Побег - Цвай

Шесть месяцев для гвардии рядового Патрикеева Кузьмы Фёдоровича, стрелка ручного пулемёта мотострелкового полка, в армейском госпитале Тойпиц пролетели как одно мгновение весны. После визита нашего разведчика со шпионским псевдонимом «Патя» в американское посольство в Восточном Берлине  по иронии судьбы  Кузьма  оказался прямиком в этом медицинском учреждении со специальным уклоном.

    Рядовому Советской Армии после бани выдали госпитальный халат и штаны, но мотострелок тут же потребовал родной комплект армейской формы с красными погонами и петлицами. Патя был даже готов рассекретить и выдать место схрона своей формы в немецком лесу. Местные суровые медбратья не вняли голосу разума и решили силой переодеть непокорного пехотинца. Кузьма и так от природы был сильным деревенским пацаном, а тут ещё полгода службы в пехоте и факт разведки в тылу вероятного противника не прошли даром. Из рядового Патрикеева уже стал получаться отличный и волевой солдат. Патя легко раскидал и затем скрутил обоих сотрудников медицинского учреждения с таким ненавязчивым сервисом. На шум прибежали медсестрички и растопили лёд в сердце Кузьмы. Патя тяготел к  прекрасному полу! А вдали от Родины все свои девчата были как никогда  красивыми и такими родными. Рядовой Патрикеев успокоился, дал себя переодеть и накормить, за что и получил обещанный поцелуй в щёчку.

    Армейский госпиталь Тойпиц начал  готовиться к глобальной московской итоговой осенней проверке. Командование медицинской войсковой части решило не ударить в грязь лицом перед москвичами, и во всех корпусах шёл ремонт, переустановка оборудования и перепланировка палат. Поэтому рядовой Патрикеев оказался к этому событию как нельзя кстати. И если в полку солдат чётко и быстро выполнял приказы командиров типа «копать» или «не копать», то здесь, в госпитале, нашего пехотинца тут же загрузили командами типа «таскать» или «не таскать». До этого рядовой Патрикеев легко и непринуждённо таскал свой пулемёт туда и обратно за одиннадцать километров на войсковое стрельбище Помсен, а тут только территория госпиталя, лёгкая поклажа по сравнению с пехотным снаряжением и улыбчивые медсёстры вокруг. У старшин различных отделений госпиталя этот новичок-мотострелок стал  пользоваться большим спросом, как верблюд в пустыне, и начал потихоньку забывать свою родную часть. О диагнозе солдата тоже пока подзабыли, только выписали витамины и успокоительные таблетки. Впереди маячила итоговая московская проверка…

    И совершенно случайно у Кузьмы кроме возможности проникновения во вражеские посольства открылся ещё один талант. Патя с детства любил рисовать гражданские самолёты! И, может быть, если бы рядового Патрикеева научили, он бы в лётчики пошёл. Тягу к небу в виде рисунка с ТУ-154 заметил местный дембель, фельдшер стоматологического отделения по имени Василий. А мы все знаем, что на любом дембельском чемодане каждого уважающего себя дембеля ГСВГ важным элементом является рисунок гражданского самолёта с поясняющей крупной надписью: «DDR – SSSR», который и перенесёт этого дембеля с земли германской на Родину-мать. И чем этот самолёт нарисован красивей и изящней, тем быстрее отслуживший своё боец окажется дома. Вася сравнил творение Кузьмы с рисунком местного художника на своём дембельском чемодане и загрустил. На самолёте мотострелка фельдшер уже бы давно был дома и  кушал мамины пирожки. Дантист Вася был человеком предприимчивым и  быстро договорился с фельдшерами психиатрического отделения. Согласно договорённости рядовому Патрикееву был выделен уголок с настольной лампой в каптёрке отделения, а дембель Василий снабдил самородка карандашами, кисточкой, краской и  лаком. И потянулись вечерами к новому художнику госпиталя ценители прекрасного с дембельскими чемоданами в руках. Информация о новом художественном таланте дошла до замполитов госпиталя. Пациента лёгкого психиатрического отделения (были ещё и тяжёлые больные) решили переключить с неквалифицированного труда носильщика на более прогрессивный и нужный госпиталю – покраску стен. Но Патя, как человек творческий, имел узкую специализацию, он мог рисовать только самолёты. После осмотра сюрреалистических  работ новоиспечённого маляра на стенах палаты  замполиты приняли твёрдое решение свернуть малярные работы этого мастера и вернуть пациента старшинам отделений.

