Обезьяниум для вечной. IX Выпьем вместе за Россию!

Васа служила анестезиологом. Сколько раз она видела как мужчин и женщин в халате на голое тело вкатывали в рабочую зону ее рук, и этими руками она совершала таинственные дела, после которых привезенным как правило становилось лучше. Пусть не сразу. Пусть со временем. Но от состояния с жизнью малосовместимыми однозначно они обретали статус вполне с жизнью сочетаемый. Совсем недавно реанимация гудела - отмечала день анестезиолога, и в тот день Василиса была на высоте. Она исполнила перед коллегами танец под аплодисменты. А после больницы помощница Плужникова часто бежала в хореографический кружок. Там за сдвоенной горизонтальной палкой носком на мокром полу она рисовала дуги и в раздевалке рассказывала подружкам новые приколы с дежурства. Но чаще ругала свое окружение за халатное отношение к здоровью и прибавке работы докторам. Бывало, причитая, Васа перевязывала вывихнутую ногу Евгении Викторовны, прикладывала то, что найдет в морозильнике, и порицала: "в вашем возрасте не средневековыми танцами заниматься надо, а носки внукам вязать... Пляшете и без подготовки - катастрофа". После танцев снова бежала на дежурство с мыслями "опять у всех аппендицит разыграется, или того хуже, привезут завсегдатых, опять нервы, колоть магнезию и внимать вечным жалобам". Но бросить выбранную профессию с копеечной зарплатой не могла: любовь к медицине с самого детства - понимаете? И стерильный запах реанимации - такой родной. Этой святой девушке, танцовщице, аспирантке предстояло полюбить Германа. Жесткого, самолюбующегося, подчиняющего своей воле, не знающего инструмента по имени "компромисс" домашнего тирана. Порой над кротким и особами зависает такой дамоклов меч, вероятно, чтоб они сильней культивировали кротость. По обвиваемой осенними листьями Набережной среди прочих гуляли наши двое. Волна била им в щиколотки, ибо шли они босыми ногами, держа обувь в руке. Великолепная девушка, известная нам под сказочным именем Василиса, размахивала сумкой да глядела под ноги. Противоположный по полу попутчик плыл рядом, сдержанно угадывал будущие слова собеседницы.
- Ну что ты от меня хочешь, Герман? Скажи правду.
Собеседник условно искренне и правдиво отвечал:
- Да все того же. Любви.
- Так ее на нелюбовь не меняют. Знаешь, я думаю, мы больше не будем общаться. (При этой интонации Герман резко повернул к Васе взгляд, чтобы удержать в цепях эмоции) Правда, дорогой, я не вижу ни одной формы эффективного контакта. Как культурный обмен двух поколений? Фу-фу. Ты начитаннее и эрудированнее всех Василис во всех умных областях. На жизненные вещи у меня взгляд мистический, может даже молитвенный. А ты - редкий господин атеист. Для меня вечная жизнь - это любовь. А ты ищешь ее в обезьянах. Не совпадем в яблочко.
Волны стукали о гранит новой плитки. Местами клались на песок. Каждый думал что-то свое. Глядя на ветошь волны, женская половинка излагала свои мысли. А Пальчиков, оглушенный и затягивающийся тучей, не выкинул ни слова. Мужская составляющая дуэта держала мысли внутри. И вырваться звериным потоком им не давала.
- А если я говорю, то 80 процентов из сказанного мной улетучивается и заменяется твоим гордынным расчетом. Пропускная способность канала, как ты говоришь, пренебрежима мала. Как батарейкой твоего настроения я быть устала. Да и устарела. Ни дюраселл ни разу. Клуб твоих почитателей и так громаден - ты в состоянии черпать литий-ионы оттуда сколько угодно. До полного насыщения. Они считают тебя гуру. Так видишь: учитель и ученик - тоже нам не подходит. Да и старше ты меня. А равноправия, в принципе не признаешь, какой бы мы сферы не коснулись. Из эгоизма детей тоже не приемлешь. С разных линий фронта мы наблюдаем лица друг друга. Это я выражаюсь, как если твои термины использовать.
Два фронта мужского и женского начал шагали вдоль моря, каждый смотрел себе под ноги и думал что-то свое, мало совместимое с мыслями собеседника. Когда добрели до конца Набережной, Васа и Герман остановились.
