Долюшка женская. Глава 34

34.Антиалкогольная пропаганда
       В стране назревали большие перемены. Война в Афганистане продолжалась. От Cерёжи не было никакой весточки. Ольга писала, что Виктор не находил себе места, подключил к розыску Cерёжи всех своих знакомых, но,  не видя результатов, сам попросился в Афганистан.
      10 марта 1985 года умер Генеральный секретарь ЦК КПСС  Константин Устинович Черненко, третий руководитель партии, скончавшийся  за последние два года. В деревне  обсуждали новую кандидатуру.  В  отделении - на разнарядке, в кузнице, в столярке, в магазине и в сельсовете шло обсуждение. Высказывали разные версии о том, что специально кому-то нужно править страной нелегально, а на пост Генерального секретаря ставить больных людей. Чтобы болезни, похороны и так далее, создавали в стране ажиотаж, а они под это  творили, что хотели. Люди ждали самого плохого. Отголоски о назревавших  в стране переменаx доходили до деревни.
   Инициаторами разговоров были, так сказать, политически подкованные, так как были членами коммунистической партии Советского Союза - Самсон Данилович и Иван  Владимирович, председатель сельсовета.  Они говорили, что теперь  все члены Политбюро  передерутся, каждому захочется командовать, ждите в стране голод и холод. Ждите перемен.
       Гоша Ермаков пользовался неизменным авторитетом в деревне, хотя и  не был партийным, но политикой   интересовался.  Он сказал, что  никто не передрался, что  Громыко, политическая карьера которого начиналась ещё при Сталине, предложил избрать Генсеком Горбачёва Михаила Сергеевича. Громыко сказал, что Горбачёв молодой член Политбюро, энергичный и инициативный, у которого много идей и предложений. Спустя три часа после смерти Черненко  на Пленуме ЦК КПСС Горбачёв Михаил Сергеевич был утверждён. Программа «Время» сообщила об этом всей стране. 
      Ни одного Генсека так не обсуждали, как Горбачёва. Где народ, там разговоры о Горбачёве.  Интересовались, почему он волосы не наростит, чтобы пятна не было видно?  Сейчас даже это  возможно, если деньги есть, а у него наверняка есть.  Вася Пронькин заявил:
-  А зачем? Может он специально хочет быть меченым. Лысые у нас бывали, усатые тоже, со сросшимися бровями тоже. А что особенного у Горбачёва?  Родимое пятно на лысине. Надо же чем-то отличаться от других.
     С тех пор в деревне  стали его звать «Меченый». Горбачёв и в самом деле был народный Генеральный секретарь.  Везде и всюду он среди народа, как бывало Хрущёв.  Но тот всё больше по колхозам и совхозам ездил, целинные земли осваивал, а Горбачёв ударился в культуру и религию. Во всех программах по телевизору Горбачёв со своей супругой Раисой Максимовной.  То они на пару за границу  едут, то в детские дома, то в Церкви. Особенно много рассказывали по телевизору про посёлок Верхняя Синячиха, что в Алапаевском районе. Там видимо когда-то в детстве Раиса Максимовна жила. Вот и решила прославить свои места детства,  ездили  туда на захоронение родственников  Романовых. Ни одна супруга Генеральных секретарей так не блистала  перед народом и ни одну столько не показывали по телевизору,  как Раису Горбачёву.
    Мужики смеялись, что и правит-то наверное ночная кукушка, как скажет, так и будет. Жены мужиков ругали их:
- Вот так и должны относиться к женщинам - везде за собой.  Видишь, она всего лишь супруга Генсека, а везде с ним, во все заграницы. А вы пьянствовать и то одни ходите. Вы отдыхаете, а мы дома с хозяйством.
Маша  Полухина не   поддерживала версию женщин.
- Я считаю, Раиса не должна ездить с Михаилом Сергеевичем на встречи с населением или за границу на встречи с  первыми лицами государств.  В Политбюро доверие оказали Михаилу Сергеевичу, его избрали Генеральным секретарём, это его работа, он по работе ездит на встречи. Зачем за собой жену таскает, даже слово ей предоставляют. Кто она такая? Она работник культуры,  вот пусть на своей работе и работает, а не мужа в его служебных командировках сопровождает. Это всё равно что сейчас наш новый  директор совхоза Савелий Ильич приедет к нам по работе на ферму и его  жена будет сопровождать. Где кстати она работает?
-В детском саду заведующей.