    Мы не знаем цены  Патиных творений за вычетом доли фельдшеров отделения и Василия, но на походы в солдатскую чайную госпиталя рядовому вполне хватало. Даже хватило на свой личный дембельский чемодан. Практически все эти полгода Кузьма протаскал строительные материалы и рисовал самолёты на дембельских чемоданах. Поэтому обследовать и комиссовать  рядового Патрикеева  до осенней проверки никто в госпитале не торопился. Нужным человеком и в нужном месте в очередной раз после американского посольства оказался Кузьма Фёдорович!

    Пока Патя рисовал самолёты и любовался медсёстрами госпиталя, в сплочённом дрезденском гарнизоне произошли два эпохальных события.

 

    Первое ЧП случилось на Полевом Армейском Хлебозаводе (ПАХ), который дислоцировался в Дрездене   на Кёнигсбрюккер штрассе (нем. K;nigsbr;cker Strasse). В полевых условиях или во время войны  хлебозавод должен был на специальном технически мобильном оборудовании в виде автоколонны прибыть в район фронта, быстро развернуться, сделать выпечку хлеба и обеспечить свежим хлебом наши боевые воинские части. Также, если что, в условиях боя, уметь держать оборону и отражать нападения противника.

     В мирное время мобильное полевое оборудование  хлебозавода находилось в боксах в полной боевой готовности выехать по приказу в любой момент. А   для обеспечения войск хлеб выпекали в бывших немецких печных цехах и на частично нашем стационарном оборудовании. Советский хлебозавод в Дрездене можно было легко вычислить по двум высоким трубам печей у вокзала и готическому шпилю немецкой гарнизонной церкви Святого Мартина (Garnisonkirche St.Martin), прямо напротив окон казарм этой отдельной воинской части.

     Служба на ПАХе была легче чем, например, в пехоте или у танкистов, но были и свои особенности. Солдатам этой части, особенно молодым, приходилось постоянно разгружать вагоны с мукой и брикетом для печей. Причем отгружать и разгружать мешки по семьдесят килограмм приходилось почти без перерывов. Иначе не получалось,  простой вагона оплачивала наша финчасть. Когда после разгрузки вагона с мукой белые с головы до ног советские солдаты перекатывали его на другую ветку, а рядом с проходящего поезда немцы  чего-то кричали, смеялись и  махали руками, то и бойцы им в ответ кричали что-то свое на родном и могучем.  Как очень белые люди. Или, очень чёрные от угольного брикета. Контрастная была служба у солдат армейского хлебозавода.

     Летом после очередной отправки дембелей в Союз и набора молодых солдат на хлебозаводе сформировался спаянный коллектив из семерых старослужащих бойцов. Возглавил «стариков» младший сержант Павел Корчагин, родом из города-героя Ленинграда  и логично получившим своё имя в честь революционного героя Павки Корчагина. Фамилия досталась от предков. Павел успел проучиться два курса в Ленинградском технологическом институте, был отчислен за неуспеваемость и призван в славные ряды вооружённых сил. Бывший студент-химик попал служить за Урал в Еланскую учебную дивизию в войска химической защиты. После учебки на пересыльном пункте ГСВГ на рослого блондина, младшего сержанта Корчагина, обратили внимание покупатели из Дрездена.

     Вот так Павка Корчагин и оказался на ПАХе, где ему очень пригодились первоначальные технологические познания и опыт отца по изготовлению браги на семейной даче в Пупышево. Деды по доброй старой традиции своей воинской части приняли волевое решение  изготовить брагу для личного употребления, благо воды, сахара и дрожжей было в избытке. В этот раз решили не мелочиться и изготовить благородный напиток  в большой дёже, в той, что на хлебозаводах тесто заготавливают. Дёжа – это такая посудина наподобие большого чана, только на колёсах. Но перед глобальной заготовкой «старики»   под руководством младшего сержанта Корчагина провели ряд экспериментов на гораздо меньшей посуде. Павел хорошо разбирался в пропорциях и ингредиентах, подошёл к делу творчески и через своего земляка – почтальона – прикупил несколько немецких ягодных наполнителей для домашнего изготовления ликёров. После тщательной дегустации и различных проб старослужащие остановились на одном  крепком напитке, по цвету и вкусу больше напоминавшем тёмный квас с лёгким ягодным привкусом.

