Что ещё натворит Николай Павлович

            Бывший интеллигент, бомж Арсений Кашкин, по прозвищу Бутылёк, накануне хорошо заложил за воротник, поэтому спал крепко, без сновидений, однако, проснулся посреди ночи от непонятного шума. Он почивал на обычной городской деревянной скамейке, которую они с другом Васькой Метёлкиным (Метла - для друзей), стащили с аллеи вглубь зарослей, густо разросшихся по берегу Яузы. Метла сегодня ночевал в другом месте, кажется, у своей подруги – Зойки-Носатой, или ещё где...неважно. Здесь, в зарослях, было темно, но на чистом небе во всей своей новоявленной красе сияла нереально огромная полная луна, и её зыбкий мертвенный свет пробивался кое-где через густую листву деревьев. Обильные дожди весной и в начале лета, и быстро наступившее летнее тепло, а по сути – настоящая жара (даже ночью душно!),  в этом году поспособствовали бурному и раннему развитию растительности: тополиного пуха было немерено, даже спать мешает, в ноздри лезет. Но не это разбудило Арсения Кашкина.  Сейчас там, за кустами, ближе к берегу полноводной после дождей Яузы происходила какая-то возня и слышались приглушённые голоса и даже, как ему показалось, металлический лязг или скрежет. «Ну что за чёрт, – подумал он недовольно, – какие-то гады спать не дают». Он полежал минут пять, прислушиваясь и надеясь, что всё стихнет, но – нет, не стихало: возня продолжалась. Арсений уже хотел крикнуть им там, чтобы не шумели, но потом подумал, что это, может быть, уединившаяся влюблённая парочка… пыхтит, и решил подсмотреть. Усмехаясь как-то гаденько от предвкушения пикантного зрелища, он медленно встал со скамейки, потянулся, разминая болевшие бока (жёсткая всё же эта скамейка!), и сначала долго опорожнял переполненный мочевой пузырь, водя членом из стороны в сторону, чтобы не журчать в тишине и не выдать своё присутствие раньше времени  (конспирация, однако!), глубоко вздохнул, с облегчением, одновременно зевая во весь рот, а потом стал неслышно, по-партизански, пробираться сквозь густые кусты в сторону непонятного шума. Осторожно раздвинув ветви, Кашкин просто остолбенел, уставившись на открывшееся взору видение, как баран из известной присказки. На небольшой полянке, укромно укрытой зарослями, в призрачном лунном свете он увидел картину, напомнившую не раз виденный сюжет из мультфильмов и кинокартин, когда банда разбойников после удачного дела ночью у костра делит добычу. Костра, правда, не было, но лунного света хватало, чтобы рассмотреть происходящее. Сначала трое крепких мужиков с ломиком, топором, кувалдой и каким-то жужжащим инструментом (то ли дрель, то ли болгарка аккумуляторная – решил Бутылёк) изредка включая фонарик, возились вокруг какого-то большого и тёмного металлического ящика, видимо, пытаясь его вскрыть. «Бандиты, – мелькнула догадка, – похищенный сейф вскрывают!». Арсений несколько минут не отрываясь, словно завороженный, наблюдал за их усилиями, которые вскоре увенчались успехом: что-то лязгнуло, хряснуло, мелодично погудело и замолкло, и у одного из бандитов, лысого и выглядевшего постарше и поплотнее других, вырвался приглушённый победный возглас:
- Аллес копец! Ура, мы победили!
Бандиты стали вытаскивать из чрева ящика пачки денег и складывать их на предусмотрительно постеленный на земле большой кусок фанеры или картона, белевший на чёрном фоне. Главарь, подсвечивая фонариком, зорко следил, чтобы деньги были разложены по кучкам строго по достоинству. Через минуту на подстилке выросли объёмные стопки денег. Денег было много, очень много, но, может быть, это мерцающий лунный свет визуально увеличивал их количество в глазах поражённого наблюдателя... Кашкин-Бутылёк никогда в своей жизни столько денег не видел и вытаращил глаза, стараясь всё разглядеть. Он даже непроизвольно сделал шаг вперёд и под ногой предательски треснула ветка…
- Тихо! – сказал главарь, подняв руку и грабители замерли, вслушиваясь в тишину ночи. Замер и Бутылёк, ругая себя мысленно за оплошность. Тянулась вечность…
- Показалось, – через минуту произнёс кто-то из бандитов. «Уф, пронесло» – подумал Арсений, осторожно отступая назад.
