Мичуринцы

   От автобусной остановки Егор пробирался домой огородами. Не желал дотошных расспросов станичников о том, удачно ли его подлечили в психбольнице. Попадал он туда уже не раз – как только хватит удар, так везёт супруга Мария своего благоверного Егорку за сотню километров в медицинское учреждение закрытого типа. День осенний, огороды убраны, вспаханы – ни души. И только кум Гришка что-то возится на меже с соседним подворьем. Хотел, было, Егор прошмыгнуть незамеченным, но в этот момент кум поднял голову и бодро воскликнул:
- С возвращеньицем тебя, кумашок! Гляжу, сам возвращаешься, без кумы – знать, подлечили.
- Доктора нынче опытные, любого дурака человеком сделают – уверенно заключил Егор – а ты что тут возишься?
 Григорий прореживал межу – вырубал густо разросшуюся бузину. Лениво так тюкал топориком под корень высокого бузинового куста. И вдруг у него в глазах заиграли бесенята:
- А ну-ка, проверим, какого человека из тебя доктора сделали? – мысленно поставив себе задачу, решил подначить недавнего пациента психушки:
- Калину уничтожаю, кумашок!
- Да что ж ты затеял?! Калина, она ж полезная!
- Само собой, полезная. Даже чокнутым здорово помогает. А куда мне её девать: я и насушил – весь чердак завешан, и насолил – кадушки в подвале ставить некуда…  Есть – не переесть! Не веришь? У кумы своей, Катерины, узнай. Она подтвердит.
То ли Григорий так убедительно врал, то ли имя Катерины (которую кум-псих любил за то, что та его очень жалела) заворожило, но стал Егор жаловаться:
- А у меня, кум, – ни кустика калины на подворье. Бузины на меже – сколько хошь, да пользы от неё при моих болячках – никакой. Дал бы мочёной калинки на лечение!
- Болячка твоя давняя, никаких моих запасов калины не хватит. Тебе свою завести надо. А я тебе с десяток кустиков выкопаю.
- Гриш, ты настоящий кум! Посажу, как у тебя, на меже. Урожай-то скоро даст?
- На меже толку не будет, там акация у тебя тень даёт. А калина солнышко любит! Вон у тебя весь двор пустой – ни деревца, ни кустика. Вот и засади двор калиной.
- А Мария что мне скажет? Не даст она во дворе сажать.
- Ну, как знаешь, моё дело – предложить. Мне меньше забот, и саженцы для тебя выкапывать не надо – с притворной обидой Григорий давал понять, будто собирается уходить с огорода.
- Нет, ты постой кумашок! Обещал? Ну-ка, копай саженцы, я их посажу, когда Мария на работу уйдёт. А вернётся – двор и так весь уже перерыт. Не станет же она саженцы вырывать да выбрасывать?
- Вот же кума мне Бог послал! – подумал  Григорий, - да кто ж теперь виноват? Сам же, по пьяному делу, и пригласил этого юродивого Егорку крестить своего первенца. Тот сперва даже отказывался: куда мне, мол, чокнутому-то в кумовья? Но ломался недолго, его во всей  станице никто и за человека не считал, а тут такая честь выпала – в кумовья! А теперь, вот, сын подрос – и с упрёками: «Пап, у всех пацанов крёстные, как крёстные, а мне кого нашёл? Учителя в школе, чуть, что не так, стыдят: весь в крёстного папку пошёл!»
  Григорий принялся выкапывать молодые побеги бузины, а  сам всё обдумывал, как бы этому куму такое нагородить, чтоб вся станица со смеху за животы хваталась? И придумал. Вручая «ценный» посадочный материал, стал поучать его тут же, на бегу придуманным, агротехническим «премудростям»:
- Ты вот что, кумашок, сажай калину  – не как какую-нибудь простую сливу. Калина любит очень много разной подкормки. Значит так, для каждого корня роешь яму: метр – на метр, и метр – в глубину. На дно сразу насыпь по доброму ведру пшеницы…
Тут уже не выдержал кум Егор:
- Кумец, а пшеницы-то столько зачем? Меня же за неё Мария из дому сгонит!
- Ты слушай знающих людей да не перебивай, это ещё не всё. Сам же сказал, посадишь, когда кумы дома не будет. Вот, вникай дальше: пшеницу засыпаешь толстым слоем земли, ставишь саженец, а сверху, прямо под корень, надо вбить по десятку яиц…
- Кум, а яйца зачем? Это же целую сотню надо!
- Ты хочешь вырастить целебную калину? Чтобы себя самого же вылечить от помешательства! Тогда делай, как я тебе советую.
- А хоть утиные можно? Утиные не так заметно будет. А куриные Мария всегда пересчитывает, потом на базар везёт.
- Ну, бей утиные, если хочешь в целебную ягоду холестерин занести.  От инсульта умереть не боишься?
- Значит, только куриные – почесал затылок незадачливый кум, - А скорлупу выбрасывать?
- Да бей со скорлупой, там кальций, он для калины полезный – Григорий даже сам себе удивился: как это его так складно понесло? И видно, убедительно, если кум на такую байку повёлся.
