СОН В РУКУ

Писатели – народ очень интересный и своеобразный. В наших головах постоянно витает одна мысль: "Где взять новые и новые сюжеты для своих произведений?"
Беседуя с человеком и вдруг, подмечая интересную историю, сразу же переключаемся на профессиональную волну, и пытаемся уловить каждое слово, каждый оборот, чтобы потом всё воспроизвести до мельчайших подробностей, добавив немножко художественного вымысла для интересного чтения (что не возбраняется писательскому люду), но сохранив всю правдивость и смысл повествующего.
Так и я, беседуя, и видя, что это моё, при возможности включаю диктофон или делаю пометки в блокноте, который всегда со мной. Основная масса моих произведений основана на реальных событиях. Если быть внимательным и уметь слушать, то ничего не надо придумывать. В жизни столько интересных историй, уже давно всё придумано и выдумано, нужно только взять, добавив свой талант, и приложив небольшие усилия, в умении излагать, донести до тебя, дорогой читатель.
Эту историю также поведал один из близких знакомых, с которым давно дружим и часами можем болтать, причём времени всегда не хватает. В одной из телефонных бесед Сергей спросил:
– Хочешь посмеяться?
– Ты же знаешь, что да! Юмор – это мое!
– Эту историю я никому не рассказываю, могут по-разному истолковать.
– Что-нибудь криминальное?
Сергей засмеялся, потом резко замолчал, видимо, обдумывая, стоит ли меня посвящать в это. После непродолжительной паузы многозначительно изрёк:
– Полукриминальная, а может, и криминальная. Сколько живу, столько и ломаю голову.
– Ой, прошу тебя, не томи мою душу.
-Ну, слушай.
  Наша дочка, когда училась в институте, всегда жила не в общежитии, а на квартире. Мы в июле находили жилье, вносили предоплату, а в конце августа заселялись. Снимали обычно комнату с хозяйкой. Так и в этот раз, поискав в интернете, нашли подходящую, созвонились и поехали, чтобы внести оплату и познакомиться. Хозяйка оказалась воспитанной и интеллигентной бабушкой за восемьдесят лет, но ещё довольно крепкой и шустрой, по образованию – врач. Видимо, вела правильный образ жизни, а может, генетически заложено здоровье.
Мило побеседовав, заключили договор, внесли предоплату, обменявшись телефонами, раскланялись, уверив хозяйку, что перед приездом обязательно позвоним.
Выйдя от неё, мы с женой и дочкой бурно обсуждали новую знакомую. Всем она понравилась: и внешне ухоженная, и говорит красиво, правильно, не то, что у нас в деревне. Иногда общаешься с местной интеллигенцией, тошнит слушать их говорок, как бабы на базаре. В общем, нас всех всё устраивало. В конце обсуждения я, как бы между прочим, сказал:
– Старовата малость, кабы не представилась.
– Тьфу на тебя, не каркай. Чего она умрет? Смотри, как артистка, здоровее нас всех вместе взятых, – зная мой язык, зачертыхалась жена.
– Да, ладно-ладно, и пошутить с вами нельзя, – ответил в сердцах.
– Знаю твои шутки, как ляпнешь, так в точку и попадешь. Сколько в жизни случаев было. Я уже боюсь твоего языка.
– Ну, моей вины в этом нет. Провидец! – подытожил я, смеясь.
На том и закончили наш спор. Приехав домой, ещё несколько минут поболтали об этом и забыли. До конца августа ещё больше месяца, время хоть и летит незаметно, но, казалось, ещё так далеко, что об этом говорить. Сама знаешь, сколько дел летом в деревне. За каждодневной суетой: то сено, то огороды, то птица да кролики, – совсем забыл о бабуле, даже ни разу в голову не пришла.
За неделю до 30 августа ночью проснулся от ужаса. Вижу сон: бабуля наша умирает, да не где-нибудь, а у меня на руках. Я покойников хоть и не боюсь, но как-то не по себе стало. Остаток ночи проворочался, не спал. Утром, чуть свет, встала жена доить корову, я возьми, да и ляпни:
– Во, дела! Померла нынче наша бабушка!
– Как померла? Когда? А тебе почём знать? И почему тебе? Ты-то при чём? – округлились глаза у жены и волосинки на руках дыбом встали.
– Дык, она у меня на руках и померла!