      Дёжу со своим результатом исследований закатили подальше от посторонних и печей, спрятали в прохладном месте. Напиток получился достаточно крепкий и хорошо ударял в юные головы экспериментаторов. Но мозгов у семёрки старослужащих хватило на строгую дозировку  своего творения, ибо чан был полным. Деды Советской Армии договорились чётко: не больше пяти кружек браги в день на брата! И стали контролировать друг – друга. Командир части, офицеры и  старшина всё же стали замечать, что деды каждый день какие-то тёпленькие ходят. Стали к ним принюхиваться, пытались узнать, где они достают спиртное, грешили на пиво. Никто из офицеров не мог понять, где солдаты находят спиртное,  да ещё почти каждый день, и при этом находясь в части. Может быть, кто из прикомандированных на машине тайно поставляет? Искали везде: в казармах, в каптёрке, в подвалах и на складах. Но искали либо бутылки, либо другие небольшие ёмкости. А наша дёжа так и стояла спокойно себе вместе с остальными дежами в прохладном помещении, практически на виду, только в самом крайнем углу цеха.

     На хлебозаводе традиционно летом ставили квас, и любой из военнослужащих и прикомандированных  мог спокойно зайти в цех и напиться  в жаркий день. И в один прекрасный солнечный денёк эта дёжа с квасом закончилась, а новую ещё не поставили на место после закваски. Старшина хлебозавода, прапорщик Пшеничный, решил по привычке испить прохладного кваску и не нашёл нужную ему дёжу. А все мы знаем, кто ищет – тот всегда найдёт! Прапорщик начал искать квас в глубине цеха и нашёл-таки более благородный напиток. Вот так страждущий от обезвоживания старшина  раскрыл Большую Военную Тайну старослужащих. Утолив жажду и добавив ещё кружечку браги, слегка поддатый прапорщик не смог придумать ничего умнее,  как перекатить обнаруженную дёжу на традиционное место раздачи кваса. У старшины хлебозавода было своеобразное чувство юмора. Прапорщик Пшеничный добавил ещё кружечку и спрятался в закромах цеха.

     На беду всего ПАХа мимо этого цеха проходил новый замполит части, капитан Кудряшов. Капитан прибыл в часть только этой весной по замене и прославился тем, что тут же открыл охоту на дембельские альбомы. По его мнению, любое фото в солдатском альбоме, дискредитирующее Советскую Армию, подлежит немедленному уничтожению. Если на фото присутствовал солдат с незастёгнутой верхней пуговицей или с приспущенным ремнём, без пилотки или фуражки – снимки безжалостно вырывались и в присутствии хозяина альбома разрывались в клочья. Нового замполита на хлебозаводе невзлюбили с первых же дней его службы и дали ему подходящую кличку «Рвач».  А старый замполит, майор Петренко, оставил о себе вечную  добрую память в виде новой бани для солдат, которую все так и называли – «замполитовская баня». Год назад в ПАХе была всего одна баня в виде душа в подвале казармы. Солдаты после погрузки и разгрузки вагонов не всегда успевали помыться. Замполит лично пробил приказ и смету о строительстве отдельной бани. Эту баню построили немцы, и теперь каждое подразделение стремилось помыться именно в «замполитовской бане», а не в подвале казармы.

    Разные были замполиты в Советской Армии…

    Капитан Кудряшов не баловал рабочие цеха хлебозавода своим присутствием, но в этот жаркий день после вчерашнего в Политотделе Штаба Армии, где отмечали день рождения полковника Лаща, замполит решил приложиться к кружечке прохладного кваса. Первую кружку офицер под тайным присмотром прапорщика засадил с ходу. Громко рыгнул, помотал головой, непонимающе черпнул ещё раз. После второй кружки лицо замполита покраснело, и офицер начал соображать. Пару раз принюхался к чану. Вроде квасом пахнет? А жить то стало лучше, жить стало веселей! Замполитовские мозги стали работать, и Кудряшов вспомнил о недавних поисках  спиртного у солдат. Хотя командир  в проблемы своей части нового замполита старался не посвящать, но «шила в мешке не утаишь». Если бы брагу нашёл командир части или его замы, армейское дознание, следствие и суд были  бы короткими, суровыми и по-своему справедливыми. И дело бы не стали выносить за стены хлебозавода. После третьей кружки до политработника дошло, что он первым обнаружил источник повышенной опасности для советской военной части. Никто из офицеров и прапорщиков не смог найти, а он нашёл! Замполит маханул ещё одну кружку «на ход ноги» и побежал в штаб докладывать по телефону своему старшему товарищу, заместителю  начальника политотдела штаба армии полковнику Лащу Олегу Степановичу (он же – Олег Стаканович), о раскрытии им лично ЧП в цеху хлебозавода.

