Глава 7. Братец

- А ты не боишься вот так со мной сейчас вместе идти, а? – Демьян шел быстро, а сказав это, резко остановился и развернулся к бегущему за ним Александру Колосову.

Тот, мужик нескладный, только и успел, что, руки вперед выставить и, чуть не сшиб кузнеца.

– Увидит твой братец тебя со мною, да накостыляет тебе. Я ж ему теперь с каждой работы по двадцать процентов должен выкладывать, так? А он что, прихвостень Одинцовский, да Сорочинский, он, что мне в горне огонь будет поддерживать, за это я ему должен эти бабки платить? Да он теперь от моих заработков будет сливки собирать, да лакомиться чужим медком, да?

- Демьян Демьяныч, а я-то здесь причем? - приложил руку к груди Александр Дмитриевич. – Мы до сих пор этого не знали, ни моя Анастасия, ни сыновья Ванька с Васькой. Ведь сам теперь боюсь, знаешь, как зол он на меня, что я его выставил из своего дома, в соседний, в котором давно никто не жил переселил.

Может, помните Бруершу, что умерла, так в ее дом переселил их. А там все нормально, и печь есть, и крыша, и дом еще не стар. Ну, а картошку, капусту, и еще что надо, всегда им даю, а что делать? А я с Борькой никогда тесно не дружил, - схватился за рукав Демьяна Колосов. - Хитрый он всегда был, лиса, а в последнее время и злой. Видели бы, как меня на собрании он, на центральной усадьбе, что в Ивановке, перед всем народом, да перед Одинцовым высмеял.

- Ты это, ладно, Саш, иди себе, мне сейчас не до тебя! – Демьян стряхнул его руку с себя и пошел дальше.

- Да, постой же, Демьян!

- Что? – скрипя зубами, обернулся к пристающему мужику Демьян.

- Да меня ж никто и не послушает-то, пойми. Людям-то скажи, что я здесь не причем, а то ж пожгут. Ну, Демьян!

- Пожгут! Ну, тогда скажи мне, скажи! - ткнул пальцем в грудь фермера Демьян. - Куда же он детей отвел, а? Директорша школьная не знает, учителя их – тоже, а родители и подавно. А ты?

- Так откуда ж я знаю? Демьян Демьяныч, ну постой, постой!

- Да как ты мне надоел, - и, схватив Колосова за ворот, приподнял его над собой и откинул подальше от себя.

 - Ну, Демьян, - ползя к кузнецу на карачках, сквозь слезы, заскулил фермер. - Да если завтра дети не появятся, то точно подожгут нас.

- А ты как хотел, а?

- Да причем же мы здесь?

- Слушай? – Демьян присел рядом, - я, ведь, Саша, не милиционер тебе, не Петр
Аркадьевич, и не Бог. Чего ты все, ко мне-то лезешь, а?

- А к кому, Демьян Демьянович, к кому? Петр пропал, сам знаешь. А тебя-то люди, как его, всегда слушают.

- Как ты мне надоел, Саша. Ну, пойди к своей невестке, и расспроси, куда ее Борька мог с детьми уйти.

- А может с тобою, а? Светка-то меня ненавидит, я же их выставил из своего дома. Я ж говорил тебе. А куда мне было деваться, Демьян Демьянович? Сели на шею и ноги свесили, а чуть что, нукают, это хочу, то хочу. Картошку, видите ли, им нужно маслицем поливать, одежку, так потеплее и поновее выдавать. А сами, что, без рук, на все готовенькое лезут…
Демьян присел рядом с Александром Дмитриевичем на снег:

- Да кому я нужен, Саша? – и, раскрыв перед собой ладони, смотрит на них.   – Мне, вот этими руками, нужно ковать, рубить, гнуть, ремонтировать, понимаешь? С железом работать! Работать, чтобы зарабатывать на жизнь! А если нет, то, по миру пойду, а кто же мне тогда хлеба даст, если бездельником буду? Кто? А? Ты, что ли? 

- А что же делать?

- А ты-то чего лезешь ко мне со своими страхами? Кто же тебя виновным будет считать за то, что у них дети пропали? А? Александр Дмитриевич, ты ж агроном. А если ты своего братца к виновникам приписываешь, так значит, и ответ знаешь, где дети.

- Так я…

- Вот и не глупи, рассказывай.

- 2 –

Борис занял место во главе стола. Александр, увидев это, сжал зубы, но сдержался, что делать, характер у его брата такой, даже не в своем доме – хозяин. Ну, ничего не поделаешь и присел старший Колосов рядом с его женой, Светланой.

- Ну, братец! Ты это, обо всем плохом, что было между нами, забудь, - поднял стопку, Борис. – Хоть ты и старше меня, извини, конечно, но ума так, смотрю, и не нажил ты. Ну ладно, каждому свое, - и ухмыльнувшись, обведя всех глазами, встал и сказал, - с Новым годом! – и ни с кем не чокнувшись, выпил. Закусив наколотым на вилку куском свежего помидора, продолжил. – Хорош у тебя самогон! Ничего не скажешь. Так вот, школьная директриса назначила меня своим заместителем по внеклассной работе. Вот! – и наколол на вилку еще один кусок помидора. – А дети у вас в Кощьих Навях глупые, надо сказать. Это и понятно, какие родители, такие и дети, наливай еще, Анастасия, - и протянул жене своего брата стакан.

