Улыбка

Я не хотел идти в школу. Прекрасно помню этот момент. Утро первого сентября, все суетятся: мама заправляет мне рубашку в брюки, бабушка намазывает масло на хлеб, сестра мечется в поисках какого-то пояска, а папа протирает рыбьим жиром мои новенькие туфельки. Я поглядываю на всё это из-под нахмуренных бровей. Я не хочу идти в школу. Это сейчас я бы отдал несколько дней своей жизни ради того, что снова оказаться в том времени, а тогда меня пугала новая реальность, которая поджидала меня за порогом дома.

Но, как бы я не хотел, а школа появилась в моей жизни. Появились новые друзья и подруги, новые интересы и увлечения, новые наставники. Хотя для учителей это не самое подходящее определение. Пожалуй, их можно назвать вдохновителями и разрушителями. Вторые – это те, кто напрочь отбивал у нас интерес к своему предмету. Вдохновители же наоборот, рассказывая что-то программное или жизненное, заставляли нас говорить об этом и после уроков, загружали наши пустые мозговые полочки нужной информацией… А еще они, как говорится, наставляли нас на путь истинный. Не всех, конечно же, но определенно некоторых. Меня уж точно! Иначе бы я не собрался вам рассказать о той учительнице, которую я буду вспоминать с благодарностью до конца своих дней. По крайней мере, пока память не оставит меня.

Вера Егоровна

В каком именно классе нам начала преподавать литературу и русский язык Вера Егоровна, я не помню. Но, кажется, как будто это было всегда. Красивая, элегантная, рассудительная. Чем-то она напоминала актрису Элину Быстрицкую. Даже внешне. Но мы тогда на это не обращали внимание. Мы жили ожиданием конца уроков, думали об оставленных дома играх и книгах, о друзьях, поджидающих нас во дворе, в конце концов,  даже о мультиках и кино, которые в советское время не часто показывали по телевизору. У Веры Егоровны была другая задача – научить нас правильно говорить на родном языке и выражать свои мысли не только односложным набором слов. А еще быть просто хорошими людьми. И ей это, надо сказать, удавалось! Как? Это уже вопрос. Хотя, тот случай, о котором я хотел бы рассказать, возможно, и ответит на него…

В ту зиму выдался очень холодный февраль. Пару дней диктор из радиоприемника даже разрешил нам не ходить в школу, чему я несказанно обрадовался. Правда, внезапно возникшее чувство свободы в один миг разрушил звонок от классного руководителя. Это была просьба подготовить «наглядную агитацию» к уроку литературы по книге «Овод». Проще говоря, проиллюстрировать несколько сцен из романа. Я ведь неплохо рисовал, особенно во время уроков. Поэтому говорить, что я не умею, или мне некогда, не имело смысла.

В ответ я буркнул: «Хорошо!» Но, положив трубку, подумал: «При чем тут классный? Неужели Вера Егоровна сама не могла попросить?»

Вот так, с вопросами в голове и ощущением украденного личного времени, я приступил к изображению сцен из жизни одного из самых знаменитых в СССР литературных героев-революционеров. Благо в то время по телевизору показали трехсерийный фильм с Андреем Харитоновым в заглавной роли. Так что, недолго думая, я взял один из номеров «Советского экрана», в котором рассказывалось о съемках «Овода», и срисовал оттуда самые выразительные, на мой взгляд, кадры. Интересно, ярко и по теме! Я был доволен тем, что получилось.

Литература была первым уроком в тот день, когда мы снова пошли в школу. Я хотел прийти пораньше, чтобы развесить на доске рисунки до прихода большинства из одноклассников. Всегда не любил повышенное внимание к себе. Но пораньше пришел не только я. Делать было нечего, и я, достав альбомные листы из сумки, начал потихоньку располагать их на магнитной доске. С каждым моим движением чувствовалось, как все больше и больше взглядов вонзается в мою спину. В классе наступила тишина, которую нарушило лишь ехидное хихиканье и звук приближающихся шагов.

- Он совсем не похож на Овода!