Грабители уселись на травке вокруг денег, и главарь принялся их делить. Он сам по себе был довольно мерзкого вида, как вурдалак, а тут вдобавок лысина и большое круглое лицо мертвенно отсвечивали в лунном свете, и контраст с глубокими чёрными глазницами создавал впечатление, что это череп говорит грубым голосом. «Мёртвая голова какая-то, – испуганно подумал Бутылёк, мурашки непроизвольно побежали у него по коже,– просто живой труп». Подсвечивая себе фонариком, чтобы не ошибиться с достоинством купюр, череп брал стопку купюр и раскладывал их на четыре кучки. «А почему на четыре, их ведь трое?» – недоуменно подумал Кашкин и, словно услышав его мысли, главарь, кладя деньги в четвёртую, как бы отдельную кучку, сказал уважительно:
- А это – Николаю Павловичу из газеты!
Так он повторил несколько раз: «А это – Николаю Павловичу из газеты!», как вдруг один из грабителей, в белых брюках и легкомысленной белой летней кепочке, похожей на блин, лежащий у него на макушке, не выдержал:
- А почему это ему наравне с нами? Мы рискуем шкурой, можно сказать – под пули лезем, а он деньги гребёт…сидя у себя в кабинете, палец о палец не обоссав!
- Заткнись, Жуган, – резко и с угрозой осадил его главарь неприятным скрипуче-сиплым голосом, – если б не Николай Павлович хрен бы ты знал, куда на дело идти! Николай Павлович лучше всех в городе знает, где стоят банкоматы, только что наполненные деньгами под завязку, и где охраны нет, или почти нет. Ведь у него в газете шобла пронырливых репортёров и корреспондентов, этих писак борзописных, которые каждый день везде шныряют, всё видят, всё вынюхивают и потом сливают информацию Николаю Павловичу. И эта информация стоит четвертины… Я сказал: четвертина – Николаю Павловичу! И точка! Ишь, под пули он лезет…
После этих слов возмутившийся было Жуган замолк, как показалось Кашкину, испуганно. Главарь-череп, видимо, был суров и не только Арсений его испугался...
- А я что, я это так…как скажешь, Фюрер, – пошёл он на попятный, – Николаю Павловичу, так Николаю Павловичу…
Третий грабитель, молодой парень в светлой футболке и тёмных джинсах, молчал, не встревая в разговор старших.
«Вот оно что – так это они грабят банкоматы!» – Кашкин сразу вспомнил прочитанную буквально вчера в городской вечерней газете информацию о неуловимой банде, похищавшей банкоматы по всей Москве из плохо охраняемых помещений. Полиция с ног сбилась, разыскивая их, но пока безрезультатно. «Уж не из Сбербанка ли этот банкомат…здесь поблизости, на Бажова есть отделение…».  Между тем грабители сложили деньги в четыре больших пластиковых пакета, которые выдают за отдельную плату в большом супермаркете «ЕД-ДА!», название которого крупными буквами было напечатано на пакетах. Затем они с усилием перекантовали раскуроченный и опустошённый банкомат к реке и на «раз-два-три» резко столкнули его в воду. Булькнув как-то жалобно, железный ящик скрылся в тёмной воде. Громко и возмущённо в наступившей тишине квакнула потревоженная лягушка и затаилась.
- Раз, и концы в воду! – засмеялся главарь зловеще и его большие зубы нехорошо сверкнули в лунном свете. «Ну, блин, череп и есть череп!» – ещё раз поразился сходству Бутылёк и инстинктивно отодвинулся вглубь кустов.