- Когда-нибудь здесь пустят трамваи, - изронил из уст мужской грехо-пророк.
Напряжение сбросилось, когда ученый поднял голову, вытянул подбородок, поглядел на Спорткомлекс, виднеющийся среди ветвей и бессловесно решительно двинул в его сторону. Когда девушка сидела и плакала на скамье, волны прибоя слабели. А ушедший по тропе гордости оборачиваться не стал. Потом, вынув иголку досады из сердца на сколько можно, Василиса обулась и поспешила к автобусу. Внутри от перенапряжения к третьей остановке она уснула. И приснилась ей какая-то женщина в белом халате с криво накрашенными губами, лежавшая нога на ногу на диване и глядевшая женский журнал. К этой даме по стеклу окна на тросах, насвистывая "спокойной ночи", свисла обезьяна в каске и со шваброй, чтобы натирать окно мыльной пеной:
- Вы самая увлекательная зубная протезист-женщина. Но зря вы Пальчикова целуете. Он душой слаб. Девочка по нем безнаказанно сохнет. Жалко ее! А чувство дев чистых уважать надо. Меня целуйте! - И примат-промальп потянул губы к поцелую.
Когда Васа проснулась, пейзаж был не знаком. Потому что подъезжали к конечной.

******
День начинался легко. Плужников с барсеткой вышел на октябрьский лиственный тротуар. По проспекту уже скользила змея утренней пробки. На тупике разминались и топтались руки в карманы узбеки и в смоляном чане разжигали асфальт. Ученый зябко содрогнулся: "и генетику придется сегодня разжигать горючее, а после - зельем заливать" - под бросок новой партии смолы подумал он. И через три часа он разжег топливо красноречия и соображал, как вскоре уклоняться от зелья.

- Что я могу сказать? А сказать я что-то ведь должен. Поскольку вредная игра в оппонента предполагает эту веселую и пагубную традицию. Так вот, следуя традиции, я, приглашенный на заседание биолог, и говорю следующие магические слова. По материалам диссертации соискателя существенных ошибок не замечено. По глубине и количеству орфографические, терминологические неточности считаю допустимыми. И главное, требования к оформлению соблюдены. Ах, да: выводы после каждой главы ясные, лаконичные. Украшают работу и представленные отчеты НИР. В целом, диссертация вышла большая, достойная на представление к защите на соискание ученой степени по специальности нуль три нуль нуль четырнадцать "Генетика". Говорил официальный оппонент доктор биологических наук, Владимир И. Плужников. Спасибо коллегам за вынужденное внимание.
Хапнув крупной ладонью с кафедры листок и погладив зал веселым острым взглядом, ученый зашагал к своему месту. Ему хлопали и улыбались бодрому тону его спича. А перепуганный соискатель, который вжал голову в плечи, покраснел и оттаял. Через полчаса в универском кафе этажом ниже он сам аплодировал пьяному, но потерявшему остроту ума руководителю своего подзащитного. Этот ученый держался раскованно и благожелательно. Одной рукой он обнимал спинку стула, на котором сидел его новый друг Вова Плужников. Второй - поднимал стакан с белым:
- Рома, ты понимаешь, что работу тебе поставили из-за хорошего отношения ко всей разбитой генетике и ко мне?
- Угу, - кивал счастливый Рома.
- Сейчас с кандидатами в биологии туго, вот и свезло. Налей гостям дорогого вина и скомпенсируй боль от твоего языкоблудия.
Послушный и хмурый молодой человек в ненадеванном пиджаке повиновался хозяину и опытной рукой разлил коньяк по фужерам. А новый товарищ Плужникова, распахнул рубаху и за ковром из салатов, картошки, беконом и выпивкой продолжил диалог. При этом для наглядности он хищно сжимал мужицкий кулачище:
- Вова, так вот. Вы, господа-евреи, этого не понимаете. Россия! Как бы они там нас не давили, все-одно обладает природной реанимационной силой. Она как Феникс. Из г** возродится и выдаст обидчику сокрушительный удар.