      Пшеничный вышел из своего укрытия, задумчиво и не торопясь вкусил ещё одну кружечку благородного напитка и понял, что наступила пора докладывать о своей находке командиру части. Командир ПАХа вместе со своим замом по хозяйственной части и заместитель начальника политотдела штаба армии вместе с двумя лейтенантами прибыли в цех практически одновременно. У дёжи с брагой, слегка пошатываясь после четвёртой кружки, стоял на боевом посту сам замполит части. Капитан вместо армейского приветствия сразу протянул полковнику полную солдатскую кружку живительной влаги и гневно посмотрел на командира хлебозавода. Полковник Лащ, после вчерашнего дня рожденья, с благодарностью в красных глазах оценил этот жест и залпом осушил эмалированную посуду. Выдохнул, заглянул в чан и произнёс вопросительно:

- Это же квас?

Вторая кружка ушла в желудок полковника с такой же скоростью:

- Это точно квас!

    Замполит черпнул ещё один «бокал». Политработник штаба армии выпил третью кружку уже с чувством, с толком и с расстановкой. Глаза старшего офицера заискрились, Олег Степанович задумчиво почмокал губами:

          - Нет! Это не квас. Товарищи лейтенанты, прошу попробовать.

    Лейтенанты Рожнов и Ершов с готовностью  подключились к дегустации. Офицеры вчера до позднего вечера не только участвовали в мероприятии по поводу дня рожденья своего непосредственного командира, но и привезли и донесли его домой. Мнения лейтенантов разделились: Ершов Роман посчитал напиток крепким квасом, а Рожнов Василий был солидарен с последней версией своего шефа. Пока молодые офицеры спорили, полковник Лащ успел засадить ещё одну кружку и пригласил к этому здоровому диспуту командира хлебозавода и его зама. Местные офицеры тоже с удовольствием продегустировали прохладный напиток в этот прекрасный солнечный день. По паре кружек каждый. Мнение офицеров тоже разделилось поровну.

    В это время мимо цеха как бы по своим неотложным прапорщицким делам и как будто бы ничего не зная про дёжу проходил старшина хлебозавода. Ни один из офицеров уже не обратил внимания на веселое лицо прапорщика.  А у  заместителя начальника политотдела штаба армии заиграла кровь в венах и проснулся азарт тонкого ценителя прохладительных напитков:

- Товарищ прапорщик, подойдите к нам! Прошу Вас попробовать ваш квас.

    Замполит хлебозавода решил до победного конца исполнять роль древнегреческого виночерпия и протянул полную кружку старшине. Прапорщик с удовольствием принял на грудь свою порцию ставшего популярным напитка. Под воздействием алкогольных паров старшина решил быть честным человеком. Чего не сделаешь по пьяни? Новый дегустатор радостно доложил:

- Товарищ полковник, это же бормотуха!

- Вот! Товарищи офицеры, а я что говорю? – полковник Лащ  обвёл всех присутствующих победным взглядом. Затем перевёл взгляд на дёжу с результатом спиртового брожения и  по влажному следу на внутренней стенке чана понял, что спорного напитка стало меньше примерно  сантиметров на пять. Объём солдатской кружки составлял около двухсот пятидесяти грамм. Полковник произвёл в уме нехитрые подсчёты по числу участников диспута и прикинул, что, если дегустация продолжится с такой же скоростью, уже через пару часов этот источник живительной влаги иссякнет насухо.

    Пока старший по званию думал, замполит хлебозавода принял волевое решение не отставать от коллектива и засадил ещё одну кружечку. Это был перебор! Недаром старослужащие цеха ограничили свои возможности до пяти кружек в день. А тут пять кружек за час, да ещё после вчерашнего… После крайней порции ноги замполита вдруг подкосились, мозги пока продолжали  работать и офицер вмиг осознал, что передвигаться по территории хлебозавода он сможет сейчас только с помощью этой дёжи, катая её перед собой. Заместитель начальника политотдела штаба армии взглянул на коллегу и принял волевое решение:

- По поводу этого напитка вопрос оставляю открытым. Необходимо провести экспертизу, - полковник перевёл взгляд на прапорщика:

- Старшина, немедленно заполнить канистру из под воды этим квасом!

    Лейтенанты политотдела переглянулись, и Рожнов  пальцами показал своему шефу – две канистры. Голос Лаща затвердел:

 - Товарищ прапорщик, две канистры!

    Суровый взгляд полковника остановился на офицерах хлебозавода:

- Срочно вызвать и построить всех солдат последнего периода службы.

