Жатва 100

      Замкнутый круг «любовь – стройка – любовь» - реконструкция гостевого дома:
- кухонька-столовая;
- ванная с видом на небо;
- гостиная в стиле «прованс» и спальня с витражом а ля Билибин;
- жених и невеста - тили-тили тесто 50-летнего совместного брожения.

                20.2.5. И ПОСЛЕ ЗОЛОТОЙ ЖИЗНЬ БЬЁТ КЛЮЧОМ.
            
      28 января 2017 г. подкатил день нашей золотой свадьбы. Широко отмечать 50-летие нашей свадьбы мы с Тамарой не собирались. Во-первых, круг друзей и родственников, которые помнили бы это событие, сузился неимоверно: кого уж нет, а те далече, А во-вторых, просто денег не было. Поэтому мы решили скромно созвать домой наших школьных подружек   - Милку, которая специально ради этого не уезжала к своим в Бельгию, Людмилу, Валю и Иру – и, конечно, Галю Козину.

      Пригласили и Илью с семейством. Особенно хотелось побаловать Арсения, но Илья забежал на полчаса один, спешно поел салат-оливье и прочего, что Бог послал, и убёг. Зато Галю привезла её дочка Аня с пятилетней Машей, крестницей Тамары. Я вспомнил, как читал сказки Арсению, и с чувством прочитал ей пьесу «Теремок» Маршака, голосом изображая разных зверей. Она слушала, раскрыв рот, очень уж мне нравился этот «Теремок», который кончается полной победой добрых зверюшек над лесными хищниками-разбойниками. А насчёт моего чтения однажды мне сказали, что мне бы с ним по радио выступать.

      Всё это происходило в дни, когда в Питере поднялся большой шум по поводу передачи Исаакиевского собора в пользование православной церкви. Людмила, режиссёр телевидения и типичная представительница вечно оппозиционной творческой интеллигенции, ещё по телефону, когда мы приглашали её на золотую свадьбу, сцепилась по этому вопросу с Тамарой, и под конец Тамара просила её на празднестве диспут не устраивать.

      Но не тут-то было - градус накала страстей в оппозиционной среде был так велик, что Людка уже в прихожей зачитала нам листовку с исторической и финансовой справкой о том, что собор всегда, даже при царях, был в государственной собственности, а музей приносил доход – 700-800 млн. руб. в год, поэтому неча его попам передавать. При этом утверждалось: «Финансовый поток будет перенаправлен в православно-церковный карман, учёту и налогообложению не подлежащий!!!». Интересно, какой же «финансовый поток» потечёт «в православно-церковный карман», если вход в собор будет бесплатным для всех?

      С цифрами в этой бухгалтерии вообще какой-то непорядок. При доходе 700-800 млн. музей «платил в бюджет города 80-90 миллионов рублей в год». Из этой же справки, пусть даже «на ремонт и плановую реставрацию» уходило «350 миллионов рублей в год», значит, остальные 270-360 млн. руб. в год оставались музею? При этом музей содержал 393 сотрудника. Получается, по крайней мере, по 700-900 тысяч руб. в год на нос, неплохо!

      При передаче собора церкви «…оставят только 40. Осмыслите эту жертву - 353 человека будут УВОЛЕНЫ по вине Церкви! Есть ли в этом хоть капля христианского?» Я думаю, это лицемерие: вот эти 40 сотрудников и есть те настоящие высококвалифицированные искусствоведы и реставраторы, которые продолжат свою работу, а остальные – всего лишь начальство, администрация и обслуживающий персонал – бухгалтеры, кассиры, билетёры, охранники, уборщики, функции которых берёт на себя церковь.
 
      А вообще за ремонт и плановую реставрацию таких архитектурных памятников мирового значения всегда платило государство из федерального бюджета, а вовсе не городской бюджет и не музеи. Так что реальный средний доход сотрудников вдвое больше, ну, а доход начальства – сами понимаете... Видно, этот вопрос так задел наших либеральных интеллектуалов-атеистов, что утерпеть не было мочи. В пылу спора я, шутя, конечно, назвал Людку большевичкой.
 
      Но чем больше я наблюдал тогдашнюю оппозицию, тем больше я находил в этих людях большевистских черт. Главная, это их глубокая убеждённость в собственной правоте и непогрешимости по всем вопросам, независимо от реальности и мнения большинства народа. Из фактов они всегда выбирали только те, которые согласуются с их представлениями, а остальные просто замалчивали. На всех, кто с ними в чём-либо не согласен, приклеивали ярлык приспособленца, холопа власти: добровольного, купленного или запуганного этой самой властью. Возможность для кого-либо иметь своё собственное мнение, отличное от их оппозиционного, категорически отвергалась.

      Ну, а кто всё же стоял на своём, для тех не жаль было ни нелестных эпитетов, ни оскорблений, ни осмеяния их физических недостатков, ни копания в грязном белье, никакой другой подлянки. И были бы они сами святыми, моральным образцом для подражания! Нет, та же грязь, те же пороки, как и у всех, а часто и похуже. И везде двойные стандарты: презумпция невиновности, свобода мысли и слова – это только для своих. А если вы думали иначе, то слухов достаточно, чтобы обвинять вас во всех грехах без всякого суда.

      Некоторые «либералы», ранее известные как борцы за реституцию – возвращение собственности прежним владельцам – на зыбкой Исаакиевской почве совершали интересные кульбиты. Они утверждали, что после реформ Петра I церковь была частью государства, и ей ничего не принадлежало, кроме нательных крестиков. Поэтому, мол, нельзя возвращать никакое церковное имущество: не только храмы, но и, например, иконы, являющиеся культурной ценностью. Конкретно, в музей из Исаакия надо вывезти мозаики иконостаса с оригинала кисти Т. Неффа. Может быть, тогда уж все стены ободрать?

      В спор об Исаакии ввязалась и газета нашего садоводческого общества «Примула».  Целый номер заняла статья, в которой был представлен весь букет «аргументов» противников возврата храма православной церкви. Читая эту атеистическую пропаганду, как будто взятую из печально известного издания 30-х годов «Безбожник», по отношению к автору-анониму мне вспомнилась фраза из фильма Тарковского «Сталкер»: «Орган, которым верят, атрофировался … за ненадобностью». Я написал по этому поводу контрстатью, по пунктам разбирая все эти «цветочки», и хотел опубликовать её в той же газете. Кому любопытно, почитайте СТАРИКОВСКИЕ ПОДРОБНОСТИ 2. (1).

      До каких мелких пакостей могут опуститься воинствующие атеисты! Ранним пасхальным утром после ночной пасхальной заутрени, только я зашёл в душ, раздался телефонный звонок. Тамара ещё спала. Я, мокрый, выскочил из душа, ожидая какую-нибудь очередную неприятность, и услышал по городскому телефону: «Прослушайте голосовое сообщение от ...» - и быстро зачитали незнакомый мне номер телефона. А далее — загробным голосом: «Христос воскресе!» - с ударением на «о». Думаю, что такие «поздравления» от автомата рассылки этим утром перебудили тысячи петербуржцев, мирно почивавших после полуночного крестного хода. А ещё рассуждают о «европейских ценностях»!

      Некоторые говорили: «У РПЦ – хватательный рефлекс. Мало им Казанского, Смольного, Сампсоньевского соборов – хотят ещё и Исаакиевский, и Петропавловский, и Храм на Крови!» Насчёт двух последних я посоветовал бы радетелям музеев обратиться к духам двух императоров – основателя Санкт-Петербурга Петра Великого и убиенного такими же вот борцами за прогресс Александра Освободителя – хотели бы они, чтобы их прах покоился не в святом храме, а в музее на потребу зевак и туристов? Нет уж, господа-товарищи, хватит с вас одной мумии, экспонируемой напоказ в мавзолее на Красной площади!

      Другое дело, когда возмущение вызывает склонность многих церковнослужителей к мирским благам – роскошным автомобилям, дачам, золотишку и прочему добру. Не надо путать – хватательный рефлекс не у церкви, которая хочет вернуть и использовать по их прямому назначению храмы, а у таких погрязших в грехах церковноработников, которых я и священниками-то не называл.