- Слушай внимательно, кум, и это ещё не всё. Засыпаешь лунку остатком земли, притаптываешь, а потом надо полить. По ведру воды в каждую лунку. Да не просто воды! В ней надо размешать по килограмму сахара на ведро. Каждое, понял?
- И сахар туда же? Кум, да ты, никак, меня разорить задумал!
- А ты что, хочешь вырастить кислую калину? Тогда поливай без сахара. И кто её есть такую будет? Она у тебя кислее зелёной алычи вырастет. 
- Слушай, кум, а как же эта калина у тебя  на меже выросла? Вон её сколько у тебя, уже и прореживать стал. Где у тебя было столько сахара? И яиц, и пшеницы…
- Точно так же сперва десяток корней сажал,. Мне один старый дед этот секрет поведал. А так бы не выросла. И у тебя разрастётся, ежели технологию соблюдёшь. Весь двор зарастёт целебной ягодой. Будешь по осени на пару с Марией на базаре торговать. Она яйцами, ты – самой целебной в округе калиной. Вишь, какие перспективы откроются. При деле окажешься, а то, ведь, с твоей болячкой  никуда тебя на работу не берут. 
   - Да и то верно. Убедил, кум. Посажу, как ты советуешь. Дождусь только, когда бригадир за жинкой заедет, да на работу увезёт.
Ничего в ответ не сказал Григорий. Только подумал:  «Эх, кум, кум! Дураком живёшь, им же и помрёшь! Верит, что бригадир за его жинкой заезжает, чтоб до работы подвести. И моя «калина» – из того же поля ягодка».
   Оба кума уходили с огорода довольными. Один предвкушал, что разведёт на подворье целебную ягоду, станет ею приторговывать, копейку лишнюю в дом принесёт. Другой радовался в душе: вот теперь будет о чем посудачить станичникам. Иных-то забав в станице не осталось: клуб закрыли,  пивнушку ретивые жёны подожгли…
   На следующее утро, как только жена запрыгнула в коляску бригадирового мотоцикла, Егор принялся за дело. Ямы рыл на совесть – как кум учил. Перед закромом пшеницы долго стоял в нерешительности: мера-то, какая – поди, целое ведро зерна на каждую ямку! Жалко пшеницу, чай, жена трудом заработала.  Потом резко махнул рукой, зачерпнул полное ведро и сверху еще горку насыпал пригоршней.  Постоял над закромом. Потом горсточку отсыпал назад – всё-таки одной курочке на раз хватит. Точно так же он стоял и в кладовке над коробом с яйцами: отберёт десяток, почешет затылок, одно назад вернёт. Потом снова в кучку положит – для строгого соблюдения рекомендаций кума. И над сахаром – те же сомнения. 
   К обеду весь двор был утыкан саженцами, политыми хорошо прислащённой водой. Тут и жена на обед явилась. Увидела, что сотворил муженёк с чистеньким двориком, давай орать;
- Дурак ты чокнутый, во что двор превратил?! Что ты тут посадил, я тебя спрашиваю? Тебя не в психушке на такое сподобили?
- Сама дура! Я элитный сорт калины посадил, а она солнце любит, понимаешь? Кум Гришка во дворе посоветовал. Он и саженцев накопал.
- Да откуда у Гришки-то, главного станичного бездельника, калина? Помню, в девках была, с хлопцами в его бузине прятались. В жмурки играли. И твои саженцы подозрительно на бузину смахивают. А ну-ка, быстро выдёргивай, ямки сравнивай и песком засыплешь, чтоб грязь во дворе не разводить!
Девичество и прятки с хлопцами в бузине Егор как-то пропустил мимо ушей, понимал что Маруся, нагулявшись от души, только его и смогла охомутать – больше никто не брал. Так-то баба она и сейчас видная.
- Ты, вот что, саженцы не трогай! Гришка, хоть и плут, но родного кума дурить не станет. Сказал же, что такая калина вырастет, какой во всей округе ни у кого нет! Я её и пшеницей удобрил, и куриными яйцами, и водичкой сладкой полил. Такая калина знаешь, как ценится?! На рынке торговать буду. И черенками тоже.
- Ой, умора чокнутая, бузиной он торговать будет! – Мария, учуяв неладное, метнулась в кладовку.
- Батюшки вы мои! И пшеницу! И яиц – пяток и осталось! И сахара – в мешке на донышке! Сейчас же эту гадость с корнями выдеру! Кумовья-мичуринцы, драные!
- Ты, это, мою калину не трожь, не то, хату спалю и сам в речке пойду топиться. Поняла?!
- Уйду я от тебя. К бригадиру. Тот хоть и мужичок плюгавый, да бузину во дворе сажать не станет. Да еще и сахаром поливать. Ой, люди добрые, что натворил, окаянный! И за что мне такая напасть?