- А это что, Сашка, - подняв повыше вилку с наколотым помидором, - вроде зима на улице, декабрь закончился, а томат свежий. Как сохранил?

- Да из теплицы нашей, - вместо мужа ответила Анастасия, - но поняв, что сказала лишнее, сжала губы и вопросительно посмотрела на мужа.

- Как же это, не пойму? Декабрь, январь, насколько знаю, не время помидоров, их только в середине февраля высаживают в теплицах, - и искоса посмотрел на старшего брата. – Так как, Саша?

- А тебе какое дело, - буркнул Александр. – Что я, на допросе у тебя, что ли? Мы же здесь тупые, как ты говоришь, вот и сам думай, как я их вырастил, - со злобой, еле сдерживая себя, буркнул Колосов старший.

- Да ты же селянин. Селянин, земляной червяк.

- Вот-вот, так что я не против сейчас со всеми, пойти к тебе в гости. У тебя, наверное, там, стол от колбас ломится, ветчины, что там еще у горожан бывает?

- Ну ладно, - отмахнулся Борис, - закрой рот.

- Так вот, Боренька, все, что ты видишь у меня на столе, это вот этими руками выращено: картошка, огурчики, помидорчики, лучок, морковка. А сальцо, мясо, это уже растет не на огороде, понимаешь. А то, ты у меня все это каждую недельку к себе в дом таскаешь, и даже, наверное, не знаешь, где что растет.

- Хватит, хватит, - крикнул Борис.

- А-а, а то перед своими детками здесь строишь из себя интеллигента. А куда же вы без нас, антиллигенты? 

- Мужчины, мужчины! – поднялась Анастасия. – И вправду, мы вас, Борис, с вашей семьей на праздник пригласили, так и ведите себя здесь, как полагается в гостях. И не портьте всем нервы, а то ишь, какой барин появился здесь!

Захмелел Борис быстро: через полчаса язык у него не то, что заплетался, а еле ворочался. Но, несмотря на это, как только за столом заходил разговор о чем-то без его участия, что-то выкрикивал свое. Да такую несуразицу нес, то про идола какого-то, то про семена томатные, которые его братец, будто бы в институте каком-то украл, и за это он обязательно должен ответить перед законом.
Но на это никто из взрослых старался не обращать внимания, что Бориса тоже заводило, но подняться из-за стола он уже не мог, и потихонечку, уткнувшись в тарелку, уснул.

Александр отнес своего пьяного брата в другую комнату.

- Посидите еще, - предложил он семье Бориса, - все-таки праздник. 

Светлана поднялась, приложила руку к сердцу и попросила прощения за мужа:

- Так неудобно перед вами. Зверем в последнее время он стал, все рыщет по селу, что-то выискивает, пацанятам про свои великие подвиги на каких-то войнах рассказывает. А сам-то и вообще в армии не служил, - и вся в слезах села за стол.
- А пацанята, что, рты пораскрывают, да слушают дядю героя. Он там какой-то из них отряд организовал и  штаб какой-то в нашем доме организовал.

- Может это и хорошо, - начал успокаивать свою невестку Александр Дмитриевич, - чем сейчас детям заниматься кроме домашнего хозяйства. Раньше, когда мы были октябрятами, пионерами, комсомольцами, польза от этого большая была. Помогали совхозу, старикам, проводили соревнования, субботники, а теперь что? А так про героев, наверное, дядя Боря вам рассказывает, - спросил он у своего сына.
Иван приподнял глаза на отца, и прошептал:

- А я к нему не хожу. Он сказал, что подумает еще, заслуживаю я этого или нет.

- Вот как!

- Я даже и не знаю, о чем он с детьми говорит? – вставила Светлана. – Молчит про это. Ему даже все равно, в каком он доме живет: доски на полах разошлись, трещат. Прошу его отремонтировать пол уже две недели как, чтобы и снег с крыши убрал, а то потолок течет местами.

- А кто же этим должен заниматься еще в вашем доме? Не я же? – перебил Светлану Колосов. – Он же твой муж.

- Объелся груш, - выпалила Светлана. – Ему некогда. Даже, младшего рисовать какую-то свастику заставляет.

- А на что она похожа?

- Да на трезубец.

- Нет, - выкрикнул Шурка, старший сын Бориса, - это три кочерги - Чернобога, Велеса и Кощея. Они триедины, и он триедин - Кощей.

- Во-от как, - Александр внимательно посмотрел на своего тезку. – Расскажи-ка.

- Чернобог, Велес и Кощей руководят миром мертвых. Вот, - мальчик говорил быстро, торопясь, словно боясь о чем-то позабыть. – Вот! И они ворошат своими кочергами мертвых, которые после жизни в подземном царстве должны вести себя хорошо, дисциплинировано. Еще он там сохраняет огромные богатства и может их дать, только тем людям, которые ему помогают. Своим солдатам, которые при жизни на земле ему тоже служат. Вот! А те, кто плохо ведет себя на земле и не служит ему, он их жизнь сокращает и забирает в ад, и мучает их там. Вот!

- А как забирает?

- А посылает за ними своих воинов – зомби, приведения разные, или отравляет их скот, или приказывает солдатам, которые служат ему убить их, или забрать у них деньги. И, когда мне исполнится четырнадцать лет, то папа примет и меня в свой отряд солдатом Кощея.

