Мажордом Жанkа

    Она гордо  носит  себя, годы не властны над этой  женщиной.
    Миниатюрная, можно сказать  изящная, с непомерно большой,  из-за прически,  головой, прямой, как у балерины,  спиной, приклеенной улыбкой, большим ухом-радаром, которое мастерски улавливает самые невероятные  слухи  и сплетни  Жанна была той еще штучкой.
    Особые приметы: умение  говорить глупости с умным видом  и  показушная  преданность  руководству.
    Для нее  главное – произвести впечатление.
    Слушая вас, она подобно китайскому болванчику, постоянно кивает головой и улыбается. улыбается, улыбается.
    Улыбка ее  бывает тоже разная: с начальством – подобострастная, с остальными – снисходительная.

     На работу в редакцию она ходит как  на  тусовку,  где  у каждого своя роль.
     Себя  видит непременно  офис -менеджером  или референтом редактора. Спроси,  в чем суть работы – сказать не сможет. Ей  просто  нравятся иностранные словечки, типа  дресc -код, фэнтази, блэклист, ритейл, креативный,ресепшн, референт… Эдакая   современная Эллочка-людоедка. 

     Как она попала к нам и чем занимается   в  газете  для  многих  - большая тайна. То она секретарь, которая не умеет даже печатать, то учетчик писем, то «порученец  редактора», то помощница ответственного секретаря.


     Больше  всего Жанна  любила   встречать  гостей в редакции , превращая это в настоящую церемонию. Неторопливая походка, уверенный  голос, плавные  жесты ,  набор заученных фраз:  «Cледуйте за мной»,  «Подождите, пожалуйста», «Проходите». В эти моменты она, видимо, мнила себя  церемониймейстером  королевы  Елизаветы.

     Окончив театральный институт, Жанна  ни дня не  трудилась по специальности, свято  уверовав , что вся жизнь – театр, а люди в нем   - актеры.
     Сама для себя она избрала   амплуа   «нужного человека».

     Очень любила   исполнять  представительские функции.
     Если редактор посылал  ее   куда-нибудь  с письмом, она преображалась: томным  голосом звонила  в гараж, вызывала машину. Шла к ней медленно, чинно.  Прежде чем  нырнуть в автомобиль, Жанна   оглядывалась по сторонам (все ли видят, что ей подана карета), величественно кивала  неизвестно кому  вдаль  и, зажмурившись от удовольствия,  исчезала  в салоне. Это был момент ее триумфа.

     Ко всем  сотрудникам она обращалась уменьшительно -ласкательно: дружочек, Юрочка, Тимурчик,  Сереженька,  Нелличкаивановна.  Но при этом представлялась только  как  «Жанна  Сергеевна». 
     Между собой  мы звали  ее  Жанкой.

     Жанка  была человеком  дружелюбным, но  дружила  не с кем-то, а против кого- то. О, это был верный союзник!
     Состояние борьбы было необходимо ей, оно подпитывало, заряжало энергией, как аккумулятор. Оно становилось  целью жизни, наконец.
     Так  как заняться на работе ей было нечем, то Жанка  была все время в состоянии «повышенной  боевой готовности»: собирала и распространяла слухи, следила за ситуацией во вражеском лагере, обеспечивала тылы и прикрытие  с флангов  для  своих.

     В ее голове, как в бездонном банковском сейфе, помещалась  и надежно хранилась самая полная  информация  о всех сотрудниках редакции,  их  финансовом состоянии, историях болезней, привычках и пристрастиях.
     Все это было упаковано, разложено по ячейкам  памяти и в нужный момент готово к употреблению.

     О своей семье Жанна не  распространялась. Так, изредка, только скажет  невзначай : «Муж вчера улетел в командировку в Перу». Или: «Были гости, пришлось доставать   Кузнецовский  фарфор…».
     Все понимающе переглядывались, зная,что мама ее всю жизнь проработала вахтером в издательстве, а   супруг  был  простым  водителем.
     Ну,  Перу так Перу. Нам не жалко!

