Про Андрея, Ваню, кино и цивилизацию

ПРО АНДРЕЯ, ВАНЮ,
КИНО И ЦИВИЛИЗАЦИЮ


Андрей Соколов и Ваня  Быков, друзья детства, пошли в кино. Фильм оказался интересным...
Андрей и Ваня в кино ходили по субботам. Людей в зале всегда было много. Контролерши знали друзей в лицо. И Андрей, и Ваня, завидя их, радовались, что видят их знакомые лица, что уже прошла неделя, а они снова вместе. И ничего не изменилось. И это их — ходить раз в неделю в кино — не может нарушить никто.
Платили по очереди. Спорили. Вспоминали, подсчитывали, кто когда платил, каждый — сувал свои деньги. Потом — заходили в фойе. В буфете брали воду и пирожное. Ели. Ждали, когда откроют двери в зал, проходили, ждали уже — там. Шло время. В зале медленно гас свет, погружая их в знакомый и поэтому волнующий, долгожданный полумрак. Начинался фильм.
Бывало, что они опаздывали на журнал. Андрей суетился. Ваня хладнокровно брал пирожное и воду. Наскоро ели-пили. Когда дверь открывали внезапно — доедали на ходу.
И Ваня, и Андрей сидели весь фильм — молча. Иногда только — смеялись. В разгаре фильма Ваня доставал припасенную из дома конфету и всегда неожиданно для Андрея, толкал его, вкладывая ее ему в руки. Через некоторое время, случалось,— и вторую.
Шли домой — немногословны. Но если фильм нравился — происходило быстрое его обсуждение. Говорил обычно Андрей. Ваня слушал, соглашался. Если был не согласен с преувеличением Андрея, добродушно говорил:
— Ну, Андрейка...— и смеялся.
Иногда кто-нибудь из них рассказывал похожий случай из своей уже жизни. Обоим было хорошо вместе — они были друзья. Если они не виделись неделю или даже — две, кино снова соединяло их.
Обсуждение этого фильма неожиданно затянулось. Автобуса не было, и повалил снежок. (Когда шли в кинотеатр — не было.) Задул холодный ветер. После теплого зала кинотеатра они никак не могли согреться. В глаза бросалась высокая нарядная елка. Вокруг нее — ярко горел свет.
Дед Мороз и Снегурочка прижимали к себе робких детишек — их фотографировал молодой фотограф. Деду Морозу — высокому и худому — было уже "хорошо". Андрей с Ваней, стоя сбоку, видели, как он временами забегал за рекламный щит...
— А он греет себя — не только бородой,— заметил Андрей.
Стоя за рекламным щитом, Дед Мороз доставал из снега — стакан, что-то наливал в него. Пил. Закусывал снегом. Морщился и снова выбегал под яркий свет. Потирал руки.
— Какой Дед Мороз... однако...— сказал Ваня.
— Алкоголик! — довольно резко подхватил Андрей.
— Детям нужен праздник! Детям нужен красный нос... Вот он и старается...— задумчиво закончил Ваня.
— Настоящий дед Мороз. Худой только.
— Да... Отощал...
— А Снегурочка недурна. Молодая... Веселая...— заметил Андрей.
— Да... Красивая Снегурочка...
— Завидно? Он, наверное, думает, что раз с ней стоит... то уже может — того...
— Чего — того? Кого?
— Шутник. Не понимает... А может — уже смог...— вдруг задумался Андрей.
— Вряд ли...— заметил Ваня.
— Почему? — удивился Андрей.
— Во-первых, Дед Мороз — старый. Во-вторых, Новый год — только начался. А ты что — ревнуешь?
— Все понятно. Жалко Снегурочку. Они, должно быть, еще в старом успели... Уж больно... они друг с другом — запанибрата... Хотя — нет... Расстояние — есть. Как обычно — ей не нравится, что он пьет, а он думает, что неотразимо говорит. Я бы даже сказал — по-другому...
— Какой ты пошлый... Фи! Не надо судить — по себе. Пойду счас к нему — попробую, что он там пьет. На рабочем месте...