- Вот как? – как бы соглашаясь с мальцом закивал головой Александр Дмитриевич.

- А еще, дядя Саша, кто ведет себя в подземном царстве хорошо, слушается Кощея Бессмертного, то тот его возвращает на землю, и делает богатыми. Вот!

- Как это понять? – поинтересовался Александр.

- Ну, - мальчик, ища подходящее слово, стал чесать себя по затылку. – Ну не знаю, папка проснется, я спрошу у него.

- Да, Шурка, ты че, он же тебя прибьет за то, что ты не запомнил, что он говорил,
- остерег двоюродного брата Иван. – Он же у вас чуть что, так сразу за ремень хватается.

- Ладно, мальчики, давайте о хорошем говорить и думать, Новый год все-таки встречаем, наливайте себе компота, - вышла из-за стола Анастасия. – А ты че сидишь? - посмотрела она на мужа, - праздник все-таки, детям пирога нарежь, он там, в кухне на подоконнике стоит.

- Во, - видно вспомнив о чем хотел сказать, выкрикнул Сашка. – Дядя Саша, он возроджает, ой – воздоржает…

- Возрождает, так, наверное, твой папа говорил? - поправил племянника Александр Дмитриевич.

- Вот… Да, - пытаясь натянуть на своем лице улыбку пацаненок.

- Ладно, пусть возрождает, а у нас сегодня праздник – Новый год, так что давайте ребята, будем веселиться. Может, кто-то из вас стихотворение расскажет, или песню споет, то за это ему будет и подарок самый лучший.

- 3 –

Александр закрыл дверь и еще раз ощупал карманы куртки, штанов, ключа нет. Бывает же а, помнится, что вставил его в дверь, и хотел было провернуть, как Борькин сын, попросил его дать попить. Так может он вытащил ключ? А зачем ему это нужно? Шурка, вроде, парень не вороватый, да и что в их доме воровать, ни денег, ни золота с серебром. Так-так.

Александр Дмитриевич стал внимательно осматривать порог. Щели в полу есть, но ключ туда не пролезет. А может, все-таки хотел вставить, а не снял его с гвоздя? Заново зашел в дом, в коридоре, где обычно навешивал ключ на гвоздь за дверью, ничего, в зале на приемнике – тоже, на телевизоре – нет, на подоконнике, так там он его никогда и не оставлял.

Ладно, ребята придут на обед, вместе и поищем. Вышел во двор, еще раз осмотрелся. Нет.

- Саша, куда собрался? – брат у калитки стоит.

- Да к кузнецу.

- А че это ты у него забыл?

- Борь, да уже весна не за горами, надо договориться, может, поможет отремонтировать плуги, некоторые запчасти, а осенью, когда урожай соберу, с ним расплачусь.

- А что так?

- Что, что, - поправив шарф, Александр Дмитриевич прищурившись, посмотрел на брата, - трактора нужно готовить: пальцы для гусениц выковать, у борон трещины, сколы, да этих мелочей пересчитать пальцев у всей моей бригады не хватит.

- Ох ты, совхозник!

- Ну, что могу, то могу, - отмахнулся от Бориса Александр.

- А что под дверью искал?

- Да ключ где-то затерял. Твой малец подбегал, воды попросил, я сходил в дом, вынес воды, а его нет.

- Ну?

- Что «ну». Ну нет, так отнес кружку назад, а теперь ключ ищу, куда дел не помню.

- Не понял, - возмутился Борис, - думаешь, что мой сын его спер?

- А ты, это, успокойся, а то сразу понял – не понял! – одернул младшего брата Александр. – Потерял – найду, не найду, еще три ключа есть, ничего с ними не станется.

- Ясно дело. Так зачем дверь закрываешь, что дома никого?

- Жена на ферме, пацаны по своим дружкам разбежались.

- А что у тебя воровать-то?

- А вот что, - и Александр свернул кукиш и показал его братцу, и, не сдержавшись, улыбнулся.

- Вот это нормальный разговор. А то смотри, могу посидеть, поохранять, мне к двенадцати нужно в школу, успеешь назад вернуться? А когда Анастасия придет?

- Так кто ж ее знает, сегодня ж у них понедельник – генеральная уборка на ферме, так что заявится, думаю, только к позднему вечеру. А тебе-то, что в школе надо?

- Да не в школе, встретиться с одним человеком из города нужно.

- Вот как, кого-то еще в учителя зовут?

- Ой, Саша, да не твоего ума это дело. Старый знакомый, в гости хочет зайти, что-то ему нужно там.

- Да это я так, не ворчи, - Александр пожал руку Борису, - пойду.

- А дверь-то прикрой хоть на щеколду, - посоветовал Борис, - а то откроет сквозняком, холод в твою теплицу попадет, и замерзнут помидорчики твои, огурчики.

- Так она на ключе, - обернулся Александр, - а он за дверью висит, так что у сквозняка таких сил нету, чтобы таскать железяки, - и, рассмеявшись, пошел к околице села.

У Демьяна, судя по стоявшему у ворот крупному импортному автомобилю, были гости. Александр постоял с минуту-другую, хотел уже было назад пойти, но калитка отворилась и, вышел из нее в сопровождении Демьяна мужчина, одетый в черную, как джип, дубленку, черную барашковую шапку.