  Саженцы Мария, всё-таки, не тронула. Побоялась: «Чёрт с ними, пусть дурак забавляется». Но Егора отселила в кухоньку. К бригадиру не ушла, наоборот, его к себе приманила. С тех пор, бригадир у калитки не задерживался, шёл прямиком в дом. Его, Егоров дом, от матушки доставшийся. Обидно было мужику – на кого его променяла! Такой же жизнью потрёпанный, никому не нужный. Только что, в психбольницу ещё не наведывается. Виду, однако, не подавал, всё себя успокаивал: «Главное, кум не соврал, удобрение сработало: черенки, все как один, принялись». По весне на них появились первые листочки. Каждый день Егор обильно поливал свои насаждения. Только без сахара. Сахар ему стал теперь недоступен. Бригадир по хозяйски приладил к двери кладовки большущий замок. Пытался Егор по ночам ключ к нему подобрать, да – никак.
   Майским тёплым деньком бригадир привычно вошел в калитку.
- Привет знатным мичуринцам! И какие виды на урожай элитной бузины? – ехидно подколол он своего соперника.
- Какая бузина?! Ни черта не понимаешь, и кто тебе диплом агронома выдал?
- Послушай, Егор, - уже более миролюбиво продолжил разговор бригадир – давай сорвем пару листочков с твоей «калины», сядем на мой мотоцикл и съездим на заброшенное подворье бабки Поликарповны. Три года там уж никто не живет. Бузина разрослась – проходу нет. Вот и сравним твои листочки с теми. Тогда и узнаешь, кто мне диплом выдал.
  Егор долго молчал. Мысли в его тронутой болезнью голове путались, перебивали одна другую: «Ну, не мог же родной кум подсунуть бузину вместо калины. Это надо кем же быть, чтоб так издеваться над больным? Ну, состою на учёте, но я же тоже человек! Таких же две руки, две ноги. Вот, голова немножко другая. Но сказал же кум, калина хорошо помогает. А этот тоже пристал, бузина ему, бузина! Вот, назло, поеду с ним, утру ему нос, агроному чёртовому. А вдруг этот новоявленный «жених» прав? И такое может быть». Сорвал два самых маленьких листочка, большие – больно жалко.
- А поехали!
   Вот и заброшенный двор Поликарповны. Заросли бузины уже «вышли» и за калитку. То, что это бузина, не сомневался даже Егор: Сколько помнил, старуха никогда ни огород не сажала, ни сада у неё не было. На огороде у неё всегда рос отборный чертополох. Межа, как у кума, тоже бузиной поросла. И варенье бабка варила себе из одной бузины. «Интересно, а моя благоверная (или теперь бригадирова) и в этих зарослях тоже со станичными парнями в жмурки играла?» - почему-то с грустью подумалось Егору.
- На, сравнивай! – перебил его невесёлые думы бригадир, сорвав несколько листков с ближайшего бузинового куста.
Егор стал сравнивать. Пристально вглядывался: сначала в свои, потом – в бригадировы, снова – в свои листочки. Чем дольше глядел, тем всё сильнее его лицо наливалось кровью:
- Ну и сучонок же ты, кум Гришка! Бузину подсунул!
- Ничего, брат, бывает… Возвращайся-ка к своей Марии. Мне она не нужна – как-то виновато похлопал бригадир Егора по спине.
 Егор молча уткнулся ему в плечо, горько зарыдал:
- И за что мне доля такая?!
   Долго так стояли два мужика-соперника у подворья Поликарпоны. Пока один не выплакался, обмяк. Бригадир отвёз Егора домой. Сам собрал свои пожитки, сбил обухом топора замок с кладовки, молча сел на свой мотоцикл и уехал. А Егор в дом не пошёл, остался в кухоньке. Не спится Егору. Жизнь ему теперь казалась из одной чёрной полосы: «То ли, правда, утопиться, то ли куму отомстить» - думалось Егору. В конце концов, он решил, что второе теперь поважнее первого будет. Поднялся среди ночи, вышел во двор и повыдергивал все десять саженцев. Связал их верёвкой, взял лопату, из кухни прихватил кусок хлеба, сунул его в карман. И пошел вдоль тёмной улицы. Мстить куму. Вот и его ворота. 
- Шарик, Шарик - на! – кинул через забор кусок хлеба, чтобы задобрить кумовского пса. Чтобы лаем не разбудил хозяев ненароком. В аккурат вдоль металлических ворот и калитки Егор вырыл десять ям. Не метр – на метр, и в глубину – метр, конечно, так бы и до утра не управиться. И посадил куму его же «калину» – так, чтобы не было свободного выезда  и выхода со двора.
- Всё! Расти, милая «калина»,! Куму – на радость. А сахаром путь теперь он тебя поливает – попрощался Егор с лелеянными им всю весну черенками. И пошел. С твёрдым намерением – домой, к Марии…
   Григорий проснулся спозаранку, корову надо в стадо выгонять. Открыл калитку. И застыл от неожиданно увиденного. Быстро смекнул, что к чему. И во всю глотку заорал:
- Катерина, иди сюда, глянь-ка, что кум наш учудил? Доктора пилюлями не помогли, так я бузиной вылечил! Дошло-таки, дураку, что я ему подсунул.
   А Егор с тех пор стал молча проходить мимо Григория. Не здоровался. И перестал его величать кумом. Если когда и нужно было в разговоре применить это слово, то Егор особый упор делал на слове «бывший».