Спасатели, вперёд!

  Бурундуками мы, конечно, не были, в отличие от Чипа и Дейла. И спасателями тоже не были. А были мы (я и мой друг Валера) выпускниками медицинского института, без пяти минут интернами. Просто день такой тогда выдался – раздолье для спасателей.
  В период студенческой жизни летние каникулы мы с Валерой, как правило, проводили в институтском студенческом отряде «Рубикон», выезжавшем на остров Итуруп. Там, в суровых погодных условиях, по 12 часов подряд каждый день мы солили горбушу и забондаривали её в бочки (ну, как говорится, кто на что учился). В остальное время, в ущерб сну, мы поднимались на действующие вулканы, погружались в горячие реки из серной кислоты на фумарольных полях и ходили в разгар тайфуна с тропическим ливнем в деревянный туалет, расположенный метрах в двадцати от общежития. Уж поверьте, этот третий подвиг ничем не уступал первым двум! Сначала надо было дождаться момента, когда желание идти превысит страх быть унесенным ветром к чертовой бабушке. Потом надо было найти оранжевый прорезиненный рыбацкий костюм, затем… впрочем, я когда-нибудь потом подробно об этом расскажу.
  В последние наши каникулы, в 1980 году, мы решили несколько расслабиться, и поехали в студенческий отряд «Юность», который трудился на фруктовых полях под Адлером. В отряд этот был бешеный конкурс, но мы с Валерой были в институте людьми известными, а командиром «Юности» в том году поехала наша однокурсница Лена, и нас в отряд взяли. Всего в сборном городском студенческом отряде, выезжавшем в Адлер, было примерно 600 человек, 99% которых составляли девушки-первокурсницы. В общем, тот еще малинник. Располагался отряд в адлерском лагере «Сосенки». Обширная территория лагеря была обнесена монументальным забором, чтобы уберечь соблазнительное население «Сосенок» от посягательств пылких жителей Адлера, а также гостей города. Сам лагерь представлял собой скопление большого количества фанерных домиков.
  Мы рассчитывали, что будем спокойно собирать яблоки, персики и прочий фундук, но наш отряд бросили на прополку чайных кустов. Нам выдали сломанные лезвия от кос и серпов, обмотанные с одного конца изолентой, и отправили в бой. Технология процесса была следующей – в глубине чайного куста надо высмотреть сорняк, вытащить его наружу насколько можно, и обрубить косой. Сорняками, как на подбор, были всякие жесткие колючие лианы. Единственным не колючим исключением был борщевик, оставлявший на отрытых участках кожи под воздействием ультрафиолета серьезные ожоги. На закрытых участках ожоги он тоже оставлял, но они становились видны позже, когда пораженное место попадало на солнечный свет. Я лично наблюдал печальные результаты, когда девушки пытались прикрыть от солнца обманчиво мягким лопушком нос или вырез купальника. Говорят, кто-то катастрофически воспользовался листом борщевика вместо туалетной бумаги, но ведь туда солнечные лучи вроде не попадают, не так ли?
  Изредка вместо сорняка в кустах на глаза попадался уж, или похожая на змею здоровенная безногая ящерица – желтопузик. Вроде бы, по слухам, был шанс случайно ухватить и гадюку. Я всегда увлекался зоологией, особенно – пресмыкающимися, и легко мог прочитать лекцию на тему «10 отличий желтопузика от змеи». Но когда в густой листве мелькает извивающееся длинное существо, успеваешь только отпрыгнуть метров на пять, а потом уже предаваться зоологическим размышлениям.

  В принесший нам с Валерой сомнительную славу день наш отряд работал на дальнем участке. Обед нам прямо на чайную плантацию привез трактор с тележкой. Несколько студенток залезли на прицеп и оттуда раздавали миски с едой. Когда трактор тронулся в дальнейший путь, девчонки спрыгнули с тележки, и одна из них серьезно подвернула ногу. Трактор исчез вдали, а перед нами встал вопрос транспортировки пострадавшей в лагерь. Носильщиками, разумеется, выпало быть нам с Валерой. Дорога была дальней: если по грунтовке-серпантину – то километров 15, а напрямик через холмы – километров пять. Мы выбрали короткий путь.
  Кстати, для дальнейшего повествования надо бы пострадавшую девушку как-то поименовать. А раз уж у меня в начале рассказа поселились мультяшные персонажи, то и девушке надо дать какое-нибудь волшебное, сказочное имя. Ну, например, Ниф-Ниф.
  Ниф-Ниф была девицей невысокой, но довольно упитанной, что осложняло процесс её переноски. Широко разрекламированный в плакатах по гражданской обороне способ: хитро переплести запястья носильщиков и в получившуюся корзинку посадить раненного бойца – напрочь не годился. Сидеть какое-нибудь продолжительное время на узком и неудобном насесте пострадавший не может, а у «санитаров» тела закручиваются штопором, и они периодически стукаются лбами. Нести Ниф-Ниф, держа её перед собой на руках, как это практикуется в лирических и героических фильмах, тоже оказалось невозможным. Местность была нехоженой, сильно пересеченной, сплошь покрытой валунами и рытвинами, и из-за сидящей на руках у носильщика девицы было совершенно не видно, что находится под ногами. Решили тащить ее «на закорках», меняясь через каждые 200-300 шагов. Через пару-тройку часов, устав, как два верблюда, мы доставили Ниф-Ниф в лагерь, где нас обругало начальство за то, что мы покинули рабочее место на чайной плантации, когда «солнце еще высоко». Мы высказали начальству всё, что по этому поводу думаем, и пошли навестить пострадавшую.
  В отличие от руководства, Ниф-Ниф была нам очень благодарна, и сказала, что с нее причитается бутылка. Бутылка эта была нам совершенно не нужна, но отказаться мы не могли. Бутылка – это святое. Девушки могут по-разному отблагодарить за оказанную услугу: сказать «спасибо», поцеловать в щечку и даже, как бы это сказать… проявить благосклонность. Это всё, как говаривал Карлсон, «пустяки, дело житейское». Но если девушка говорит, что с неё бутылка – значит, ты совершил поступок, достойный Настоящего Мужика.