      Им бы брать пример с Иоанна Кронштадтского, который порой приходил домой босиком, отдав свои последние сапоги нуждающимся из своей паствы. Но на то он и святой, а не обычный грешный человек, на то он и служитель, а не работник церкви, потому что для служителя главное – само служение, а не вознаграждение, которое им нужно только для того, чтобы это служение продолжать. А вот для работников главное зарплата, подношения, взятки - деньги и то, что на них можно поиметь для себя.

      То же касается и других «слуг народа» - государственных служащих, у которых хватательный рефлекс ещё сильнее и возможностей для его удовлетворения ещё больше. Но как найти столько бескорыстных «слуг», а по своему положению – господ и начальников над массами простых людей, чем заменить их неуёмную жажду обогащения – славой, почестями, памятниками, обещанием вечного блаженства? Такого ещё никто не придумал. А страх перед земным судом и наказанием, как показывает практика, мало кого удерживал от соблазна. Одна узда – страх перед Судом Божьим, но атеистам он не ведом.
 
      Да, все мы ходим под Богом. Вот и у нас в Питере прогремел теракт в метро. Безумие расползалось по всему миру как чёрная плесень. А тут ещё внезапная, нелепая смерть старого знакомца, бывшего Председателя ЗакСа, а тогда сенатора Вадима Тюльпанова, ближайшего друга Матвиенко, крестной мамы его дитяти, который срочно прибыл в Петербург, чтобы почтить память жертв террора.

      И вот судьба! Только он отметился перед журналистами у народного мемориала красных гвоздик, так сразу отправился в уютное местечко, закрытый спортивно-оздоровительный комплекс, иначе, баньку, где обычно в тёплой дружеской атмосфере вершились настоящие большие дела с нужными людьми. Некрасиво. Там его и настигла курносая. Поскользнулся, упал и … не очнулся. Потом уже не гипс, а мрамор.

      Я не злорадствовал — лично к Вадиму Альбертовичу я не питал никаких эмоций. Он был типичным представителем той политической элиты, которая господствовала в то время во всей России. Какого большого начальника ни копни — за внешней респектабельностью и благопристойностью, даже показной верой в Бога — баньки, дачи, роскошные особняки и яхты, авторучки в бриллиантах, семейные замки за рубежом, распущенные отпрыски-мажоры, открыто демонстрирующие презрение к родной «Раше», фирмы в офшоре, валютные счета и миллиарды наличными под рукой.

      Откуда деньги, понятно, - тёмные делишки, взятки и воровство. Некоторых единичных мерзавцев для утоления жаждущей крови толпы и укрепления веры в справедливость и святость самого верховного правителя сажали. Особенно печально было видеть среди выявленных взяточников таких губернаторов и министров, как Белых и Улюкаев, имевших ранее репутацию либералов. Но система власти брала своё. В ней нельзя было выжить и играть не по её неписаным правилам. Слаб человек!

      Вспоминалась китайская притча о драконе, сидящем в золотом дворце и тиранящем жителей округи. Многие герои пытались свергнуть тирана, но никто из них из дворца не возвращался. А почему? А потому, что, победив дракона и став хозяином дворца, они сами превращались в таких же драконов, не отличимых от прежних, поэтому казалось, что дракон бессмертен. Дело не в драконе, а в золотом дворце. И так - испокон веков. Как пел князь Галицкий в опере Бородина "Князь Игорь": "... Пожил бы я всласть, Ведь на то и власть... Пей, пей, пей, пей, пей, гуляй"!

      Что же — опять революция и кровища, чтобы на место одних драконов сели другие? Честные выборы?  - Не спасали: во всём мире — та же грязная борьба за власть, такие же циничные и двуличные политики, обливавшие друг друга помоями. И не было среди них ни одного, не запятнанного и бескорыстного. Надо было менять природу власти, чтобы она перестала быть золотым дворцом.  Но как это сделать? - Безнадёга и безысходность.

      Безнадёга и безысходность в отношении школьной судьбы Арсения угнетали меня с Тамарой до конца весны 2017 г.. Но как было написано на кольце мудрого царя Соломона: «Всё пройдёт, и это пройдёт». Господь всё управил! 27 мая вся наша троица вернулась из очередной поездки в город, о цели которой я, конечно, ничего не знал, и Марина с торжеством мне объявила, что Арсения приняли в Хоровое училище имени Глинки.

      Это было уже совсем другое дело. Ведь до этого Арсений сказал мне, что он провалил экзамен и в музыкальной школе, и неопределённость с его учёбой была полная. Как выяснилось позже, в музыкальной школе он считался очень способным, и ему на экзамене дали задание повышенной сложности, с чем он не сумел справиться, но всё равно его оставляли и даже придерживали для него бюджетное место. Видимо, тот музыкальный слух, который был отмечен у Арсюши ещё в двухлетнем возрасте, не пропал. Выбор, безусловно, остался за Хоровым училищем, где давали и музыкальное, и общее образование.

      Значит, ребёнка не будут таскать по городу из обычной школы в музыкальную. И в этом случае, конечно, тоже пришлось бы возить его в город на Мастерскую улицу вблизи Мариинского театра, но, во-первых, занятия в училище начинались на час позже, чем в обычной школе, - половина десятого, а во-вторых, путь по Западному скоростному диаметру занимал не больше часа - уже терпимо. У меня сразу отлегло на душе, и я искренне поздравил Арсюшу и его родителей. Конечно, мы отметили это событие в «Рыбе на даче».

      В интернете я открыл сайт этого училища – старейшего профессионального учебного заведения России: «Его истоки восходят к 1479 г., когда высочайшим указом Великого князя Иоанна III был основан Хор малолетних певчих при созданном тремя годами ранее Хоре Государевых певчих дьяков. Регулярное систематическое музыкальное образование начато в 1856, когда при Императорской придворной певческой Капелле были открыты вначале регентские, а двумя годами позже и инструментальные классы». С ним связана деятельность Бортнянского, Глинки, Балакирева, Римского-Корсакова, Аренского и других великих русских музыкантов. Отсюда вышли многие выдающиеся исполнители, например, знаменитый тенор Атлантов. Хор мальчиков училища гастролировал по всей планете.

      Я внимательно изучил состав изучаемых предметов и расписание занятий за предыдущий учебный год. В отличие от обычной школы, кроме русского языка, литературного чтения, математики, технологии, занятий по окружающему миру и изобразительному искусству, с первого класса большое внимание уделялось изучению сольфеджио в маленьких группах – три раза в неделю, хоровому пению – пять часов в неделю – и слушанию музыки. Со второго класса начиналось изучение английского языка в двух подгруппах, а с четвёртого – музыкальной литературы и основ религиозной культуры. В пятом классе вводилось изучение второго иностранного – немецкого – языка, а также биологии, географии и истории музыкальной культуры. С шестого класса учёба распространялась и на субботы, добавлялась геометрия, алгебра и физика. В седьмом – химия, гармония и история Капеллы, в восьмом – народная музыкальная культура, основы безопасности жизни и загадочное Э.т.м., в девятом - граждановедение. Дальше обучение шло уже не по классам, а, как в системе профессионального образования, -  по курсам. На первом курсе изучали полифонию, педагогику, хоровую литературу, обществознание, право и естествознание, а на втором -  непонятное А.м.и., информатику, инструментоведение, латинские тексты и музыкальную информатику.

      Во внеурочное время по дополнительной программе «Музыкальное творчество» шло обязательное обучение игре на фортепиано – с первого по третий класс по 5 – 7 часов в неделю, а с четвёртого – по 6 -8 часов. По этой же программе проходили занятия по постановке голоса. Факультативно можно было обучаться игре на дополнительном инструменте – от скрипки, трубы, кларнета, ударных инструментов до гитары. Уроков физкультуры в расписании я не обнаружил, но Марина сказала, что воспитанники Училища занимаются плаванием в бассейне Института им. Лесгафта. Эх, мне бы поучиться по такой программе!

      Набор производился только в один первый класс, причём исключительно мальчишек, поэтому выпуск за последние годы не превышал 15 человек, которые в подавляющем большинстве продолжали обучение в высших учебных заведениях. Предоставлялась отсрочка от службы в армии. Училище готовило дирижёров хора по специальности «Хоровое дирижирование», но его выпускники могли работать артистами хора, руководителями хоровых и творческих коллективов, преподавателями. Обучение было бесплатное, а на старших курсах даже предоставлялась стипендия.