Жена, хоть и не шибко верующая, но на всякий случай перекрестилась, искоса поглядывая на меня, строго спросила:
– Пил что ли, анчихрист?
– Ты что, с ума сошла, я же непьющий уже сколько лет! В завязке!
– Тогда что дураком прикидываешься? Что околесицу несёшь?
– Как есть говорю правду! Померла она, сто процентов!
– Да иди ты к черту, болтун ненормальный!
В обстоятельной беседе поведал ей свой сон. Жена, внимательно выслушав, добавила:
– Я уже тебя боюсь. Помнишь, ты Ваську с Просеки видел во сне, что  он утонул? Через три дня, и правда, нашли в пруду. А Зинку помнишь, как видел, и что произошло?  На сто процентов в руку! Жена запричитала:
– Ой, деньги-то пропадут! Кто нам их теперь вернёт?
-Папа Римский тебе вернёт, держи карман шире!
- Вот незадача. А помнишь, она говорила, что сын есть?
– Помнить-то помню, ну, а как он забулдыга-пьяница? Разве с него взыщешь? Да и знает ли он, что мы отдали? Может она перед смертью ему сказала? А ну как без памяти была?
– Она же у тебя на руках померла? Нешто не видел, при памяти она или нет была? Тебе-то ничего не приказывала? Может, шепнула, где спрятала наши деньги? Может, потихоньку да забрали бы?
– Да нет, не шепнула. Молча померла, в глаза смотреть – смотрела, а сказать – ничегошеньки не сказала.
– Даже не силилась?
– Нет. Молча померла. А ты уж, за эти гроши мародёрничать готова! Ух, бабы и сволочной вы народец! Не зря, в мусульманской вере, вас в мечеть не пускают, считая, что с нечистой силой якшаетесь. На сто процентов правда!
   Видя, как жена вздёрнула брови, решил не переусердствовать, дабы не поднять скандал – замолчал.
Потом,  стали обсуждать, как снова будем искать квартиру и как нам не повезло. Убыток всё-таки. Жена, ушла доить корову, строго приказав: "Ты пока туда не звони, рано ещё.  У них теперь хлопот полон рот, не до нас. Часов в десять позвоним вместе".
Я задумался. Надо же, невезенье какое-то? А ведь так удобно было, квартира рядом с институтом, и бабушка хорошая. Вроде, на вид крепенькая. Вот тебе и вид! Верь после этого внешности. Видно, внутри что-то болело.
Сергей отвлекся, чтобы подчеркнуть значимость своего сна: "Знаешь, а ведь мы ни на минуту не сомневались, что она померла. Мои сны всегда в точку".
Пришла жена, снова обсуждали, где и как снять жильё для дочки. Она,  начала меня ругать:
– Вот ты колдун! И надо было тебе ляпнуть тогда, что она помрёт! Сколько раз говорила тебе, чтоб держал язык свой за зубами. Знаешь же, что он поганый!
– Ну, ты совсем что ли дура? Я-то причём? Я что ли дату смерти ей поставил?
– А кто же? Если бы ты не ляпнул тогда, уверена, жила бы да жила бабулька.
Наша беседа плавно переходила в скандал. Время близилось к девяти. Уже, видимо, от нашего шума, проснулись дети. Дочь сонным голосом спросила:
– Что вы с утра спорите, спать не даёте? Дня вам не хватает что ли?
Жена, быстро изложив ей всё о случившемся, снова накинулась на меня. Дочь выслушала наши препирания и, смеясь, сказала:
– Вы оба с ума сошли или поодиночке? О какой смерти речь? Это же сон, чудаки!
Мать начала приводить дочке доводы, перечисляя мои ранее сбывшиеся сны. Дочь, смеясь уже от души, сказала:
– Да возьмите и позвоните, артисты!
– А и правда, мы с тобой дураки, – сказал я, переглядываясь с женой так, как будто мы услышали что-то невообразимое, – давно бы позвонили и не мучились.
– Да что звонить! Сто процентов – готовА! Я твой язык знаю! – подытожила жена.
– Дайте, номер, – сказала дочь, выйдя из спальни с телефоном в руках.
