Книга 2. Легенда о падающей Бальтире. Гл. 11

     Глава 11. Клон

   

     Обтянутое белой кожей ложе стояло в центре просторного помещения изголовьем к стене.
     Абори  спала на левом боку, отвернувшись от окна. Нагая. Длинные волосы молодой женщины разметались по подушке из красного шёлка. Чёрные простыня и лёгкое покрывало с принтами в виде ярких языков пламени напомнили Грэму её желание быть при котлах в аду, лишь бы не встречаться с матерью в раю.

     - Если Либель там ждут. А, впрочем, почему бы и нет? - промелькнуло в голове Грэма. Готовый сжать обнажённое тело жены, он с вожделением ощутил в своих объятиях спавшую в соседней комнате женщину, где ими был зачат их сын и он же её внук. - Не мне выносить приговор ни ей, ни себе. А Там разберутся, где есть для нас свободное местечко. И есть ли оно вообще.

     Тёмно-синие шторы на белой подкладке были не задвинуты, и ночь через широкое, во всю стену окно по-свойски заглядывала в изысканно убранную опочивальню. Красота звёздного неба и укрывшаяся за лёгкой дымкой Эйра ускользнули от рассеянного внимания академика, привлечённого ярким Созвездием, похожим на огромный Глаз с сияющим зрачком. Не отводя от него задумчивого взора, академик прошёл в глубь комнаты. Присел на край кровати.

     Абори не шелохнулась. Мужская рука потянулась к бархатной коже. Проведя ладонью по спине к шее, нетерпеливые пальцы сдвинули прикрывавший её локон. Изящное правое ушко освободилось. Осторожно, чтобы ненароком не потревожить
крепкий сон женщины, Грэм отвёл мочку уха в сторону. Если бы не самообладание, мужчина наверняка бы отшатнулся. Крошечное красное пятнышко за ухом смотрелось как наведённая точка лазерного прицела. Откуда? Быстрый взгляд в окно уткнулся в зрачок вселенского Глаза. Грэм вскочил, с размаху задвинул непроницаемые шторы.


     - Достал! Мало того, что ты преследуешь меня! Ты б ещё в койку ко мне забрался. - С раздражением выговорился Грэм. Недовольный своей бурной реакцией он резко поднялся и направился вон из спальни. Принять душ, а потом чего-нибудь выпить.

     Прохладная вода, отмассированное махровым полотенцем тело взбодрили академика. Спать расхотелось.

     Похозяйничав на крохотной кухне, примыкавшей к обставленной стильной мебелью гостиной, Грэм подкатил сервировочный столик к угловому дивану из чёрного дерева и с размаху занял удобную позицию между уютными белыми подушками. Четырёхгранная бутылка коллекционного коньяка, хрустальный бокал с уже налитой приятно пахнувшей жидкостью, и большая коробка с домашним печеньем, предусмотрительно оставленная заботливой горничной, настроили мужчину  на неторопливое размышление.

     Привести к общему знаменателю. Собственно, всё, на что хватило его богатого воображения, подытожено. В остатке - наличие переселения души в иные ипостаси. Если согласиться с религиозными постулатами, в его теле мог тоже устроиться какой-нибудь несговорчивый персонаж, кто оказывал на его сознание скрытое давление, не подчиняясь хозяину этого самого тела. Хорошо, если это Великий Грэм,основоположник  знаменитой династии. А если кретин, находясь под влиянием которого он соблазнил знаменитую тёщу, и как следствие возрастная любовница стала биологической мамой и родной бабкой его первенца, который не помнил, что месяц назад восстал из мёртвых?

     Опустошив коньячный бокал, Грэм тут же наполнил его очередной порцией и согрел содержимое ладонью. Насладившись ароматным запахом, он оросил рот маленьким глотком, посмаковал и не торопясь выпил. Настроение заметно улучшилось. Мысль, что его психическое состояние оставляло желать лучшего, его не посетила. Замысел Либель стать матерью наследника таким хитроумным способом академик предпочёл не комментировать. Такова сила любви. Кто ж её осудит? Только не Грэм.