      В общем, как я думал, судьба Арсения была предопределена – он будет музыкантом. Известный композитор Артемьев, который закончил аналогичное хоровое училище в Москве, заметил, что люди, выросшие в хоровом коллективе, навсегда сохраняют чувство особой общности и умение дружить, т.е. прекрасно социализируются, а это для Арсения было бы особенно важно. Помимо того, известно, что профессия дирижёра способствует долголетию, т.к. сочетает руководящую роль, постоянную физкультуру и эстетическое удовольствие. Да и вообще, музыка – это высшее наслаждение, данное людям от Бога!

      Мне говорили, что общее образование в Училище слабовато, но я всегда считал, что специализация с младых ногтей, как в средневековых цехах, когда подмастерья учились у мастера, – это правильно и много полезней, чем плавание по верхам, когда уже взрослые выпускники школ не знают, куда их понесёт дальше.

      То, что я заметил в Арсении ещё до начала занятий в Училище – это признаки актёрских способностей. Часто он выдумывал какую-нибудь историю, изображал что-то, а потом признавался, что он это выдумал: «Я пошутил!». Так что, возможно, он станет актёром, при этом музыкальное образование точно пригодится. В общем, поступление Арсения в Хоровое училище я воспринимал как чудо, как особую милость от Спасителя.

      После определения школьной судьбы Арсения, наши семейные страсти на время стали постепенно утихать. У меня к невестке появилось даже какое-то понимание и сочувствие: просто сказка о Золушке, которая когда-то удачно выскочила замуж за принца, в очередной раз не состоялась. Поэтому, как пел Высоцкий в своей сказке о несчастных лесных жителях: «Тоже ведь она по-своему несчастная, Эта самая лесная голытьба».

      Я старался как можно больше времени проводить с Арсением и не столько для того, чтобы самому играть с ним, а чтобы водить его на детские площадки, где он мог бы общаться с самыми разными детьми. Он искренне искал контакта с любыми ребятами, но поначалу у него часто возникали конфликты, особенно со своими сверстниками, претендующими на лидерство. Порой он так заигрывался, что, стараясь привлечь к себе внимание, становился клоуном, и злые ребятишки начинали его дразнить и смеяться над ним, а иногда и драться. Я рассчитывал, что постепенно в играх со старшими ребятами он научится подчиняться, а с малышами – проявлять осторожность и заботу. Мне хотелось, чтобы Арсений понял: худой мир лучше доброй ссоры, - и начал проявлять гибкость и способность к компромиссу.

      С девчонками долгой дружбы у него не получалось. После трогательных сцен спасения «погибающей», карабкающейся на детскую горку «дорогой подруги», со словами: «Дай руку, любимая!», - при следующей встрече он уже не обращал на неё никакого внимания, к её полному разочарованию. Ох, и сердцеед вырастет! Зато к некоторым мальчишкам, особенно старшим, Арсений был очень приставуч, напрашивался в гости, а мне приходилось устраивать ответные приёмы, т.к. в родительский дом никого привести было невозможно.

      Однажды у церкви, куда мы его водили на первую исповедь и на причастие, он познакомился с хорошо воспитанным мальчиком старше его года на три. Я пригласил его к нам, но после угощения этот мальчик буквально впился в интернет на нашем ноутбуке и не мог оторваться от киносериала, хотя даже Арсений сам предлагал ему погулять, наконец. То же повторилось и в другой раз, и я понял, что он приходил к нам только для того, чтобы посмотреть любимые ужастики, видно, дома ему это не позволяли. Я стал опасаться, как бы компьютерная болезнь не передалась Арсюше, и пришлось прекратить это знакомство. Ведь с кем поведёшься, от того и наберёшься.

      Вот и мне очень хотелось, чтобы Арсений побольше набрался от нормальных добрых людей. Нравоучениями я его не мучил, но старался просто побольше разговаривать с ним на разные темы. Постоянно борясь с его упрямством и непослушанием, за целый день общения с этим «вождём краснокожих» я так уставал, что наутро просыпался с гипотонией – верхнее давление падало порой ниже 90.
 
      Перед школой Марина занялась обучением Арсения счёту, чтению и письму, и он быстро достиг определённых успехов. Всё-таки учение из-под палки, надо признать, эффективно. В этом я ещё раз убедился, встретив на пляже старого знакомого – папу лет шестидесяти, отца трёх дочерей: семилетней и двух трёхлеток. Впервые я познакомился с ним на том же пляже два года назад, и уже тогда он продемонстрировал, как его пятилетняя дочка и оставленная на его попечение племянница того же возраста изучают греческий язык. А на этот раз он поведал мне, что его старшая уже третий год учится в английской школе, изучает, кроме того, китайский и латынь, а также алгебру. Чувствовалось, что у него во всём армейский порядок.

      Чем-то он напомнил мне папашу моего детского друга Бори – полковника Барахтина. И точно, этот мой знакомец сказал, что в семье все его величают на Вы, как и у Барахтиных. Командовал он своим многочисленным потомством с помощью свистка. В душе я искренне пожалел и его, и всех его дочек. А может, стоило бы позавидовать?

      За неделю до начала учебного года Марина записала Арсения в подготовительный класс Санкт-Петербургской городской художественной школы на набережной Крюкова канала рядом с Никольским собором. Судя по работам учеников школы, представленных на её сайте, эта школа со столетней историей берегла традиции русской реалистической живописи. Я полагал, что по четвергам он будет ходить туда на часовые уроки композиции после занятий в Училище, ну а по воскресеньям придётся возить его особо на два с половиной часа на уроки живописи. Художественная школа была расположена рядом с Училищем. А у меня появилась перспектива ещё поучится любимому делу вместе с внуком и, главное, обеспечить его поступление в первый класс в будущем году, чтобы он по крайней мере ещё девять лет наслаждался этим чудесным занятием – поиском красоты с помощью кисти и красок.

      Вернусь к нашим отношениям с «Примулой». Хотя Тамара была возмущена публикацией «Примулы», но она была и против того, чтобы я показал свою контрстатью лидеру общества «Примула» и редактору газеты Марии. Она не желала портить с ней установившиеся хорошие отношения и опасалась развала клуба любителей природы из-за идейных разногласий по вопросу, не имеющему никакого отношения к садоводству. Подобно храму, который должен быть храмом, клуб любителей природы должен быть клубом. Постепенно страсти вокруг Исаакия поутихли.

      Общество «Примула» организовало экскурсию на микроавтобусе в Марьино, имение графов Строгановых и позже князей Голицыных, находящееся в частной собственности. Это имение, совершенно разрушенное и разграбленное во время ВОВ, новой хозяйкой с простой фамилией Степанова было приведено в порядок: кукарекали петухи, гоготали гуси, суетились куры и цесарки, на выгонах паслись коровы, овцы и табун лошадей. В особых вольерах красовались павлины – цветные и белые – и толпилось целое стадо страусов. В гнезде на верху водонапорной башни и куполе живописных готических руин ещё не восстановленной церкви важно восседали аисты. В большом пруду за куском булки поднималась целая буря широко раскрытых карповых пастей.

      Просторный ангар был заполнен каретами, экипажами и расписными санями. Парк ухожен, а дворец, построенный по проекту Воронихина, отремонтирован, правда, довольно аляповато, заставлен новодельной мебелью и увешан грубыми копиями со старых картин. Но всё равно этот китч лучше, чем полное запустение. Часть дворца, включая сводчатые подвалы, превращена в музей, а часть – в отель и ресторан с головами, шкурами и чучелами охотничьих трофеев.

      Там я решил повеселить наших садоводов и произнёс примерно такой тост:

      "Мы собрались в историческом месте, и я хочу поделиться с вами своими размышлениями. Как-то мне захотелось посчитать количество своих кровных предков за последние столетия: за век получилось – двое родителей, четверо дедов и бабок, восемь прадедушек и прабабушек и 16 пра-пра – всего 30 предков. Ещё за век у каждого из 16 пра-пращуров тоже наберётся по 30 предков. Итого за 200 лет – уже 510, а со времени Ивана Грозного – более 2 миллионов. Значит, в каждом из нас смешана кровь огромного количества людей самых разных сословий и национальностей.