- Тогда нужно еще килограмм сто бронзы, или латуни, - продолжал разговор Демьян.
Мужчина кольнул глазами Александра Дмитриевича и посмотрел на кузнеца.

- Это ко мне.

- Ладно, - сказал гость, и что-то записал в блокноте. – Чего еще?

- Да пока кокса, ну угля хватит, а с ним можете помочь?

- Ладно, - и спрятав в карман блокнот, мужчина сел в автомобиль, завел его и, сдав назад, развернулся и поехал в сторону села.
Проводив его, Александр Дмитриевич помотал головой и громко сказал:

- Какие люди у вас, Демьян Демьянович!

- Это заказчик номер один! – с гордостью сказал кузнец. – А ты че, знаешь его?

- Откуда.

- Ну и ладно. Правда, это всего лишь водитель, того, кто заказывает.

- У-у-у. Ну, по водителю можно себе представить и хозяина.

- Ты прав, - согласился кузнец и прищурившись усмехнулся.

 - А что же заказывает он?

- Заборы, карнизы, замки, да разное там. Видно, богатый человек, занятый, и не жадный, а это самое главное. И любит еще художественную ковку. А сейчас статуи какие-то Илюшке заказал.

- О-о-о!

- Да, он в художественном ремесле хорошо разбирается. Приезжает, и дрожишь перед ним, а вдруг какая-то работа ему не понравится.

- А-а-а!

- Бэ-э. Тебе-то чего, Александр Дмитриевич? – поставил точку разговору о заказчике Демьян.

- Ой, извини. Демьян, с поклоном к тебе пришел. Весна уже скоро, нужно штук тридцать пальцев изготовить для тракторных гусениц…

Шел назад Александр Дмитриевич с хорошим настроением: удалось уговорить Демьяна изготовить ему и пальцы гусеничные, и планки для тележек гусеничных, плюс отремонтировать стертые звездочки, треснутые ножи… Здорово, когда такие люди есть, как Демьян Демьянович. Здорово!

Домой, можно сказать, Александр Дмитриевич летел на крыльях. Открыл дверь, никого! Засунул в печь несколько поленьев, раздул огонь. Достал из подпола бутыль самогонки, теперь и к токарю можно собираться. С тем, вроде, проще договориться, самогон для Севки Федорова - золотая валюта. Только не поздно ли?
Вылез из подвала, глянул на часы, висящие над дверью, полвторого. Поздновато уже,
Севка, наверное, уже готовый, успел напиться. Лучше его поутру навещать, когда «лекарство» человеку понадобится, и хотел было спуститься назад в подпол, чтобы бутыль оставить там, да заметил, что у двери в его лабораторию рассыпана земля.
Еле удержал бутыль в руке, на полу его оставил, потянул на себя дверь – заперта. Ключ – на месте, в прихожей. Провернул им, замок открылся, а в лаборатории – за голову схватился. Что же это такое? Земля, с того волшебного островка на Сухом болоте, которую хранил Александр в мешках, рассыпана на полу. Мешки валялись у стены пустыми. Банки с семенами, спрятанные от света в нижнем шкафу, исчезли. Все до одной. Мешков с семенами, хранившихся в сундуке тоже нет, виноградные корни вывернуты из ящиков и раскиданы по полу.

И все внутри опустилось, словно вывернули тело наизнанку, в душу наплевали. Сел на пол, и слезы, льются ручьями, и вытирать их с лица, губ, не хочется. Да кого же это потянуло сюда? Кого? 

Через пару минут отошел, поднялся, заглянул в теплицу, там все нормально, ничего не тронуто и не испорчено. Отворил дверь, откинул целлофан, точно, по рейкам тянутся к крыше томатные и огуречные ростки, прикрывая своими листками от глаз плоды, а кустики перца расцвели, удивительно, всего две недели им, а как выросли.
Опустил руку к земле, погладил ее, теплая, мягкая. Придавил, а она как живая, словно, льнет к нему, обнимает пальцы своим необычным черным телом, и шепчет. Волшебная земля. 

Так и не узнал Александр Дмитриевич, кто тогда позарился на его лабораторию. И, к счастью, вор не все семена забрал, потому что в подпол не заглянул. А там у Колосова еще половина кулька семян томатных, огуречных, моркови, перцев разных, тыквенных семечек осталось. Обычных семян, которые хранятся в доме до весны у каждого огородника.

Были, конечно, предпосылки, что это братца дела. Тогда, за новогодним столом  Борис удивлялся, что у Александра есть свежие помидоры. Да, в принципе, и пусть, все это мелочи, на которые и не стоит обращать внимания, ведь у Борьки руки из другого места растут. Лентяй он, так что ему плевать на те семена, даже наоборот, он больше заинтересован в том, чтобы у Сашки все росло, брат не жадный - угостит. Это точно.

Да и разве в семенах дело? Главное, что земля сохранилась, та самая волшебная земля, в которую, что не положи - вырастет, даже камень. А вот если бы ее забрали, то горя принесли бы, это точно. На том бугре, откуда он ее носит, снег, без кирки, чтобы набрать ее, не обойтись.

