Железнодорожник

От автора.

Перестук колес, мелькающие переезды и восход солнца в кабине. Это было мечтой подростка, бродившего на станции, встречавшего и провожающего поезда. А потом мечта стала явью, хотя и пришлось пройти через преграды и трудности. Но железная дорога не любит просчетов, оплошностей, а порой таит и приключения связанные с риском для жизни. БЖРК - Боевой Железнодорожный Ракетный Комплекс всегда был лакомой добычей Западных разведок. Герою не раз придется столкнуться с предательством и даже выстрелами в спину, но он достойно выйдет даже из самой трудной ситуации, спасая последний БЖРК. Но это потом, а пока он просто идет по насыпи, поддевая ботинком камешки и просто всматривается в даль, где уже видны огни локомотива, приближая его еще на один шаг к мечте... 

1 глава.

Шло лето 1985 года. Солнышко закатывалось за полустанок и среди травы начинали отчетливо проглядывать красные и синие маневровые светофорчики. Неторопливым шагом невысокий паренек шел по старой заброшенной ветке, ступая обеими ногами на рельсу, взмахивал руками из стороны в стороны, пытаясь удержать равновесие, но быстро спрыгивал. Этот путь между двумя платформами он проходил уже не раз и когда проносился мимо поезд, останавливался и всматривался в вагоны, слушал перестукивание колес на стыках и потом долго взглядом провожал красный маячок, закрепленный на последнем вагоне, пока он не скрывался из виду.

Обычно путь заканчивался на станционной платформе, где можно было сесть на лавочку и смотреть, как небольшой маневровый тепловозик, ловко цепляет вагончики и перевозит их на соседний путь. Так могло пройти около часа и когда уже совсем темнело, запрыгивал в подошедшую электричку и ехал до предыдущей остановки к себе домой.

- Эй, Володь! – услышал он за спиной. Шурша велосипедными шинами, к нему несся на темно - зеленом велосипеде его друг Игорек. Скрипнули тормоза и, повернувшись на месте, он соскочил с седла. Колесо оставило черный след на асфальте, и он им даже залюбовался.

- Шины протрешь…

- Да ладно, они толстые, ничего им не будет, усмехнулся Игорь. – Поехали, покатаемся…

- Не, меня уж не выпустят с великом, давай завтра.

- Хорошо, я тогда тоже пойду, увидимся завтра – заходи!

Утро следующего дня было солнечным и жарким. Заканчивались летние каникулы и уже пришла пора собираться в школу, но об этом думать не хотелось. Володя, наспех проглотил завтрак, приготовленный мамой, схватил свой велосипед и неожиданно обнаружил, что колесо наполовину спущено. Это огорчило, но не до такой степени, чтобы расстроиться и никуда не пойти. Он вышел на площадку и позвонил в соседнюю дверь. Через минуту раздался звук открываемого замка.

- Привет! – протянул Владимир руку своему другу. – Привет…, чего так рано, - заспанным голосом потянувшись, пробормотал Игорь.

- Вообще то ты сам сказал, что увидимся завтра, вот я и пришел. Слушай, у тебя насос далеко?

- Сейчас принесу, проходи.

Володя зашел в прихожую и огляделся. У стены стоял «Аист» - велосипед друга. На руле висел напульсник, на котором было несколько заклепок.

- Если хочешь – бери…, - услышал голос за спиной. – Все равно я купил новый.

Владимир примерил напульсник и затянул его на запястье. В руке сразу появилась сила и можно было бы поднять гирю, если бы она была рядом, но ее не было, поэтому он взял протянутый ему автомобильный насос. Можно было бы накачать колесо и обычным велосипедным насосом, но это было долго и муторно, а у Игоря был насос автомобильный, которым можно было накачать и мяч и колесо за пол минуты.

- Сейчас принесу, - удалился он к себе.

Велосипед ждал на своем месте. Свинтив колпачок с ниппеля, Володя пристроил к нему шланг насоса и, привстав, начал качать. Периодически трогая колесо рукой, удостоверился, что оно стало твердым.  Настроение сразу повысилось.

- Спасибо, - протянул насос в руку Игоря.

- Да ладно, сочтемся. Сейчас я поем и поедем погоняем.

- Ладно, заходи… - Владимир пошел к себе.

Можно конечно и самому покататься, но с другом интереснее. К примеру, поехать в поле или в лес, где они копали землянку или поехать на другую часть города, на речку.

За этими раздумьями его и застал звонок в дверь.

- Привет еще раз…

Подхватив под плечо свой проверенный полями и ухабами «Школьник», Володя побежал вниз. Сзади подхватив своего «Аиста» спускался Игорь.

Маршрут выбрали не сговариваясь. Решили поехать к АТП и полазить по разбитому автобусу. Расстояние для любого велосипедиста было сравнительно небольшим, поэтому через десять минут они были уже не месте. Желтый «Лиаз» стоял на бетонных блоках и через его открытые двери был виден потрепанный салон. Оставив велосипеды, они залезли внутрь и принялись бродить от одних дверей до других. Пробрались в кабину и по очереди рулили, представляя себя на трассе.

- Слушай, ты, куда пойдешь после 8 класса? – спросил неожиданно Игорь.

- Я еще не решил, а ты куда?

- Я в железнодорожное училище, на помощника машиниста.

И тут в голове Владимира пролетела шальная мысль.

- Пошли вместе!

Так впервые он поддался чужому влиянию, неосознанно решив воплотить свою мечту. То, что он ходил на станцию – было просто романтическим увлечением. Он каждое лето уезжал к бабушке, и, когда возвращался, хотел снова вернуться к ней, поэтому тепловозы, поезда его часто уносили именно туда. И вот совсем неосознанно он задумался о том, что поезда могут стать профессией. Красивая форма, фуражка, светофоры и полустанки.

Пройдет месяц. Осенним дождливым днем вместо школы Владимир решит проехать до столицы, чтобы побродить по вокзалу, на который приходил поезд от бабушки. Он знал время его прибытия и часто стоял просто так на платформе в ожидании. Когда электровоз медленно прибывал на 1 путь, то Володя с замиранием сердца смотрел, как он проезжает мимо, останавливается и потом из него начинают выходить пассажиры. Так могло пройти около получаса. Затем из кабины вылезал машинист и обстукивал что-то у колес и протирал тряпочкой некоторые детали механизмов. Это казалось чем-то магическим.

Вокзал был шумным. Люди спешили по делам. Кто-то разглядывал расписание или просто смотрел на огромное табло, где периодически менялось название и путь прибывающего или отправляющегося поезда. На первом этаже вокзала были кресла, где можно было просто посидеть и ни о чем не думать или пройтись мимо многочисленных киосков, где продавались газеты, книги, бутерброды и другие вещи под вполне понятным наименованием «В дорогу…».

В одном из книжных киосков, под вывеской «Железнодорожная книга» Владимир обратил внимание на разные учебники. На некоторых были изображены светофоры, электровозы и другая техника. Пересчитав мелочь в кармане, он протянул ее продавщице.

- Дайте мне книгу «Как устроен и работает электровоз».

Через мгновение в его руках очутилась увесистая книга красного цвета, на обложке которой был изображен несущийся электровоз. Ноги привели снова в зал ожидания и, присев в кресло Саша медленно начал перелистывать страницы. Эйфория сменилась небольшим разочарованием. На страницах были схемы, графики и заумные описания, не совсем понятные шестикласснику. Но, несмотря на это, каждый раз, когда удавалось побывать на вокзале, домой приезжал очередной учебник или журнал и пополнял ряд уже прочитанных книг на полке.

Порой брал книгу на урок, где, перелистывая, вызывал удивление у соседей по парте.

Мечта воплощалась в реальность, хоть были и другие интересы, например к сельскому хозяйству, которое привила любимая бабушка и даже к литературному творчеству. Но выбор, есть выбор.

Так пролетел год, а потом и второй. На исходе 8 класса Владимир решил поехать в железнодорожное училище и подать документы. Впрочем, это было обычное СПТУ, расположенное у трех вокзалов. Перелистав справочник по училищам и ВУЗам, нашел нужный адрес. Плотно позавтракав и взяв нужные документы он сел в электричку. Маршрут был знаком. Володя часто проезжал мимо трех вокзалов, когда ехал в сторону Курского. День был солнечный, и настроение соответствовало этому дню. Неспешно просматривая вывески он дошел до нужного здания. На воротах красовалась железнодорожная эмблема.

- Иду верно, - промелькнула в голове мысль, и он вступил на порог приземистого здания. Длинный коридор заканчивался автоматом с газированной водой, что порадовало. Конечно газировка с сиропом за 3 копейки или «Фанта» за 20 были вкуснее, но на халяву и обычная, стоившая 1 копейку, в данном случае бесплатно  подняла настроение.

Володя не сразу решился пройти в дверь с надписью «приемная комиссия» и некоторое время стоял у окна напротив. Туда – сюда сновали учащиеся СПТУ, и, когда его миновала очередная группа, то он решительно встал и толкнул дверь приемной комиссии. За длинным столом сидел человек и что-то писал в тетрадке.

- Я, вот… по поводу… поступления, - замялся Владимир.

- Присаживайся, рассказывай, - ответил человек.

- Хотел бы после 8 класса поступить на специальность «помощник машиниста электровоза».

- А сколько тебе лет?

- Четырнадцать.

- Это мало, нужно 15.

- Мне 15 исполнится летом.

- Ты не понял, сейчас объясню почему. У нас после 3 курса начинаются весной практика на подвижном составе. На электровозе разрешается ездить только с 18 лет, а тебе к тому времени будет только семнадцать с половиной. Все будут на практике, а ты не сможешь приступить.

- И что же делать? – с огорчением промолвил Володя.

- Иди в 9 класс, а потом после 10 к нам придешь. Учиться всего нужно будет год и как раз к практике достигнешь совершеннолетия.

Владимир взял в руки свои документы и пошел к выходу.

- До свидания, - обернулся он.

- Всего доброго.

Начинавшийся так замечательно день принес только уныние, и настроение было испорчено. Ноги медленно вели к станции Каланчевская, за которой возвышалось два здания вокзалов. Это был Ленинградский и Казанский. Третий вокзал, именуемый Ярославским был за Ленинградским, и поэтому казалось, что вокзалов всего два.  Пройдет совсем немного времени и про них Володя узнает гораздо больше, а пока просто шел к лавочке на противоположной платформе, где сел в ожидании электрички до дома.

Так прошло пару часов. Электрички ходили от платформы не так часто, как по другим направлениям, поэтому обычно платформа пустовала и лишь к приходу электрички на ней скапливался народ с увесистыми сумками и баулами. Многие сидели прямо на сумках, а на другой раскладывали на целлофановых пакетиках припасы, не съеденные в дороге. Это были и куриные ножки, обжаренные на сковородке, вареные кругляшки картошки, непременный пучок лука и соль, насыпанная прямо на краешек целлофана. Это напомнило то, как они с бабушкой сидели на перроне старинного города Харьков и кушали в ожидании поезда. Помимо перечисленного походного набора на скатерку выкладывалось несколько домашних ярко-красных помидоров, огурчики, горсть спелых слив и, конечно же – пирожки с маком, вишнями или просто картошкой, перемешанной с печенкой.