  Уставшие от спасательной операции, мы с Валерой отправились на пляж, к морю. Простым студентам ходить на пляж было нельзя, но мы ведь числились официальными отрядными морскими спасателями!
  Ой, получается, что я начал этот рассказ с обмана: написал, что спасателями мы с Валерой не были… Я не специально, я просто забыл. Надо, кстати, уточнить, не числились ли мы еще и бурундуками…
  Так вот, когда мы пошли на пляж, за нами увязался студент-первокурсник, который почему-то болтался днем в лагере. По складывающейся в моем рассказе сказочной традиции, назову его Наф-Нафом.
  Море изрядно штормило, и никто не купался. Тем не менее, мы решительно шагнули в прибой. Я получил несколько ударов волнами, вспомнил, что плаваю, как утюг, и вернулся на берег. Прекрасный пловец, Валера поднырнул под волну и выскочил в более спокойное море, за линию прибоя. Каким-то чудом Наф-Наф оказался рядом с ним, метрах в двадцати от берега, где вцепился в Валеру мертвой хваткой. Оказалось, что он боится волн, ветра, моря и вообще плавать не умеет. Валера велел Наф-Нафу держаться за его плечо и повернул к берегу. Но как только они оказались в бурлящей полосе прибоя, Наф-Наф решил, что безопаснее всего залезть спасателю на голову. Валера повернул обратно в море, стряхнул Наф-Нафа на плечо и повторил попытку – с тем же результатом. Так они курсировали несколько раз, а потом я вошел в море и стоял там, побиваемый волнами, пока Валера, как заправский ватерполист, не перекинул мне Наф-Нафа в руки, а потом выбрался на берег и сам.
  Отдышавшись, Наф-Наф рассыпался в благодарностях, и пообещал нам с Валерой за спасение утопающего - что? Правильно, бутылку. Отказываться было опять же нельзя. Во-первых, Настоящие Мужики от бутылки не отказываются. Во-вторых, Наф-Наф мог обидеться: мол, как же так, от Ниф-Ниф бутылку взять согласились, а он чем хуже?
  Мы посоветовали Наф-Нафу пойти к себе в домик и взять рубль, а потом зайти в домик к временно нетранспортабельной Ниф-Ниф, взять и у нее рубль, и купить две бутылки местного сухого вина. А мы с Валерой часов в девять вечера, когда начнет темнеть, придем опять же в домик к Ниф-Ниф и отпразднуем чудесное массовое спасение.

  Но ровно в девять вечера попала в беду Нуф-Нуф. Она была руководительницей студенческого отряда мясо-молочного техникума. (Право же, совершенно некошерное название учебного заведения. Нельзя смешивать мясное с молочным, меня этому бабушка учила!). Нуф-Нуф зачем-то подошла к стоящему на эстраде в углу территории лагеря старому пианино и решительно откинула крышку. От испуга и потрясения у пианино отвалилась передняя стенка и ударила девушку по стопе. Получилась весьма нехорошая рана. Пока мы с Валерой рану обрабатывали и дожидались «Скорую», прошло какое-то время. И только потом мы отправились к домику Ниф-Ниф.
  В домике мы обнаружили две пустые бутылки из-под вина и двух совершенно пьяных, так сказать, поросят. Оказывается, спасенные нас ждали-ждали, а потом заскучали-заскучали и открыли одну бутылку, потом бутылка кончилась, а нас с Валерой  всё не было, и они на нас обиделись-обиделись и открыли вторую бутылку. А когда и вторая бутылка кончилась, то мы как раз пришли, и Ниф-Ниф и Наф-Наф нас великодушно простили и больше на нас не сердятся.
  У нас прямо от сердца отлегло. А то как бы мы такую их обиду пережили.

  Всё-таки трудное и неблагодарное это дело – быть спасателями. Как там Чип и Дейл справлялись - непонятно. Может быть, всё дело в том, что мы с Валерой не бурундуки…

Декабрь 2017