     Уже скоро Либель освободится от Абори и каким-то образом заметёт следы, можно сказать, умышленного преступления. Терпеть под боком молодую соперницу? Хватит. Подошла её очередь быть для Грэма всем.

     Похоже, покойная Мерл предвидела такой разворот событий. Результат сканирования, истинная цель которого беременной женщине была не известна, показал наличие у роженицы замаскированного под родинку чипа. Профессиональный вывод специалиста был однозначен: задача клона выносить плод и только, вопреки тому, что как личность клон успел приобрести индивидуальные черты и свойства. Но, продолжая зависеть от Либель, он терял не только их, но и саму жизнь.
     Судьба Абори была предрешена. Клонирование человека - аморальный, безумный акт, который, Абори знала это, в итоге распылит её рассудок. То, что мистическая Либель была к тому же биологической матерью младенца, Мэрл узнать не успела.

     За сына Грэм-десятый не переживал. Мэрл подтвердила бы его взгляд на реинкарнацию слово в слово: самое очевидное возражение гипотезе о перевоплощениях состоит в том, что нет никаких доказательств существования физического процесса, посредством которого богобоязненная душа могла бы переместиться в тело младенца. Хотя... Хотя на свете есть столь серьёзные вещи. Что ж, изощрённый мозг Грэма вовсе не собирался сбрасывать их со счетов.

     С Либель Грэм намеревался "пошептаться" уже завтра. Не откладывая. Умная и осторожная мать его первенца успела заметить, что находилась под присмотром спецагента, а её как-никак родная дочь ещё и под наблюдением опытного врача, не подозревавшего, что его подопечная стерилизованный клон собственной матери.

     Выпив четверть бутылки коньяка и не почувствовав заметного опьянения, Грэм, прихватив пару штук вкуснейшего печенья, твёрдой походкой двинулся в спальню. Дверь в просторное помещение с плотно задвинутыми шторами была приоткрыта. Абори уединилась в ванной комнате. Звук лившейся воды доносился оттуда.

     Скрытые в лепнине светильники раскинули над супружеским ложем прозрачный полог цвета пурпурного заката. Грэм улёгся на шёлковые простыни в чём заявился. Не сняв бархатного халата, не скинув мягких шлёпанцев.
     Съехавшее на ковёр покрывало с огненным рисунком могло сойти за костёр, разведённый перед супружеским ложем. Предвкушая плотские радости, Грэм закинул руки за голову и с ироничной ухмылкой представил на месте любовного гнёздышка зловещий котёл в преисподней, где души грешников пребывали в вечных муках запоздавшего раскаяния. А он не пребывал. Он соскучился. Вот только по кому? Это была озорная мысль. И он, в саркастической улыбке блеснув белоснежными зубами, в том же духе себе ответил: да по обеим. Настроение было необоснованно приподнятое.

     Расслабившись, Грэм с удовольствием потянулся. Рука задержалась на матовой стене над изголовьем и невольно вздрогнула. Чуткие пальцы, словно ощутив исходившее от неё тепло, пробежались вверх, вниз, подняв Грэма на ноги. Босиком, едва не запутавшись в длинном халате, догадываясь, что обитавшая в соседнем номере женщина прильнула  к разделявшей их преграде, Грэм прижался к стене со своей стороны, отдавшись вырвавшемуся  из-под контроля чувственному вожделению. Бархатный  халат медленно съехал на пол.
     Забыв об Абори и обо всём, чем намеревался потешить её и развлечь себя, сейчас мужчина хотел одного: проломить стену и увлечь Либель на заждавшееся их обоих сладострастное ложе, наплевав на всё, что могло воспрепятствовать их греховной страсти.

     За стеной наметилось движение. Лёгкий шорох подтвердил, что Либель, придерживаясь за стену, направилась к балкону. Грэм поспешил оказаться там первым. Но опоздал. Прислонившись спиной к ограждению, в лёгком пеньюаре, под ним нагая, его ждала... Абори.

     - Абори, крошка. Ты так быстро проскользнула. Извини, дорогая, не заметил. Мы чем-то займёмся сейчас?

     - Совокуплением.