В животе заурчало. Володя вспомнил, что когда шел от училища, то видел окошко, из которого шел аромат выпечки и сверху большую надпись «пончики». Время до электрички еще было много, и он пошел обратной дорогой. Возвращаться туда, где дали отворот-поворот не очень хотелось, но это место было гораздо ближе и вот впереди замаячило долгожданное окошко.

- Дайте мне три штуки, - протянул Владимир пару монеток и в ответ получил пакет с ароматными, горячими и посыпанными сахарной пудрой пончиками.

Настроение сразу поднялось и уже мысли были не совсем обидные, как несколько минут назад.

- После 10 класса даже выгоднее поступить. Ведь не нужно каждый день ездить по несколько часов в столицу, чтобы получить то же самое среднее образование, - с этими мыслями он сел в электричку и поехал домой.

2 глава.

Два года прошли незаметно и спустя 10 классов, но как оказалось 11, Володя вновь поехал поступать. Наступал 90 год. Проходила реформа среднего образования и дети, идущие в первый класс готовились учиться 11 лет, но Владимиру просто повезло. Из 9 его перевели чисто формально в 11, хотя окончил он все те же 10 классов. Взяв свой новенький аттестат он вновь переступил порог приемной комиссии.

За столом сидел уже другой человек и на слова: «Я пришел поступать на помощника машиниста электровоза», - был получен ответ  - «Заполняйте заявление, а я Вам дам направление на медкомиссию».

Владимир взял направление и пошел на медкомиссию. Идти было недалеко. Здание оказалось прямо напротив трех вокзалов. Внутри сновали подростки с такими же обходными листками, как и он. Все было хорошо, пока он не зашел к окулисту и терапевту.

Когда начали измерять давление, то оно оказалось немного повышенным, а вот окулиста начались проблемы. Оказалось, что один глаз был близоруким, а второй дальнозорким. Причем погрешность была ничтожная, но это не помешало написать, что в помощники машиниста он не годен, а направлен в обычные слесаря. Это было трагедией!

Владимир отнес данные обратно в приемную комиссию.

- К сожалению, в слесаря у нас набирают только после 8 класса, а вот после 11 только в помощники машиниста, а Вы не годны…

Поначалу Владимир это слушал, как приговор, но за годы юности он научился не отчаиваться. Схватил документы, отправился в другое железнодорожное училище и поставил их перед фактом, что комиссия была пройдена, но сказали, что ухудшение зрения произойдет к 45 годам.

- Ну, к этим годам можно и пенсию заработать, - сказал добродушный директор училища. Мы Вас берем!

Короткий росчерк пера на документах гласил: «Принять в группу помощников машиниста». Это была победа, первая среди многих других ждущих впереди.

И наступили учебные будни. Но не школьные, когда все было знакомо, а совсем в другом взрослом мире. Первое что сделал Володя – это получил комплект формы. На нее следовало нашить петлицы и нашивку на рукав, причисляющего его к славному отряду железнодорожников. Все это было куплено в ближайшем специализированном магазине и за пару вечеров было пришито на форму. Владимир гордо надел на голову фуражку и отправился на первое занятие. Предстояло познакомиться с новыми ребятами и доказать, что он не хуже других.

Классы были небольшие и вмещали около 30 человек. На стенах висели плакаты, схемы и просто описания подвижного состава, а на столах вдоль них стояли макеты и действующие приборы, использующиеся в поездах. Все можно было потрогать и даже запустить, к примеру, большой макет с железной дорогой, расположившийся в кабинете Основ Советского Права, сокращенно называемого ОСП.

У Владимира была дома игрушечная немецкая железная дорога, но тут все было сделано в большом масштабе, с рельсами, станциями, поездами и даже приблизившись, он понял, что насыпь сделана обычной гречневой крупой, что напоминало гранитную щебенку.

В классе Владимир сел поближе к столу преподавателя, но не на первую парту, где обычно располагались так называемые «ботаники», а на второй, где сразу познакомился со своим соседом на ближайший год. Паренька звали Роман, и он шел учиться водить электропоезда. Володя же не стал выбирать для работы электричку, а предпочел изучать электровоз, чтоб можно было ездить с пассажирскими поездами или товарняками. Всех изучавших электрички сразу прозвали «трамвайщиками», поскольку считали, что они похожи на длинные трамваи и не ощущали того простора, который давал электровоз.

Учеба началась с первых пятерок. Занятия были интересными и познавательными. Общий Курс Железных Дорог преподавал пожилой преподаватель, пришедший на смену уволившегося. Он ранее работал в училище и прославился свой строгостью и принципиальностью. На одном из первых занятий Владимира вызвали к доске.

- Ну-ка расскажи нам про ширину колеи железных дорог и устройстве насыпи. Многих вопрос привел бы в тупик, но Володя знал ответ и без запинки на него ответил.

- Пять, - услышал он и, переполненный радостью, пошел к свой парте. Слухи о строгости оказались преувеличенными. Нужно было просто знать материал и тогда пятерка обеспечена. В школе об этом он не задумывался, хотя истина была верна для любого учебного заведения.

День поначалу казался длинным. Уроки разбивались на пары и порой в день было около 4 пар, между которыми был обед. Обед Владимиру нравился, хотя столовая была не рядом и нужно было ехать или на трамвае или идти пешком. На обед был обычно или суп, щи, а на второе макароны с мясом или картошка с котлетой. Как дополнение давали сладкие сырки в белой вощеной бумажке. Многие их не ели и просто оставляли на столе, поэтому можно было съесть их сколько угодно. Ну и завершал обед компот из сухофруктов. Иногда в нем попадались яблоки, а иногда и ягоды абрикосов или вишни. Яблоки Володя не любил есть, но вот вишню или абрикосы вылавливал и съедал. Обратно он шел пешком, поскольку время еще было, да и торопиться было некуда.

Зима наступила быстро и началась производственная практика. Это было обычно в среду, когда всей группой ехали в депо. Вставать приходилось гораздо раньше, поскольку депо было совсем на другом направлении железной дороги и приходилось ехать с пересадкой.

Владимир вновь ехал до знакомой платформы Каланчевской и, минуя площадь трех вокзалов шел в сторону Казанского вокзала. Здание выглядело старинным и представляло большую пятиярусную башню из красноватого кирпича, под которой находилась арка для прохода пассажиров.  Он здесь бывал ранее. Справа от здания вокзала был киоск с железнодорожной литературой, где как-то раз покупал книги, но роднее был Курский вокзал, где он знал все закоулки. Одно из основных различий этих двух вокзалов было таковым, что Курский был проходным, а Казанский тупиковым, поэтому, миновав зал ожидания можно было выйти к тупикам, где стояли поезда и электрички. Третья остановка называлась Сортировочной. Прямо от платформы шел длинный надземный переход. Внизу была видна станция и депо. В первый раз пришлось поплутать, в поисках раздевалки, но уже потом он добирался туда практически с закрытыми глазами. Часть дня проходило в цехах, а часть в классе при депо, где они постигали мастерство управления электровозом на настоящих тренажерах. В депо тоже была столовая, практически не отличавшаяся от той, что находилась около училища, только не было вездесущих сырков и поэтому приходилось ограничиваться компотом.

Обед заканчивался, и он со своим другом Сергеем Згурским решили заскочить в ближайший продуктовый магазин. На прилавке было несколько сортов колбасы, и они решили прикупить по килограммчику. Очередь двигалась медленно и когда они расплатились, то бегом бросились к выходу.

- Надеюсь не сильно опоздали.

- Я тоже.

С этими словами они прибежали в класс. Урок уже начался. Его вел молодой машинист – инструктор.

- Вот вам пример того, что машинист с помощником прибежали, а поезд уже ушел.

- Да… мы… немного опоздали…, - замялись ребята.

- Даже опоздание на одну минуту, грозит тем, что весь график движения начинается меняться. Опаздывают поезда, пассажиры не успевают пересесть на другой транспорт и, следовательно, опаздывают на встречу с близкими, совещание или на собственную свадьбу.

Эти слова заставили в очередной раз задуматься о казалось таком ничтожном поступке, как опоздание. Что оно меняет не только твои планы, но и жизнь тысяч других людей. С этого момента он решил не опаздывать и старался приходить даже заранее намеченного времени.

Жизнь в небольшом провинциальном городке отличалась от жизни столицы, где происходило гораздо больше приятных и не совсем приятных случаев.

Ранним утром Володя собрал свои учебники и тетради в сумку, одел форму и побежал по лестнице. На третьем этаже был шум, и дверь была приоткрыта.

- О, Вовчик, привет…, - услышал он голос еще одного своего друга. – А я вот в армию ухожу, выпьешь?

- Нет, что ты, мне на учебу.

- Тогда дай примеряю твою фуражку, - и потянул ее с головы Владимира. – Ну, как я? – зашел он в комнату с гостями.

Послышались полупьяные возгласы: «Тебе идет…», «Скоро такая же будет..», «Давайте выпьем, чтоб служба была легкой…»

- Ну ладно, я пойду.

- Вовчик, ты пиши, если что, адрес я пришлю

- Договорились! – они обнялись и похлопали друг друга по плечам.

В голове неожиданно промелькнула мысль: «А ведь через годик и мне в армию». Думать про это не хотелось, ведь шла совсем другая жизнь – жизнь ученика железнодорожного училища.

Электричка пришла без опоздания. Владимир отметил это себе, ведь совсем недавний случай со Згурским расставил все по своим местам. Вагон был теплым, и он прошел до второй лавочки и уселся у окна. За окном потянулись перелески и полустанки. Голос и репродуктора над головой объявлял остановки и не давал задремать и вот на очередной остановке зашла Она.

Очаровательная девушка в белой шапочке села у окошка и открыла книгу. Она была чем-то похожа на его первую любовь, даже можно было сначала подумать, но это все же была не она. Володя обычно никогда не знакомился на улице, но тут оказалось так, что он сидел рядом и поэтому решился задать вопрос.

- А что Вы читаете?

Девушка улыбнулась и ответила: «Историю архивоведения».

- Так Вы историк?

- Нет, я только учусь в историко-архивном институте и буду заведовать древними фолиантами и сдувать с них вековую пыль.

- Зато это все так интересно.

- Мне нравится…

- А я вот буду водить пассажирские поезда! – с гордостью сказал Владимир.

- Ой, как романтично – это не электричка, в которой мы с Вами едем, а поезд. Полустанки, платформы, леса, озера и все проносится за окном.

- Да, как раз это все и будет и быть может в одном из поездов будете ехать Вы, а вести его буду я.

- Возможно, - засмеялась она.

- Меня зовут Володя.

- А меня Юля.

- Очень приятно. Они оба улыбнулись.-  Вы живете на Миитовской?