Это был ее голос. Нет, не Веры Егоровны, а Наташи. Той самой Наташи, портретов которой в тот год я нарисовал несчетное количество. Она знала об этом, хотя ни один из них так и не увидела. Конечно же, я отказался показывать. Видимо, поэтому Наташа и вела себя со мной надменно, словно все, что я не делаю настолько ничтожно и неудачно, что не заслуживает ничьего внимания. Я страдал, потому что был в нее влюблен. Это я сейчас все понимаю, а тогда это просто изводило меня. Вот и в тот раз я лишь на мгновение замер, а потом, стиснув зубы, продолжил развешивать рисунки.

- Почему же не похож? По-моему, даже очень. Лёш, это ты Харитонова нарисовал в роли Овода?

- Угу, - пробубнил я, не оборачиваясь.

- Вот видишь, я даже узнала. Значит, похоже. В кино ведь не возьмут не похожего на Овода артиста. По-моему, очень похож, - заступилась за меня Анжела.

- Ну, и что, что похож на Харитонова. А на Овода совсем не похож, - фыркнула Наташа и отправилась к своей парте.

- Вера Егоровна идет, - вбежал в класс взъерошенный Андрей. – Она онемела, - выпалил он и с грохотом рухнул на стул.

Последние слова нашего «Клоуна», так в классе прозвали Андрея за слишком активное поведение, сделали моих одноклассников похожими на пчел, взволнованно гудящих перед пугающей неизвестностью. Гул нарастал, но в этот момент в класс вошла Вера Егоровна. Она молча кивнула нам головой, не сказав привычного «Здравствуйте! Садитесь!», подошла к доске, улыбнулась, увидев рисунки, одобрительно посмотрела в мою сторону и взяла в руки мел. Следующее, что она написала, заставило всех молча просидеть до конца урока.

«Этель Лилиан Войнич. «Овод». Сегодня урок проведете вы. Я буду просто слушать. Без оценок. Надеюсь на тишину, ваше понимание и уважение!»

Вера Егоровна положила мел, села за свой стол и предложила выйти к доске… мне. Я не то чтобы испугался, роман я читал; мне не хотелось вновь попадать в центр внимания. Тем более, после такой неловкой ситуации перед уроком. Но делать было нечего: мое нежелание ничто, по сравнению с проблемой Веры Егоровны. Это чуть позже мы узнали, что у нее пропал голос из-за перенесенной на ногах ангины. А тогда мы испугались за нее, ведь в то время детей, помимо прочего, учили сострадать.

Я вышел к доске, посмотрел на ребят, свои рисунки, Веру Егоровну и начал рассказывать:

- Главный герой романа «Овод» - студент Артур Бертон, которого сначала нам показывают, как романтического юношу, а потом…

Потом я рассказал и о предательстве, и о «Молодой Италии», и о Джемме, сыгравших в судьбе Овода большую роль. При этом, по указующей руке, заменявшей просьбу, я останавливался и к рассказу подключались другие ребята. И вот, когда я окончательно раскрепостился, Вера Егоровна остановила меня, жестом попросила сесть за парту и предложила выйти к доске Наташе. Ее она попросила рассказать о моих рисунках. То есть, по рисункам вспомнить моменты из романа.

Я, как испуганная черепаха, вжался в свой комплекс-панцирь и спрятался за спину сидящего впереди одноклассника. Думал, что Наташа испепелит меня взглядом, еще больше возненавидит за то, что ее заставили оценивать «непохожие на Овода» рисунки. Но то, что она сделала, заставило меня сначала удивиться, а потом и вовсе оставить свое «убежище».

Она, как и просила Вера Егоровна, рассказывала об увиденном на рисунках. И рассказывала так, будто сама, только что, прочитав роман, нарисовала все это. А потом… она посмотрела на меня. И в этом взгляде не было ни тени презрения; это был добрый дружеский взгляд! До сих пор не знаю, что заставило ее измениться именно в то мгновение. Но я хорошо помню добрую улыбку Веры Егоровны. Мудрую улыбку, которой она наградила меня в тот момент…