      "Не с той, так с этой. Жизнь просто напичкана сюрпризами, и в этом разнообразии её прелесть" - с милым изяществом переключаясь с мамы на дочь, подумал Грэм и, взяв Абори на руки, понёс супругу  в койку.  Отметив по пути колыхание штор в соседнем номере, разыгравшаяся фантазия академика дорисовала ускользнувший от него момент превращения Либель в Абори, которая судя по характерным звукам из душевой кабины, продолжала оставаться в ванной комнате.

     Они растворились друг в друге как расплавляются разноцветные восковые свечи, объединившие в одном подсвечнике пламя для судного дня. Намертво спаянные друг с другом, они могли бы вновь разжечь победоносный огонь, для чего им хватило бы одного фитиля. Сгорая дотла, они могли бы сохранить о себе  Память, которая забвению неподвластна. Хотя этой сказочной женщине, слившей в себя и рай, и ад, она заведомо была не нужна. А ему самому? Ему тоже нет. Грэм не лукавил.

     - Кто ты Абори? - прошептал Грэм, отводя локон молодой женщины за шею. Алая метка просвечивала сквозь мочку правого уха. - Что знаешь ты обо мне, и чего не знаю о тебе я?

     Абори, задержав руку мужа, повернулась на спину. Глаза двоих встретились, и оба выдержали взгляд партнёра: пристальный, властный, решительный. Сжав женские пальцы в крепкой ладони, мужчина без усилия сломил их сопротивление, закинул согнутую в локте руку Абори на подушку и, поймав её губы своими губами, буквально зарычал...  Холодное содружество гениев, переплетённое эротическими нитями прочно, плотно, эластично. В основе подобного двустороннего любовного полотна лежит утончённый разум. Оно неразрушимо ни при физической боли, ни при помрачении рассудка... Эта неистовая плотская связь ему мучительно необходима до края смертельной пропасти, когда некуда свернуть, когда невозможно избежать падения в неизбежность.

     Родинку Абори увидела, когда подтвердилась её беременность ребёнком мужского пола. Расчёсывая и укладывал волосы перед зеркалом, молодая женщина отвела чёрный локон и обнаружила её за ушной раковиной. Раньше не замечала? Или уже знала и по какой-то причине прятала от мужа?
     "Такая забавная родинка. Наверняка единственная. Ты отмечена Богом, Абори". Грэм шутил. Поверить, что крошечное образование на коже могло быть миниатюрным устройством, отсчитывавшим срок жизни Абори, Грэм попросту не мог, хотя  то, что девушка - клон собственной матери ему было уже доподлинно известно. Определила, чем в действительности была примечательная родинка, - покойная Мэрл. Незадолго до родов родинка неожиданно "воспалилась", и этим привлекла внимание специалиста.

 ...
     Грэм обнаружил себя на полу, на покрывале с огненными принтами. Готовый к очередному раунду, он вопросительно пробежался пальцами  по обнажённому бедру Абори, ещё пребывавшей в блаженной истоме поодаль, и отвлёкся. Звук падавшей воды, сопровождавший их любовное соитие, перевернул намерения академика в мистическую плоскость. Легко поднявшись, мужчина бесшумно проник в коридор рядом с ванной комнатой. Открыл настежь дверь и... выключил воду в душевой кабине. Если бы в ней оказалась Абори, он без сомнения пригласил бы её в кровать сменить Либель, которая, судя по умиротворённому виду женщины, была более чем удовлетворена, продолжая пребывать в полном экстазе.

     Обозвав себя неисправимым развратником, Грэм настроился на Абори, которой в очередной раз на супружеском ложе не оказалось. Ощутив приступ раздражения и прилив озорного задора, Грэм натянул на обнажённое тело спортивные брюки, кроссовки на босу ноги и бросил взгляд на стену за изголовьем. Беспокойное воображение вновь воспроизвело манящий силуэт Либель. Академик громко хмыкнул и поспешил на балкон, чтобы вернуть супругу на ложе.