Я назвал номер. Слышу – ответил мужчина. Показываю глазами жене, что, мол, видишь, она не взяла, видимо, это сын. Значит, того… Дочка попросила позвать хозяйку к телефону, на что мужчина ответил: "Одну минуту, я передам, она на кухне пьёт чай". Дочка заулыбалась, покрутив нам у виска, мило поговорила с хозяйкой, заверив, что тридцатого, часов в двенадцать дня приедем. Попрощавшись с нею, сильно засмеялась. Сын слышал всю комедию, лежа на кровати, и тоже засмеялся, да так, что стены задрожали, и добавил с издёвкой в голосе: "Что наш провидец сегодня прокололся. Ну, ничего, бывает и у магов сбой! Слава Богу, старушку миновала ваша дурь!"
Мы с женой несколько разочарованно посмотрели друг на друга. Ей как будто не понравилась весть о том, что бабуля жива. Где-то в глубине души она очень верила в мои сверхспособности и, видимо, никак не хотела разочаровываться. Наверное, ей льстило, что я не такой, как все. Я тоже с растерянным видом стоял посреди кухни, не зная, как себя вести. Думал, если начну оправдываться, ещё больше засмеют. Решил незаметно выскользнуть во двор и пойти кормить хозяйство – кроликов. Выйдя на улицу, с облегчением вздохнул, думая, что Бог пожалел нас и оставил нашу бабушку в живых.
Оставшаяся неделя ушла на сборы. Готовили провиант для дочки, собирали вещи на осень и зиму, чтобы увезти сразу на машине. Двадцать восьмого решил сам позвонить, чтобы удостовериться, что всё в порядке. Набрав номер, услышал приятный интеллигентный голос:
– Алло, слушаю вас.
– Вера Петровна, это Сергей, папа вашей квартирантки.
– Да-да, очень приятно. Я уже поджидаю вас.
– Как ваше самочувствие? Всё ли в порядке? – поинтересовался .
– Все хорошо, спасибо.
Поговорив для приличия ещё несколько минут, попрощался. На душе было легко. Ругал себя за глупость: "Тоже мне провидец нашёлся!"
Во время рассказа, мы несколько раз прерывались, разразившись смехом. Считая, что история подошла к логическому завершению,  добавила:
– Все хорошо, что хорошо заканчивается.
– Не спеши, самое главное чудо ещё впереди! – Сергей заразительно засмеялся.
– Что? – не поняла я.
– Это только начало!
После этих слов повисла немая пауза. "Что может еще произойти в столь явно завершившейся истории?" – подумала я, но услышав в трубке протяжный и как будто обреченный вздох, поняла – будет что-то интересное. Потом друг произнес:
– Ну что, готова слушать дальше?
– Вся во внимании!
Собеседник продолжил:
– Утром тридцатого августа встали чуть свет. Бегали по дому, суетились, стараясь что-либо не забыть. Вещей набралось на несколько сумок. Когда всё уложили в машину, сказал своим: "Давайте присядем на дорожку по русскому обычаю, чтобы дорога была легкой, да и дальше без проблем". Сели, помолчали. И черт меня дернул снова гавкнуть: "Вот хорошо-то, что мой сон не оправдался, а то бы сейчас столько проблем добавилось". Жена кинула на меня такой взгляд, от которого мурашки у мертвого пойдут по телу. Дай, думаю, помолчу, чтобы не начинать скандал перед дорогой, да и она, вижу, не хочет этого. В сердцах хлопнула дверью и вышла.
Мне тоже приспичило выйти, как будто нечистый толкал в спину, хотел на хозяйство посмотреть, всё ли в порядке. И, как нарочно, чкнулся на летнюю кухню. Вижу, жена взяла банку со святой водой (она у нас стоит на окошке) и, капнув на ладонь, умывается ею. Притаившись за дверью, понаблюдал и был крайне удивлён, что она что-то шепчет себе под нос. Прислушался – молитву. Во, думаю, она ещё и молитвы знает! И опять нечистый попутал. Дай, думаю, пошучу, да как гаркнул во все горло да ещё басом: "Отче наш, да же иси на небеси!" Жена в этот момент как раз хотела ещё плеснуть воды на ладонь из трехлитровой банки. Видимо, так увлеклась, что мой голос приняла за козни нечистой силы. Вскрикнув ни своим, а каким-то дурным голосом, при этом со всей дурью,  шарахнула от испуга банку об потолок. Падая вниз, банка облила жену с ног до головы водой, с треском бабахнулась на пол и разбилась. Жена с открытым ртом и обезумевшими глазами, медленно поворачиваясь, впилась в меня взглядом. Я, сделав придурковатую улыбку, радушно спросил:
– Чего ты так испугалась, чудачка? И что это ты тут делала? Нешто стала богобоязненна? Сроду не знал, что молитвы знаешь!
