  начала уже через неделю. «Ишь какая шустрая, - уговаривала она себя, - ответ ей через неделю нужен. Да твоё письмо ещё и прийти не успело. Где оно в Афганистане дойдёт до какого -то Парамонова? Оно месяц только по Советскому Союзу будет колесить. Если не больше. Через все цензуры пройдёт».  И всё равно ждала.
         Ей приснился сон: « Отец наставил на Серёжу ружьё, он поднял руки, а  Катерина бросилась к ружью, стала вырывать его и кричать Серёже: «Не сдавайся! Не сдавайся!»
       Проснулась вся в поту, сердце колотилось. Она долго лежала и что-то вспоминала. Ей казалось, что когда-то давно – давно, она уже видела такой сон…..
       Письма от Виктора всё не было. Попало ли оно к нему? Катерина начала сомневаться….. Но что делать? Куда ехать, где искать сына? «Видно судьба моя такая, что кто-то родной пропадает без вести. Я всю жизнь ищу - отца, мужа пьяного всю жизнь искала, а теперь сына….. Или теряю…  Нет! Сына я не должна потерять! Не верю!»