Да и не в этом дело. За полгода Александр так и не смог разобраться, в чем ее волшебство. То, что она покоится на каких-то бревнах, может даже идолах, он видел одного из них, это еще не доказательство тому, что они хоть как-то могут действовать на динамику развития растений. Секрет ее, скорее всего, в чем-то другом, или в каких-то необычных микробах, или в биополях, или, в какой-то другой энергии…

А зимой они сохраняются? Вот в чем вопрос. Ну ладно.
Александр Дмитриевич почесал плечо. Нет, скорей всего, это деньги кто-то у него искал. Деньги. Ну, разве кто-то будет хранить деньги в комнатах, в подполе? Скорее всего, подумали, что они у него в мешках с семенами, и полезли туда, а чтобы не попасться - утащили семена с собой... Ну и хрен с ними.
Об этом воровстве Александр Дмитриевич решил никому не говорить: молчание, бездействие, оно бывает лучше всякого следствия и пытки.
Прибрался в лаборатории, вымел полы и протер их тряпкой, до чистоты, землю сложил назад - в мешки. Успел.

Иван первым прибежал домой, да как, еще со двора услышал его звонкий голос:
- Папа, танцуй! Я ключ твой нашел! Ты у калитки его потерял!

- 4 –

 В цехе было темно, это всегда так кажется, особенно, когда в солнечный день на снег на улице насмотришься. Александр Дмитриевич немножко постоял у входа, пока глаза не привыкли, осмотрелся. У станка, освещенного двумя низко свисающими лампами с потолка, никого. Но, услышав звон железа, понял, что ошибся, кто-то в тумбочке, что у станка стоит, в инструментах копается.

- Сев, ты здесь? – окликнул он.

- Кого это там? - услышал он хриплый баритон Федорова. – Ты, что ли, Колосов? – и лицо токаря выглянуло из ящика. – Чего тебе? - Сева поднялся, облокотился на ящик и рассматривает гостя.

 - Так по делу.

- Хм, а мне кто-нибудь так поболтать, думаешь, приходит сюда?

- Ну…

- Гну, - перебил Колосова токарь. – Так чего тебе, времени у меня долго разговаривать нет.

И куда делась та легкость, с которой еще минуты три-четыре назад шел сюда Александр Дмитриевич. Думал, зайдет, мужик за голову держится, кряхтит, мол, вчера с кем-то пересидел. Эх, а тут трезвенник, а значит, песня длиной будет.

- Нужно пару деталей выточить, - Александр протянул Федорову чертеж и глаз не сводит с Севы, внимательно рассматривающего бумагу. По лицу, видно, тот не доволен, что-то ему в деталях не нравится, хотя чертеж перерисовал Александр с книжки, четко, с размерами, всеми необходимыми указателями.

- Не знаю, работа большая, - наконец вымолвил Сева, и легонько, мазнув гостя взглядом, продолжил, - занят я сегодня. И завтра! И послезавтра!

- Та-ак, ну пойми, Сев, скоро весна, землю пахать нужно, а у меня без этого вала машина не пойдет.

- Другой купи, - начал свою старую песню Федоров.

- Ну пойми, Сева…

- Да и железо, скажу тебе, сюда нужно не простое, да и с резцами у меня проблема.

- Ну, Сев, ну я сейчас даже заплатить тебе не могу…

- Тем более. А рапитом такую сталь не возьмешь. Здесь резец нужен не меньше как ВК-30, ТК-15-010, ну может ВК-8. А все они деньги стоят, и не маленькие.

- Сев, ну в сентябре обязательно расплачусь с тобой, ну может чуть раньше…

- Вот тогда и заходи…

- Ну, Севастьян, сам же знаешь, Одинцов лишил меня всего. А как выжить в такой ситуации.

- Так не работай и платить не будешь ему, вот и все дела.
- Ну, Сева, я вот пятилитровый бутыль с собой самогона принес, он у меня чистый как спирт, семьдесят шесть градусов, проверял.

- Ну.

- Нет-нет, это никак не аванс, - тут же замахал руками Колосов, чтобы не сбить интерес токаря. – Это так, самая малость, я еще принесу, а цена какую скажешь, в августе верну. Чем захочешь: деньгами, картошкой, гречихой, овсом…

- Золотом, серебром, - продолжает Сева, глядя на Александра Дмитриевича исподлобья. А лицо у него цвета крепкого чая, волосы – смоль, аккуратно подстрижены, без челочки, и брови – огромные, глаза накрывают. – Я деловой человек, Колосов, и мне на все твои там разные выкрутасы наплевать. Понял?

- Двадцать пять литров, - без подготовки выпалил Александр Дмитриевич, да лучше бы не торопился, но сказал.

- Понимаешь, - продолжает из-под бровей наблюдать за гостем Федоров, - тебе же не только этот вал, думаю, от меня нужен?

- Да, да. Эх, - и Колосов достает из нагрудного кармана стопку листов с чертежами.

- Вот. О-о-о, да здесь и втулки, и еще валики, и болты, и гайки…

«Теперь все, вроде зацепился, - подумал про себя Александр Дмитриевич. – Только бы удержать».

…Утром, на следующий день, Александр Дмитриевич привез к дому Севы Федорова полсвиньи копченной, да двадцатипятилитровый бидон самогонки, как договаривались.

- А остальное когда? – посмотрел тот на фермера.

- Так ты еще вроде… - но вовремя остановил себя Колосов, - сейчас привезу еще
тушку порося. А сало возьмешь?