Зажатый в неудобные и неотвратимые тиски ученого в рубахе с кулаком, генетик-оппонент спорить не пытался, зато попробовал пойти параллельно и привел спасительный апокриф:
- Гена Васильевич, мне удалось прочесть легенду, что когда Христос собрал учеников и спросил: "куда пойдем, драгоценные, проповедовать?" И те наперебой бросились тыкать пальцами стороны света. Один из последователей предложил: "А можно я на Россию пойду". На что Учитель задумался и произнес: "Нет, на Россию ходить не обязательно. Там люди и так в доброте живут."
"Кулак" вспыхнул и с новой силой перед носом Владимира Иосифовича закрутил стаканом:
- Вот!.. К нам не надо ходить, потому что у нас сила! Выпьем за нее, чтоб не усохла! А разве не Андрей Первозванный к нам пришел?
Улучив паузу в идейном сражении, Плужников перевел дух. Ученый в рубашке уничтожил тост и снова вцепился в оппонента своего соискателя:
- Вова, вот ты говоришь, сила. Ну вот мы сейчас. Тут. Оплот русской медицины! Генетики. Биологи! Сколько нам осталось грызть врага без маразма, 10-15 лет?
- Геннадий Васильевич. Вам в кулак еще 50 лет деятельности! - Это был голос лести с торца стола, на него борец с лестью ответил незамедлительно:
- Молчать, Гриша, и не мешай кулаку. Так я спрошу, чем они нас заменят?
Вдоль стола с заклекшей картошкой подула печаль.
- Смены-то нет!.. Школы-то нет!.. Все же озападнелось - выдохлось. И будет: вот - пустота! И будет: вот - за золото покупать узколобых с Америк. ("Белая рубаха" показывал качественную фигу)
- Вовчик. Нормально, что так называю? Володенька. Давай выпьем за великие достижения ушедшей страны?
Гостевой застольный взвод на это бурно согласился. И даже диссертант, который не умел говорить, но наливать умел, весело присоединялся к отцам-основателям "ушедшей" империи.
- Отец у меня шагнул в Красную армию к Блюхеру. Причина простая: там платили. Те, узнав, что семь классов закончил - тут же ставят его командиром! Видали что-нибудь подобное? И теперь я - сынуля с 50-ю годами работы в биомедицине - с гордостью заявляю: "Мой отец - командир Красной армии!" Армии той страны, которая сокрушила всех!! (в этот момент великий ученый в рубахе взвизгнул) И слева, и справа! И под землей. Вовка, наливай еще. Слушай, дай мне свой телефон, я позвоню? Потому, что люди, живущие в одном городе когда-нибудь должны встретиться и поговорить.
Иосифович без напряжения выкрутился:
- Гена - не поверишь. Нет телефона.
- Как нет? Что ты мне голову морочишь? Так не бывает.
- Решил выбросить год назад за шкаф и не брать. Обхожусь почтой и живой беседой при случае.
Кулак на миг протрезвел:
- Да?.. Надо же. Интересный метод. Надо попробовать. Ну тогда я тебе письмо напишу. В конверт положу и марку прислюню. Вот этим пальцем! Будешь у меня филателистом.
- Хи-хи, - Оживал всех победивший сегодня Рома.
- Везучий юнец, не смейся. А мотай на ус мудрость. Да, еще я хотел рассказать про одного английского герцога, который, когда ремесленники Англии пожаловались на то, что евреи заняли их сферу рынка, усадил их на весь английский флот и вывез на остров. Так вот. Был золотой век в Англии. Правда, после него в герцоги пришел еврей, и все вернулось, но тот такую мудрость оставил: "Есть ложь, есть наглая ложь и есть статистика." Рома, я говорил тебе, изучай статистику, чтоб управлять миром?..
- Говорили.
- А ты управляешь?
- Нет.
- Потому, что гистограмму с дисперсией посчитать не можешь?
Пьяный профессор поднял на сидевших неожиданные трезвые глаза:
- Тридцать лет назад я предложил основать всемирный центр генетики с географией в нашем городе. Японцы, китайцы и американцы - откликнулись. Хотя мерикосам не нравилось место. Мне грозило 18 лет тюрьмы от КГБ, но я убежал, на*ер-Блюхер. Так вот. Теперь явился вновь и по-новой приступил работе! Вывод. Если мы хотим сделать сильным и надежным наше государство, которое может нас защитить от оккупации, мы обязаны делать науку вместе! Призываю, Славяне, только вместе мы умеем победить. Как, согласны?
- О, согласны! Мудрые слова! - Поддержали татарин, бурят и один чечен, уставший сидеть за пустыми тарелками.