Бандиты прошли в темноту, за кусты, хлопнули дверцы, заработал, утробно урча, автомобильный двигатель и машина поехала прочь.  Арсений пошатываясь, вышел из своего укрытия, но увидел только медленно удаляющиеся ярко-красные габаритные огни автомобиля, въезжавшего в  хорошо видимую в ночи арку акведука, освещённого декоративной подсветкой. У Бутылька от этой картины и ещё непрошедшего опьянения возникло чувство нереальности происходящего.  Он вспомнил, когда трое бандитов замерли в лунном свете, как окаменевшие, когда хрустнула ветка, и помотал головой, словно прогоняя наваждение. «Машинка типа «Буханка» или «Газель», – подумал он, – банкомат на легковушке не вывезти». Кашкин подошёл к тому месту на берегу Яузы, с которого скинули в воду банкомат, но ничего не увидел. Только тёмная вода тихо текла, да две потревоженные утки обеспокоенно бороздили реку у противоположного берега… Он вернулся к месту делёжки и в неясном лунном свете пошарил по картонке, надеясь найти затерявшуюся купюру, даже поискал в траве вокруг, но ничего не нашёл. Кашкину вдруг явственно почудился волнующий запах новых купюр, которыми ещё недавно был заряжен ограбленный банкомат.
- У-у-у, падлы, ничего не оставили…
Огорчённый, он побрёл в темноте, спотыкаясь и чертыхаясь,  досыпать к себе на скамейку, решив вернуться сюда утром, чтобы поискать вожделенную денежку при солнечном свете. Но на своей скамейке он теперь долго не мог заснуть, вспоминая произошедшее. «Ба! Кажется, полиция объявила награду за информацию о банде. Эх, жаль, номер машины не запомнил! ¬– подумал  Кашкин, – а то ведь можно было деньжат срубить, –  он даже заворочался с боку на бок от этой мысли.– А что, если сообщить куда следует об этом Николае Павловиче? Кажется, редактора одной городской газеты так звать, утром посмотрю. Мало ли он ещё натворит? Денег точно дадут! Чёрт, да ведь главарь грабителей по-немецки говорил! И его этот, второй, как его…Жуган, Фюрером назвал! Ну и кличка! Может, шпион, так можно и в ФСБ накапать…», – уже засыпая, подумал патриот, хоть и бомж, Кашкин - Бутылёк. В полудрёме он вдруг вспомнил, что его дружок-собутыльник Метла как-то рассказывал, что давно, в лихие девяностые некто Коля-газетчик организовал поставку в Москву наркоты из Средней Азии!
«Так в девяностые он был Коля-газетчик, а в наше время – Николай Павлович из газеты! – догадался Бутылёк. – Блин, растут люди…».  Мысли роились у него в голове, назойливые, как мухи и мешали спать: от мыслей не отмахнёшься, как от мух. Он беспокойно ворочался на жёсткой скамейке, выбирая наиболее удобное положение, но никак не мог заснуть. Память услужливо извлекала из своих запасников всё, что было связано с этим Николаем Павловичем: вспомнилось, как недавно, бесцельно бродя  по магазину электроники «Золотой глаз», он видел сюжет в работающем телевизоре: какая-то разбитная деваха заявила в столице одной страны ближнего зарубежья, что её в Москве использовала банда сутенёров, заставляя заниматься проституцией. Она-де приехала искать работу, а её похитили, отобрали паспорт и насильно заставили… По словам девушки, сутенеры в своих разговорах неоднократно упоминали имя: «Николай Павлович из газеты». Вроде как именно Николай Павлович был организатором этого незаконного бизнеса. 
«И вот снова возник этот Николай Павлович. И опять в роли организатора…  организатора грабежа банкоматов. Широта и наглость его криминальных дел поражают. Просто какой-то криминальный король Москвы под благообразной личиной уважаемого редактора! Куда только полиция смотрит? И что ещё натворит этот Николай Павлович! А уж точно, натворит, если его не остановить, – фантазии и предприимчивости у него хватит... Нет, обязательно надо заявить…гражданин я или не гражданин…».
И с этой правильной патриотической мыслью он вдруг сразу и крепко заснул – хорошо спится на свежем воздухе с чистой совестью.
… Всё так же призрачно светила полная луна. Вокруг стояла абсолютная предрассветная тишина – лист не шелохнётся. И если бы Бутылёк сейчас взглянул на поляну, то увидел, как на забытую грабителями картонку из темноты выскочил какой-то юркий ночной зверёк и стал жадно, с присвистом, её обнюхивать, скребя, словно в экстазе, когтями по картону. Видно не только люди любят пьянящий запах денег…