-Ну вот пусть и работает в детском саду, а на ферму пусть он  один ездит. В  гости если вот Плотников  пригласит его домой,  после работы конечно, тогда уж он с женой пусть  едет. А то Раиса  все экраны телевизоров заполнила.  Как Дом моды: то она в такой шубке, то в эдакой…
-Так она специально наряды показывает, чтобы за границей думали, что в Советском Союзе все женщины так одеваются, - добавила Катерина.
-Все женщины, - засмеялась  Фрося Седакова, -  мы вон годами в одной фуфайке  ходим. Пальто зимнее  я по молодости  купила и одеваю его пять  раз в зиму:  четыре раза на медосмотр в больницу, да один раз на Новый год.
Доярки дружно засмеялись, поддерживая Фросю.
Мужики говорили:
- У бабы за пазухой сидит, она направит в стране, не рады будете. Андропов хоть Андроповскую водку выпустил…
-А эта совсем пить запретит, -  засмеялась Катерина и как в воду смотрела.

       7 мая 1985 были приняты Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» и Постановление Совмина СССР N 410 «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», которыми предписывалось всем партийным, административным и правоохранительным органам решительно и повсеместно усилить борьбу с пьянством и алкоголизмом, причём предусматривалось значительное сокращение производства алкогольных напитков, числа мест их продажи  и  времени  продажи.
     16 мая 1985 вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», который подкреплял эту борьбу административными и уголовными наказаниями.

     Со всеми этими Указами  председателей сельсоветов ознакомили на совещании в райисполкоме.  Катерине нужно было немедленно собрать заседание сессии и довести Указы до общественности.
-Да ерунда всё это… - неуверенно говорил председатель Иван Владимирович, - сколько Указов и Постановлений издаётся!  Прочитаем и отбросим.  Вон в шкафу валяются.  Не может быть, что всё так серьёзно.
-Ерунда не ерунда, но нам надо выполнять свою работу, так положено, - возражала Катерина.
       Пока Катерина готовила  доклады на сессию и проекты решений,  думала  как  лучше организовать работу по  антиалкогольной пропаганде, как лучше поставить  вопрос в повестку сессии, Новореченская милиция и профсоюзный комитет совхоза уже развернули во всю свою деятельность.
        Создали комиссию и пришли на ферму проверять кто явился пьяный на работу. Пьяными оказалось несколько человек. Всех их вызвали на заседание профсоюзного комитета, ругали и склоняли за прогулы. Аркаша Петюхин, как всегда, вёл себя нахально. На заседания профкома его вызывали не один раз в год и  для него это  было привычное дело. Прогулял - обсудили, поругали,  как в школе учителя. Потом поработал месяц два без прогулов и  в следующем запое снова прогул.
-А что? Имею право, – кривлялся он, - мы вкалываем здесь на ферме как бурки, без выходных и проходных. А как отдохнуть захочется - нате вам Аркадий Иванович прогул, придите-ка Аркадий Иванович на профком, послушайте-ка что тут о вас думают товарищи начальники. А вот дайте мне, как в городе,  каждую неделю выходной и я не буду прогулы делать.
-Да не хватит тебе Аркаша одного дня попировать, твой запой неделю длится, ты  и потом будешь прогулы делать. В городе-то ты пьяный на работу не придёшь, а здесь и пьяному рады.
-Вот и рады, - пробурчал Аркаша, -  кто работать-то будет, если не такие как  мы, дураки? Вон детишки-то ваши все в города поразъехались. Сами-то вы все на тёпленьких местах, а я на ферме ворочаю.
-Большому кораблю большое плаванье, - сказал Гоша Ермаков, - выучились и уехали.
- Выучились… - продолжал  ворчать Аркаша.- Когда нам было учиться?  Война была… Я бы тоже на тракториста выучился или на шофёра тогда, а кто бы моих братьев и сестёр кормил?  У меня их шестеро, мамка больная, папка погиб…
     Катерине стало жалко Аркашу. И действительно, на нём вся семья держалась - он всех выучил, все разъехались, мать умерла, а он так и остался в деревне. Может пьянка и удерживала его здесь, куда ему в город? А пить стал, потому что рано повзрослел. В тринадцать лет лошадью пахал, на покосы ездил, на лесозаготовках в войну был, всё на таких  пацанах  держалось. Помог вдовушке - расчиталась  самогонкой. Так и спился потихоньку.  Но работал действительно безотказно.