      К чему это я? Дело в том, что в нашей семье есть предание, вернее, даже факт, который оставила мне мама в своих воспоминаниях. Оказывается, её прабабка по отцовской линии служила экономкой у графа Строганова. Мама говорила, что сама видела её дагерротип, и на нём моя прапрабабка была одета как барыня. Я поинтересовался судьбой последнего графа Сергея Александровича Строганова. В 1882 году он женился на княжне Евгении Васильчиковой, но в 1884 году она умерла. Граф женился вторично только в 1911 году в эмиграции во Франции, так и не оставив детей. А мой дед Фёдор родился в 1886 году – понимаете? Я, конечно, не претендую на владение этим имением, но …"

      Тут все оживились, зашумели и кто-то, наконец, назвал меня «Ваше Превосходительство». Когда я рассказал Арсению об этой экскурсии и о моём тосте, он очень впечатлился: «Выходит, я – граф? Я - граф!?» Я посоветовал ему особо не задирать нос – это всего лишь ничем не подтверждённая сплетня, а графский титул бастардам не передаётся, но в душе надо хранить честь и вести себя так, чтобы не уронить графское достоинство. Потом он выяснял у меня, кто такие бастарды и как они получаются.

      В Марьино я приобрёл книгу Сергея Кузнецова «Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари», написанную по материалам эмигрантских собраний и раскрывающую немало семейных тайн. Кстати, как я выяснил у симпатичного молодого экскурсовода в нелепом наряде швейцара с золотыми лампасами, водившего нас по дворцу и даже сыгравшего нам на фортепиано, написание фамилии «Строганов» и «Строгонов» эквивалентно.

      В начале сентября на финальном в 2017 году собрании «Примулы» в гостях у Марии Тамара даже сама рассказала о нашем отношении к спорной статье, но под шампанское все были настроены благодушно, и споров не возникло. Я же похвастался нежданной школьно-певческой карьерой Арсения и предложил тост за музыку и музыкантов, услаждавших на этой встрече наш слух прекрасной игрой на скрипке в сопровождении электропианино.

      Наконец наступил День знаний – 1 сентября. Все вместе мы поехали в Училище по недавно построенному, как на заказ, Западному скоростному диаметру. Чтобы въехать на него, пришлось сделать небольшой крюк по участку Кольцевой дороги до завода Хёнде. Зато потом мы пулей промчались по высоким мостам над Крестовским и Васильевским островами прямо в район Порта, а оттуда до Коломны рукой подать – без всяких автомобильных пробок. Правда, за плату, и немалую, но Марина приобрела транспондер, так что ехали без остановок и доехали за 50 минут.

      Арсения вместе с другими первоклассниками сразу забрала классная руководительница Елена Владимировна, одетая в платье ярко-жёлтого цвета. Она возложила на микроджентльменов в пиджаках через плечо алые ленты с золотой надписью «Первоклассник» и увела их на репетицию традиционной декламации стишков, которые её выводок должен был произнести впервые со сцены. До начала торжественной церемонии оставалось ещё немало времени, которое мы бездарно скоротали в машине, так что вошли в зал, уже битком забитый учениками, их родителями и бабушками. Усадили только Тамару, остальным пришлось стоять у окон.

      Директор Хорового училища Владимир Евгеньевич Беглецов в своей краткой речи поздравил всех с началом учебного года и, в частности, похвастался тем, что Училище в этом году благоустроило территорию большого пустыря во дворе за окнами, у которых мы стояли. И действительно, в окружении ободранных брандмауэров и заборов зеленела трава, пролегали мощёные дорожки, стояла яркая детская горка и за решёткой раскинулось поле для мини-футбола.

      После выступлений директора Училища и профессора Консерватории В.У. Успенского, поступившего в это Училище 71 год назад и назвавшего первоклассников торжественным старинным словом «капеллане», на сцену вышли семь учеников выпускного класса, которые сначала исполнили а капелла обращение к первоклашкам на известную мелодию «В тёмном лесе». Потом из зала на сцену поднялся ещё один старшеклассник, исполнявший роль отца русской музыки Михаила Глинки, в расшитой бордовой феске с кисточкой, как на известном портрете композитора.Под мелодию «Славься» он посвятил каждого из первоклашек в музыканты, хлопая их по плечу скрипичным ключом, и роздал им безусловно очень полезные в будущем книжки-словари иностранных музыкальных терминов.

      Пришла очередь первоклассников. Все они произнесли по нехитрому четверостишию, в том числе и Арсений:

                «Будем мы всегда стараться
                Лишь пятёрки получать,
                Педагогам обещаем
                Только радость доставлять».
 
      Ну-ну, посмотрим! Наконец, ансамбль старшеклассников спел поздравление своей первой учительнице – той же Елене Владимировне, причём один из них аккомпанировал на рояле, а другой исполнил соло на фаготе. Слаженное звучание этого ансамбля показало, чему могут научить в этих стенах. Финал этой церемонии был для нас сюрпризом. Самый здоровый старшеклассник, тот, кто играл на фаготе, схватил нашего Арсюшу под мышки и понёс его на вытянутых руках как какого-нибудь кота через весь зал, а Арсений звонил в колокольчик. Ноги его болтались как сосиски, и мы очень переживали, как бы с него при его худобе не упали брюки. Так что наш внук дал первый звонок в Училище в 2017-18 учебном году, вот какая ему выпала честь! Думаю, что его выбрали на эту роль из-за симпатичной мордашки и, главное, из-за его малого веса: среди всех своих однокашников он был самый мелкий. Всю эту церемонию снимали и выложили на странице Училища в социальной сети Вконтакте.

      Потом Елена Владимировна познакомила первоклассников и их родителей с классом, в котором они будут заниматься по общеобразовательным предметам. У каждого ученика – своя парта. В классе мне бросились в глаза пианино и глобус, а на стене – икона. Ребятам роздали подарки от администрации города – каждому три книги: «Большая энциклопедия юного эколога», «Путеводитель для детей. Санкт-Петербург» и «Сказки» Мамина-Сибиряка. Эти книги были такими интересными, что Тамара прихватила их к себе, и я читал их Арсению, когда он бывал в нашем доме.

      С целью сплочения нового детского коллектива Тамара придумала интересный ход. Она купила по дешёвке в лисиносовском питомнике 15 маленьких пирамидальных туй высотой около метра и попросила у директора Училища разрешения на их посадку во дворе Училища от имени 15 учеников первого класса.

      Предложение было с благодарностью одобрено, а помогал нам зам. директора по хозяйственным вопросам, выпускник Училища, молодой человек, которого все величали Иван Анатольевич, с которым мы выбрали место посадки вдоль 16-тиметрового забора, кстати, в соответствии с планом озеленения. Он снабжал нас садовой землёй в мешках.

      Классная дама Елена Владимировна тоже была очень рада нашей инициативе. Решили приурочить церемонию символической посадки деревьев первоклассниками ко Дню учителя. До этого нам надо было произвести основные работы: привезти саженцы и удобрения, выкопать ямы, смешать грунт с садовой землёй и удобрениями, установить саженцы в ямы, засыпать плодородной земляной смесью, сформировать приствольные круги и пролить, как следует, водой. Кроме земляных работ, надо было сделать стойкие к непогоде таблички с именами первоклассников, т.к. основная идея всей этой затеи – чтобы нынешние первоклассники росли вместе со своими именными деревьями и ухаживали за ними. За эту задачу взялась одна из мам – профессиональный дизайнер, а Елена Владимировна попросила всех своих учеников сделать своим деревьям подарки - рисунки на тему посадки деревьев для этих табличек.

      На всё про всё у нас было три дня. Тамара решила, кроме туй, посадить ещё вдоль забора девичий виноград, а перед туями – ряд из 17 хост. В первый день мы посадили виноград и всего четыре туи, зато я выдолбил ещё несколько ям. Именно выдолбил, потому что под тонким слоем грунта, на котором ещё росли сорняки, лежал сплошной строительный мусор: обломки кирпичей и осколки стекла. Под вечер, наблюдая нашу ударную работу, зам. директора пригласил нас в учительскую столовую и познакомил с главным поваром Сандро. Тот с грузинским гостеприимством вкусно накормил нас и даже подарил большую флягу с малиновой настойкой на чаче.