– С антихристом живу, вот и выучила! – сказала жена, посмотрев на меня прожигающим насквозь взглядом, и трижды плюнув через плечо, добавила.
-Ну, всё, путя не будет, можно вещи выкладывать. Господи, прости, что шаландаюсь с нечистой силой в человеческом обличии. Моей вины тут нету – судьба окоянная!
От изумления и ярости теперь у меня открылся рот, чтобы начать препираться, хотя я знал, что за этим последует огромный скандал, который иногда затягивался на несколько дней. Мир в нашем доме спасла дочь, зайдя на кухню и поторопив нас с отъездом.
Пока ехали в машине до Орла, злость у меня прошла, да и жена, смотрю, начала отвечать на мои вопросы (раньше молчала, как партизан), значит, думаю, и у неё отходит.
Подъехав к дому, где сняли квартиру, сказал своим, чтобы посидели в машине, пойду вначале один. Позвонил в дверь. Молчок. Нажал ещё раз. Слышу возню в замке. Ух, думаю, слава Богу, дома, а то что-то внутри ёкнуло. Но дверь открыл мужчина.
– Дома ли хозяйка? – задал я вопрос.
– И не знаю, как сказать, вроде, дома, а вроде, уже и нет, – после довольно большой паузы ответил он.
Мужчина семенил ногами у порога. Я стоял с расстроенным видом, не зная, что делать. Вдруг он заговорил быстро-быстро:
– Ой, извините, мама говорила, что вы сегодня должны приехать. Проходите, пожалуйста, вы как раз кстати. А то я даже не знаю, что в таких случаях делают.
– В каких таких? – с ужасом воскликнул я.
– Да вот посмотрите. Буквально пять минут назад мы с нею беседовали, и, вдруг, раз и всё!.. Я – сын. Она мне утром позвонила и попросила прийти.
Видно было, что мужчина очень нервничал. Вид у него был совсем растерянный. Он ходил по коридору взад-вперед. Потом резко остановился около меня и спросил:
– А вы не знаете, что в таких случаях надо делать?
– Да в каких хоть таких? – всё больше и больше начинал я нервничать.
– Ой, простите, зайдите в зал, она там.
Зайдя в зал, остолбенел. На диване лежала с закрытыми глазами наша бабулька, казалось, что она спит. Легкий румянец оттенял бледность лица. Одна рука свисала с дивана, почти касаясь пола.
Сын подошел и обречённо сказал: "Сердце. Оно давно барахлило, но по врачам ходить не любила, справлялась сама. Она же врач!"
Став, как вкопанный по грудь в землю, хотел было пошевелиться, но ноги не слушались, словно к ним привязали тяжелый груз. Казалось, что эту немую сцену я уже где-то видел, и что это уже до боли родное лицо, вот так с чуть заметным румянцем, мне уже приходилось обряжать. Вдруг, как током пробило! Сон! Да-да, именно во сне всё в точности до мелочей я уже видел: зеленоватое покрывало на диване и светло-розовый халат с ромашками, и даже спущенную до пола руку, точно вот так же всё и видел, но во сне.
Сын топтался на месте, глядя на меня ничего не выражающим взглядом, вкрадчиво спросил, дыша мне прямо в ухо:
– А вы не знаете, что делать?
– Я?!
– Да, вы?
– Как не знаю! Я же из деревни! Деревенские готовы ко всяким ситуациям.
Во мне проснулось чувство огромной ответственности. Стал отдавать команды сыну и просил делать всё быстро, чуть ли не молниеносно: "Срочно нужны платок, тесьма, две монеты по пять копеек, свечка. Да побыстрее."
Сын, видимо, не зная, где что лежит, стал судорожно рыться в шкафу, доставая то полотенце, то платок и показывая мне. С видом огромного знатока в соборовании усопших я с важностью и ответственностью брал то одно, то другое, что не подходило, возвращал, требуя немедленно заменить. Кое-как нашли платок. Сложив его углом, потом ещё несколько раз свернув, поднёс к подбородку умершей, приложил поплотнее, ещё раз посильнее потянул вверх и завязал на голове узлом, затем просунул палец под платок, показалось – слабо, вновь развязал узел, посильнее потянул платок наверх и уже более крепко затянул. При этом похвалил сам себя за то, что крепко стиснул рот – не откроется, а то бывают случаи – плохо свяжут, и лежит покойник с открытым ртом. Непорядок.  Стали искать по всем карманам пятикопеечные монеты, но все попадались маленькие. Наши усилия были напрасны. Нашли один пятак и одну трехкопеечную монету. Пришлось положить какие есть. Связав найденной кружевной тесьмой ноги и руки, вложил свечку в руки, думая: "Дождалась, однако, ты меня, любезная. Не зря снилась".