- Да, совсем недавно там получили квартиру.

- А я живу чуть дальше, еще минут 20 электричкой, а потом пол часа пешком. Вы часто на этой электричке ездите?

- Да, постоянно, только сажусь обычно во второй вагон, а сейчас немного опоздала, поэтому и села тут.

Поезд приближался к платформе Ленинградской и Юля, приподнялась, поправила бежевое с пушистым воротничком пальто и, улыбнувшись, помахала ладошкой.

- Мне пора!

- Буду рад еще увидеться в пути!

- Я не сомневаюсь, что мы увидимся, - Юля вышла из тамбура электрички.

Володя долго наблюдал, как она идет к лестнице, чтобы перейти через пути, а потом электричка покачнулась, загудев мотором, и платформа осталась позади. День начинался замечательно!

Владимир прибежал в класс и узнал новость, что сегодня в новом здании собеса, примыкавшего к училищу привезут гуманитарную помощь и ее нужно будет перенести из машин в здание. Мастер собрал группу, и они пошли на разгрузку. Машина была полна больших коробок, но они были не очень тяжелыми, поэтому все разбились на пары и ловко все перенесли в здание. По окончании на всех выдали одну из коробок в благодарность за помощь. В классе она была вскрыта и все увидели, что в ней было много сладостей и пакетов с иностранными надписями. Такая гуманитарная помощь в самый раз была для детей, таких как они, но ее привозили для пенсионеров.

- Чтоб жизнь подсластить, - подумал Володя.

Весь комплект решили разыграть. Сначала на пакеты и баночки прикрепили бумажки с номерами, а затем с похожими цифрами сложили в шапку и долго трясли, чтобы перемешать. Каждый по очереди вынимал бумажку и называл номер, затем в коробке находили предмет с такими же и выдавали под всеобщие аплодисменты. Многим доставались конфеты, пакеты с воздушной кукурузой именуемой «попкорн». Владимиру досталась небольшая баночка с золотистым медом. Поначалу было огорчение, что у других конфеты, причем пакеты довольно большие, а у него небольшая баночка меда, но потом разочарование сменилось восторгом, поскольку мед гораздо полезнее конфет и его так быстро и не съешь. Баночку он уложил в сумку, а дома рассказал про разгрузку родителям и показал награду. Всем она понравилась. Мед, правда, на вкус был похож на липовый, но особого аромата в нем не было.

- Оно и понятно, вряд ли натуральное привезут в качестве гуманитарной помощи, - сделала вердикт мама.

Гораздо позже Володя удостоверится в этих словах, когда на прилавках будет появляться продукция иностранного производства.

На следующий день в училище был урок физкультуры, и он одел вместо форменных брюк джинсы. Это было гораздо удобнее тренировочных штанов и не требовало переодевания. Еще в школе он так пытался одеваться, но это не считали за форму и просто ставили двойку за ее отсутствие.

Осенью они занимались на стадионе «Локомотив», где бегали вокруг него на время. Пробегать удавалось очень хорошо, и Владимир обычно финишировал одним из первых, хотя бег не был его любимым занятием. Когда выпал первый снег они переместились в тренажерный зал в старом здании училища. У стен стояли штанги, гири, были кольца и турник. Владимир с ловкостью забирался на турник и делал около 15 подтягиваний. Штанга тоже поддавалась и вес около 30-40 килограмм был взят нужное количество раз. В школе эти успехи оставались незамеченными и поэтому в аттестате красовалась запись о том, что уроки физкультуры он «прослушал». Вместо них он просто ездил в столицу на занятия по карате, поэтому в училище и показал результаты, на которые многие в его возрасте были не способны и было смешно наблюдать эдакую «сосиску» пытавшуюся сделать хотя бы одно подтягивание на турнике.

Когда зал бывал занят другой группой учеников, все перемещались на футбольную коробку у здания училища и гоняли мяч. Володя обычно оставался в стороне и просто наблюдал за играющими. В футбол он гонял в жизни несколько раз и удовольствие этого ему не доставляло, хотя в хоккей в валенках на льду он играл частенько у подъезда своего дома и даже был одним из лучших игроков двора.

Физкультура обычно бывала раз в неделю, а в остальное время они постигали науку перемещаться в пространстве по железнодорожной колее. Были сложные и простые предметы. Простые давались легко из-за того, что Володя знал все ответы заранее. Это было эхом тех книг, что он покупал до поступления в училище, но со сложными было разбираться труднее, но он старался не получать неудовлетворительных оценок и шел на среднюю четверку. Одним из непонятных предметов было изучение тормозной системы локомотива. В данный момент он не вдавался в тонкости и те главы, которые можно было пропустить и не изучать досконально, он с легкостью пропускал, о чем пожалеет гораздо позже. Ведь недаром говорится «тяжело учение – легко в бою».

Больше всего нравилось практиковаться в депо, где была еженедельная практика. Это был целый город с разными цехами и отделами. Владимиру посчастливилось попасть в один из самых чистых. Цех назывался автоматным, где меняли и ремонтировали оборудование для измерения скорости. Это были массивные приборы под названием скоростемеры. Помимо самой шкалы измерения скорости в верхней его части была лента, где специальными карандашами во время движения фиксировалась работа тормозной системы и скорость, с которой двигался локомотив. Вероятно, это была такая же система, как «черный ящик» на самолете, но в более упрощенном варианте. Владимир приходил в цех и получал исправный скоростемер, номер локомотива и бежал его менять. Обычно для смены использовалось два ключа на 17 и 19 для отвинчивания четырех гаек крепежа и гайки на подводке к нему сжатого воздуха. Клемма электропитания отвинчивалась легко, поэтому дополнительных ключей не требовалось.

В один из дней всей группе пришлось «вспомнить» разгрузку гуманитарной помощи, только разгружать пришлось не коробки с едой, а кирпичи из вагона. В депо заехал вагон – дозатор, нагруженный до верха силикатным кирпичом. Кувалдой были сбиты запоры нижних люков и вдоль всего вагона потекли ручейки из кирпичей. Большинство одногрупников выстроились в длинную цепь, одев на руки строительные варежки,  принялись друг другу перекидывать кирпичи, а крайние несколько человек укладывали их в ровные стопки.

Иногда кирпич выскакивал из рук и падал на ногу, только хорошая реакция спасала от удара массивного предмета. При бросании такая реакция у принимающего затормаживалась и несколько кирпичей все-таки достигли своей цели. Попадали и на ноги или просто их не успевали схватить, чтоб перебросить товарищу и тогда они с глухим ударом падали вниз. За несколько часов вагон опустел, и у стены выросло несколько штабелей из ровно уложенного кирпича. После этой напряженной работы их всех отпустили домой.

Володя приехал домой, умылся, прошел на кухню и принялся есть суп, приготовленный мамой. Ложка в руке немного тряслась и одновременно была невесомой. Несколько часов работы грузчиками отразилось на организме тем, что на следующее утро все мышцы болели и даже завязывать шнурки было в тягость.

Практика была насыщена и другими «приключениями». Пока многие его друзья в канаве меняли тормозные колодки, смазку в буксах или делали другую грязную работу, один из них решил залезть в электровоз и поуправлять им. На уроках он проявлял изрядное рвение в учебе и поэтому получил прозвище «склифасофский», хотя обычно его сокращенно прозывали «склиф». За воротами депо стояли электровозы. Многие ожидали ремонта или попросту стояли в отстойнике. «Склиф» забрался в кабину, и увидел что все кнопки управления разблокированы, а в контроллере управления стоит рычаг переключения реверсивного движения. Недолго думая, он задвинул решетку высоковольтной камеры и начал поднимать токоприемник. За шумом работающего вентилятора он не заметил, что там были ремонтники, которые начали стучаться в дверь, но было уже поздно. Азарт машиниста взял верх и, подняв токоприемник, начал включать все приборы один за одним в той последовательности как учили на уроке по управлению электроподвижным составом. Все было включено, лампочки весело перемигивались и он дрожащей рукой переместил рукоять контроллера в первую позицию. Локомотив дернулся, поехал и в этот момент что-то громыхнуло, одна из клавиш, отвечающая за быстродействующий выключатель щелкнула, переместилась в положение «выключено». В кабину потянуло запахом горелой изоляции. «Склиф» выскочил из кабины и бросился наутек. Утро следующего дня началось с «разбора полетов». Мастер долго и упорно кричал на него и грозил отчислением. Дело замяли, поскольку рабочие, закрытые им по неосторожности в высоковольтной камере не пострадали, хотя напряжение на контактах доходило до нескольких тысяч вольт.

Владимир старался не попадать в такие ситуации и относился ко всему с осторожностью, но в один из дней, когда они с группой возвращались по домам, он все же попал в переделку, которая могла окончиться плачевно. Обычно все добирались до Казанского вокзала на электричке, а потом разъезжались на метро до нужных вокзалов и платформ. Все стояли, шутили и когда подъехала электричка, то зашли в переполненный вагон. Устроившись на лавку у окна, Володя слушал рассказы одногруппников. Неожиданно к ним подсели два парня с бутылкой вина в руках. Начали подшучивать и потом предложили выйти в тамбур, мол «нужно разобраться». Владимир смекнул, что это так называемые подростки, занимающиеся разбоями в электричках. Несмотря на то, что вагон был полный, тамбур был совершенно пустым.

- Ну, что, будем делиться деньгами? – сказал один из них, обращаясь к товарищу Владимира.

- Нет денег, откуда…, - дрожащим голосом ответил он.

Тогда его переместили в угол и сказали: «А что это в ухе за крестик, серебряный?»

- Он освященный, не дам...

В этот момент электричка подошла к вокзалу и в вагон хлынула толпа. Володя, не долго мешкая, нырнул в нее, и поток вынес его на улицу. Не оборачиваясь, почти бегом он добрался до метро и лишь когда двери вагона закрылись, он отдышался.

Владимир не видел, успел его одногруппник так же выскочить из вагона или нет, поэтому в мыслях он этого только пожелал. «Лучший вид боя – это избежать боя» - учили его на тренировках и хоть он, и поступил по принципу «моя хата с краю», но одновременно выполнил и это правило. На следующий день он встретил своего товарища уже без крестика в ухе и понял, что им пришлось пожертвовать. Володя не стал спрашивать подробностей произошедшего, чтоб лишний раз не напоминать об инциденте, но потом часто озирался, когда ехал из депо на электричке, боясь вновь нарваться на тех парней. Этот случай научил правильно оценивать свои возможности, поскольку он гораздо был слабее их и при вмешательстве мог запросто получить заточкой под ребра и вряд ли помог товарищу, а быть может и просто навредил бы ему. Придет время и когда он будет гораздо сильнее, то они получат по заслугам.

Глава 3.