      Мы уродовались ещё два дня, но так и не успели как следует посадить последние пять туй, а просто опустили их в ямы и присыпали грунтом. Иван Анатольевич и Сандро даже приносили нам кофе к месту работы. Под конец мы работали уже в темноте и под проливным дождём. А как собрались уезжать, выяснилось, что в моём «Форде» сдох аккумулятор. Сначала Сандро подкатил свой навороченный автомобиль, но прикурить от него не удалось. Хорошо, что у меня с собой было пуско-зарядное устройство, а у Сандро нашлась длинная переноска, которую он подключил к розетке на своей кухне. Так что без приключений не обошлось.

      На следующий день мы поехали в Училище вместе с Мариной и Арсением к 8-45. Я разложил перед туями горшочки с землёй и бутыли с водой и повесил на верхушки номера. Когда пришла Елена Владимировна со своими учениками и толпа родителей, ребята запустили в небо разноцветные воздушные шарики, а потом я выступил перед ними с такой речью:

      "Дорогие ребята! Вам здорово повезло в жизни: ведь вы поступили в самую старейшую школу России – Хоровое училище имени Глинки. А в таких старинных заведениях есть свои традиции. Предлагаю вам завести ещё одну новую традицию. Пусть каждый из вас посадит дерево – вот такую маленькую пирамидальную тую, даст ей своё имя и ухаживает за ней. За 11 лет, которые вы проведёте в стенах Училища, вы станете большими дядями, а туи превратятся в большие деревья.

      Вы все разные, и туи тоже все разные. Чтобы каждый из вас честно выбрал свою тую, давайте бросим жребий. Вот в этой волшебной шляпе на бумажках написаны номера. Тяните бумажки и потом с папами и мамами найдите свою тую, высыпьте землю из горшочка под тую, полейте её и повесьте на неё вот эти красивые таблички с вашими рисунками и именами. Ну, давайте!"

      После окончания символической процедуры посадки я собрал ребят в кружок вокруг Елены Владимировны:

      "У каждого из вас есть одна мама, один папа и одна первая учительница – Елена Владимировна. Сегодня праздник – День учителя. Давайте трижды прокричим ей «Поздравляем!» и трижды пробежим хороводом вокруг неё. Ура!"

      Тамара прибавила ещё несколько слов:
      "Как эти туи будут сплетаться корнями и ветками, так и вы теперь братья на всю жизнь". "Один за всех, и все за одного!" – вместе с ней хором прокричали дети.

      Ребятам вручили красивые «Дипломы юного садовода», а мне с Тамарой – благодарственные письма от администрации Училища. Текст – в СТАРИКОВСКИХ ПОДРОБНОСТЯХ 2. (2). Весь следующий день мы доделывали наш грандиозный проект, а потом несколько дней отходили от непосильного бремени, которое мы на себя взвалили.

      Арсению нравилось ходить в школу, однако он не любил рассказывать о своих школьных делах. В первом классе оценок по общеобразовательным предметам не ставили, а награждали «улыбками», но по музыкальным дисциплинам ставили оценки и предупредили, что с тройками по музыке переход к специальному образованию, которое формально начиналось с пятого класса, невозможен. Первую пятёрку Арсений получил как раз на занятии по фортепиано. Он с гордостью хвастался: «Это не какая-то там «улыбка», а настоящая пятёрка!»

      На следующий день в субботу после посещения со мной и Тамарой Мариинского театра на премьере маленькой оперы Моцарта «Директор театра» мы пригласили его в ресторан «Хочу харчо!» Правда, удовольствие от вкусного обеда было испорчено. Помешивая ложкой чай в стеклянной пиале с двойными стенками, я обнаружил, что первое дно разбито, и на втором дне болтаются острые осколки. Хорошо, что я не допил чай до дна! Тамара, конечно, была возмущена и пригрозила начальнице над официантками, которая пыталась замять этот скандал, что сфотографирует эту пиалу и покажет её в интернете. Перепуганная, но хитрая мэтресса сумела обманом выманить у неё это вещественное доказательство, а потом заявила, что пиалу разбил я сам. Ну, не вытравить из нашего народа совковые повадки! Тамара была возмущена таким "обслуживанием", попросила жалобную книгу, описала всё случившееся и сфотографировала написанную жалобу, чтобы она не исчезла, как только что "испарилась" злополучная пиала.

      К нашему удивлению, через пару дней из ресторана позвонили, извинились и пригласили в удобное для нас время на так называемый «комплимент». Через неделю в воскресенье, когда мы возили Арсения в Художественную школу, мы отведали предложенное нам в качестве компенсации угощение – три десерта на выбор – и, конечно, снова вкусно пообедали за свой счёт. Я заметил, что на всех столах в ресторане эти самые опасные пиалы с двойным дном исчезли. Вместо них появились удобные стеклянные кружки, так что и здесь, пожалуй, мы сделали доброе дело. Не зря я мешал ложкой в чае!

      Вообще я с радостью возил Арсения в Художественную школу по воскресеньям: ведь теперь я общался с ним гораздо меньше, чем до школы. В понедельник и четверг они возвращались из школы уже поздно вечером, т.к. по расписанию занятий в эти дни было по 6 уроков, а после них – в понедельник – бассейн, а в четверг – Художественная школа. По средам и пятницам было по 5 уроков, только во вторник – 4, но зато занятия по фортепиано, как и по пятницам. Дома Арсению тоже надо было делать домашние задания и заниматься музыкой с Мариной, поэтому свободного времени для гуляний со мной у него почти не оставалось. В следующих классах нагрузка была ещё больше. Со второго класса добавлялся английский язык, в четвёртом – основы религиозной культуры, с пятого начиналось среднее специальное образование, а после девятого - I и II курсы. По сравнению с предыдущим из расписания исчез немецкий язык. Видимо, два иностранных языка уже как следует было не потянуть. Пока Марина отказалась и от занятий на втором инструменте – это было уже нереально.

      Начались и первые школьные неприятности. Арсений всё-таки вести себя не умел. В Художественной школе по воскресеньям он занимался в группе вместе с несколькими девочками, все постарше его, все серьёзные. Долго усидеть на одном месте Арсений, конечно, не мог и явно мешал им рисовать. Учительница пожаловалась мне на это и даже посоветовала перевести его в другую группу к малым ребятам. А в Училище то жаловались на Арсения, что он дразнит других ребят и нарывается на грубость, то он сам плакался, что его били вчетвером. В общем, пошёл трудный процесс притирки. Я внушал ему, что самому задираться не надо, никогда никого не задевать, но: «при всякой неудаче давать умейте сдачи, иначе вам удачи не видать».

      Тем не менее, первую четверть Арсюша закончил успешно. По общеобразовательным предметам он заработал 12 «улыбок» высшей пробы, 6 – соответствующих четвёрке и всего одну – тройке. У Елены Владимировны претензий к нему не было. А по сольфеджио в его нотной тетради стояла даже пятёрка с плюсом. Всё шло хорошо и в игре на фортепиано и музыке. В его рисунках в Художественной школе тоже был виден прогресс: видимо, насмотревшись на работы соучениц, он стал им подражать.

      В декабре у Арсения был экзамен по игре на фортепиано. Он играл какой-то этюд и «Славься!» Глинки и получил 5 с большим минусом. Хотя дома он играл прилично, но на экзамене, как он сказал, очень стеснялся, боялся и допустил несколько ошибок. Хорошо, что его преподавательница заступилась за него перед экзаменационной комиссией. Всё равно, я был поражён, как он за пару месяцев научился играть двумя руками, и сказал ему, что теперь надо учиться быть артистом и выступать с удовольствием, слушая только музыку и не обращая внимания на публику. Экзамен по сольфеджио он тоже сдал на пять с минусом, но только уже с маленьким.

      Ещё зимой мне звонили из администрации Петроградского района и предлагали принять участие в чествовании супругов, дотянувших до золотой свадьбы. Но тогда Тамара не захотела. А в октябре позвонили снова, и мы ради развлечения согласились. По телефону меня попросили рассказать о моём трудовом пути и очень удивлялись моим метаморфозам. Перед самой торжественной церемонией по меньшей мере три раза звонили из разных инстанций – из Петроградской администрации, Петроградского ЗАГСа и муниципального образования «Аптекарский остров». Похоже, что ожидалось большое начальство. Нас оповестили, что чествование состоится в ЗАГСе Петроградского района, там, где регистрировались Илья с Мариной. Тамара собиралась неохотно, т.к. ожидала очередного нудного официоза, да и чувствовала себя неважно. Я уговорил её только потому, что хотелось всё-таки снова посетить этот ЗАГС, расположенный в особняке князя Горчакова, и пофотографировать интерьеры.