-Ладно, товарищи, простим Аркадия Ивановича на этот раз. Только учти, Аркадий, времена сменились. Ты разве не смотришь телевизор? Кругом только об антиалкогольной пропаганде и говорят. Видишь милиция занялась этим вплотную. Сейчас вот  в ЛТП  направляют лечиться. Они правда давно уже существуют, но сейчас, в связи с  борьбой с алкоголизмом всех, кто нарушает трудовую дисциплину, нарушает общественный порядок,  делает прогулы  -  отправляют на один-два года принудительно лечится от алкоголизма. Я верю, что ты исправишься. Сам подумай: приедут к тебе в гости твои дочери или  братья и сёстры, а старший брат, который вырастил их и  выучил, в тюрьме. Ты знаешь, что  лечебно трудовой лагерь это та же самая тюрьма. Как ты им в глаза смотреть будешь?
     Аркадий,  как это ни странно, склонил голову и замолчал, что-то тронуло его душу.
     После последнего заседания профкома Аркадия никто не видел пьяным, прогулов не делал.
     Как-то встретил Катерину на улице, смущённо  помялся с ноги на ногу и сказал:
-Катерина, ты это, прости меня, что так себя вёл на профкоме. Знаешь, меня всегда ругали на таких собраниях, а я назло делал. А ты какие-то слова сказала,  после таких слов мне стыдно  пьяному ходить на работу. Моя Валька хотела к тебе идти спасибо говорить, рада, что я человеком стал, я ей сказал что из-за тебя.
-Да ладно, Аркадий, я то тут при чём? Ты сам в себе силу волю нашёл, молодец. И молодец, что вовремя взялся за ум. Посмотри что вчера на ферме делалось!
-Да я видел, приехал участковый, всех, кто был немного пьяненький собрал и в каталажку увёз. Самое главное, Нинка  Колесова попала в пай. Так-то она не пьёт, сильно-то, и прогулов никогда не бывало, а тут день рожденье у Семёна Колядина было, она тётка  же его бабе, так вот выпила и на  вечернюю дойку пьяная пришла, тоже взяли.
-Да ты что? Участковый знает, что Нина Николаевна не пьёт, зачем он так сделал?
-Не знаю, так видно надо. Ну ладно Катерина, я пошёл.  Ты это, если что надо, обращайся, я всегда помогу.
-Я знаю Аркадий, спасибо, ты и так всегда помогаешь. Куда бы я на покосе без тебя?
-Оно конечно, покос надо ставить. Как без коровы? У меня  Танька приехала из города. Говорит, там пустые полки в магазинах - как корова языком слизала, всё куда то делось. Там им талоны дают на колбасу, на масло, на сахар, на спички, да на всё вобщем.  Дали по полкило колбасы на месяц,  их четверо, так  два кило получилось.  Разве прокормишь? Пацаны-то уже как мужики, взрослые, кормить надо. По талонам и то очереди. С работы идёт, а уже нет продуктов в магазине, приходится с работы в очередь отпрашивается.
     У Наташки тоже две девки уже большие. Так им полегче,  мужик у неё на птицефабрике работает.  Дают  в месяц по три  кило курицы, а кому мало, берут ноги куриные, потроха. Вот она из этих ног холодец варит, суп, куда деваться?  Я тоже не двужильный, пару свиней вырастил в зиму. Сама знаешь, хлеба мало дают, комбикорма раз в год четыре  центнера, хоть корове в пойло, кормить особо нечем.  Кое - как дотянули до октябрьских, закололи. Вот одной дочери отрублю кусок, другой кусок, пока в зимние каникулы внуки  гостят - пельмешки да котлетки. А себе-то уж ничего не остаётся. Да я что тебе жалуюсь, сама - то так  же  живёшь, как  двойняшки-то, подрастают?
-Да растут потихоньку, в садик ходят. А как в городе с  вещами? У нас  только трактористам весной привозили трико, по полотенцу, да по  одной наволочке,  дояркам недавно по халату привезли. А остальные словно и не носят ничего.
-Да так же Катерина и в городе. Ухохочешься.  От Наташки вчерась письмо пришло.  Пишет,  плавки девичьи выбросили, по одним в руки давали. А   у неё три задницы одного размера, на кого делить?
-Да, Аркадий, смеха-то немного. Что дальше будет? Катится куда-то жизнь…  - Катерина горестно покачала головой, вздохнув.