Наступила весна. Снег начал таять и по дорогам потекли ручейки. Учеба заканчивалась. Теория была пройдена и настал период производственной практики. Всех начали распределять по разным депо, которые были ближе всего к дому. Владимиру посчастливилось попасть в депо, располагавшееся на станции Красный Балтиец, именовавшееся простым, но емким словом «Подмосковное». Он часто проезжал мимо. Платформа скрывала за собой огромную станцию с локомотивным и рефрижераторными депо. Через все пути шел длинный надземный переход. Отличная смотровая площадка и в этот момент Владимир вспомнил, что соседняя станция тоже была с таким же надземным переходом, где они с папой ездили смотреть салют.

По счастливой случайности на практику его распределили в автоматный цех, где пришлось вновь менять скоростемеры. Электровозов было мало, поэтому напрягаться не пришлось. В столе, за которым работал Владимир, было много неисправных часов. Он не знал, откуда они там появились, и принялся их «оживлять». Он имел смутное представление о методике ремонта часов, но все же пару удалось запустить, хоть они и не показывали точного времени. В комнате работало радио, поэтому он был в курсе всяких последних событий, а популярная музыка скрашивала часы работы. Когда подходило время обеда, то многие шли в столовую рефрижераторного депо, хотя при локомотивном тоже была своя, но меню было более скудным. Обычно к обеду приходила машина, и привозили огромные баки с котлетами, макаронами и другой едой. Как-то привезли много сеток с лимонадом и поскольку Владимир пришел первым и попросту не знал чем себя занять, то его попросили занести все сетки с лимонадом на второй этаж. Он с радостью согласился. Это ему напомнило разгрузку гуманитарной помощи в училище. Одна за другой, он перенес их в столовую, где в благодарность получил одну из бутылок ароматного лимонада.

Эта столовая Володе нравилась больше, поскольку была гораздо ближе, да и народу было мало. После обеда было немного свободного времени для прогулки по территории.

Станционные здания были старинными. Сохранились здания, построенные еще в 1901 году. Преобладающий цвет был красный. Прямо перед депо был поворотный круг для паровозов, но современный подвижной состав был гораздо длиннее, поэтому электровоз разделяли на две секции и по частям заводили в депо. Каждая половина стояла на отдельном пути. Рядом стояли и маневровые тепловозы. Помимо старинной части была и современная, где и проводился ремонт и подготовка подвижного состава к рейсу. Обычно там стояло два электровоза. Один просто проходил обслуживание, а второй стоял на ремонте несколько дней, поэтому и работали там совершенно две разных смены. Там где велось обслуживание, смены были по двенадцать часов и делились на дневную и ночную, а ремонтная часть была только с утра и до позднего вечера, как и на обычном предприятии. Практика была связана с ремонтной частью депо, поэтому он часто бывал именно тут, когда приносил скоростемер на замену.

Весна пролетела быстро и наступил день, когда Владимиру исполнилось 18 лет. Это означало то, что он мог переходить на практику на подвижном составе. Как раз за неделю до этого он познакомился с локомотивной бригадой, состоящей из машиниста и помощника. И когда спросили с кем он хочет поехать в первые стажерские поездки, то Владимир начал описывать машиниста, поскольку не знал его фамилию.

-Это, наверное, Белов – сказал машинист инструктор и поставил Владимира в график поездок.  Надо сказать, что поездка была все же не первой, ведь около месяца назад Володе посчастливилось проехаться на электровозе в пределах станции. Это произошло случайно. В комнате, где они ремонтировали скоростемеры был еще один человек, занимающийся системами контроля бдительности. У стены стоял стенд, где было очень много электронных измерительных приборов. Они были вмонтированы в большой щит и даже можно было заряжать аккумуляторные батареи различной мощностью. Обычно на нем просто тестировалась система бдительности. Затем ее ставили на электровоз и в движении уже испытывали на практике.

Владимир постоянно проводил время у этого стенда, поскольку человек, которого звали Сергеем, придумывал много интересных электрических опытов и к тому же был практически соседом, поскольку жил в одном городе и вечерами они часто на электричке ездили домой.  В один из дней нужно было испытать прибор бдительности на локомотиве в движении,  и Володя поинтересовался: «Можно и мне проехаться в качестве помощника?»

- Можно, - ответил Сергей. Он отключил тестируемое устройство от стенда, и они пошли к электровозу.

Локомотив стоял у административного здания. Сергей и Владимир забрались в кабину и вскоре к ним присоединился еще один человек, как оказалось позже, один из разработчиков системы контроля бдительности. Дав один длинный гудок, что означало начало движения, Сергей переключил рукоятку контроллера в первое положение. Тяжелая 184 тонная машина начала медленно набирать скорость. Мимо окон проплывали вагоны грузовых составов и станционные постройки.

- Наши стрелки, - говорил Владимир, когда они приближались к стрелочному переводу.

- Наши стрелки, - вторил инженер.

Локомотив миновал выходной светофор станции, и они остановились. Нужно было перейти в другую кабину, чтобы выдвинуться в обратном направлении. Так повторялось несколько раз и в конечном итоге они вновь вернулись к депо.

Володя был в восторге, хотя своим видом этого не показывал. И вот спустя месяц он уже готовился к первому выезду за приделы станции.

Ночь перед поездкой была беспокойная. Он каждый час просыпался и смотрел на часы, боясь того, что проспит первую поездку. Но все прошло благополучно. Проснувшись, он взял сумку, собранную еще с вечера. Сложил туда бутерброды и термос с чаем и пошел на станцию. Обычно перед поездкой вся локомотивная бригада проходила медицинский контроль. Им измеряли давление, расспрашивали о самочувствие и лишь потом давали разрешение для выезда из депо. Владимир так же впервые прошел эту небольшую комиссию и вместе с локомотивной бригадой они пошли к электровозу. Только когда они выдвинулись в сторону Рижского вокзала, Володя понял, что едут они подцепляться к пассажирскому поезду. Из депо они ехали по знакомому маршруту, по которому он сотни раз проезжал на электричке. Но вид был совсем другим и порой не сразу узнаваемым. Мимо пролетали светофоры, подразделявшиеся на проходные, входные и выходные. Некоторые просто горели зеленым светом, а когда они проезжали его, то автоматически переключались на красный. На пути к станциями стояли двойные светофоры. Иногда они горели таким же зеленым или красным светом, а могли гореть желтым и состоять из двух или трех желтых сигналов, верхний к тому же мог и мигать. Означало это то, что заезжать на станцию они будут не по главному, а по боковому пути, а если оно сопровождалось миганием, то следующий светофор также разрешал движение вперед. Вся эта премудрость была пройдена еще за партой училища, а сейчас Володя постигал эту науку на практике.

Рижский вокзал был тупиковой станцией, как для поездов, так и электричек, хотя перед ним и было разветвление, по которому можно было бы проехать на Курский или в сторону трех вокзалов. Пассажирский поезд уже стоял у здания вокзала. Это были ярко оранжевые вагоны с надписью «Москва – Рига». Обычно к вокзалу их подвозил тепловоз, а потом ждал когда подъедет электровоз и только после этого отцеплялся. В такой же последовательности все происходило и при прибытии поезда, только приходилось ожидать электровозу прибытия тепловоза и, лишь когда он прицеплял состав и отводил его на соседние пути, локомотив мог выбраться из «ловушки».

К составу подъехали на минимальной скорости и только тогда, когда лязгнула автосцепка, почувствовали, что подцепились. Но это была не вся процедура. Обычно машинист переключал реверсивную рукоятку в обратное положение и слегка сдавал назад, но в данном случае это не производилось, иначе в вагонах могли пассажиры попадать с полок, а сцеп проверялся по сигнальному маячку на автосцепке.

Владимир ловко спустился вслед за помощником машиниста Андреем вниз, и они пошли, чтобы проверить сцепление и соединить тормозные рукава. Это требовалось для того, чтобы можно было тормозить не только локомотивом, а всеми вагонами поезда. Особенно это важно было при вождении грузовых поездов. Ведь полный вес состава мог быть свыше шесть тысяч тонн и маленький электровоз вряд ли смог бы остановить в одиночку такую махину на большой скорости.

Пассажиры еще сновали вокруг состава в ожидании отправления. Некоторые курили, а остальные просто наслаждались летним солнышком.

Владимир и Андрей пошли в сторону здания поездного диспетчера, чтобы в маршрутном листе отметить начальную станцию и время отправления, получить необходимые документы и бланки предупреждений по ограничению скорости на всем протяжении пути. Это был обычный бланк с желтой полосой по диагонали, на котором были отмечены километры, где нужно было снизить скорость. Эти бланки менялись практически постоянно. Дорогу ремонтировали и предупреждения убирали, а вот когда по всему пути проходил поезд с наименованием «дефектоскоп», то ограничений появлялось гораздо больше.

Необходимые формальности были соблюдены и они вернулись в кабину. Машинист тоже в это время подготавливал локомотив к движению. Заправлял в скоростемер новую ленту и проверял тормозную систему.

- Единичка, на первом пути, отправляемся, - раздался голос диспетчера из динамика радиостанции.

- Едем на первом, ответил в микрофон машинист и, повернув рукоятку тормоза во второе «поездное» положение, перевел контроллер на первую позицию.

Электровоз медленно поехал. Помощник машиниста, как того и требовала инструкция, выглядывал в окно кабины и смотрел назад. Он следил, чтобы у проводников были желтые флажки в руках, что означало, что можно ехать и все в порядке.

- «Выходной» зеленый.

- Вижу. «Выходной» зеленый.

Так между собой вели переговоры машинист с помощником. Обычно при приближении к светофору помощник называл цвет, которым он горел, а машинист соответственно дублировал, если это совпадало с тем, что он видит. То же самое было и по ограничениям скорости.

Владимир старался повторять все то, что делал Андрей. К примеру, при приближении встречного состава, вставать и отходить ближе к креслу машиниста или же вставать во время движения по станции. Но больше всего ему понравилось нажимать на кнопку сигнала, а нажимать приходилось часто. Перед переездами, платформами или же где был специальный знак в виде буквы «С».

Мимо окон мелькали столбы, а впереди тянулась колея, поблескивая на солнце двумя блестящими полосками. Все было одновременно и знакомым и нет. Владимир все это уже видел из бокового окна электрички, а сейчас несся навстречу. Впереди показалась родная платформа. Хоть это была и не станция, но он все же встал и практически подошел к окну, чтобы увидеть ее с высоты кабины электровоза, что было гораздо выше того, что можно увидеть из электрички. На платформе все было по-прежнему. Сидели на лавочках одинокие пассажиры. Как раз было так называемое «окно», когда электрички не ходили и лишь одиночные поезда проскакивали мимо. Никого из знакомых он не увидел, поэтому, когда миновали мост через речку снова присел на сидение. Но тут же встал, поскольку впереди была станция. Станция его детства, когда он часами сидел и смотрел, как по ней бегает тепловозик с вагонами и вот он сам в кабине и как бы смотрит на себя со стороны. Потом потянулись перелески и практически пустынные платформы. Станций было гораздо меньше. Конечная станция оказалась всего в двух с половиной часах от начальной точки отправления. Владимир рассчитывал на более длительный маршрут. Но на электровозе можно было бы проехать еще минут 20, а затем контактная сеть заканчивалась, и там ходили только тепловозы. Поэтому пришлось отцепляться от состава и отъезжать на соседний путь. А на место электровоза прицеплялся тепловоз и выполнял все те же процедуры, по присоединению тормозных рукавов, проверке тормозов и через время, издав длинный протяжный гудок, лязгнув автосцепками, медленно поплыл в даль.