      В гостиную с большим камином и коридоры особняка сползались «сладкие парочки», некоторые на пяти, а то и на шести ногах. Публика солидная, так что мы с Тамарой смотрелись даже как-то легковесно. Тамара уже устала сидеть, и мы прохаживались по коридорам, как внезапно распахнулись двери в зал, перед которыми мы оказались первыми. Всех пригласили, я подал Тамаре руку, и под музыку, под вспышками репортёров мы во главе толпы вошли в зал и сели в первом ряду кресел.

      Наши предчувствия сбылись: мероприятие посетили сам Председатель Законодательного Собрания Петербурга Вячеслав Серафимович Макаров и сопровождающие его лица – глава Администрации Петроградского района, депутат ЗакСа и начальница ЗАГСа (не путать эти заведения!). Все они по порядку старшинства выступили, слава Богу, с короткими речами, а потом началось вручение адресов и подарков, а бабам, конечно, цветов. При этом оглашались послужные списки брачующихся. В числе первых поздравили две «бриллиантовые» пары, протянувших вместе целых шестьдесят лет, а потом в алфавитном порядке – всех остальных, «золотых». Мой трудовой путь, как и Тамарин, по сравнению с изложенным по телефону, немного переврали, но не суть. Вячеслав Серафимович и компания пожали мне руку, а Томочку чмокнули в щёку. Подарок в большом пакете был довольно увесистым, а букет белых хризантем скромным, но изящным.

      Всего собралось около двадцати пар, и, судя по послужным спискам, всё люди не простые: и доктора, и кандидаты наук, главные конструкторы, профессора, изобретатели, авторы книг – цвет интеллигенции, и технари, и гуманитарии. Только две парочки – из простых работяг. Разнесли по бокалу шампанского, и начался концерт-соло одного певца – приятного энергичного молодца, исполнившего репертуар Муслима Магомаева. А «Свадьбу» спели хором. В общем, всё было достойно. После окончания церемонии мы сфотографировались в интерьерах эпохи историзма, а уже в автомобиле разглядели подарок – очень недурной чайный сервиз. Через неделю с лишком мы получили на память диск с фотографиями всего этого события. На них, в основном, - Макаров в анфас жмёт руки юбилярам, снятым со стороны лысины.

      Неожиданно мне позвонил Михаил Горный, мой бывший коллега по Ленсовету, и сообщил, что в декабре 2017 г. состоится конференция Региональной партии центра (РПЦ), посвящённая её 25-летнему юбилею, и пригласил меня как одного из основателей РПЦ в ней поучаствовать. Я с удовольствием согласился, предвкушая снова увидеть персонажей моей бурной политической истории.

      4 декабря я пришёл в маленький зал Камерного театра на Невском, все стены и окна которого были занавешены и в котором набилось около полусотни нынешних активистов РПЦ и десяток бывших депутатов Ленсовета. Горный вёл заседание, выступали отцы-основатели, нынешние функционеры, представитель из московского центрального руководства партии «Яблоко», в которую когда-то влилась РПЦ. Не буду рассказывать о полемике между этим представителем и участниками конференции по внутренним проблемам партии «Яблоко», превратившейся, по словам наших питерцев, в «партию любителей одного человека» - Явлинского, в которой нет никакой внутренней демократии.

      В конце заседания дали слово и мне. Я вышел с пачкой документов РПЦ, которые остались в моём архиве. Попробую восстановить свою речь:

                "Друзья!

      Не бойтесь, что у меня в руке столько бумаги. Этим листкам 25 лет, но я хочу сказать несколько слов только о себе, о своём участии в создании РПЦ. Я очень мало сделал для РПЦ. Как получилось, что под учредительными документами РПЦ стоит моя подпись, а через несколько недель я заявил о своём выходе из этого проекта?

      Меня позвали в партию лучшие люди в Ленсовете, самые интеллигентные, самые образованные, самые умные, самые порядочные, и я был рад присоединиться к этой компании. Что представлял собой Ленсовет 1992 года? Около 400 депутатов (меня поправили – около 360), представлявшие только сами себя. Существовавшие фракции были просто клубами, где много говорили, но никого ни к чему не обязывали. Поэтому вот эти слова из Временного положения о депутатской группе «Фракция партии центра» (я зачитал текст, который уже приводил в разделе 12.2.1) я воспринимал как какой-то цемент, способный объединить демократов.

      Но объединения вокруг фракции РПЦ в Ленсовете не получилось: нашлись другие амбициозные личности. Вот из-за таких наша бескровная революция, а это была революция, которая перевернула Россию, осталась недоделанной. В итоге, вместо советской партийно-хозяйственной номенклатуры мы получили другую номенклатуру – чиновничье- … тут я замялся: склероз, забыл слово – ну, связанную с крупным капиталом, да, олигархию с бандитами. При этом многие лица из старой номенклатуры можно было увидеть и в новой.

      Почему я вышел из партии? Всё дело вот в этой букве «Ц» в названии партии. Я понимал, что надо идти дальше. Моя революционная душа не принимала «8 принципов центризма» - тезисы к программе партии (я зачитал по пачке из 6 листов): реформизм, социальное равновесие, федерализм и децентрализация, демонополизация экономики, экономическое программирование, экологический реализм, межнациональное партнёрство, внешнеполитический прагматизм, - всё очень правильно, всё прекрасно, но всё посередине – ни вправо, ни влево. Кстати, тогда мы считали себя левыми, а коммунистов – правыми".

     Тут я пропустил то, что хотел сказать: "Главное, мы не довели дело до нового «нюрнбергского процесса» над КПСС, не закрыли дорогу во власть всем этим секретарям парткомов". Далее:

     "Представьте себе, если бы перед президентскими выборами 1996 года Гайдар, Чубайс и Явлинский договорились и выдвинули бы кого-то одного, всё равно, кого – не было бы ни Ельцина с его семибанкирщиной, ни его «всеми любимого» преемника. Россия была бы совершенно другой. Мы делили шкуру неубитого медведя, вот этот медведь в виде «Едра» нас всех и придавил.

      Мне уже поздно заниматься политикой, и я обращаюсь к молодым: Не дробитесь на кучки, объединяйтесь против общего врага!"

      Вскоре объявили конец прений, и народ рванулся к шампанскому. В толпе я услышал: «А молодцы эти старики-депутаты!» Я собрался уходить, но на лестнице увидел Михаила Амосова и подошёл пожать ему руку на прощанье. Но он заинтересовался теми материалами, которые сохранились у меня со времени создания РПЦ и познакомил меня с архивариусами из Центрального государственного архива историко-политических документов СПб. Мы договорились, что я передам свои материалы, касающиеся моей политической деятельности, в архив и обменялись телефонами.

      Уже в раздевалке я встретил Дмитрия Ленкова, делавшего основной доклад на этой конференции, и он поблагодарил меня за «честное выступление». А я был доволен, что высказался. И в старости политика меня не отпускала.

      К концу этого нервного, непростого, холодного, но в итоге в некотором роде «золотого» года, особенно, что касается Арсюши, мне предстояло пережить празднование столетней годовщины октябрьского переворота и своего 73-летия, пройти очередной цикл медицинских обследований в НИИ онкологии и встретить на Новый Год Лючию из Москвы, новый визит которой был уже распланирован при любых обстоятельствах.

      Вечером на мой 73 день рождения мы ходили в Мариинку-2 на «Самсона и Далилу», да опять вляпались в режоперу, как и немного позже на «Идоменее». Зато на следующий день я покрошил салат-оливье, Тамара слепила индюшачьи котлеты, поставили подаренное мне французское шампанское и грузинскую «Алазанскую долину» и мирно, по-семейному посидели впятером (нет, вшестером, с котом!) за нашим овальным столом. Арсений впервые произнёс тост за моё здоровье.