      Аркадий пошёл дальше, а Катерина удивилась, как мужик переменился. Она всю жизнь знала его как отпетого алкоголика, который рад был на любую халтуру, лишь бы напиться.  Ни разу он про дочерей не рассказывал, про трудности в жизни.  Казалось, что всем руководит в доме его жена, Валентина, а он так, при ней. Но она никогда не жаловалась и говорила, что у неё Аркаша зарплату  всю до копеечки домой носит и на бутылку никогда не попросит,  пьёт только на халтурные.  А это уже хорошо, другие  чуть не всю зарплату пропивают. Валентина его  неплохой зарплатой скотника умело распоряжалась. Сначала его братьев и сестёр учили, потом свои дочери подросли.
     Вот так живёшь рядом много лет и совсем не знаешь  человека.  Видишь только внешнюю сторону, а что внутри - неведомо до поры до времени. Видно не зря задумало Правительство эту алкогольную пропаганду. Хотя бы таких как Аркаша Петюхин  вытащат из этого пьяного омута.
    Пустые полки  в городах дошли и до деревни. Хлеб Людмила Плотникова делила по членам семьи сама.  А  вот на  сахар,  мыло, курево, конфеты, крупу и  макаронные пришлось  Катерине в сельсовете составлять списки и  отдавать в контору райпотребсоюза, чтобы привозили в магазин по норме.  А то в последний год дошло до того, что кто-то  пользуется, запасы делает, а кому-то ничего не достаётся.
       Как-то  к Октябрьским праздникам привезли колбасу. Надежда Сергеевна пошла в магазин, сказали, что дают на семью по полкило. Надежде Сергеевне колбасы не досталось, Людмила сказала, что привезли немного, самой-то не хватило. Ну что ж, не досталось, так не досталось.
    Совхозникам давали мяса по два килограмма на работающего, корову на ферме в честь праздника закололи, а дочь не совхозница, сама  Надежда Сергеевна  вообще приезжая - мяса не причиталось. В результате - ни колбасы, ни мяса.
-Может подмёрзнет, свинью  одну заколем. Вторая с поросятами, пусть подростит  их, к Новому году уж её очередь, -  успокоила её дочь.
 
      Саша с Тоней готовились к празднику,  долго репетировали стихи и песни, Катерина шила Тоне платье, наглаживала Саше брючки и белую рубашку с галстуком-бабочкой. На утренник в детский сад пошла Надежда Сергеевна, Катерине было некогда. В этот день  в сельсовете была торжественная регистрация брака.

     На празднике было весело, ребятишки  пели и танцевали, рассказывали стихи о Родине и партии, о Ленине, о Революции. Надежду Сергеевну попросили выступить, так как она была ровесницей Октября, родилась в октябре 1917 года, в то время, когда  и свершилась Революция. Саша с Тоней были в восторге, что именно их бабушка  рассказывает об этом празднике.  После утренника было  чаепитие -  кроме угощения от детского сада, родители принесли кто  пирожки,  кто  домашнее печенье, кто хворост. Чего только на столе не было!
     Андрюша Плотников,  пятилетний внук Людмилы, продавца,  посмотрел на праздничный стол и  тяжело вздохнул, погладив себя за животик:
-Ну уж нет, я  эти пироги есть не буду, я вчера колбасы объелся.
Все засмеялись,  а дочь Людмилы, Тамара,  стала его одёргивать:
-Перестань! Болтаешь всякую ерунду. Болтун. Где у нас колбаса?
-Как где? Вчера бабушка целых две палки колбасы нам принесла, - сказал Андрюша и высокомерно посмотрел на остальных детей.
-А нам вчера колбасы не досталось, мы не ели,- сказала Тоня,  - бабушка сказала маме, что даже продавцу не хватило, мало привезли.
     В группе воцарилась тишина. Тамара не знала куда деть глаза. Обстановку разрядила  нянечка:
-Ну кто вчера колбасу ел, можете за стол не садиться. Нам  больше достанется.
       Кто-то засмеялся, кто-то промолчал. Но пироги понравились всем, ели с удовольствием.

-Да бог ей судья, - сказала Катерина, когда Надежда Сергеевна рассказала ей про  случай в детском саду . - Пусть плачет, но не от меня, я ничего говорить не буду ей.
    А про себя иронично посмеялась: « Вот бы знал её милый Толик, что  его жена его детей без колбаски оставила».  Она вспомнила Шекспира: «Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно».

               Толик не знал, что это его дети. Когда двойняшкам было почти по году, он увидел их первый раз. На  день Победы  Надежда Сергеевна  пришла  на митинг и привезла их в коляске. Толик мельком посмотрел и отвернулся.
Несколько дней спустя,  пришёл в сельсовет,  как будто по делам.