Владимир и Андрей вышли из кабины и пошли в диспетчерскую, чтобы отметить маршрутный лист. Обратных поездов пока не предвиделось, и вся локомотивная бригада отправилась в небольшую пристанционную столовую. Станция Волоколамск была для Владимира в новинку. Он всегда думал, что это большой город, а оказалось, что это маленькая станция  и от города находится в пятнадцати минутах езды на автобусе. Кроме маленькой привокзальной площади и частного сектора ничего поблизости не было. Здание вокзала было практически точной копией того, что находился на его любимой станции. Вероятно, как в фильме «Ирония судьбы или с легким паром» - это был «типовой» проект, поэтому на вокзал он заходить не стал. Время приближалось к вечеру и чтобы скрасить ожидание поезда на Москву все пошли в столовую. Маленькое одноэтажное здание было практически пустынным. В меню был стандартный набор супов, борща и макарон с подливой. Владимир взял себе порцию картошки и котлету. Компот был похож на тот, что он пил в столовой депо, когда учился только сухофруктов в нем практически не наблюдалось, да и на цвет он был гораздо светлее. Ели практически молча. Каждый погрузился в свои мысли.

После этого нехитрого ужина захотелось поваляться на травке или просто прикорнуть на лавочке, но такой роскоши они себе позволить не могли и вернулись к электровозу, стоящему за пассажирской платформой среди зарослей напротив здания диспетчерской.

Владимир и Андрей обошли весь электровоз, и молотком на длинной ручке по очереди обстучали все выступающие болты на буксах колес. Если болт начинал дребезжать, то ключами затягивали их на место и шли дальше.

- Хорошо, что сейчас не зима…, - пробормотал под нос Андрей.

- А почему, - поинтересовался Владимир.

- Зимой нужно ходить по колено в снегу и обстукивать трубы, по которым под колеса подается песок. Иногда они забиваются, правда это бывает не часто, но с грузовым поездом нужно иметь исправную систему подачи песка, сам понимаешь.

- Понятное дело, - промолвил Владимир, а сам подумал. – Закон трения, чем больше масса поезда, тем тяжелее электровозу, трение уменьшается, и колесная пара может провернуться на рельсах, а песок увеличивает его.

- Когда приедем в депо нужно будет убраться в кабине, протереть так называемый «фартук», нижнюю часть корпуса электровоза, ну и успеть на последнюю электричку, - усмехнулся Андрей.

Прошло совсем немного времени и на главный путь начал прибывать их поезд. Теперь он был с номером «два».

- Из Москвы идут нечетные поезда, а обратно с четным номером, - пришел к выводу Владимир. Он как-то раньше и обращал внимания на номера, а сейчас поразмыслил и вдруг осознал, что тогда в детстве он ездил на девятнадцатом поезде, а ждал прибытия на вокзале двадцатого. Вот так из мелочей и складывались знания.

Обратно они ехали уже по знакомому маршруту, но впервые Владимир видел его в сумерках. Навстречу проносились из мглы ярко – зеленые проходные. На локомотивном светофоре, дублирующем основной так же горел зеленый. Но иногда после того, как они проезжали зеленый, на локомотивном загорался желтый и в кабине раздавался пронзительный писк прибора бдительности. Чтобы остановить этот писк, машинист нажимал на небольшую рукоятку. Это означало, что он не спит и ведет локомотив. Если же он упустил бы время и не нажал бы сразу, то система автоматически  запустила торможение.

Владимир это усвоил еще на уроках в училище, а сейчас это увидел вновь на практике. Все казалось одновременно и простым и сложным.

- Диспетчер, диспетчер, - повторял в микрофон машинист.

- Слушаю диспетчер.

- Это «двойка», что там у нас впереди?

- По станции проходит шесть тысяч двести восемьдесят седьмой. Пропускаю вас по третьему пути.

- Понял, по третьему.

Владимир посмотрел на машиниста с вопросительным взглядом.

- Электричка впереди, нас пропускают в обгон ее по третьему пути.

- Понял, - в этот момент увидел входной светофор с двумя желтыми огнями, а на верхнем мигающий третий.

Скорость на стрелках была небольшая, и было слышно лязганье  колес по стрелочному переводу. Владимир выглянул из окна кабины и увидел, как вслед за локомотивом по стрелке идут и вагоны, только теперь их было видно гораздо лучше. В окошках горел свет, люди, вероятно, готовились к прибытию в столицу. Эта мысль была разумной, поскольку за час до прибытия в Харьков или Москву они тоже с бабушкой собирались, и последний час просто сидели и смотрели в окно в ожидании прибытия.

Слева у платформы проплывал темно зеленый силуэт электрички с желтоватыми окошками. У нее на выходном светофоре горел красный.

Обогнув станцию по боковому пути, электровоз вынырнул на главный. Локомотивный светофор пискнул и вновь зажегся зеленым. Путь был открыт.

Родная станция была уже в полумраке, и Владимир вновь всматривался в ее очертания. В такой тьме трудно было различить людей. Он нажал на кнопку гудка перед железнодорожным мостом и увидел, как от края платформы отходят люди, понимая, что навстречу идет пассажирский, а не электричка.

Вокзал встретил множеством светофоров. Станция переливалась всеми цветам радуги. В основном были синие и красные оттенки приземистых маневровых светофоров, а повыше горели входные, выходные и маршрутные. На них уже были и желтые, зеленые и даже белые цвета. Владимир поначалу думал, что синий цвет маневрового светофора – это какой то новый вид сигнала, а оказалось он имеет значение такого же, как и обычный красный – запрещающий. А вот белый был наоборот разрешающим, наравне с зеленым и встречался только на станциях.

Электровоз заехал в тупик и остановился. Владимир и Андрей спустились из кабины,  отсоединили тормозные рукава и расцепили локомотив с первым вагоном. Минут через сорок, когда пассажиры все разошлись и перрон опустел с другого края состава подъехал маневровый тепловоз. Зашипела тормозная система и через несколько минут вагоны дрогнули и медленно поплыли в темноту.

Путь в депо пролетел незаметно. Последняя электричка еще не ушла и Владимиру удалось приехать домой еще до полуночи. Родители уже спали, и он тихонечко прошел на кухню и выгрузил из сумки пустой термос и банку из-под каши. В электровозе не было электроплитки, поэтому стеклянная баночка ставилась на печку обогрева кабины и за пол часа нагревалась почти до кипения. Опасения, что банка лопнет, были напрасными и в следующий раз Владимир взял сразу две баночки. Одну с борщом, а вторую с гречневой кашей, чтобы обед был полноценный. Термос брать не стал, а просто сделал морс из смородинового варенья и вылил его в бутылку.

Второй и третий рейс были практически однотипными, а вот в четвертый раз они поехали с грузовым составом. Ощущения были совсем другие. Это не шестнадцать вагонов поезда Москва – Рига, а более пятидесяти и все груженные. Отправление было с родной станции Подмосковная, а далее пришлось пару раз останавливаться на промежуточных станциях, чтобы от состава отцепили вагоны. В диспетчерскую бегали, поэтому не пару раз, а уже четыре. Когда прибыли на станцию Волоколамск, то оказались на дальнем восьмом пути. До диспетчерской прибирались окольными путями, порой пролезая под грузовыми вагонами. Диспетчерская была на самой высокой точке станции, поэтому пока добирались до ее дверей, Андрей зацепился за что-то и порвал край рубашку.

- Вот невезуха, это милицейская рубашка…

Владимир сразу и не догадался бы, что рубашка имеет другой оттенок, поскольку в том магазине, где продавалась форма для железнодорожников они были практически такие же. До встречного поезда было еще часов пять, поэтому они пошли в небольшую станционную гостиницу для локомотивных бригад. Это было довольно тихое место, где при подходе они увидели маленький одноэтажный барак. Комнатушки были еще меньше и кроме тумбочки и кровати в них ничего не помещалось. Владимир переоделся и плюхнулся в холодную кровать. Согреться сразу не удалось, но спустя пять минут его сморил сон. Проснулся он от стука в дверь и сразу не осознал где он находится. Обычно он ночевал дома, и чужое место ввело его в растерянность, но тут дверь приоткрылась и машинист прошептал: «Вставай, пора…».

Владимир наспех оделся, схватил сумку и вышел в коридор. Утро уже позолотило макушки станционных столбов и прожектора начали гаснуть. Электровоз был холодным и покрыт мелкими капельками росы. Обычно после дождя или росы его не протирали снаружи, но Владимир все же решил протереть «фартук» и об этом пожалел, когда они приехали в депо. Он высох и покрылся грязными разводами, поэтому протирать пришлось еще раз.

- Век живи и век учись, народная мудрость, - подумал он.

Последняя поездка была половинчатой. До Волоколамска они ехали с пассажирским, а обратно с грузовым. Конечная станция их притормозила на предыдущей, под названием Покровское – Стрешнево и они замерли в ожидании. Подмосковная была забита составами и принимать их было некуда, поэтому Владимира отпустили и Андрей сказал: «Сейчас будет последняя электричка – иди, еще успеешь».

И Владимир пошел по щебенке влажной от росы. Взобрался на пустынную платформу и огляделся. Прямо напротив него стоял их состав и от черных, и темно желтых бочек доносился запах бензина и нефти.

Неожиданно послышался свист сигнала и из-за поворота вынырнула электричка. Вагоны были пустыми и Владимир сел у окошка в последнем вагоне. Добрался он быстро и, придя, домой плюхнулся в беспамятстве в кровать.

Следующий день был выходным, поэтому в депо нужно было идти только через пару дней уже за новым назначением. Предстояло поехать самостоятельно, не дублером, а уже помощником машиниста.

В депо его определили к опытному машинисту средних лет. Он носил небольшую бородку и был чем – то похож на актера Олега Борисова, но в отличие от того носил обычные брюки и форменный пиджак с петлицами машиниста третьего класса.

- Виктор, - протянул он руку.

- Владимир…

- Вот и познакомились.

Потом была традиционная медкомиссия перед поездкой, и они направились к новенькому электровозу. Новым он оказался только свиду, поскольку за день до этого его хорошенько выдраили водой и щетками с пенным раствором.

Предстояло ехать с грузовым составом, поэтому выехали на станцию и переехали на нужный путь. К составу подъезжали медленно. Владимир стал почти вплотную к окну и наблюдал, как сходятся две автосцепки. Послышался лязг сцепления и электровоз замер.