Ученый откинулся на спинке:
- Держитесь меня, ребята. Славяне - думаете, откуда пошло термин? А вот а я знаю. Были такие "славные готы".
- Немцы.
- Дурак что-ли? Какие немцы. Эти готы везде шороху навели! И викинги от них ответвились, и немцы твои и все восточные славяне.
- Генка, ты революцию и в истории проведешь.
Теперь Кулак вывалил все, что знал про революцию:
- Революция?.. Ничего никогда не могла сделать!.. Ты Бебеля читал?
- Ну не читал.
- Ну и вот, невежа. А он говорил: любая революция заканчивается еврейским погромом, - Ученый сделал пальцем акценты в воздух.
- Геннадий Васильевич, на тебя защита учеников действует антисемитски.
Пьяный ученый исполнил искреннее удивление:
- А что, разве не евреи во всем виноваты?...
В томлении ожидания паузы, все засмеялись.
- Нет. А в чем виноваты?
- Хотя бы в разрыве поколений?
- Бросай ты эти тургеневские штучки. Отцы и дети, тоже мне.
- Посмотри на молодежь. Она ничего не хочет. Мы хоть хулиганили, но были другими. С настроем. Дипломы не покупали.
- Так ценников не было на дипломы. Мы не догадывались, что к ним можно применить рынок. В интернете описан такой эксперимент. Лягушку помещают в горячую воду двумя способами. 1. вода горяча до помещения - тогда из-за температурного шока в целях спасения она выпрыгивает. Второй вариант, когда воду вокруг безмятежной лягушки медленно подогревают на 0.2 градуса каждую секунду. Кожа постепенно приспосабливается. Ванночку она не торопится покидать, расслаблена, и когда наступает критическая T, сил выпрыгнуть просто не остается, и она варится. Нам поднимают температуру законами, окружают электрическим вторжением в сознание и в тело, сковывают потреблением. А мы думаем, что терпим, справляемся. Хотя, потенциала на идентификацию реальности давно нет. Вот вам мой диагноз: сейчас время невидимой опасности. Молодежь здесь также виновата как и старшее поколение. Мы сотнями гектаров фигачим поток леса через границу, а на виду - играем в футбол. Мы в Байкал запустили насосы - пуляем золотую воду в Китай, а на виду - протягиваем руку помощи разоренным сирийцам. Кому мы кланяемся? Это я о Китае. Нации, которая новорожденных девочек сажала в корзину и сбрасывала со скал? Представьте гниющих у подножья младенцев, запах смерди, и вам расхочется поощрять ресурсами Азию. Чувствую, на запретную тему стал говорить? ФБР на микрофоны в салатах нас пишут?
Пьющий народец недружелюбно переглянулся, и один из ученых попытался понизить градус речей:
- Ох, не могу понять, что за время у нас сейчас... Застой? Нет, не застой. Ожидание войны?.. Да и не это. Если она и грядет, то никто не живет ее ожиданием. Кому верить? Соловьеву? Писателей нет, чтоб сказали наверняка.
- Писательский век давно прошел и больше не вернется. К прежним обращайтесь. Сейчас быстропроза... Блоги. А блоги - это, опять же, молодежь. В нашей лягушке - главный материал.
- Они же не уважают учителей, заведомо отсекают себе шанс на спасение.
- Я думаю, сейчас время хвалебных песен империи. Старший возраст помнит и умеет его отличить, и помнит, что было за ним. Но проблема, что уже целое поколение выросло, не видя другого президента. Для них - он - единственная реальность. Они подсознательно испугаются выйти за ее грани. Верхушка понимает: главное, чтоб народ перетерпел двадцать лет, а там он сам будет желать укутать то, к чему привык. Рабская имперскость... Такой царизм - на чувстве страха невозможности обойтись - это самое ужасное.
Встал Плужников:
- Генчик, погоди. Ну сейчас мы в дебри углубимся, и окажется, что президент во всем виноват. Вот до чего доктора наук в пьяном вентиляторе способны спуститься. Господа. Сегодня на наших глазах произошло маленькое чудо. Человек - это вон, наш соискатель - сидит потухший и усталый - работал, писал, носил какие-то расчеты, ездил в ИБМ на Микроскоп, ругался с руководителем о статистике и евреях, падал в отчаянье от бессилья, бросал институт от безденежья, уходил в коммерцию, возвращался снова и вот, в один прекрасный момент, он стал ученым. И вот, лотос раскрылся. И вот, Рома пополнил строй элитных людей страны, став дипломированным научником, который потащит страну к процветанию. Роман, я поднимаю этот бокал за то, чтобы когда-нибудь в этом институте защищался твой ученик.