-Катерина, не думал, что ты такая. Я ведь всё высчитал. Когда мы с тобой были вместе ты уже беременная была? Вот значит почему ты со мной не стала.
-Да, да, беременная, вот и не стала. А что тебя так задело?
-Да  когда в деревне болтали, что ты беременная, боялся, что мой ребёнок,  а потом убедился, что не мой. Моего бы ты в августе родила. Тем более двойня, у нас в роду такого не бывает. Да и не похожи они на меня.
-А ты боялся, что я тебе алименты преподнесу? 
      Катерине захотелось всё ему высказать, этому трусу, скряге и негодяю, но одумалась и только сказала:
-Конечно не твои, успокойся. А и твои бы были, что  бы изменилось? Лучше быть матерью одиночкой, чем с таким отцом, как ты.
-А чем я плох? Работаю на ответственной работе, машину имею, собой неплох, бабы за мной  ужами вьются.
-Ладно, Анатолий Юрьевич, очень вы хороший.  Зачем-то пришли или только это вас волновало?
-Всё, больше ничего не надо, - сказал Толик и вышел из сельсовета.
                ***
           Борьба  с алкоголизмом продолжалась. Со слезами прибежала в сельсовет Колесова Нина Николаевна, просила и умоляла  позвонить куда-нибудь, чтобы её не посылали в ЛТП.
- С начала-то я не подумала, что так серьёзно. А сегодня с утра приехал участковый, привёз повестку и направление на анализы, мол туда надо обязательно сдать анализы. Катерина Андреевна, умоляю тебя, сделай что-нибудь, - плакала Нина Николаевна.
«Да и то сказать, какая она пьяница, за что её в  ЛТП? - думала Катерина. - Вон четверых детей вырастила, всем образование дала, уехали, в городах живут, последняя  дочь работает учетчицей  на ферме, на которой когда -то работала свекровь Катерины, Зоя Петровна. Если  дети узнают, что их маму от пьянки лечат, стыд  какой».   Но помочь ничем не могла - не было ещё в её практике такого случая, чтобы в ЛТП отправляли.  К  кому обращаться, куда звонить? Но Нина Николаевна плакала, встала на колени и умоляла помочь.
- Направление   у вас с собой? – спросила Катерина.
- С собой, с собой,  - засуетилась Колесова и стала рыться в хозяйственной сумке.  Высыпала на стол всё, что там было - продукты, кошелёк, крошки от  хлеба, какие-то скомканные бумаги и тут из полиэтиленового мешочка вытащила бланк - направление. Катерина  внимательно осмотрела  и нашла  на нём  номер телефона. Разобравшись, поняла, что это номер телефона  не Новореченской АТС, а городской, Покровский.
      Катерина набрала номер, не зная кому звонит, будет ли толк от этого? На другом конце провода услышала женский голос, представилась  и стала объяснять долго и сбивчиво, что отправляют доярку из Колесовского сельсовета, но она случайно попала в список тех, кого направляют в ЛТП. Объясняла,  что  та  вырастила детей, хорошая труженица. Выпила, потому  что была на день рождении.
      Тот же женский голос спокойно ответил, что если она как секретарь, поручится за эту женщину, то можно не ехать, она постарается всё отрегулировать и положили трубку. В трубке слышались гудки. Нина Николаевна затаила  дыхание.   А Катерина думала - пошутила женщина на той стороне провода или  в серьёз  сказала?  Неужели всё так просто? Она не знала, что сказать Нине Николаевне, успокоить или жить ожиданием? Правда или нет женщина сделает всё, что положено? Куда она звонила, Катерина так и не поняла - в больницу или в милицию или ещё куда?  Какие службы этим занимаются? Но неужели так просто упрятать  человека  за решётку и так просто,  одним звонком, уберечь его от этого?
     На всякий случай она позвонила участковому и сказала, что созвонилась по поводу Нины Николаевны и ей разрешили в ЛТП не ехать, мол там всё уладят.
-Куда  это вы позвонили, Екатерина Андреевна?- спросил участковый.
-Куда надо, туда и позвонила. Если вы не знаете куда, возьмите номер телефона на направлениях, которые раздаёте своим, так сказать, клиентам.  - И  положила трубку.
      А сама ещё долго жила ожиданием, что кто-то приедет и заберёт Нину Николаевну,  переживала,  что не смогла она ничем помочь доярке. Но всё утряслось. От  Колясовского сельсовета в ЛТП попала только тётка Анны Симаковой. Пробыв там год, приехала тихая, бледная, пьяную её больше никто никогда не видел, а ещё через год как-то тихо угасла, умерла, уснув с вечера и не проснувшись. А Нина Николаевна Колесова встретила  как -то Катерину,  долго благодарила её,  плакала и  сквозь слёзы говорила, что только благодаря Катерине, её не отправили в ЛТП. Катерина до сих пор не поняла, чем она ей помогла?