Владимир спустился по ступенькам и подошел к месту сцепления. Взял в руки тормозные рукава и начал их соединять. Они были жесткие и не хотели сгибаться и он вспомнил, что нужно их поднять одновременно и опустить и тогда они соединятся быстрее, нежели чем пытаться сначала один, а потом другой. Все прошло гладко и Владимир даже улыбнулся от гордости выполненной работы. Затем вновь залез в кабину и взял маршрутный лист. Предстояло дойти до диспетчерской и отметить его, а еще взять туго свернутую в рулон пачку вагонных документов. Ловко перепрыгивая через рельсы, он дошел до нужного приземистого красноватого здания. Отметил маленьким штампиком маршрутный лист и взял причитающиеся документы. Поверх лежал небольшой листок с желтой полоской поперек. Владимир сразу узнал данные об ограничении скорости и со всем этим комплектом бумаг пошел к электровозу.

Отправление состоялось по графику. Надрывно гудя двигателями, электровоз отправился с восьмого пути.

Володя выглянул в окно, когда они двигались по стрелочному переводу. Вагоны один за одним, убыстряя свой ход, выныривали из-за поворота. Приблизившись к платформе Ленинградская он дал длинный гудок. Люди стоявшие у края платформы начали спешно отходить к кассам. А когда они миновали станцию Покровское-Стрешнево, то электровоз вырвался на простор. Он следовал по насыпи и слева в низине расстилался большой Тушинский аэродром, а справа канал имени «Москвы». В канале было несколько шлюзовых камер и иногда можно было увидеть  стоящую баржу или буксир. Аэродром же был пустынный. Он использовался редко. На нем были видны несколько старинных самолетов и также несколько маленьких. Из кабины электровоза отрывался панорамный вид на все эти сооружения. Впереди показалась станция Тушино. Это была последняя станция в черте Москвы, а за ней начиналась область. Обязанностей в пути было немного. Обычно при приближении к станции, подавался гудок, и Владимир вставал, а также при приближении к встречному составу отходил даже поближе к машинисту. В остальных случаях просто следил за ограничениями скорости и дублировал показания светофоров. Так неспешно они добрались до станции Волоколамск, где отцепились и переехали к другому составу, следовавшему к ним домой. И тут Владимир допустил первую оплошность. При прицепке к составу он не обратил внимание на состояние автосцепки и соединил рукава. При трогании они расцепились и отъехали от состава.  Шланг со свистом выпускал воздух, а в составе автоматически сработала тормозная система. При нормальном сцеплении внизу автосцепки должен был виден сигнальный флажок, но Владимир про это забыл и просто понадеялся на авось. Они спешно прицепились снова и Виктор даже сдал вперед, чтобы проверить сцепление и лишь потом Владимир соединил тормозные шланги. Состав был заторможен полностью и поэтому, чтобы быстрее отправится со станции под крик диспетчера из радиостанции, пришлось подавать вперед и сдавать назад. В это время при подаче песка под колесную пару образовался пыльный туман. Электровоз- призрак проследовал из этого «тумана» спустя пять минут и вырвался на поездной простор.

Через пару месяцев Владимира решили перевести в другую локомотивную бригаду. Это был более удобный график, поскольку приходилось начинать работу или в восемь утра или в такое же время вечером. Это называлось «вывозом», когда они подбирали на разных станциях одиночные вагоны или небольшие составы и перевозили их на конечные станции в Волоколамск или на Подмосковную. Во время поездок Володя научился подсчитывать вес составов и грамотно заносил количество вагонов в маршрутный лист.

Наступил конец августа. Электровоз тянул за собой несколько порожних вагонов. Владимир выглянул в окошко и окинул взглядом Тушинский аэродром. На нем стоял темно – зеленый самолет времен Великой Отечественной войны, какие он часто видел в фильмах. Рядом стояли несколько вертолетов, и даже пара «кукурузников».  А мысленно можно было перенестись на 55 лет назад, то на аэродроме можно было бы увидеть толпы народа, пролетающие над ним самолеты и даже Сталина. Но теперь это просто заброшенное поле с красивым видом на реку. Владимир прокручивал в голове то, что он знал из истории и даже не подозревал, что в этот момент происходит разрушение его страны на множество осколков. Огромная страна под названием СССР стиралась с карт и заменялась маленькими лепестками республик. Изменения еще были незаметными. Владимир по-прежнему приходил на работу, ездил с поездами теперь не только от Подмосковной до Волоколамска, но и стал заезжать на Окружную железную дорогу, которую многие именовали сокращенно БАМ, вероятно за схожесть с Байкало-Амурской магистралью. Маленькие полустанки неожиданно появлялись и так же исчезали среди лесных массивов. Электрички были редкостью. Их было около четырех, и состояли они из тех же четырех вагончиков. Володе нравились раритетные поезда и как раз электричку можно было считать одним из них. Современные электрички были похожи на зеленые, слегка скошенные прямоугольники, а вот старый электропоезд был обтекаемым и походил на ракету. Как ни странно, многие скоростные поезда стали применять именно такую конструкцию, а вот у электричек произошли изменения.

Осень наступала медленно. Жаркие деньки еще радовали и поэтому часто вместо чая в термос, Володя набирал в бутылку обычной воды с лимоном.  Но все же на днях он купил в магазине банку сгущенки с какао и решил сделать в термосе вкусный и полезный напиток. Станция, где они остановились, была пустынной и светофор на выход был красный, поэтому он решил перекусить бутербродами и какао. Развернув салфетку, Владимир набросился на припасы. Уминая за обе щеки бутерброд с колбасой, решил налить в крышечку из-под термоса напиток и неожиданно в него полилась простокваша, цвета какао. Получилось то, что напиток скис и превратился в творожную массу, которую пришлось вылить в окно. С таким Владимир столкнулся впервые, поэтому в последующие поездки брал только обычный чай или морс из смородинового варенья. Он надолго запомнил поездку, ведь после съеденных бутербродов захотелось пить, а пить было нечего. Лишь в Волоколамске он смог набрать в термос воды и утолить жажду.

Вскоре начался грибной сезон. Деревья стали золотыми и часто в траве можно было встретить яркие шляпки мухоморов. Обычно возле них неподалеку попадались  подберезовики и белые грибы. Володя часто в детстве с папой бродил по окрестным лесам и домой они приходили уставшие, но с грибами, которые превращались затем на сковородке в одно из самых вкуснейших лакомств.

Иногда на станции электровоз мог стоять подолгу в ожидании зеленого сигнала, поэтому машинист уходил в ближайший лес, а Владимир оставался на дежурстве в кабине, в ожидании «разрешающего» сигнала. Когда светофор переключался, он давал длинный гудок и через несколько минут из лесной чащи выходил машинист с большим пакетом, где виднелись разноцветные грибные шляпки. Машиниста звали Михаил, а фамилия была «богатырская» Муромцев. Он и вправду чем-то походил на былинного богатыря за свой рост и широкоплечесть. Проработать Володе удалось до ноября месяца, пока однажды в почтовом ящике он не обнаружил повестку в военкомат.

Глава 4.

Служить он попал на БЖРК. Так назывались Боевые Железнодорожные Ракетные Комплексы. Но об этом узнал спустя неделю после получения повестки. Вначале была неопределенность, ведь приписывали в танковые войска. С этой уверенностью он и пришел в военкомат 25 ноября. День был темный и промозглый. Проводы прошли тихо, хотя на них пришли и соседи. Отец друга Саши подарил ему блокнот и ручку, а потом все говорили напутственные слова. Володя не пил спиртного и поэтому на призывном пункте был абсолютно трезвым среди полупьяной толпы провожающих. Было шумно и грустно. Грустно не от предстоящей службы, а от расставания с родителями и близкими.

В команде Владимира оказался его одноклассник Димка и настроение сразу изменилось.

- Хоть кто-то знакомый, - улыбнулся Володя и пожал руку.

В автобусе они сели рядом, но говорить особо не хотелось. Все молча смотрели в окна, погрузившись в свои мысли.

Спустя два часа их привезли на окружной областной пункт в город Железнодорожный. Построили и стали зачитывать фамилии.

- Иванов!

- Я!

- Смирнов!

- Я!

- Костерев! – услышал Владимир фамилию одноклассника.

- Я!

Потом прозвучало еще несколько фамилий.

- Пичугин, - вздрогнув, услышал свою фамилию

- Я!

- Всех кого перечислили, берем вещи и следуем за сержантом.

Подняв свой рюкзак и закинув его на плечо, Владимир повернулся и пошел вслед за всеми. Их привели в большую казарму с сотней деревянных кушеток-лежаков. Володя поставил рюкзак и сел на кушетку. Народ сновал взад и вперед. Владимир достал припасы и разложил их на газетке. Есть особо не хотелось, но пирожки были ароматные и сделанные с любовью бабушкой. Он откусил один и запил морсом из бутылки. Была, какая то неопределенность и место было совершенно незнакомым, поэтому было неуютно.

Через несколько часов в казарму зашел высокий сержант в форме морской пехоты и объявил построение.

Владимир взял рюкзак и вышел. В коридоре неожиданно встретил своего однокашника по железнодорожному училищу.

- Андрюха, привет, - улыбнулся Володя.

- Привет!

- Тебя куда распределили?

- В связь…

- А я вот в морской пехоте

- Дааа, тяжко придется.

Владимир и сам понимал, что со своим невысоким ростом будет как-то странно смотреться среди высоких морпехов.

Друзья разошлись, и Володя снова остался один. Снова началась перекличка.

- Пичугин!

- Я! – Владимир даже не узнал своего голоса, поскольку ответ вырвался моментально.

- Костерев!

В ответ была тишина. Владимир обернулся и не увидел своего одноклассника.

- Костерев! – вновь прозвучала фамилия.

- Можно я его поищу, это мой одноклассник, - крикнул Владимир.

- Давай, в темпе. И вновь зазвучали фамилии.

Владимир оббежал несколько казарм и увидел Димку.

- Эй, ты чего тут, мы уже на перекличке, мы не в связи, а в морской пехоте, - Владимир потянул за рукав одноклассника.

Через пару минут они были вновь в строю.

- Одеваемся, берем вещи и следуем за сержантом, - вновь прозвучала знакомая фраза.

Через пол часа неровным строем они уже брели по закоулкам города Железнодорожный. Все одеты были вразнобой. В основном в старых потрепанных куртках и даже в шинелях, невесть откуда взявшихся на призывниках. Впереди показались станционные огни, и они вышли на платформу.

- Как подойдет электричка, садимся в нее и не разбредаемся, - услышал звучный голос сержанта. Все так и поступили. Как только двери распахнулись перед ними, то заняли практически весь вагон.

- Нас везут в Тушино, на распределительный пункт ВМФ, - сказал один из бывалых призывников, невесть откуда узнавший информацию. – Все припасы там отберут, поэтому ешьте сейчас.

Народ загомонил, и начали открывать свои рюкзачки, сумки и даже чемоданчики.

- Кто хочет пироги?

- Колбасу кто хочет?

- Кому налить компота?

Припасов было много и все сразу съесть было нереально и все делились друг с другом. Этот момент Владимиру запомнился, как конец света, перед чем-то неизбежным. Когда народ сплачивается и начинается держаться друг друга.