     Снаружи сонно дышал океан. Стрелки настенных часов показывали без десяти минут четыре - зарождавшееся утро ещё дремало, а ночь, теряя свой смысл, уже заканчивалась.
     Вот она, неоспоримая истина! В преддверии восхода огненного светила вся мелочность и суета человеческого бытия выявили свою истинную ценность - своё жалкое ничтожество в сравнении с неторопливой размеренностью и величием окружающего мира.

     Испытав два совершенно противоположных чувства - восторг и грусть от промелькнувшей мысли, что зачарованный край обойдётся без него, академик посчитал смену своего настроения достаточно примечательной. Но не настолько, чтобы отвлечься от намерения разобраться с Абори и Либель уже сегодня.

     Укутанная в пушистый плед Абори стояла у ограждения балкона. Её распущенные по спине волосы были пропитаны пряными благовониями и запахом телесного сражения, воспоминания о котором будут сопровождать его весь день.

     - Абори. - Вдохнув полной грудью, прошептал Грэм, повернув красавицу-жену лицом к себе. - Либель?! - Всегда трезвый, тренированный рассудок академика легко справился с неожиданным поворотом ситуации.

     - Ты? А где ж твоя дочь, Либель, моя, заметь, единственная супруга? Только что резвились в койке, а когда я на минуту отлучился,- смылась. Где твой клон, Либель, кормит братишку? Что ты успела с ним сделать?


     Схватив Либель за плечи, Грэм довольно сильно встряхнул её. Он был в ярости. Обвинения сыпались на бедняжку одно за другим. Требуя немедленных разъяснений, академик излил на женщину всё, что накопилось в нём за период ожидания сына и за время их обоюдной, скрываемой ото всех и от себя мучительной страсти.
     Допустить аннигиляцию клона! Такой исход мог бы даже устроить академика, освобождая последнего от ощущения "раздвоенности" и невольного чувства вины перед обеими женщинами.

     Переждав приступ ярости, Либель высвободилась из жёстких объятий и невозмутимо промолвила:

     - Я хотела. - Последовала отмеченная Грэмом пауза. - Она хотела спуститься к океану.

     - К океану? Почему бы нам вместе не прогуляться? Составишь мне компанию? Конечно, составишь, кто бы возражал. И берегись, если Абори на берегу не окажется. - Предупредил Грэм, бесцеремонно подталкивая тёщу к узкой лесенке, соединявшей балкон первого этажа и террасу, граничившую с ухоженным газоном.

     От террасы к океану спускалась лестница, петляя по заросшему деревьями крутому склону. Под плотным пологом из ажурных листьев было сумеречно и влажно даже днём. Каменная лестница и мраморные скамейки для отдыха выглядели старыми и запущенными, что по проекту ландшафтного дизайнера было задумано изначально.
     Рядом с последним лестничным маршем выделялся обложенный белыми камнями родник, чьё журчание нарушало первозданную утреннюю тишину. Но снизу уже доносился рокот прибоя.
     Перечеркнув песчаный пляж, лестница погружалась в тёплые воды уютной бухты.


     Спустившись к океану, Грэм увидел Абори. Либель остановилась за ним, ступенькой выше. Пока шли, женщина не промолвила ни слова. И не отреагировала, когда академик вскользь обмолвился, что телохранитель не заметил, как они ускользнули из виллы.

     В утренних сумерках, когда Арона ещё не поднялась над горизонтом, видимость была такой же хорошей как в дневное время. Абори стояла вполоборота на широкой ступени, куда дремавшие волны пока не добрались, в лёгких сандалиях на плоской подошве и длинном платье с капюшоном. Густые волосы стройной молодой женщины, собранные в высокий пучок, скреплённый красивым гребнем, открыли лицо. Правая щека Абори полыхала как от увесистой пощечины. Грэм с сомнением обернулся. Могла ли мать поднять на замужнюю дочь руку, после чего та стремглав убежала к океану? Лицо Либель изменилось. Женщина нахмурилась. Неужели догадалась, в какой жестокости заподозрил её Грэм?

     Внезапно налетел порывистый ветер и погнал к берегу сонные волны, захлестнувшие ступень на которой застыла Абори, закружил её длинное платье, взлохматил причёску.