- А мы - чтобы пили вино на его защите! - Поддержал наглый Геннадий Васильевич.
- Виват!.. Добрые слова.
- Вова, я тебя люблю. Зови такси, кандидатик, - Закончил русофил, повернув блаженное лицо к растерявшемуся ученику.
Был поцелуй, в котором один ученый показал широту русского духа к другому ученому, имевшему противоположные мнение и национальность.

Когда прискакало последнее такси, и пьяного ученого под тяжелые руки повели сотрудники лаборатории, Владимир Иосифович встал и с тягостным раздумьем двинулся к выходу к подъехавшим машинам. Возле двери к нему присоединился защитившийся соискатель и секретно от коллег и учителя подал Плужникову конверт:
- Что это, Рома? Деньги? - Шутил ученый.
- Не-е. Тут информация про Германа Пальчикова. Прошу посмотреть. Мой друг у него в лаборатории МНС - просил передать давно.
- Неожиданная тайна вскрывается. Хорошо, Роман, почитаю, - Согласился генетик и сунул конверт в карман.
Пьяного ученого  усадили в такси на кресло перед Плужниковым. И всю коллегию повезли. "Кулак" оборачивался, вглядывался в темноту салона, пытался распознать жертвы:
- Вова, ты тут, со мной?
- С тобой, Гена. С кем еще из славных готов?
- Вова, вместе мы горы свернем!
- Лучше им не появляться на нашем пути.
Плужников развернул послание и пробежал глазами буквы, пока машина прыгала по ночной трассе.
- Владимир Иосифович. Я работаю на Германа Пальчикова четыре года. Хочу сказать правду. По приходу в его лабораторию мне было обещано, что все сделанное будет направлено на мою диссертацию. Он мне рисовал картинки быстрой защиты и устройства в центральный институт страны. Все, что я получал на компьютере и приносил к нему, не шло ни в какие статьи. И не было подчинено ни одной долгой теме. Все задания были разрознены, несистемны, отчего я впадал в отчаяние. Я догадываюсь, что Пальчиков приносил мне и ваши мысли. Поскольку он Ваш ученик. Но технические решения их воплощений - это моя работа! Я часто предлагал патрону опубликовать хотя бы одну работу "про клоны" в журнале Генетика. Но он от клонов уклонялся и всегда мотивировал недостаточной проработкой идеи и сыростью материала и ругал меня за некачественный формат графиков. А однажды после возвращения моего начальника из Германии в интернете я увидел полученные мной результаты под другими именами другой лаборатории другого института. Мне очень обидно. Члены мирового научного общества, прошу быть осторожными с этим человеком и по возможности не иметь с ним финансов и дел.
Профессор сложил письмо, вставил в конверт и засунул во внутренний карман пиджака. С помощью навигатора водитель вкрадчиво вплывал к какому-то двору с хищными кривым подъездами.
- Да вон же тычу, моя дверь. Что ты об этот осциллограф глаза бьешь! - Буянил руководитель Ромы. Ему помогли нажать домофон и помогли вступить в лифт.
- Восьмой.
- А Вам куда, Владимир?..
- Да, на Морскую 18. Димаршельд.
Стоя на пороге квартиры, Плужников давил лбом косяк. Потом достал ключ. Потом открылась тьма.

--------------
Предыдущее здесь: http://proza.ru/2015/12/16/1011
Грядущее здесь: http://proza.ru/2016/03/24/706

Рецензии

Я бы написала "страну, сокрушавшую всех". Вроде всё тоже самое, но как в том анекдоте: "есть один нюанс".
И ещё, вот когда ваш Владимир Иосифович тост говорит, звучнее было бы, если бы он к этому Роме по имениотчеству обращался, всё же профессура, истинная интеллигенция.
Донос ещё какой-то малосодержательный.
А в остальном, хорошая глава, характерная.

Стрекоза Да   01.07.2017 07:42