- Чтоб врагу не досталось? – пронеслась шальная мысль.

Хотя скорее все думали, что припасы просто выбросят на помойку и труд мам, бабушек пропадет даром, а для многих семейное тепло было единственным, с чем пришлось расстаться на долгие годы.

На Курском вокзале, куда в тупик пришла электричка их ждал небольшой желтенький «Пазик». Загрузившись и на ходу доедая припасы, команда продолжила свое движение к уже известной всем цели.

Ночная Москва мелькала огнями улиц, вокруг сновали машины, порой обгоняя автобус. Впереди показались большие ворота с большой эмблемой якоря. Водитель посигналил, и створки распахнулись, пропуская на широкий двор, как потом оказалось это был плац. Но к таким словам еще нужно было привыкнуть. Команду построили возле автобуса, а затем подошел матрос и повел их в сторону здания. Оно походило на большой колодец, посреди которого была не вода, а большая заасфальтированная площадь, размеченная линиями и квадратами. Спустя минуту они попали в узкий коридор и множество кабинетов.

- Подходим к столу и выкладываем съестные припасы,  они вам больше не пригодятся, - послышался голос откуда-то сбоку. Все повиновались и начали выкладывать в большую коробку то, что было не съедено. Володя с грустью проводил кусок буженины, завернутый в фольгу и заботливо приготовленный бабушкой, рядом легли два пирожка и бутылка с недопитым морсом. Сверху начали падать другие припасы и когда с этим было покончено их вывели на построение, провели вновь перекличку и сообщили, что сейчас все будут отправлены на тестирование и медкомиссию.

Это была уже третья комиссия, поэтому вся процедура уже была знакома. Они начали проходить врачей, после чего делались пометки в личном деле. Время пролетело в этой суматохе очень быстро, и команда вновь была построена в коридоре.

- Проходим в комнату номер двенадцать, называем фамилию, размеры одежды, головного убора,  получаем обмундирование и переодеваемся.

Володя прошел в небольшое помещение, где ему выдали комплект черной формы, высокие ботинки и тельняшку. Гражданскую одежду сложил в отведенный для этого мешок. Потом написал на бумажке домашний адрес и положил сверху. Уже через несколько дней вспомнил, что в кармане забыл пятнадцатикопеечную монету, которую дал отец, чтоб можно было бы позвонить домой в случае чего, но было уже поздно. Спустя годы узнает, что когда одежду прислали домой, то монетки в кармане не было.

Форма сидела непривычно, топорщилась, а ботинки начали натирать пятку, но поначалу это было не очень заметно. Владимир заправил брюки в ботинки и был как заправский морпех, но потом ему указали, что этого делать не следует и пришлось их носить поверх. Потянулись дни ожидания. Приезжали офицеры с разных мест и подбирали себе новобранцев, но до него пока дело не дошло, поэтому приходилось сидеть в большом спортивном зале и болтать со своим одноклассником Димкой Костеревым о всякой всячине. Изредка их выводили в соловую, где за длинным рядом столов их рассаживали, и они принимали пищу. На столах были сотни разнообразных кружек.

- Наверняка и моя где-то, - подумал Володя.

Он подумал, что нужно было нацарапать букву на ней или значок, но потом осознал, что среди сотен кружек ее можно было бы найти, если просматривать каждую, да и забрать с собой бы ее не смог, а только расстроился бы. Еду, которую они сдали на стол не выкладывали, поэтому он к сожалением понял, что ее кто-то съел.

- Ну и ладно, надеюсь, не подавился чужими пирогами, - подумал Володя.

Так прошел еще один день. Спали в казарме на третьем этаже. Койки были двухъярусные, но Владимиру посчастливилось спать внизу. Как только голова касалась подушки, он проваливался небытие, но утром вместо привычного будильника слышал громкий крик:

- Подъем!!!

Зажигался свет и все спешно одевались, чтобы успеть на построение. Затем вновь спортивный зал, столовая, где он попал впервые в наряд и расставлял на столе тарелки и кружки, а потом вновь казарма и сон. Чай в столовой напоминал воду, а запах был похож на огуречный, что немного раздражало и хотелось выпить нормального домашнего чая с печенюшкой, но до этого было еще очень долго. По пути в казарму встретил паренька из своего города, и он чем-то напомнил одногруппника, только не по училищу, а по детскому садику. Поговорить особо не удалось, поэтому они разошлись, как в море корабли и больше никогда не встречались.

На шестой день среди называемых фамилий он неожиданно услышал свою.

У края спортивного зала стоял прапорщик в военной форме и держал в руках дела призывников. Вскоре к ним присоединилось еще несколько человек. Так Владимир очутился в команде, следующей в далекую Псковскую область.

Путь от перевалочной базы до вокзала они провели в кузове грузовика. Вначале перед отправкой все перезнакомились, а потом когда поехали, то смотрели в незакрытый тентом проем в задней части. Москва жила своей жизнью. Люди спешили по домам, к телевизорам, семьям. Машины, перемигиваясь фарами, обгоняли грузовик и исчезали в темноте.

Скрипнув рессорами грузовик замер. Неторопливо, помогая друг другу все выбрались на пристанционную платформу. Здание Ярославского вокзала было освещено прожекторами и казалось, что это была большая ракета, стремительно уносящаяся в небо. Но на борт этой ракеты они не поднялись, а двинулись в сторону Ленинградского вокзала.

На перроне уже стоял поезд и после небольшой переклички всех запустили в плацкартный вагон. Разместившись у окна на нижней полке Володя отдернул шторку, чтобы посмотреть на перрон. За окном было пустынно, а где-то там далеко дома в одиночестве сидели папа с мамой.

Перрон за окошком поплыл и колеса методично перестукивая на стыках рельс, понесли вагон в даль. Народ о чем-то общался, потом принялись открывать сухпаек выданный на время поездки. Консервы открывали ножом, а потом тушенку черпали галетами или сложенными в виде ложек кусочками от крышки банки. Привыкали к выживанию в походных условиях. Гороховую кашу есть никто не стал, а вот мясные консервы были съедены полностью. Чай был гораздо вкуснее того, что был на морской базе и уже не отдавал огуречным запахом. Обычно Володя пил чай с вареньем, а тут кроме сахара ничего не оказалось, поэтому, развернув красивую обертку, на которой был изображен несущийся экспресс, бросил оба кусочка в стакан в красивом резном подстаканнике.

Когда уже было за полночь все улеглись. Ночь пролетела быстро, хотя никто и не спал, поскольку впереди всех ждала неизвестность.

Утром, отстояв очередь к умывальнику, Владимир перекусил остатками вечерней трапезы и начал вслушиваться в разговоры.

- Давайте держаться все вместе, чтобы старики не наезжали.

- Да, все вместе, - подхватил идею другой голос.

Это были дельные мысли, но по приезду они разобьются в пух и прах, поскольку данное обещание никто не сдержит.

Станция встретила промозглым ветром и мокрой платформой. Как обычно их встретил вновь желтый «Пазик», широко распространенный на просторах уже бывшего СССР.

Ехали они долго. Владимир рассматривал пустынные поля, поселки.

- Тут тоже живут люди, - пронеслась в голове шальная мысль. Он был не любитель путешествий, тем более в северную часть страны и понимал, что только случай его занес сюда.

Через час автобус свернул с главной дороги налево. Дорога пошла ухабистая и через километр уперлась в ворота КПП. Матрос стоявший у ворот сверил документы, и автобус въехал на территорию части. Территория была небольшая и зеленая, хотя на березках уже не было листьев. Впереди показалось небольшое двухэтажное здание и прапорщик скомандовал:

- Приехали! Выходим, строимся!

Владимир схватил свой вещмешок, именуемый коротким словом «рундук» и забросил его на плечо. Он уже начал привыкать к морскому сленгу, хотя никогда не был связан с морем.

Их повели на второй этаж, где по прибытии их сразу обступили бывалые матросы, дабы посмотреть на так называемых «духов». Помещение было большим и просторным, а из него вело несколько дверей в другие помещения, где стояли двухъярусные кровати. Потом закрутилось все, как в калейдоскопе. Сначала вещи сложили в «баталерку», помещение в простонародии у сухопутных называемое «каптеркой», то бишь, где хранились личные вещи и парадная форма. Затем провели на инструктаж, где познакомили с сержантами и рассказали о распорядке. Первые дни пролетели как в тумане. Вначале нужно было пришить знаки различия на «фланку» и на шинель. «Фланка» была обычной повседневной одеждой, под которой надевалась тельняшка. Потом подшивали подворотнички, но не на форму, а на воротничок, который одевался отдельно, как галстук и застегивался сзади обычным крючком и петелькой. В фильмах все было по-другому, хотя о повседневной жизни морских частей их было мало, поэтому особенностей форменной одежды он не знал. Погоны были не черные, а голубые, что причисляло их к морской авиации.

Потом была присяга, на которую приехали родители. Володя соскучился и был рад провести с ними время. Его отпустили на сутки из расположения части, и они провели это время в городской гостинице. Сутки пролетели быстро, и пришлось возвращаться. Начались обыденные армейские будни.

- Рота, подъем! – Владимир вскакивал с кровати и пытался уложиться в отведенные 45 секунд. Если не успевали, то приходилось вновь ложиться и потом вновь звучала команда «подъем». Потом обычно был завтрак и занятия по изучению уставов, сборке и разборке автомата, а в остальное время просто уборка помещения. Наступил период тактических учений и всех повезли на стрельбище. Володя уже привык к своему автомату во время чистки. Теперь пришел момент испытать его в деле. Мишени выглядели как белые квадратики, но это уже была не первая стрельба. Еще в детстве он с папой ездил на полигон и стрелял из автомата, потом в школе их возили на стрельбище, ну и, наконец, военрук доверял пристреливать мелкокалиберную винтовку.

- Приготовиться к стрельбе!

Владимир подсоединил магазин и передернул затвор.

- Матрос Пичугин к стрельбе готов!

- Огонь!

Автомат дрогнул, выплевывая пулю за пулей. Отдача раз за разом отдавалась в плече жесткими ударами.

- Матрос Пичугин стрельбу закончил…

В ушах пищало, и голоса были глухими. Поставив автомат на предохранитель, он встал и по команде побежал в сторону мишени.

- Ооо, да ты у нас снайпер, - посмотрел сержант на мишень, на которой красовались девятки и десятки.

Так в его личном дело появилась «благодарность за отличную стрельбу».

На территории гарнизона находилось сразу несколько военных частей, поскольку обслуживали они полк стратегических бомбардировщиков. Это была и рота охраны, куда попал поначалу Владимир, напротив находилась часть, где базировались связисты. Также была часть, именуемая емким словом «база» и часть, которую многие прозвали «дисбат» за то, что по ее периметру постоянно маршировали матросы. Проще было заниматься хозяйственными делами, бегать по утрам по шесть километров, нежели заниматься «шагистикой».