     Абори неловко подалась в сторону. А потом, попав под гипнотическое воздействие матери, пошла вверх, ей навстречу. Академик отступил, протянув жене руку. Но та прошла мимо мужа с каменным выражением красивого лица, на котором продолжал пылать след от пощёчины. Прямиком к Либель, не замечая Грэма.

     Подняв руку с открытой ладонью, Либель недвусмысленно предупредила об опасности. Всё что оставалось супругу - не вмешиваться в разворачивавшуюся на его глазах трагедию. Однако принуждение к бездействию и убедительная угроза возымели обратный эффект. Насильно развести мать и дочь. Вызвать охрану. Грэм уже был готов вмешаться, но отступил. Дочь бросилась в объятия мамаши.

     Почувствовав себя незадействованным персонажем в кульминационном моменте семейной драмы, Грэм легко согласился на роль заинтригованного зрителя. В конце концов, что ему известно: оригинал и его клон, оба доставившие ему восхитительное сексуальное удовлетворение и выносившие его ребёнка. Спасибо. На свете есть столь интересные вещи. Именно они делали его жизнь насыщенной и забавной. Он построил дом, посадил дерево и породил сына. Как-никак глобальная миссия выполнена. Осталось выйти из игры и наблюдать за развитием событий. Красотки и без него разберутся, кто есть кто, зачем и почему. Ему они дороги обе. Однако он не станет возражать, если останется с той, кто выиграет сражение.

     Приняв дочь в объятия, Либель положила ладонь на её красную щёку, а свободной рукой, взяв девушку за спину, прижала к себе. Абори ответила матери взаимностью, продемонстрировав такую дочернюю привязанность, что Грэм, вникнув в их взаимоотношения уже с иной точки зрения, растерялся. При котлах в аду ей точно нечего делать. Он правильно поступил, что вовремя остановился: не вызвал охрану, не ввязался в их разборки. Подобную искренность изобразить непросто, особенно если нежных чувств к предмету своей симпатии прежде никогда не показывал.

     Ладонь Либель продолжала лежать на щеке Абори. Грэм заметил, что воспалённая кожа под её рукой побледнела, а "датчик" за правым ухом девушки, предмет заморочек и Грэма, и покойной Мэрл, через ушную раковину не просвечивал. Интенсивность свечения "родинки" заметно упала, сама Абори словно обмякла, перенеся тяжесть своего тела на мать.
     Женщины о чём-то шептались. Первой реплику подала Либель. Грэм прислушался. Дамы его словно не замечали.

     - Вернуться в прошлое.

     - Заглянуть в будущее.

     - Избегать ошибок в настоящем.

     - Не жить в страхе перед неизбежным.

     - Вернуть юность, чтобы завершить миссию.

     - Не проклинать себя в аду.

     - Не терзать себя в раю.

     Грэм внутренне напрягся. Академика обожгла мысль, что обе женщины могли
произнести диалог без своей партнёрши. Содержание текста того не требовало. Короткие фразы как бы слились в одно последовательное действие, как и сами женщины, их сказавшие, вновь слились для него в одну.

     "Устройство", контролировавшее жизнь клона погасло. Абори, похожая на большую тряпичную куклу, спускалась к океану. Либель не тронулась с места. Лицо женщины не выражало никаких эмоций. Вот только глаза - в них застыли слёзы.

     Абори прошла мимо Грэма с потухшим взглядом. Мужчина окликнул её, попытался задержать. Напрасно. Вмешалась Либель:

     - Оставь её.

     - Клон?

     - Не клон и не дочь, Грэм. Это моя молодость. Она уходит уже навсегда.

     Осмыслив слова Либель, Грэм, держась на расстоянии, проводил Абори до береговой кромки. Абори остановилась на влажной ступени, следующая уже погружалась в океан. Девушка сняла через голову длинное платье и аккуратно сложила. На него положила сандалии. Всё в медленном, каком-то заученном темпе.
     Раздевшись догола, показав при этом великолепное тело, Абори распустила по спине волосы и, не обернувшись, пошла в океан. Дальше и дальше пока лазурные воды не сомкнулись над её головой. Навсегда.