Сделав всё, как подобает в таких случаях, стали ждать приезда скорой помощи и милиции. Прошло совсем мало времени, как и те, и другие появились практически одновременно в дверях.
Вначале вошли два милиционера. Один строго скомандовал: "Ничего не трогать, никому не входить". Пристально посмотрел на сына, затем перенёс тяжелый, как мне показалось, взгляд на меня. Я стоял, гордо подняв голову, и ждал похвалы в свой адрес за то, что всё так быстро и хорошо сделал. Милиционеры осмотрели комнату, спросив, давно ли произошла смерть. В этот момент зашёл врач скорой помощи, стал осматривать и ощупывать бабулю, проверять пульс на руке и на шее. Когда прикладывал палец на шейную артерию, палец скользнул под платок. Врач с удивленным видом спросил:
– А кто завязывал этот платок?
– Я! – гордо подняв голову и шагнув вперед, выпячивая впереди себя грудь, как будто мне вот-вот должны прикрепить медаль.
Врач долго и пристально посмотрел на меня, во взгляде мне что-то не понравилось. Отступая чуть назад,  робко, спросил:
– А что?
– А вы пульс проверили перед тем как полностью перекрыть ей кислород? Может, она была ещё жива? И зачем так туго завязали? – произнес врач с каким-то сомнением в голосе, приложив ещё раз палец к артерии.
Я остолбенел! Посмотрел на сына, спрашивая глазами: "Ты смотрел?" На что получил отрицательный ответ в виде покачивания головы. Тут, всё тот же дотошный милиционер, с явным пренебрежением в голосе сказал: "А ну-ка, ну-ка, подождите! Что-то тут многое неясно. Доктор, дайте-ка я получше осмотрю!"
Он подошел к бабуле, с трудом развязал узел, который я так старательно затягивал. Нижняя челюсть сразу опустилась вниз, и создалось впечатление, что покойница выдохнула. По спине у меня поползли мурашки и покатились холодные капли пота. Милиционер, подойдя ко мне вплотную и глядя подозрительно, прищурив один глаз, строго спросил: "Зачем так туго завязал узел!" Я заблеял как молодой козлик, пытаясь найти оправдание. Но он, всё строже и подозрительнее глядя на меня, добавил:
– Мужчина, а вы, вообще-то, кто?
– Я? Просто посторонний, ну, можно сказать, прохожий.
В глазах милиционера сверкнула молния, он подошел снова к усопшей, осмотрел, но уже более внимательно, явно выискивая следы насилия на теле.
Врач констатировал смерть и уехал, оставив всё на милицию. Один милиционер постоянно что-то писал, а второй (дотошный) задавал мне всё больше и больше вопросов. На мои ответы про то, кто я и зачем здесь, всё также, хитро прищурив глаз и с явной издёвкой, противным гнусавым голосом спросил:
– А сына умершей давно знаете?
– Да я его вообще не знаю.
– А если хорошенько подумать? – ещё больше прищурив глаз и сверля меня им, снова спросил он.
– Хоть думай, хоть не думай – я его не знаю! Рассказал же вам, как попал сюда. Меня внизу ждут жена и дочь.
– Да вас тут целая банда. Вы случайно не черные риэлторы? – прекратив писанину,  и, улыбаясь уголками губ, хитро прищурив глаза, спросил второй, который писал.
Меня всего трясло. К горлу подступил ком, на лбу крупными каплями появился холодный пот. Ну, думаю, бабуля, удружила ты мне. Потом дотошный,  подошел к усопшей, внимательно посмотрел на неё и изрёк:
– А могла бы ещё жить да жить.
– Что значит "жить да жить", – удивленно спросил я, – не хотите ли сказать, что  её задушили?
– Экспертиза покажет, – добавил милиционер, ещё раз бросив взгляд на покойную.