                ***               
     Водки в магазине не стало, поговаривали, что не продают её и в Новореченском,  и в городах. Шли разговоры про антиалкогольные свадьбы и проводины. Милиция  постоянно проводила рейды по домам - то под видом проверки электросчётчиков, то под видом проверки хранения охотничьих ружей, то, в неблагополучных семьях,  под видом комиссии по делам несовершеннолетних.  В самом деле искали брагу. Бывало, находили.  Как будто случайно - то бак, то банку. Выливали или с собой забирали, иногда намекали хозяину, кто его «сдал». Штрафы давали.
      В деревне нагнеталась неспокойная обстановка - каждый стал с недоверием относиться друг к другу. Бражку, самогон стали ставить и тайком пить, закрывшись. Не стало больших компаний в праздники, не стали много народу приглашать на проводины и свадьбы.  Только своих, только проверенных, которые не сдадут…
    Внук Лизаветы Соловьёвой с друзьями ходили по улице после такой безалкогольной свадьбы, конечно же изрядно пьяные,  и орали во весь голос частушки:               
                «В шесть утра поёт петух, в восемь — Пугачёва,
                магазин закрыт до двух, ключ — у Горбачёва»

                «На недельку, до второго, закопаем Горбачёва.
                Откопаем Брежнева — будем пить по-прежнему».

     За ними бегала Лизавета и с плачем уговаривала внука: «Алёшенька, голубчик, перестань, ведь посадють.»
«Да кто его посадит, он же памятник», - кричал ей вслед  дружок внука.
     А второй друг  со злостью выругался: «Молчи, старая! Вот до чего ваше поколение страну довело - выпить нечего! Сами-то небось ковшиками брагу пили,  а нам сейчас в   сенках  украдкой подают.»
    Лизавету увела домой Фрося Седакова, уговаривая не связываться с молодёжью, толку от этого не будет, только сама расстроится.
-Да и то правда, девонька, - плакала Лизавета, -  запретить пить - то конечно  надо, смотри-ка спивается молодёжь, гибнет.  Кто на мотоцикле разбился, кто пьяный замёрз, у кого у пьяного сердце остановилось, кто на тракторе перевернулся….  Семьи  расходятся из-за этого проклятого зелья. Но вот в свадьбу-то надо  чтобы водка была.
- Сначала  отучат вовсе пить, потом будут понемногу давать, - успокоила её Фрося.

     В самом деле, Правительство решило, что совсем не пить русскому человеку нельзя и открыли один единственный магазин, в котором продавали водку и вино с двух  дня до шести вечера. Сбегались и съезжались к нему  и с Новореченского и со всех деревень по всей округе. Про магазин этот ходили анекдоты. Чего только там не происходило! Катерина правда там ни разу не была.
      Но летом будет покос, а как поставишь сено без водки? С брагой или самогоном  лучше не связываться, милиция лютует с проверками, а если у неё найдут, у секретаря сельсовета - стыд!
      Решили они с бухгалтером Ириной Матвеевной каждый месяц покупать по одной - две  бутылке и  так к сенокосу подкопить.
      Пошли в Новореченский в банк за зарплатой, а на обратном пути зашли в магазин. Магазин - одно название. В самом деле в магазине находились только продавец и водка, которую она подавала в окошечко. А вся толпа стояла на улице. Зима, холод, а люди стоят, чтобы получить эту долгожданную горючую  прозрачную смесь и удовлетворить своё желание. Катерина никогда бы не подумала, что в Новореченском столько пьющих людей. Действительно, здесь собрались одни алкоголики, которых раньше было незаметно. Раньше они покупали водку в разных магазинах, в разное время, а тут все сразу! Пропитые, с синяками, одеты с чужого плеча, кое-кто трясётся от нетерпения опохмелиться, кое-кто смачно матерился, что продавец долго не открывает своё окошко. Катерина с  Ириной Матвеевной заняли очередь. Куда деваться? Всё равно водка нужна.
       Постояли с полчаса, торговля началась, у окошка стали слышны крики, споры, разбирательства. Катерина заметила, что очередь не вперёд идёт, а расширяется в бока -  чуть ли не  к каждому подходят дружки и товарищи и вклиниваются в очередь. Катерина пошла прочь, стыдно  стало стоять рядом с такими….