- А что, самогонка кончилась? – и Сева раззевался.

- Так я сейчас, погоди, - и, потащив за собой сани, Колосов без оглядки побежал из двора к себе домой за обещанным.

Вот и прошло три дня, Колосов, торопился. Вал - запчасть серьезная, и если Севка не ошибется в размерах, то, значит, двигатель трактора восстановят быстро, мастера для этого у них есть хорошие. Да, и больше тогда можно не беспокоиться о посадке зерновых, овощей, что очень важно для них. Все остальные детали для тракторов – мелочевка, хотя на это с какой стороны посмотреть.

Мастерская была открыта. Александр Дмитриевич втащил за собой сани, и нисколько не удивился, что Севка здесь был не один, а с мужиком из дальнего переулка, работающего на пилораме.

- Добрый день, - поздоровался Колосов и осмотрел столы, на одном из которых и должен был лежать сделанный для него вал. Он лежал, но старый, покрытый ржавчиной.

- Сев, я вот пришел за валом.

Но тот выставил перед его лицом раскрытую пятерню, мол, не мешай, а сам, даже не обратив внимания на Александра Дмитриевича, приникнув к суппорту станка, следит за темно-синей стружкой, винтами накручивающейся на обрезном резце, и длинной трубкой ползущей вниз. Зрелище захватывающее.

И через минуту, когда резец дошел до края детали, Колосов, забыв обо всем, затаив дыхание продолжал наблюдать за работой токаря. Сева замерив штангенциркулем,  диаметр детали, прокрутил ручку подачи резца и, приставив его с другой кромки вала, включил автоматическую подачу. Резец заново, как по маслу, впился в сталь, двинулся, срезая новую стружку.

- Чего тебе? – словно забыв, зачем пришел к нему Колосов, спросил Сева.

- Как зачем, ты же обещал вал выточить сегодня. Я может рано зашел?

- А-а, - сделав вид, что вспомнил об этом заказе, Сева улыбнулся. – Так ты же хочешь, чтобы я тебе его сделал бесплатно. А за бесплатно сегодня только кошки…
Мужик, стоящий с токарем рядом, оскалил свои зубы, и с усмешкой, вызывающе, как и Севостьян, смотрит на Александра Дмитриевича.

- Так вроде мы с тобой обо всем договорились, я тебе поза-позавчера привез аванс: мясо, самогонку.

- Что-то не помню, - с надменной улыбкой, глядит в глаза Колосову, удивленный Сева.

- Как! Сева, ну ты и шутки любишь шутить. Я же с тобой договорился, что расплачусь в августе. А так, чтобы ты ничего не потерял, привез тебе в аванс свинины копченой, литров сорок самогонки, три витка колбасы...

- Лев, ты видел, что он привез колбасу мне, самогон?

Тот в ответ скривил лицо и помотал головой, мол, нет.

- Вот, - и так надменно, с ухмылочкой, смотрит на Колосова.

- Как так!? - чувствуя, что его разводят по полной программе, вскрикнул Александр Дмитриевич.   

- А так. Вон, посмотри туда, - и Севостьян указал рукой на пустой стеллаж. – Что ты там видишь, скажи мне.

- Да ничего.

- Вот, а еще в начале декабря там лежали четыре шестиметровые полудюймовые трубы, столько же труб диаметром три четверти дюйма и около шести дюймовых. А где они?

- Да откуда ж я знаю?

- Вот, Александр Дмитриевич, это хорошо знает твой брат. Предложил он мне хорошенько подзаработать, мол, в школе, которой он работает, готовятся к ремонту, район выделил хорошие деньги для этого. Но, чтобы его начать, нужно вначале закупить весь материал для этого, в том числе и сгоны, полусгоны, патрубки, контргайки и так далее. Сумма для их закупки в городе, по его расчетам, вышла огромная, вот и предложил мне все это сделать, а десять процентов с той суммы возьмет себе. Ну, я и согласился. Сделал сколько надо всего. Он забрал и до сих пор ни копейки мне за работу не вернул. Вот как получается, уважаемый, Александр Дмитриевич.

- А я-то здесь причем? – сделав шаг назад, удивился Колосов.

- Как это вы здесь причем? Вы же Колосов?

- Ну.

- Александр Дмитриевич?

- Ну.

- А Колосов Борис Дмитриевич, заместитель директора школы по внеклассной работе, ваш родной брат?

- Ну.

- Гну, Александр Дмитриевич. Встретил на днях директоршу школы, спрашиваю, когда расплатится за сгоны, патрубки, а та, оказывается, и таких слов даже не знает, а о ремонте школы и слухом не слыхивала. Пошел к твоему Борису, а тот, плохой человек, даже дверь не хочет открывать, не то, что разговаривать со мной. Так что за него и расплачивайтесь тогда. Вы, кстати, мне должны парочку тысяч еще за ту работу, или теленка центнера под два, - и как-то по-крысинному усмехнувшись, прошипел, - Правильно, Лев Александрович? – и смотрит на мужика, стоящему рядом.

- Да, - ответил тот и, громко шмыгнув носов, встал между токарем и Колосовым. – Так что Александр Витальевич…

- Дмитриевич, - поправил его Колосов.

- А мне все равно, идите домой за теленком, а потом качайте перед нами свои права, - и, открыв свои гнилые зубы, широко улыбнулся.