       Фиброколоноскопия с биопсией изъятого полипа, магнитно-резонансная томография, анализ крови на онкомаркеры никаких тревожных симптомов не выявили. Клинический и биохимический анализы крови были, как у младенца. Как назло, перед обследованием я подхватил сильный бронхит. Из-за этого подготовка к колоноскопии была настоящей пыткой водой, а после этой неприятной операции меня еле вывели из-под наркоза. Компьютерную томографию груди и прочей требухи пришлось перенести на пару недель – кашель замучил. Всё было бы прекрасно, но компьютерная томография опять показала продолжающийся медленный рост двух очагов в правом и левом лёгком.

      Вечером того же не очень счастливого и тревожного 13 декабря, когда я узнал свой приговор, в Мюзик-холле мы с Тамарой по случайно доставшимся нам билетам послушали Хор Валаамского монастыря, вернее, светскую часть этого хора, т.к. монахи свой Валаам не покидали. Хор замечательный, и тенора, и, особенно, бас-профундо, но сам концерт оказался предвыборным пропутинским мероприятием муниципального округа «Оккервиль». Программа началась с молитв, а закончилась исполнением песен ВОВ с какими-то ура-патриотическими новопридуманными словами. Нас удивило, что хор пел через микрофоны, очень громко, как на эстраде. Полный зал пенсионерок завёлся не на шутку. Не знают наши русские люди меры ни в чём. Опять повеяло «квасным» патриотизмом, видимо, это был запах будущей эпохи. 

      Стало ясно, что в 2018 году после Рождества мне придётся снова лечь в больницу: то ли на две последовательные операции со вскрытием грудной клетки, то ли опять на химию. Я выбрал радикальную меру. Итак, мне предстояли две операции в Федеральном центре имени Алмазова - на правом и левом лёгком с небольшим интервалом. При этом, как мне поведал мой хирург-профессор Василий Николаевич, чтобы добраться до метастаз, нужно было раздвинуть рёбра на 10 см, не задеть крупные кровеносные сосуды и вырезать опухоли с минимальными кусочками лёгких. А потом несколько месяцев мучительного заживления. Вот такая весёлая перспектива открывалась мне на 2018 год. Господи, пронеси!

      Но никто не знает час своей смерти. Вот позвонила наша Вера-художница и сообщила, что у неё умер отец, внезапно, на работе, всего 57 лет отроду. Только-только внук у него родился. На поминках один из его друзей-моряков уже в сильном подпитии рассказывал, что он пережил клиническую смерть и помнит, что он чувствовал. А видел он длинный тёмный коридор и свет в конце. И ещё он видел как бы со стороны, с потолка, как его реанимировали. Говорил, что было совсем не страшно. Может, конечно, насмотрелся РЕН ТВ, но он был явно неверующий, и факт его клинической смерти точно был – это подтвердила его жена.

      Хорошо бы всегда быть готовым к такому часу и не оставлять на грешной земле за собой долгов и обид из-за своей глупости или гордыни. Недаром, уходя, просят последнего прости. До первой операции я должен был успеть выложить свои мемуары в интернет. Да, ещё звонили из архива – надо было сдать туда все свои бумажки, имевшие отношение к политике.


                СТАРИКОВСКИЕ  ПОДРОБНОСТИ 2.

(1)                ЛИСИЙ НОС ДО ИСААКИЯ ДОРОС?!

      Ах, какие страсти кипят вокруг распоряжения губернатора Полтавченко о передаче Исаакиевского собора в пользование православной церкви! Даже газета нашего лисиносовского общества садоводов-любителей «Примула» в своём выпуске № 44 от 3.02.17 посвятила этой животрепещущей теме целую редакционную статью на пяти страницах, написанную «исключительно с позиций светского мировоззрения». Она очень показательна, поэтому я не удержался от искушения пройтись по ней зубной щёткой. В начале со вздохом констатируется, что «обрядовая сторона религии привлекает немалое количество людей», как будто именно это-то и есть главная причина религиозности массы народа. Ну, конечно, ведь в церкви всё блестит золотом, как в каком-нибудь элитном бутике с бижутерией!
 
      Потом идёт настоящий панегирик Невзорову: ««дух искушенья, дух сомненья»» - ну, прямо лермонтовский Демон! - «в начале 90-х – бесстрашный, нахальный (!) репортёр… теперь он живой классик и мэтр отечественной журналистики». У него «пытливый ум, недюжинное трудолюбие и азарт естествоиспытателя (посмотрите ещё разок на фото к разделу 14.2.3. – вот он, естествоисПЫТАТЕЛЬ котов!) … Невзоров последовательно борется с наступлением религиозного мракобесия… с изящным цинизмом (!), превосходным академическим слогом…».

      Какие кульбиты либеральной мысли! В моё время, когда я был народным депутатом, Невзоров в демократических кругах слыл именно нахальным и циничным очернителем демократического Ленсовета ХХI созыва, типичным представителем «жёлтой прессы»: сначала куклой в руках Собчака, воюющего с демократией за своё единовластие, а потом шавкой, облаивающей своего бывшего благодетеля. Почему-то из многочисленных выступлений Невзорова, ополчившегося теперь уже на православную церковь, и не содержащих ничего, кроме помоев, на что он только и способен, анонимный автор статьи сделал вывод: «…религия перестала быть личным делом человека, в то, как и во что верить, настойчиво вмешивается государство». Откуда это? У нас что – осуждают или преследуют за атеизм, как при большевиках не просто осуждали на длительные сроки, но и физически уничтожали и духовенство, и миллионы просто верующих людей разных конфессий только за их веру? Протрите глаза – сейчас ведь нет ничего подобного!

      Дальше идёт «анализ» большевистского декрета о свободе совести 1918 года: «Интересный документ: хорошо читается, а главное – чёткий и краткий». Оказывается, тогда «…началась кампания по принуждению к свободе совести»! Интересное принуждение к свободе. Из ужасных казней, учинённых большевиками, упоминается только, что  «…за нательный крестик можно было из партии вылететь…», а «…на Пасху у церквей стояло оцепление милиционеров, чтоб не пускать молящихся». Зато «…выросло не одно поколение «не окормляемое» никакой другой пропагандой кроме идеи построения коммунизма на всей земле. А кто ж против, товарищ…? Да все за!... в 90-е… к сожалению,… «Моральный кодекс строителя коммунизма» - в суматохе выбросили за борт».

      Но что же это!? – «Прошло ещё лет двадцать, и вдруг, снова-здорово, - триумфальное возвращение христианства на Руси…И вот в 2010 году был принят закон о возвращении церкви её имущества. В 2014 внесены изменения в Лесной кодекс: ст. 47 « О безвозмездном использовании лесов религиозными организациями для осуществления религиозной деятельности»». Почему вдруг Лесной кодекс? Так и представляешь себе: по всей сибирской тайге воют пилы церковных лесопилок, стоит стук топоров, чёрные монахи возводят тысячи новых бревенчатых Кижей!

      Какой ужас – возвращение церкви её, именно её имущества! А в моё время демократический Ленсовет выступал за передачу церкви разграбленного большевиками Казанского собора и выдворение оттуда музея религии и атеизма – орудия антирелигиозной пропаганды, кощунственно паразитировавшего, как паук, под церковным куполом. Ещё будучи одним из организаторов избирательной кампании «Правого дела» в Петербурге, я привозил в Казанский собор к отцу Павлу Бориса Немцова и Ирину Хакамаду, и они с моей подачи преподнесли в дар храму большую икону Богородицы «Всех скорбящих радости». Когда после убийства Немцова я прихожу в Казанский собор, обязательно ставлю к ней свечку и молюсь за упокой души невинно убиенного, грешного раба Божьего Бориса. Всё-таки у тех демократов хватало мудрости и истинной интеллигентности разговаривать с церковью с подобающим уважением. А музей истории религии прекрасно существует на Почтамтской улице. Я советовал бы всем истинным любителям музеев хоть разок осмотреть его замечательную, интересную экспозицию, посвящённую истории всех конфессий.