-Да куда ты, Катюш! Давай постоим, - крикнула в след Ирина Матвеевна.
В это время к ней подошёл мужчина с красной повязкой дружинника.
-Пойдёмте, я вас проведу  в начало очереди, вам их не переждать. У них система такая - первые отоварятся, выпьют и снова к следующим дружкам встают в очередь. Вы так до вечера будете стоять.
    Мужчина не дал Катерине одуматься, повёл  к окошку, с другой стороны её подталкивала  Ирина Матвеевна.  Толпа шумела и кричала  непонятно  что, а мужчина в повязке уже подавал Катерине две  бутылки водки и принимал от неё деньги, чтобы подать  продавцу. Пока вырвалась из толпы  Ирина Матвеевна, Катерина держала в руках бутылки и от стыда не знала как их засунуть в небольшую сумочку. Услышала о себе много не лестных слов, типа: «таким всё можно..», «наверное любовница (но в более сальных выражениях)», «ишь снарядилась, вся в мехах, куда уж нам?»
«Знали бы вы, как мне эти меха достались, - усмехнулась Катерина. - Вы головой ворочаете, как бы вам бутылку купить и где бы занять, а я ворочаю, где бы что купить на себя и детей  из одежды. Ничего ведь нет в магазинах. Ладно  шью и вяжу  на себя и на детей».
        Вечером, рассказывала  матери о том, как покупала эту злосчастную водку.  Заодно вспомнили как ей достались меха, которые так не понравились её  « коллегам по очереди».
     Как-то летом Катерина зашла в магазин в Новореченском, увидела большущий воротник песца. «Дорогой наверное, - подумала она,- есть конечно у меня деньги на книжке, но как все-то издержишь? Серёжа приедет, одеть надо его.  Может мотоцикл куплю». Увидела на воротнике табличку - «На заготовки». Да, кроме двухсот семидесяти  рублей за воротник,  надо ещё пятьдесят килограммов тряпок сдать в сельпо. Катерина  представила себя в   пальто с песцом до пояса. Шла  домой пешком  и думала.
     Дома  посмотрела что из старья можно сдать - старые  фуфайки, валенки. Жалко тряпья, у Катерины ни одна тряпка не пропадала - из старого платья шила то фартук, то блузку. Из своей юбки – Светлане  юбку, когда маленькая была, сейчас Тоне, Саше брючки.  Потом из всего этого то прихватки, то одеяла  из лоскутков, то рвала  на полоски  и вязала круглые коврики -  стелили их у порогов  и на веранде.
      Из шерсти также - сначала кофточки, юбочки вязала. После того как поносили, распускала и из этой пряжи  - шапочки, шарфики.  Потом - варежки и уж в последнюю очередь –носки или разноцветные гольфы  детям.
      А потом ещё одну стадию использования ниток придумала. Как-то ездила в гости в Красногорск, в Чёрный Яр, увидела как Люся Завацкая на холсте, натянутом на рамку, иголкой с пряжей протыкала узор.  Получился  прекрасный ковёр, который даже  на стену вешали. Катерина купила такую же иголку,  пять рублей не пожалела. Делали их  из иголок от медицинских  систем. Очень дорого,  но тоже  захотелось колоть коврик из  старых ниток.. Повесила  правда не на стену, а на пол постелила, но получился неплохой.
       Повздыхала Катерина и решилась - а сдам тряпьё! Куплю воротник,  со следующей получки  куплю драп, а потом в  быткомбинате  закажу шить. Пусть пальто дороже обойдётся, но зато частями, не в один раз.  Да и не купить такое в магазине.
       На завтра она отпросилась с работы до обеда и к восьми  утра  направилась на остановку, откуда уходил в Новореченский совхозный автобус с рабочими. Кое-как, на саночках,  дотащилась   с двумя мешками и с хозяйственной сумкой, битком набитыми тряпьём.  Мешки  засунули между рядами. Катерина договорилась в шофёром Виктором высадить её у магазина. Тряпьё сдала, купила воротник и радостная побежала домой. Вечером они с мамой не могли нарадоваться на эту красивую дорогую вещь.
-Ещё бы дочь тебе шапку такую.
-А на шапку,  мама,  я записалась на молоко. В прошлом году сдала молока три с половиной тысячи литров,  а на шапку надо три тысячи сдать. Думаю, что обязательно мне дадут. 