     Работая  в творческом коллективе, Жанна Сергеевна   считала своим долгом быть в курсе последних новостей  из жизни  богемы. Она знала по именам всех более ни менее известных актеров, режиссеров, художников, писателей, композиторов, их любовников и любовниц, внебрачных детей, размеры гонораров, марки машин.

     Иногда  Жанночка  позволяла себе «блеснуть эрудицией». 
     Как-то  мой коллега попросил ее заварить чай, обмолвившись, что ждет с визитом пресс-атташе посольства Японии. Жанна скрылась в  туалетe  и через несколько минут вплыла в кабинет  в образе гейши с подносом  в руках,     проворковав  вместо  приветствия : «Как здоровье императора Хирохито?» 
     Японец был поражен. А мы – нет: мажордом Жанка была в своем репертуаре.

     Да что там  император! Сказав какую-нибудь  чушь, она,  в ответ на наши  язвительные  реплики, тут же уточняла : «Это Ницше» или « Стыдно не знать  Чан Кайши»…
     Фейхтвангер, Маркес,  Шопенгауэр,  Ремарк, Золя ( список можно продолжать до бесконечности) наверняка не раз  перевернулись бы в гробах, узнав, как лихо  Жанка  прикрывает свою глупость  таким  вот «соавторством» с ними.

     Однажды редактор на летучке неожиданно  для всех задал вопрос:: « А кто мне  объяснит , для  чего нам  нужна Жанна Сергеевна, чем она у нас занимается?» 
     Я понял, что над  Жанкой  сгустились тучи и, на свою голову, тут же выпалил единственный довод в ее пользу:
    -Но человеку до пенсии  год остался!»
    -Тогда забирайте ее к себе  в секретариат и найдите какую-нибудь работу,- раздраженно  отреагировало  начальство.

     На следующий  день уже вся   редакция знала, что Жанну   перевели   ко мне «для усиления». От кого исходил слух думаю объяснять не надо..

   … Поставили  ей стол в углу, на котором  все  время было  стерильно чисто, как на выставочном экземпляре  в мебельном магазине. И стала Жанна Сергеевна  работать «говорящей  головой»: отвечать на звонки, когда меня не было  на месте.
     Но кипучая,  творческая натура этой женщины не смогла смириться с ролью автоответчика. Очень скоро я стал замечать, что мой  «референт»  значительно  расширила свои полномочия, наделив  себя правом  приглашать в кабинет людей, которых я не вызывал, давать мне советы, в которых я не нуждался и, даже, принимать за меня решения. 

     Ей было элементарно  скучно и «милая Жанна» зазывала поболтать знакомых и мало знакомых из других редакций , которые  заходили «на минуточку», а оставались на часок-другой.
     Это был своеобразный «Клуб мажордомов».
     Оказывается на  каждом этаже нашего огромного редакционного корпуса были свои Жанки. Правда, все – бледные копии  нашей.

     Моя   «помощница»  с удовольствием  угощала   своих  гостей  чаем,   рассказывая о богемском стекле, Кузнецовском  фарфоре, породистых псах, живущих у нее  в специальном  загоне, об очередной   командировке  мужа в Лиму, о дивной  красоты  шпалерах, которые  сделали  ей  по специальному  заказу, венецианских окнах в  ее  флигеле, ломберном столике и резном буфете красного дерева, которые достала  по случаю, о  своей даче, канделябрах, чьих-то  охотничьих угодьях, о том,  как она готовит утку по-пекински…
     Круг ее интересов был безграничен.

     Но у газеты наступили трудные времена  и  Жанку- мажордома   сократили первой.
     Вскоре  все в редакции, даже те, кого она раздражала своей бесконечной  болтовней, вдруг заметили, что стало скучно  без  ее  креативности, фэнтази, драйва, без Перу наконец... 
     Ну кто теперь спросит про здоровье императора Хирохито?