Империада расцвет империи следующий фрагмент

Война началась, русский народ самоотверженно сражался, причём драгоценные камни духовности — герои,  вырастали из всех слоёв общества, как из самых благороднейших дворян и полководцев, так и из простых крестьян-партизан.
Примером может служить Василиса Кожина. Она была замужем за слабовольным человеком, поэтому, когда к нему приходили с какой-то просьбой, женщина говорила:
— Люд православный, ничего он не решит, обращайтесь ко мне, я, чем смогу,  подсоблю…
А когда французы шли по большой Смоленской дороге, мудрая Василиса организовала партизанский отряд. Много раз её отряд перехватывал обозы и оставлял французов без провианта, много раз снимали арканом и брали в плен французских генералов, но правда, однажды оплошность вышла: русского разведчика с коня сняли. Поняли ошибку, когда тот на чистом русском языке ругать Василису стал, причём не все слова приличные были.
А вот дворянин Давыдов, который тоже в партизаны всей душой подался во время войны, был ещё и поэт великолепный, а уж в письмах Кутузову сочинял…
Воин великий он был, но и человек с душою, творческий.
Но больше всех восхищает меня священник Василий. В каждом бою он,  благословив солдат, шёл впереди, осеняя наше войска молитвой за Русь и крестом. Много у него было контузий и ран, но до последней секунды жизни Василий служил Богу и Родине своим простым и бескорыстным сердцем...
Но война шла своим чередом, французы, не подозревая будущего разгрома,  уходили за русскими войсками вглубь страны, но нужно было давать бой, и для руководства этой битвой нужен был лучший полководец. Перед Александром стоял выбор между тремя кандидатурами: умным шотландцем Барклаем де Толли, молодым патриотом Багратионом и самым мудрым, выдержанным и опытным военачальником Кутузовым. Александр недолюбливал Михаила Илларионовича, но только ему, полководцу с репутацией и опытом, мог доверить титул фельдмаршала. И бой состоялся в конце лета…
Было очень жарко, солдаты почти не ели, только пили, когда Кутузов вдруг остановил коня и обратился к гусару в красном доломане:
— Дружище, узнай, что за деревня там вдалеке…
Через минут десять Михаил Кутузов услышал ответ:
— Бородино, ваше превосходительство!
Кутузов прищурил тот глаз, который был не под повязкой, и изрёк:
— Стройте редуты! Здесь, под Бородино, мы дадим бой! Пусть французы уже трясутся!
Но перед боем Кутузов велел принести Смоленскую икону Божьей матери, и, узрев её, как знак Божьего благословения, солдаты опустились на колени, осеняя себя крестом с благодатным чувством любви к Богу и Родине. Пожилой Михаил Илларионович так молился мысленно за Россию, что, несмотря на вес и возраст, тоже опустился на колени перед иконой.
Бой и впрямь был устрашающий: без отдыха три дня палили пушки, свистела и летала картечь, в ход пошли все средства. Один Шевардинский редут переходил от русских к французам и обратно двадцать шесть раз!