Ответ Светлане Лось на Послевкусие

               
Послевкусие - то, что остаётся после трапезы. Удастся ли ещё отведать заветный вкус?!  Дай  Бог.

Светлана Лось, урождённая Одесситка, волею судьбы, склонной к иронии, вот уже двадцать семь лет растапливает своим горячим южным сердцем канадские снега. Какая-то сила, сродни магнитной, влечёт окунуться в Чёрное море и поплыть до буйка, как в молодости, помахать Дюку ручкой, как в детстве, побродить под акациями и каштанами, где целовалась в юности. Тянет увидеть друзей, кто ещё остался, принести цветы на могилы.

Вот и случился перелёт, свидание с Родиной. Глаза видели старое и новое, рассматривали и сравнивали, уши прислушивались к родной речи, часто спотыкаясь о современные перлы. К себе в ежедневном зеркале невольно привыкаешь, а друзья неумолимо состарились. По улицам шёл народ, совсем новое поколение в другой, до странности чужой стране.  Куда-то исчезло то родное, что было разлито в самом воздухе любимого города. Сознание оценивало изменения, щемило сердце.

Её ум анализировал, мысль даже во сне работала, а слова, слова литературно одарённого человека, профессионала-филолога, журналиста и редактора выстраивались в последовательные цепочки повествования о новых приметах жизни, о годах, о себе.

Имела честь  прочесть её серьёзную работу целиком, а потом читала каждую главу  на сайте со всеми комментариями.
Отзывались люди, которым в разном возрасте пришлось пережить развал империи. Большинство остались на месте, принимая устанавливаемые правила, переживая трудные времена, вживаясь в новые условия, территориально сохранив связь с бывшей Родиной. Очень многих раскидало по свету, вынуждая внедряться в чужую жизнь. Всех нас разъединяют не только расстояния, но разные, часто противоположные взгляды на совместное прошлое, на современные реалии. Связывает нас не только общая колыбель, мы говорим, а главное, думаем на одном языке.

Русский язык в Америке, русский язык в Канаде, в Израиле, Германии,  выделяет нас среди всех народов в единый, межнациональный народ Русского языка. Это явление, к сожалению, временное, все мы уйдём, как и предыдущие волны эмиграции, как и революционные и советские поколения России. Наши внуки уже будут принадлежать  народам тех стран, язык которых им родной. 

Читала, думала, сопоставляла ощущения, сравнивала мысли. Новые времена принесли новые понятия. Павлик Морозов во времена моего детства был герой, потому что не пожалел отца-кулака, прятавшего хлеб от голодных. Сегодня это символ  предательства. Да что там, уже и «Муха-цокотуха» под ударом комара говорит о жестокости автора. Глупость — неиссякаема, уважаемые господа.

А я из славного в прошлом города Херсона. «В степи под Херсоном высокие травы...». Одесса считала Херсон большой деревней, что можно было понять — ни «Оперы», ни «Привоза». Но Днепр свои воды мощно нёс в Чёрное море, вместе с баржами, гружёнными сахарными херсонскими арбузами. Говорили по русски, с буквой Ге не звонкой, а глухой, с украинизмами: «паска» вместо «кулич», «бурьян» вместо «сорняк»,  «жменя» вместо «горсть». В школе многие отлынивали от изучения украинского.  Я любила украинский. Его преподавал нам светлой памяти Михаил Антонович, фронтовик. Коцюбинский, Франко, Леся Украинка… А песни… «Ридна маты моя», Украина — Ненько!

Считаю себя советским человеком, в самом чистом понимании этого определения, как новой формации людей. Мы действительно узнаём друг друга в разных аэропортах по некоторому особенному пониманию в глазах.

Поискала в сети, кто придумал нам, советским людям, прозвище «совок», «совковость». Есть  претенденты на авторство. Но даже эти условные и конкретные авторы к себе это слово применять не хотят.
О нарицательном «великом и могучем» правильнее помнить в цельном высказывании  Ивана Сергеевича:
«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины,- ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что свершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!» 
Со временем меняется не только вкушаемый  предмет,  меняемся мы сами и с нами наше вкусовое восприятие.

Больно, задушевно, умно, едко, разносторонне  в рассуждениях и зарисовках, лирично в отступлениях  раскрывается заявленная пристрастность, то есть  суть, то есть  Личность автора. Из бесчисленного множества бесконечно малых пристрастий интегрируется  объективный портрет эпохи.               

Времена сходятся и расходятся, а любовь остаётся с нами. Вернее, наша любовь, пришедшая из прошлого, остаётся в нас.
Завтрашнюю Одессу будут (может быть) любить новые, совсем другие люди и совсем по - другому, это уже другая Одесса. Это к изречению о том, что нельзя вступить дважды в одну и ту же воду. Всё течёт, всё меняется, и, увы, отнюдь не по нашей воле.

«Послевкусие» Светланы Лось:

 http://www.proza.ru/2017/12/05/2359

 http://www.proza.ru/2017/12/08/112

 http://www.proza.ru/2017/12/09/362

 http://www.proza.ru/2017/12/20/1746

 http://www.proza.ru/2017/12/13/277

 http://www.proza.ru/2017/12/15/239