- 5 –

Борис избегал встречи со старшим братом. Александр Дмитриевич увидит его на улице, окликнет, а младший делает вид, что и не слышит его, да шаг прибавит. Попытается Александр его догнать, а тот в первый попавшийся двор, кидается, да, как потом оказывается, не к его хозяевам в гости шел, а в сквозную, через их двор, огороды выбегает по ту сторону двора.

Попытался Александр несколько раз зайти к нему в гости поздним вечером. Но, после того, как постучит в дверь и попросит брата выйти, так в доме сразу свет выключается и – тишина в ответ.

Да, такие вот дела, получаются.

А вот через три недели, под конец января, пришел тот сам к нему в гости. Глянул на него Александр, да ужаснулся, под левым глазом у Бориса свежая, чуть прижженная зеленкой, но еще не зарубцевавшаяся рана, под глазами отечные мешки, губы опухшие, на челюсти бурый синяк.

- Можно? - буркнул тот и, не дожидаясь разрешения, зашел в дом и искоса, со злостью, поглядывает исподлобья на старшего брата.

- Сколько ты мне гадостей за эти пару месяцев понаделал, - громко прошептал Александр Дмитриевич. – Боря, да у тебя же совести нет. Ты знаешь, что Сева у нас единственный токарь в деревне, и я, как и другие фермеры, без его помощи и шага сделать не могу.

- А я причем тут? – сделав вид, что не понимает, о чем идет разговор, Борис  вплотную шагнул к Александру. - Ты меня на испуг не бери, понял! А то ишь, какой пугатель нашелся! Ты мне лучше скажи, зачем ты меня подставил, а?

- Чем? – не ожидавший такого поворота событий, отшагнул назад от брата Александр Дмитриевич.

- А ты не делай вид, что не знаешь. Всунул мне свои семена по пьянке, сказал, что через три недели они не то что всходы, а целые помидоры с кулак дадут, мол, сорт у тебя такой есть, продай его, тогда и жить начнем не плохо…

И если бы не Анастасия, ставшая в этот момент между братьями, да не вытолкавшая Бориса из дому, кто знает, к чему бы эта ругань между ними могла привести. Да, в принципе, и ни к чему, только к крикам и обзыванием разными не хорошими словами в адрес друг друга: Борис дорожил братом, как помещик крестьянами, которые его кормят.

А вот для Александра, эта выходка младшего братца, новый рубец на сердце. Знал он, что Борис на гадости мастер, но упредить его никогда не получалось, так как даже представить себе он не мог, где Борис ему яму новую выроет. 

- 6 –

- Ну, погоди, погоди, - остановил  Александра Дмитриевича кузнец. – Это все, про что ты рассказываешь, ваше семейное. Да, вижу, Борис не только на твоей шее умостился хорошо, но еще пытается и понукать тобою. – Демьян Демьянович смотрит Колосову в глаза. – Так что сам в своих делах разбирайся, - он махнул рукой и пошел домой.

- Так я еще не все рассказал-то, - забежал вперед кузнеца Колосов. – Это так, что на душе было, да и, ну послушай, Демьяныч, погоди!
Демьян Демьянович остановился.

- Вот мой дом, зайдем, чаем угощу, да…

- Слушай, давай в следующий раз, а то и так настроение плохое, да еще и ты мне масла в огонь подливаешь своими гадостями, - попытался отвязаться от надоедливого земляка кузнец.

- Ну, тогда здесь дослушай, - Александр Дмитриевич настырно, не давая кузнецу и шагу сделать, схватив Медведева за рукав, и потянул за собой к своему дому. – А все потом было так…

- Сашка, а где наша Машка делась? – затрясла спящего мужа Анастасия. – Где? Ты куда ее дел, а?

- Кого? – Александр Дмитриевич приподнял голову с подушки и посмотрел на жену. – Ты че мелешь? - Но когда увидел перед собой раздраженную Анастасию, то понял, баба не шутит. – Ты о свинье, что ли?

- А че, я от тебя девку рожала, да?

- Да ты не ерепенься, - встал с кровати Александр. – У пацанов спроси, может они ее, куда отвели, иль выпустили побегать. Она же вот-вот опороситься должна.

- О, проснулся! Я уже спрашивала у Ваньки с Васькой, молчат, как будто картошка у каждого в глотке застряла. Знают, вижу, знают, но молчат, а вывод один, значит,  ты ее продал, чтобы трактора свои отремонтировать.

- Да нашла, что выдумать, - Александр, в кухне наклонившись над тазом, из кружки облил голову холодной водой. Зачерпнул еще с ведра, и плеснул на спину. – А где пацаны-то, Насть?

- В сарае их заперла, тебя ждут!

- Да ты прямо, как в гестапо, еще пытать нас начнешь, да?

- А я вот этим сейчас лучше тебя отхожу, - и схватила поварешку.

- Я б…, сейчас сам тебя за космы схвачу, да отделаю, как нужно, видно Машку любовнику своему оттащила, а теперь…

- Какому любовнику? – остановилась Анастасия. - А? Какому это еще любовнику?… - и сорвалась. И если бы Александр Дмитриевич не успел отскочить в сторону, то точно получил бы полотенцем по лицу, по голове. Но, повезло, успел не только отскочить, но и схватить жену за обе руки и удержать ее:

- Настя, успокойся, мне самому не понятно, куда свинья делась.

