Живые и мертвые. Часть I. Разные покойники

Батыр Султанов сидит в туйхоне «Farovon» областного центра Тарафдор.
Фаровон переводится как изобильный, благополучный, зажиточный. Название выведено на здании большими буквами, видными издалека. И на латинице – данью алфавиту, на который республика, вдруг ставшая независимой, официально перешла в первые же годы. Но кириллица до сих пор, спустя и более четверти века после распада СССР, всё еще весьма востребована. Да она, пока жива Россия, будет всегда в ходу в её азиатских соседях – бывших союзных республиках. Боже, храни Россию!..

А туйхона – буквально место, где справляют "туй", свадьбу. Раньше, ну, лет 30 назад и более, туй устраивали во дворе дома хозяев торжества. Но постепенно такой порядок вытеснялся модой на гуляния в специальном заведении, ресторане. Ныне, в третьей четверти второго десятилетия XXI века, специальные туйхона есть не только в городах, даже малых, районных, но и в кишлаках, в которых живут уважаемые люди. До прочих кишлаков мода еще не дошла. В них массовые кормежки устраивают по старинке, под открытым небом.
И ещё для справки: туйхона предназначены не только для свадеб, но и любых других мероприятий – от дней рождения (скажем, в малом зале) до всяких поминальных. Не будут же один объект обозначать многосложным названием. Туйхона – и всё!

А поминок – немало: в первые два дня, на третий день большой плов, собрания близких по четвергам в течение 40 дней, «20 дней», «40 дней», годовщина. А в месяц Великого поста, в Рамазан, – и так называемый "ифтор", массовое застолье во славу Аллаха, Корана, пророка Мухаммада, в поминовенье покойных родственников устроителя мероприятия и для того, чтобы Всевышний был милостив и милосерден к нему, устроителю, и к его родственникам, живым и мертвым.

Итак, Батыр Султанов, как близкий родственник, заранее прибыл в туйхона «Farovon». Здесь в скором времени будет проходить «40 дней» по Файзулле Баймурадову. Заканчивается сервировка столов на 350 человек. На них – лепешки, закуски, прохладительные напитки, фрукты, конфеты, печеное.
В столице – порядок и организованность: все приглашенные прибывают и рассаживаются в зале к назначенному времени. В провинции, и даже в областных центрах, еще далековато до такой культуры: если поминальный плов устраивается во дворе, то мероприятие растягивается с утра до обеда. То есть приходит группа или группка людей (бывают и одиночки), садятся на специальные стулья перед муллой, выслушивают его недолгое чтение должной суры, затем делают омин и встают, садятся за столы, им подают плов, они едят, пьют чай, опять омин, и уходят.
Обычно мулле заготавливают место на топчане: курпача (ватные одеяла), дастархан (скатерть), яства и напитки. Компанию ему составляют 2-3 человека, самых близких покойному (покойнице) – родственники мужского пола и старшие по возрасту. Когда группы людей подходят одна за другой, мулла постоянно в работе: пропускает по очереди к столам через чтение суры и омин. Накрытых столов бывает много, не менее 200 мест. Однако случается и такое (на поминках по особо уважаемым покойникам), что все места оказываются занятыми (даже если их полтысячи!). Тогда вновь подошедшей группе, прошедшей через муллу, приходится ждать вакансий за столами, чтобы сесть и получить свою порцию плова. Интенсивность подхода групп людей наибольшая в начале поминок. Постепенно она падает, и мулла получает возможность тоже поесть. А через пару часов начинают подходить особо запоздавшие – по одному, по двое, по трое. Они-то, «особняки», и затягивают мероприятие до обеда.
В провинциях, даже если поминки проводятся в ресторане (здесь все-таки неудобно говорить «туйхона»), зал не разом наполняется, а постепенно. Конечно, здесь мероприятие не затягивается на 6-7 часов, как под открытым небом, но до строгой – ташкентской! – организованности и дисциплины, повторимся, далековато.

Очень и очень многорасходный покойник Файзулла. Очень и очень было много мероприятий и до нынешнего. И в Тарафдоре, и в Ташкенте. Для мужчин и отдельно для женщин. И все – с размахом, большим количеством людей за столами, хорошо наполненными всякими яствами.
Баймурадовы и жили на широкую ногу, и увязли связями в большой массе так называемых уважаемых людей, перед которыми теперь стыдно и неудобно не крутить мероприятия на всю катушку, да так, чтобы пыль столбом. Это – расплата за связи, пользование ими, за образ жизни и так называемые успехи и достижения в ней, видимые всеми и признаваемые ими.
Оба они: зять Файзулла и сестренка Василя, – давно пенсионеры. Василисе Султановне (так ее кличут на работе уже полвека) в конце декабря будет 66. Уже 12 лет могла бы почивать на заслуженном отдыхе. Ан нет! Оставив, наконец, кресло руководителя образовательного комплекса в Тарафдоре (большой детсад и гимназия с общежитием для иногородних), она всех передислоцировала в Ташкент – мужа Файзуллу, дочь Зулю (Зульфия – полное имя), зятя Бехруза и внука Эльдора. Видимо, Ташкент, столица, ташкентский детсад для внука, а потом школа, и внесли немалый вклад в перестройку, по ходу которой Василя слезла с насиженного и тепленького местечка в Тарафдоре.
Но в Ташкенте она не бездействовала. Купила прекрасный дом на земле в котирующемся районе (метро Буюк Ипак Йули, бывшее Максима Горького). Обставила его. Сдала в аренду иностранцам. Продала двухэтажный ресторан в Тарафдоре. Продала одну или две квартиры в Ташкенте, которые были частью платы за проданный ресторан. Создала частный детсад. Файзулла какое-то время оставался и работал в Тарафдоре. Потом и он перебрался в Ташкент главным геологом, заместителем генерального директора в какой-то организации, занимающейся бурением по республике.
Словом, они не могли не продолжать жить той жизнью, которой жили четверть века и без которой не представляли смысла своего существования. А это значит, что им нельзя было впадать в расслабление, что они и дальше должны были напрягаться. Чтобы зарабатывать соответствующие суммы. Чтобы не стеснять себя в тратах. Чтобы жить на широкую ногу. Чтобы каждый год (ну, почти каждый) ездить в Амстердам, где живет старший сын со своей семьей. Чтобы лечиться в дорогостоящих заведениях. И чтобы покойника, когда таковой случится, уважить по полному ранжиру, да с толпами народу, да по высокому разряду.
А если зреть в корень, то усопшему ничего, кроме погребения на участке земли два на два, не требуется. Всё же остальное делается для того, чтобы уважаемые родственники покойного сохранили лицо среди своих многочисленных уважаемых знакомых.
В этом смысле Батыр – полная противоположность Файзулле. Никому от него нет никакой пользы. Значит, некому его уважать. И он ни в ком не нуждается. Да и у детей его, Севары и Азамата, мало друзей и знакомых, перед которыми им, в случае смерти отца, надо выделываться. Можно сказать, что таких и вовсе нет. А Зарифа и Бекзод, старшие дети Батыра Султановича, – те по причине того, что с отца им больше нечего получить (уже поимели!), и вовсе в стороне. Хуже чужих.
И всё это играет на то, что на Султанова, когда он переберется в мир иной, уйдет куда как меньше мероприятий и расходов, чем на таких, как Баймурадов.
Батыр Султанович будет дешёвым покойником.
И это его, пока живого, радует.
Приносит глубокое удовлетворение.