    Прапорщик и офицеры части бросились выполнять приказ старшего по званию. И у каждого в голове прочно укрепилась путеводная мысль – найти канистры и успеть на раздачу после отъезда офицеров политотдела. Информация о волшебной дёже стала растекаться по хлебозаводу. Благо, это был не танковый полк, и с канистрами для питьевой воды в этой части проблем не было. Для полковника Лаща были выбраны самые новые пятилитровые канистры, а десятилитровые аккуратно складировались в ряд за стеной цеха. Прапорщик, с трудом разжимая пальцы замполита, вооружился кружкой и стал аккуратно, под чутким взглядом лейтенантов, переливать драгоценный напиток в новую тару.

    Семерых старослужащих быстро выдернули из каптёрок и складов и построили прямо перед ставшей знаменитой дёжи. Сегодня «старики» не успели приложиться к своему творенью, были как стёклышко и выглядели гораздо свежей своих офицеров. Особенно замполита части. Полковник Лащ, хотя и считал себя отцом родным для всех солдат Первой Танковой Армии, строго обвёл взглядом строй во главе с младшим сержантом. Старшего офицера ждала ещё экспертиза непонятного напитка, поэтому речь получилась по-армейски лаконичной:

- Сынки! Кто сейчас признается в этом, того накажу лично сам. Не признаетесь,  переведу всех на службу в мотострелковый полк.

    Для полного понимания, в чём заключалось добровольное признание, указывающий перст полковника ткнул в дёжу. А с ракурса строя палец Олега Степановича прямиком указывал на замполита части, который, немного шатаясь, крепко держал чан вытянутой рукой. Офицеру очень хотелось в туалет, но он боялся отпустить единственную опору на тот момент своей жизни. Солдаты заулыбались от этой картины маслом. Младший сержант Корчагин был питерцем в пятом поколении, поэтому сделал два твёрдых шага вперёд и, хорошо зная магическое воздействие своего имени и фамилии  на различных замполитов, чётко доложил:

 - Товарищ полковник, это я один сделал брагу! Докладывает младший сержант Павел Корчагин.

 - Павка Корчагин! – глаза политработника штаба армии округлились. - Откуда родом будешь, сынок?

 - Ленинград.

     Идеалы полковника рушились прямо на глазах. Павка Корчагин, родом из города-героя Ленинграда, колыбели трёх революций, должен был быть как минимум отличником боевой и политической подготовки. А как максимум - служить хотя бы писарем в политотделе штаба армии. Заместитель начальника политотдела штаба армии решил выразить недоверие:

- Вот так один и схимичил полный чан?

- Товарищ полковник, я два курса закончил в Ленинградском технологическом институте.

Олег Степанович бросил спасательный круг Павке Корчагину:

 - И со студенческой скамьи добровольцем в армию?

 - Так точно! – Павел решил не заострять внимание полковника на своём отчислении из альма-матер.

 - Вот почти как я в молодости! Молодой был, горячий, - глаза офицера слегка увлажнились. Затем взгляд полковника остановился на двух полных канистрах у ног его верных лейтенантов, и старший офицер принял волевое решение:

 - Товарищ младший сержант, объявляю Вам трое суток ареста с отбыванием наказания в гарнизонной гауптвахте. Остальным команда – разойтись!

 - Есть трое суток ареста, товарищ полковник! – радостно доложил командир отделения Корчагин.

    Офицеры части переглянулись. По такому раскладу за содеянное, хотя и с чистосердечным признанием и раскаянием, младшему сержанту светило минимум суток десять и с переводом при хорошем настроении командира части в танковый полк, а при неважном настроении – прямиком в мотострелковый. Но, все мы знаем, что приказы не обсуждаются, а выполняются. Да и этот младший сержант с его познаниями в области пищевой химии вполне мог ещё пригодиться армейскому коллективу хлебозавода.

     Лейтенанты схватили по канистре и под предводительством полковника быстро выдвинулись к своему УАЗику. В этот момент воздействие хмеля пяти кружек браги с ног замполита хлебозавода поднялось до его светлой головы. Капитану расхотелось в туалет, он широко обхватил дёжу обеими руками, заглянул в глубину чана и громко запел:

 

               «По полю танки грохотали,

                Солдаты шли в последний бой,

                А молодого командира

                Несли с пробитой головой»

 

    Командир части переглянулся со своим замом, офицеры с двух сторон подошли к своему коллеге, с трудом отцепили руки поклонника Бахуса от «Неупиваемой чаши» и потащили товарища к штабу отсыпаться. Старшина рванул за канистрами для себя и командиров, а младший сержант Корчагин пошёл готовиться к добровольной сдаче в гарнизонную гауптвахту, где в своё время томился сам Эрнст Тельман.

    Второе грандиозное в истории дрезденского гарнизона событие, случившееся  тем летом и связанное с побегами,  произошло именно на этой гауптвахте…

 (продолжение следует)