После стрельб Владимир попал в суточный наряд, где нужно было стоять на сторожевой вышке и охранять секретные объекты, расположенные за колючей проволокой. Днем туда часто приезжали крытые грузовики, а потом также незаметно уезжали.

Володя получил в «оружейке» свой автомат, прошел в комнату, где все готовились к караулу и начал снаряжать магазины патронами. Вскоре два «рожка» были заполнены и он поместил их в сумку. Затем был развод караула и Владимиру досталась вышка под номером два. Это была самая низкая вышка, с нее просматривался основная дорога, ведущая к воротам запретной зоны.

Ночь наступила быстро и мороз начал крепчать. Володя закутался в тулуп, который был ему до пят и начал всматривался в даль. На небе сияли яркие звезды и порой видно было, как одна из них падала, прочерчивая небосвод яркой полоской. Можно было бы загадать желание, но в голову ничего не приходило.

Владимир снял с плеча автомат и поставил рядом с собой. Штык блестел, отражая лунный свет. Послышался скрип снега. Со стороны котельной шел человек в телогрейке. Владимир узнал его. Это был матрос из части обслуживания аэродрома, а попросту ТЭЧ. Он замер, когда Владимир приподнял автомат и направил ствол в его сторону.

- Эй, кто там стоит? Поверни прожектор на лицо.

- Нет, - коротко ответил Владимир.

- Я к своему другу, на третий пост.

- Проходи.

Матрос замешкался. Он знал, что на вышке стоит молодое пополнение, осведомленное, что за пристреленного нарушителя дают внеочередной отпуск. Он еще не пересек линию, где открывался огонь и повернул назад, махнув рукой.

Через минут тридцать показался разводящий с парой бойцов.

- Разводящий ко мне, остальные на месте, - скомандовал Владимир. – Остальные, продолжили движение.

Когда разводящий подошел, Владимир отрапортовал:

- На посту номер два никаких происшествий не произошло…

Он не стал упоминать о старослужащем, который пытался пройти мимо.

После того, как пришли в дежурку повеяло теплом. В подсобке потрескивала дровами печка, возле которой, сжавшись в кучу, сидел наряд. На штыке у одного из бойцов был кусок хлеба. Он просунул его в печку и поджаривал на огне. Остальные просто переговаривались между собой. Володя прошел мимо и прошел в комнату, где спал сменившийся наряд и лег на деревянную полку, подложив под голову шапку. Начало клонить в сон, и он задремал. Через минуту почувствовал, как его трясут за плечо.

- Вставай.

- Уже пора?

- Пора, прошло два часа…

Он присоединился к бодрствующей смене, которая занималась наведением порядка. Володя взял веник и вымел снег с крыльца. Солнце даже не показалось над горизонтом, поэтому снег был тусклым, несмотря на то, что освещался фонарем.

Наряд пролетел быстро и они, сменившись, приехали в казарму. Все повторилось строго в обратной последовательности. Разрядил магазин в шапку, а потом патроны начал вкладывать в ячеистый кусок резины. Если ее перевернуть, то была похожа на ёжика, у которого вместо иголок пули, но делать этого не стал. Автомат поставил на свое место в «оружейке» и расписался в журнале. Наряд был окончен. Им полагалось пол дня поспать, чем он не преминул воспользоваться. Сон тоже пролетел быстро, поэтому команда подъем, прозвучала неожиданно. Затем был умывальник, приведение себя в порядок и занятия в классной комнате.

Дни были похожими друг на друга, и очередной месяц пролетел быстро. Наступил новый 1992 год. Владимиру сообщили на КПП, что к нему приехали родители.

Он был несказанно рад. Несколько дней ему разрешили провести с ними и встретить Новый год вне расположения части. Они вновь поселились в офицерской гостинице, где несколько дней подряд Володя «уничтожал» домашние пирожки и напиток, под наименованием «фанта».

- Не обижают в части?

- Нет.

- Если будут обижать, то прикинься дурачком, ну или давай сдачи, - посоветовал отец.

- Хорошо.

Этот совет ему пригодится, но пока он просто с ним согласится и забудет про него.

Дни отдыха, как и сон, имеют свойство пролетать быстро. Родители уехали, и Владимир вернулся обратно в расположение части.

Старослужащие вели себя вольготно и гоняли молодых. Володя был одним из них. Его особо не донимали, а вот остальным приходилось стирать одежду, бегать на полустанок, собирать сигареты, поскольку свои отдавали «старикам». Он не курил, поэтому проблем с никотином он не испытывал. Но настал «роковой» вечер.

Старослужащие закрылись в подшивочной и пили вино. Отмечали день Рождения одного из своих сослуживцев.

Володя сидел на «банке». Так именовалась табуретка на морском сленге. У стены стоял огромный катушечный проигрыватель и из колонок доносились звуки популярной песни, которую он часто слышал на «гражданке». Это была группа «Комиссар» с песней «Ты уйдешь…»

Неожиданно из комнаты, где отмечался праздник, вышло несколько подвыпивших матросов и принялись подпевать песне. Владимир не любил подвыпивших, поэтому решил удалиться в «кубрик», комнату, где стояли их кровати, тумбочки и висела форменная одежда. Минут через пять до «кубрика» добрались и «дедушки». Увидев одного из молодых матросов, крикнул кто-то из них:

- Эй, Ободов, иди сюда, а то на ленточки тебя порву.

Матрос неспеша пошел к ним.

- Бегом давай!

Ободов подошел и в этот момент один из старослужащих со всей силы ударил его ногой в живот. Тот упал и схватился за бок. Потом они увидели стоявшего в стороне Владимира. Подвыпивший сержант схватил табурет и швырнул в его сторону. Володя вовремя увернулся, и табуретка разлетелась вдребезги, ударившись об стену.

- Ты что ****, - раздалась длинная матерная тирада и сержант пошел в его сторону.

Владимир, вспомнил слова отца, что или дурачком прикинься или стой до конца и выбрал второе. Когда сержант прыгнул в его сторону, то Володя увернулся и схватил с пола ножку от табуретки.

Вслед за сержантом подошли остальные и хотели наброситься, но в этот момент, когда рука первого, сжатая в кулак, шла в лицо Владимира, он вновь увернулся и, взмахнув ножкой табуретки, ударил ею по руке.

- ААА… - раздался крик старослужащего и тот, как подкошенный, рухнул на пол. Второй удар ножки пришелся по челюсти сержанта, затем Володя прошелся по остальным.

В «кубрик» вошел дневальный и в этот момент Владимир подбежал и выдернул из ножен, висевших у него на поясе, штык-нож. Старики отпрянули.

- Кто следующий?

Володя окинул взглядом поле боя.

На полу, схватившись за лицо, лежал сержант. Рядом в полуметре от него валялись еще двое с перебитыми руками и ногами.

В казарме раздался топот и к кубрику подбежал вахтенный офицер.

- Пичугин, дай сюда штык.

Владимир перевернул его в руке и подал ручкой вперед.

- Следуй за мной. Дежурный по роте, тоже за мной.

Володя спустился на первый этаж и зашел в комнату дежурного офицера.

- Стань у стены, скомандовал офицер, а сам принялся набирать номер городского телефона. – Алло, санчасть? Срочно пришлите дежурного фельдшера в роту охраны.

Офицер присел на стул и вытер со лба проступивший пот. Он был обычным летчиком и в деле воспитания особых познаний не имел, поэтому решил дождаться командования.

- Дежурный, окажите первую помощь пострадавшим матросам и проводите к ним фельдшера.

Владимир продолжал стоять у стены. Сердце бешено билось в груди и голоса были как в тумане.

Послышался скрип тормозов и к зданию части подъехали две машины. Одна была с надписью «комендатура», а на второй был красный крест. Фельдшер и два санитара прошли в расположение казармы, а комендант и два вооруженных матроса, зашли в дежурку.

- Матрос Пичугин? Следуйте за нами.

Владимир повиновался и пошел к машине. Это был фургон «Газ 66» с зарешеченными окошками. Внутри было сыро и холодно. Матросы, вооруженные автоматами тоже сели в кузов и машина поехала. Комендатура была неподалеку, поэтому ехать пришлось недолго.

Владимир спрыгнул с подножки кузова и посмотрел на небо. Оно было ясным и звезды мерцали своим неземным холодом.

- Заходим, - услышал он за спиной голос коменданта. Помещение было полутемным, лишь коридор был освещен люминесцентными лампами, вдоль которого был ряд дверей. Вслед за ним шли вооруженные матросы. Они все время молчали, поэтому казались роботами, выполняющими лишь команды.

- Садись, жди, - указал комендант на стул у кабинета, а сам пошел неспешным шагом вдаль, на ходу доставая из кармана связку ключей. В конце коридора он обернулся, задумавшись, а потом развернулся и пошел назад.

- Так, оформляю тебя на гауптвахту на пятнадцать суток, а там разберемся.

Через пол часа за Владимиром захлопнулась тяжелая железная дверь, и он оказался в мрачном полутемном помещении.

- Тюрьма, - подумал он. Было время поразмышлять о своей прожитой жизни и о поступках, совершенных опрометчиво.

Камера была небольшая и пустая, чему Володя был даже рад. Он был нелюдим и не сразу сходился с людьми тем более в данной ситуации. Одиночество было долгим, и он задремал, прислонившись спиной к холодной стене. Неожиданно в двери лязгнул ключ и она распахнулась.

- Пичугин, на выход.

Владимир встал с «баночки» и вышел. Коридор сразу показался гораздо светлее, чем тот, в который он попал вначале. Глаза привыкли к полумраку, поэтому он инстинктивно зажмурился.

- Пошли, - дежурный махнул рукой в сторону дверей в конце коридора. – Заходи, - открыл очередную дверь.

Комната была светлой. Вдоль стен стояли светло-коричневые шкафы, но на окне была решетка.

- Так просто и не убежишь, - промелькнула в голове мысль.

- Проходи, присаживайся.

Только сейчас он заметил, что слева стоит массивный стол, за которым сидел невысокий пожилой человек в штатском.

- Будем знакомиться, меня зовут Сергей Михайлович.

- Следователь?

- Нет, не следователь, - ответ обескуражил Владимира.

- Представитель Министерства Обороны, обладающий кое-какими кадровыми полномочиями.

- Что это значит?

- Я твоя спасительная соломинка, но это при условии, что ты ею воспользуешься. А если уж без подробностей и литературных отступлений, то я набираю воинские кадры в одну из частей специального назначения.

- А я тут причем? Вы ведь, наверное, уже знаете, что меня привели из камеры, а не из теплой казармы.

- Знаю, поэтому перед тобой не следователь, а я. Ты ведь не уголовник и покалечил своих сослуживцев не из хулиганских побуждений, а как раз наоборот, своими действиями пресек беспредел.

- Откуда такая информация?

- Дело в том, что пока ты находился в камере, то я присутствовал на опросе следователем твоих сослуживцев, хоть им и сказали все валить на тебя, но наедине, как непричастному лицу поведали, в чем было дело.