      Дальше идёт просто враньё: «Следующим шагом стало возвращение в школу Закона Божьего. «Основы православной культуры» в начальных классах уже проходят в обязательном порядке и на безальтернативной основе, согласно федеральному закону». Даю справку из всеми любимой Википедии: С 2012 г. во всех регионах России в 4-м классе введена образовательная гуманитарная программа «Основы духовно-нравственной культуры народов России», в рамках которой ученики по своему выбору или выбору их родителей могут изучать любой из 6 модулей: «история и основы культуры одной из традиционных религий (православие, ислам, буддизм, иудаизм)», «история основных мировых религий», либо «основы светской этики». Преподавать предметы должны светские педагоги. Почитайте закон, господа хорошие!

      А вот и пугало: «…словно из-под земли появилось агрессивно-нетерпимое племя различных около православных деятелей и обществ, которые… принялись ратовать за воцерковление заблудшего населения, но почему-то всё теми же, до боли знакомыми, методами». Да если бы воцерковление шло «всё теми же методами», как при большевистском расцерковлении, то боюсь, что кое-кому, в том числе и автору этой статьи, стало бы, действительно, очень, очень больно!

      Но какое отношение все эти рассуждения автора, который, якобы, «…не ставит своей целью религиозную дискуссию и обсуждение вопросов веры», имеют к конкретному распоряжению губернатора Полтавченко о передаче Исаакиевского собора в пользование православной церкви? В заголовке следующего раздела слышны гамлетовские страсти и терзания: «Музей или собор? Вот в чём вопрос». – Прямо «Быть или не быть?»! Как признаёт автор, «…здание собираются использовать по его прямому назначению, как православный храм». Но, как считает автор, и так уже всё хорошо: « С 1986 г. в Исаакиевском соборе дважды в день проводятся церковные службы…, а значит интересы верующих соблюдены». Ну, во-первых, не с 1986, а с 1990 года, после победы над большевизмом, а во-вторых, спасибо за разрешение – «мол, бубните, так и быть, себе свои молитвы, но вот только там, в уголке, не мешая экскурсиям»! Жаль только, что «в 86 году убрали маятник Фуко, демонстрирующий вращение земли, между прочим. (Сейчас маятник хранится в подвале)». Какое безобразие! Ведь нынешняя молодёжь теперь уж не поймёт, что земля вертится!

      Ну, и опять надо попугать: «Многие из тех, кто выступают за верховенство собора над музеем, говорят о восстановлении исторической справедливости, считая, что возвращение к всеобщему православию вернёт нам национальную идею, ностальгически вспоминают о православной самодержавной России. При этом забывая, что Конституции в дореволюционной России не было и в помине, а справедливым и законодательно закреплённым считалось ужасающее социальное неравенство…». И дальше сплошной кошмар: «Наказаниям за «преступления против веры» ежегодно подвергались 40000 человек…наказания эти были источником такого страха и недоверия к иноверцам, такого страдания, замешательства и протеста, что надо ли удивляться «энтузиазму», с которым население после революции принялось освобождаться от наследия прошлого?».

      Вот, оказывается, в чём причина кровавого октябрьского переворота и прочих преступлений большевиков – попы достали со своими розгами! Ну, и ещё неравенство. Только вот в нашем современном, просвещённом, атеистически-либеральном мире всего 8 человек-супермиллиардеров (6 американцев, 1 мексиканец и 1 испанец) владеют таким же богатством, как все остальные миллиарды жителей земли. Но не бойтесь, иноверные граждане! От возвращения в пользование церкви Исаакиевского собора до возвращения к всеобщему православию - дистанция огромного размера, и вряд ли она когда-либо будет преодолена. Прошлое никогда не станет будущим, увы, это закон природы.

      Далее снова нас пугают религиозными войнами: «…выяснение того, какая из религий самая правильная, неминуемо ведёт к кровопролитным межрелигиозным распрям…», как будто на Исаакий претендуют все «500 религиозных течений», якобы, существующих в Петербурге. А на мой взгляд, либеральные активисты действительно пытаются разжечь религиозную войну – между православными и атеистами. Ведь атеизм – это тоже вера. Для атеистов «…мерилом истины был и остаётся научный метод познания мира…». Как это знакомо ещё со школы: «Марксизм-ленинизм – единственно правильное учение!»! Только как физик, кандидат наук и доцент Военмеха, много лет читавший там свой курс общей физики, могу шёпотом поделиться истиной, которую поведал миру более двух тысяч лет назад древнегреческий мудрец Сократ: «Я знаю, что ничего не знаю!». И правда, чем больше современная наука открывает мир, тем больше перед ней встаёт вопросов, всё более не разрешимых, поверьте. Ох, не дурак был этот Сократ!

      Но опять автор статьи втянул меня в религиозную дискуссию. Вернёмся к передаче Исаакия в пользование церкви. Разве это ставит вопрос «Какая из религий самая правильная?»? Может быть, обсуждается превращение этого храма в мечеть, костёл или синагогу? Нет, таких поползновений пока не наблюдается. Верьте, товарищи, во что угодно, раз, по словам автора, у вас «…в головах образовался полный компот…»!
      
Под конец автор от «вопросов веры» возвращается к Исаакиевскому собору: «…создание его росписей, скульптурного оформления и мозаичного убранства творилось не в монастырских кельях. Кроме архитектора-француза О. Монферрана…» - стоп! Я представил себе, как журналист – автор статьи – задаёт вопрос Монферрану: «Что это Вы построили – «музей или собор?»». Думаю, что католик Монферран немедленно огрел бы такого пройдоху своей тростью, а то и первой попавшейся на стройке балясиной, разразился бы отборной русско-французской бранью и был бы прав. Недаром на фронтоне собора золотыми буквами отчеканено: «Храм мой храм молитвы наречется».
 
      Так что прекратите вашу истерику, товарищи! Храм должен быть храмом. А музей – музеем, в котором обязательно должен экспонироваться и вытащенный из пыльного подвала маятник Фуко. Мнится мне, что лицемерная забота интернет-организаторов этой кампании – «… что будет с музеем?», подброшенная нашей доверчивой, сбитой с толку и не имеющей чётких духовных ориентиров интеллигенции, имеет предметом вовсе не интересы народа и даже не те понятные, узкие и не бескорыстные интересы сотрудников музея, а просто желание помутить воду, вызвать недовольство, вывести людей на улицу, натравить их друг на друга и набрать политические очки. Хорошо, что церковь и даже власти города не поддались на провокации: ведь они могли бы вывести на улицы в десятки раз больше сторонников передачи собора церкви, чем немощные провокаторы. Бог с ними! Собаки лают, а караван идёт!

      А за сохранность собора волноваться не стоит, он будет сиять ежедневно ярче прежнего не только для тысяч верующих, но его двери всегда будут широко открыты для всех людей, способных уважать веру, мысли и чувства других людей, пусть даже инакомыслящих и иначе верующих. Что касается музейщиков, то, безусловно, они должны сохранить возможность продолжать свою исследовательскую работу, договорившись с церковью и государством, но для этого им совсем не обязательно оккупировать храм и заниматься там успешной коммерческой деятельностью. Вспомним Христа, изгнавшего торгующих из храма. Оказывается, всё это уже давным-давно бывало.

          Борис Гуанов, бывший народный депутат и член Малого совета Ленсовета ХХI созыва,
                член Совета петербургского отделения партии ДВР, к.т.н., доцент, а ныне пенсионер, житель Лисьего Носа.



(2)                Комитет по культуре Санкт-Петербурга
                Санкт-Петербургское государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение
                «ХОРОВОЕ УЧИЛИЩЕ ИМ. ГЛИНКИ»
                БЛАГОДАРСТВЕННОЕ ПИСЬМО
                ТОРЖЕСТВЕННО ВРУЧАЕТСЯ
                ГУАНОВУ БОРИСУ СЕРГЕЕВИЧУ
                ЗА ОРГАНИЗАЦИЮ МЕРОПРИЯТИЯ
                «ПОСАДКА ДЕРЕВЬЕВ – ТУЙ В ДЕНЬ УЧИТЕЛЯ 5 ОКТЯБРЯ 2017 ГОДА»
               
                Зам. директора Хорового училища имени М.И. Глинки                О.В. Черемных
             КЛАССНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ         МУСИНА ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА



                Назад на: http://www.proza.ru/2017/12/21/841
                Продолжение на: http://www.proza.ru/2017/12/21/929
          Вернуться к оглавлению: http://www.proza.ru/2017/12/14/1967