Тут мне на ум пришёл рассказ, который совсем недавно поведал один земляк, вернувшийся из мест заключения, о житье-бытье заключенных.  Забил мелкий озноб. Тьфу-тьфу, зачем, думаю, об этом!
      Меня допрашивали больше часа, составили протокол, дали почитать и подписать, а сами занялись сыном. Дотошный всё склонял его признаться, что мы знакомы. Но сын твёрдо стоял на своём: "Нет, мы не знакомы!" Подписав протокол,  попросил разрешения уйти, сославшись на то, что меня ждут жена и дочь. Писавший милиционер сказал: "Пока иди, всё решит экспертиза. Да не забудь, ты подписал документ о невыезде за пределы области. Жди звонка, тебя вызовут, когда надо".
Выскочив из квартиры,  помчался, как шальной, вниз. Добежав до входной двери и увидев волю, ощутил себя самым счастливым человеком на земле. Жена сразу стала ругать за то, что не имею совести, болтаю там без дела, а они измучились ждать, но увидев моё бледное лицо, настороженно спросила: "Что?..." Я смотрел на неё окаменевшими глазами и думал, как же им помягче сказать, чтобы не шокировать.
– Вот тебе и сон. Оказался в руку, – пытаясь улыбнуться, сказал им.
– Да хватит ёрничать! Нашёл время шутить! Доставай из машины сумки!
– Да не шучу я, померла бабуля наша, поедем к родственникам, пока найдём квартиру, дочь побудет у них.
Жена не могла вымолвить ни слова, даже своё любимое – "колдун" в мой адрес не проронила.
         Квартиру нашли в этот же день, повезло. Оставили дочку и уехали домой.
Ты не представляешь, как я жил всё то время! Телефонный звонок был для меня как зачитывание приговора. Каждый раз, когда он звонил, меня начинало трясти и хотелось его выбросить. Но время шло, меня никто никуда не вызывал, видимо, экспертиза показала, что бабуля умерла сама, честь по чести.
Прошло месяца три. Уже успокоился, стал потихоньку забывать о случившемся. Сидим однажды обедаем, зазвонил телефон.
– Алло, – ответил я.
– Здравствуйте, можно с Сергеем Петровичем поговорить.
– Да, я слушаю.
– Это из милиции, капитан (не запомнил фамилию).
Вскочив с места и закрыв трубку рукой, замахал жене и сыну, чтобы они сидели тише воды, ниже травы, а сам подумал: "Вот и всё! За мной сейчас придут! Всё! Готов!"
– Алло! Алло! – слышался удивлённый голос на том конце.
– Да, – еле слышно вытянул  из себя.
– Вы подавали документы, но у вас оказалась просрочена фотография на паспорте, и их вернули. Вначале нужно поменять фото, а потом снова подать.
– Какие документы? – не понял  о чём речь.
– Ну, вот передо мной лежит папка с вашим заявлением…
– О! Да-да, понял! – осенило меня, и  вспомнил, какие документы. – Вы поэтому  звоните?
– Да, поэтому, а почему же еще?
– Все-все, понял! Завтра буду у вас и всё исправлю.
– Только вам придется штраф заплатить.
– Ой! Да хоть два и три! – звонко засмеявшись, глупым истерическим смехом, торжественно отпарировал я.
– Можно и так, – шутливо ответил капитан, – Ждем вас.
        После этих  слов,  стопудовый груз свалился с моих плеч. Стоя посреди комнаты, с глупым выражением на лице, засмеялся, как блаженный. Жена и сын подозрительно посмотрели на меня. Успокоив их, стал ходить туда-сюда по дому, как по камере. Мысли путались, и одна, которая постоянно где-то сверлила меня, как будто забила в набат:
– А пульс пробовал?
– Нет-нет-нет… – отвечало ей эхо.
Вот так я чуть было не попал в места, не столь отдаленные по доброте своей душевной. Ушёл бы сразу, и дело с концом, ан, нет, мне всё надо, везде свой нос суну. Прошло уже много лет, а я всё равно иногда дергаюсь от телефонного звонка.
По окончании рассказа мы долго смеялись. Потом, смеясь,  вкрадчиво спросила:
– А, может, вы бабушку…того… поторопились соборовать?
– Честно скажу, сколько лет живу после этого, столько и сомневаюсь.
Вот в такую историю попал мой знакомый. Конечно же, женщина умерла своей смертью, но обстоятельства сложились так, что из этого вышла целая история.