       И дали.  Купила серый драп и заказала в быт комбинате пальто. Получилось очень красиво. Катерине завидовали не только в очереди за водкой, но и в деревне кое-кто…

-Да не обращай внимание, одевайся пока молодая, пока есть возможность. Хорошо хоть на молоко  сейчас  можно что-то купить, а то бы как жить, как  одеваться?  Ничего же в магазине нет,- вздохнула Надежда Сергеевна.
-Можно купить на заготовки, это хорошо. На мясо в прошлом году электрическую  швейную машинку получили.
-Это за  быка-то?
-Да, он у нас хорошо вытянул, как раз на машинку хватило, ещё осталось. Да, мама, на днях ко мне подходит Надежда Ивановна, ты наверное её не знаешь?  Во втором доме от магазина живёт.  С мужем вместе  подошли и так благодарили. Я сначала не поняла за что, потом они говорят - да за машинку за швейную.
      У них две дочери, обе закончили швейное училище, в городе остались жить,  работают там на швейной фабрике.  Они сдали мясо, одной на него  купили швейную машинку, вторая плачет - тоже надо. А мяса у них не хватает на вторую машинку и колоть больше некого. Потом как специально для них - привезли в магазин  такую же для Надежды Михайловны Лежниной. Она очень не любит нашу принцессу Людмилу Плотникову и решила не ей, а мне сказать, что уже в прошлом году  получала машинку на молоко. Видно ошиблись в конторе, когда распределяли. Я тогда сразу  к Надежде Ивановне, не нужна ли ей ещё одна машинка для второй дочери? Та обрадовалась и  мы договорились, что Надежда Михайловна выкупает и Надежде Ивановне отдаёт. Если сказать Людмиле правду, она ведь всё равно в   контору не сдаст,  а по своему личному блату перепродаст в три дорога. За ней  уже это замечали, но не пойман, не вор. Говорят, на базе получит что-нибудь, а говорит, что в городе достала через знакомых и продаёт из дому.
-Конечно правильно вы сделали. Девчонке на дело машинка нужна, а Людмила без дела кому-то продаст. Сейчас, говорят, все всё хватают, запасы делают. Что будет, что ещё впереди нас ждёт?- вздыхала Надежда Сергеевна.
-А что мама впереди? Страну  трясёт то в одну сторону, то в другую. Полки в магазинах пустые, продукты  у нас почти все свои, а иначе как бы жить? Сейчас вот с  райисполкома  позвонили, велели списки составить на водку, на макаронные, на конфеты, на сигареты, на сахар. Вчера привезли набор продуктов для многодетных семей, скандалу сколько было!
-А ты ведь тоже считаешься многодетной?
-В том то и дело, что нет. Многодетные, это семья,  где трое детей до восемнадцати лет. А если восемнадцать  есть старшему, то уже не многодетная.  Вот все и ругаются, мол мы растили, нам ничего не давали, а теперь они что, лучше всех? Людям обидно. Их тоже можно понять. Я считаю, у меня двое детей - дайте две банки сгущёнки и двести  грамм конфет или там колбасы по  триста  граммов.   А у кого трое - дайте всего по три, у кого один ребёнок - по одной банке.   У нас  дают целый набор, не  знаю  уж что там, тем, у кого  трое  детей,  а у кого два ребёнка - вообще ничего. У многодетных  дети видимо  хотят сгущёнки, а наши нет.
-Да ладно, Катюш, мы вон с тобой сами какую сгущёнку вкусную варим.  И вместо колбасы у нас пельмени да котлеты. Проживём, хуже жили в войну, выжили. Помнишь как жили?
-Конечно, мама, всё помню. Трудно жили, а теперь пробьёмся. Это ерунда. Хуже то, что люди злые становятся. Вон мать нашего участкового где -то  наслушалась про Афганистан, про душманов. Сейчас в магазине  только и разговоров про душманов.  Фрося Седакова говорит, что она всё на сельсовет  ругается, мы видно крайние. Во всех неурядицах она винит председателя, считает, что мы всем пользуемся, а они нет. Как скажет про этих душманов, сердце кровью обливается. Где Серёжа? Что с ним? И Оля не пишет ничего….. Мама, как думаешь, в деревне догадываются про Серёжу? Тебя кто –нибудь  спрашивает?
-Нет, дочь, мы же с тобой договорились - отвечать, что Серёжа на сверхсрочную службу остался.
-Я вот боюсь, как бы не узнали в деревне. Всё – таки,  на каждый роток не накинешь платок.  Каждый будет судить, да рядить по-своему.