…Сыновья набычились на отца с матерью, смотрят на них из подлобья.

- Ребята, давайте по-хорошему, - Александр Дмитриевич оставил жену у двери, а сам присел напротив них на ящик, – мы одна семья, и у нас друг от друга не должно быть секретов.

Но, Ванька, как и Васька, продолжали молчать.

- Видно они отравили ее, а потом вытащили? – выкрикнула Анастасия и, держа впереди себя полотенце, начала наступать на сыновей.

- Нет, мама, нет! – испуганно закричал Василий и, сделав шаг назад, спрятался за спину брата.

- Стой! Этого еще не хватало! – встал перед женой Александр Дмитриевич. – Иди по своим делам, я сам с ними поговорю. Мы мужики, как ни как.

Васька захныкал и, подтолкнув к отцу Ивана, сказал:

- Давай, а то я сейчас все расскажу, трусишь, да?

Александр Дмитриевич часто заморгал глазами:

- Так что там было, Вань?

- Да что было, - сдерживая слезы начал тот. - Староста наш, сын Сорочины, падла такая, забегает в класс со старшеклассниками, схватили меня за ухо и потащили за собой в туалет, - Ванька, выворачивая свой большой палец на левой руке, потупился, и, посматривая в окно, продолжил. – А там их человек семь. Ну, ударили меня между ног, потом – под дыхало, а потом ножичек к горлу подставили и говорят, что твой отец обидел уважаемого в деревне человека Бориса Дмитриевича Колосова. Выбирай, или тебя с отцом порежем, или расплачивайся.

- Вот сволочь, а, - выругался отец, - нашел, как давить на меня. Ну и дальше-то что было?

- Сын его приходил вчера, когда ты уходил куда-то с мамой, ну мы с Васькой отогнали Машку в их дом. А там все те же пацаны были в гостях у Бориса Дмитриевича. Сказали, чтобы сегодня козу им приволок, не то…

Александр схватил со стены косу и, хлопнув дверью, побежал к дому своего братца.

Светка, увидев разъяренного деверя, с криком бросилась в дом и захлопнула ее изнутри на замок. Из сарая напротив, выскочил Борис с топором в руке и несколько мальчишек, и окружили Александра.

- Это чем же я тебя обидел, братец, а? – закричал Александр Дмитриевич, подняв косу. – Уже сыновей моих запугиваешь, - и тут же почувствовал острую боль на спине, выгнувшую его тело в обратную сторону.
Когда пришел в себя, открыл глаза, понял, что крепко связан и лежит под столом.

- О, дядя Боря, он пришел в себя! - сказал громко кто-то из мальчишек.
Борис присел на колени рядом с Александром:

- Все, Сашенька, теперь будешь жить по моим законам, кончилось твое времечко, нам анархия здесь, в деревне, не нужна, - и засмеялся.

В ответ Борису засмеялись все мальчишки, собравшиеся вокруг Александра.

- Ну, начнем с того, что я тебя отпущу, пока. Принесешь мешок картошки, лука, морковки и тех помидорчиков, с детства их люблю. А если дернешься хоть раз против меня, то вот мои ребята, твою жену, ну – понял, надеюсь, что сделают с ней. Так что помалкивай, а то заживо закопаю… 

Александр Дмитриевич скинул с себя рубашку и оголил спину.
- Ох как! - увидев на его спине несколько огромных, только зарубцевавшихся длинных шрамов, воскликнул Демьян Демьянович. – Это ж плетью! – и, замотав головой, и, глубоко вздохнув, кузнец отодвинул подальше от себя кружку с водой. – Вот какие дела в нашей деревне происходят, даже не знал. И как?

- А все так и идет, кормлю братца ненасытного. Какую культуру теперь садить на поле, он мне будет указывать. Но, как он признался мне, и у него хозяин есть, в городе.

- Кто?

- Кто-кто, а ты, Демьян, не знаешь, да? Всеми уважаемый, наш бывший директор Михаил Федосеевич Одинцов. Послушал, вроде и над ним кто-то стоит, но имени братец не назвал. Несколько дней назад к нему подъезжал черный джип, так Борька перед тем мужиком на цыпочках, что у тебя в прошлый раз встретил, на полусогнутых плясал. Видел бы ты.

- Джип?

- Это типа нашего «УАЗика», только иностранный, вездеходом еще называют его.

- Да уж, - Демьян Демьянович вышел из-за стола. – А Борька-то сейчас где?

- Исчез, жена руками разводит, пацанов своих тоже куда-то с собой увел. А мне через нее передал, если понадоблюсь - вызовет.

- Что ж ты при людях то молчал, а? – кулаком по столу ударил Демьян.

- А что им говорить-то, Демьян Демьянович? Семка с Марфой, думаешь, не знают? А вот не пришли. А ты, думаешь, Иванцовы не знают? Сын их, Лешка, в прошлом году в гости из Севера на машине приезжал, привез матери в подарок шубу норковую, отцу – мотор японский для лодки, племяннику - магнитофон. Все у них Сорочина забрал. И знаешь за что? А за то, что Лешкины дети, якобы, его мальца побили.

- Так, причем тут малышня, им-то лет по восемь, десять…

- А у Малышевых корова в прошлом году двух телят принесла. Прибыль, как сказал мой брат…