— На рабочем месте?
— Завидуешь? — спросил Ваня.— Лично я — ему не завидую.
— Да...— Андрей пожал плечами.
Помолчали немного. Поежились.
— А хороший фильм,— не то спросил, не то — просто сказал Андрей.
— Да... Хороший,— отозвался Ваня.
— Жалко журналиста.
— Закон жанра такой.
— Не только — жанра, но и — жизни тоже...— Андрей вдруг загорелся.—Знаешь? Ведь этого — не надо ничего! — горячо заговорил он.
— Чего — не надо? — не понял Ваня.
— Ну... Жертв этих! Понимаешь?! Не надо! Надо все — по-другому! Не так!
— Это же — фильм... Ну ты, Андрейка...— засмеялся Ваня.
— Ну, понятно, что фильм. Но ведь и в жизни — тоже так! Понимаешь?! А эти жертвы — никому не нужны! Я — вообще говорю.
— Ладно, Андрейка! Не принимай близко к сердцу! — добродушно произнес Ваня.
— Подожди! — прервал его Андрей. И даже руку поднял.— Смотри! Ведь что изменилось?!
— Ничего...— согласился Ваня.
— Правильно! — обрадовался Андрей.— Правильно! Ничего не изменилось, а человека — нет!.. А с них — что с гуся вода!..
— Ну, там все-таки — общественное мнение... Оно заколыхалось... И потом — уволили же его...
— Да ты не смотри, что — уволили! "Его ты в дверь, а он — в окно!" Он просто подал в отставку, во-первых... Уволили! Это тебя могут уволить...— заметил Андрей. И продолжил: — А он завтра — другую компанию соберет... За эти деньги! Компанию — по своей реабилитации! Потом глядишь — он еще выше залез...
— Это точно...— согласился Ваня.
— Не надо так,— быстро сказал Андрей.
— Как?..
— Надо, чтобы каждый занимался — своим делом!
— Так, а что? Он не своим делом занимался, журналист-то? — возразил Ваня.
— Ты не понимаешь! — горячо заговорил Андрей.— Смотри! Зло существует всегда. Так?
Ваня согласно кивал головой. Молчал. Было только непонятно: соглашался ли он или — просто качался от холода.
— Так? — продолжал Андрей.— Оно — непобедимо...— Тут Ваня неожиданно прервал его, проникнув в самую суть Андреиных рассуждений:
— Чума — зло?
— Вот — сбил! — Андрей сердито сморщился.
— Чума — зло? — спокойно повторил Ваня.
— Зло-зло! Что ты...
— Так, по-твоему — и вакцины против нее... искать ее не надо? Не надо было. Раз оно — вечное!
— Схватил на корню, студент... Но я — не об этом! Я — вообще говорю! Вообще! Зло непобедимо! Только принимает разные формы так же, как и добро! Но я — о методах! В методах — ошибка! Зло борется с добром, как?..
— Как-как...— Пожал плечами Ваня.— Убивает...
— А! — торжественно произнес Андрей.— Вот! Не знаешь! Убива-ает...— передразнил Андрей.— Оно — не убивает! Оно — за-щи-ща-ет-ся! В данном случае... Потому что добро — оказалось с кулаками! А если б оно было — просто добро — ничего бы — не было!
— Как это — просто добро?! А что, бывает — не просто добро?
— Ты пойми,— объяснял Андрей,— меня эта мысль стала тревожить совсем недавно. Вот, к примеру, на тебя — напали бандиты... Что ты будешь делать?
— Не знаю... Убегу...— улыбнулся Ваня.
— А если — бежать — некуда! И нет выхода! Что ты будешь делать?!
— Ты чё пристал-то? — засмеялся Ваня.
— Ну скажи! — попросил Андрей. Лицо его было серьезным. Надо было отвечать.
— Ну, не знаю! Отбиваться как-нибудь. Ну, Андрейка...
— Вот видишь! — торжествующе произнес Андрей.— Ты будешь — отбиваться! — он поднял воротник своей куртки. Ветер трепал его волосы — Андрей был без шапки.
— Вот видишь — мороз! И я — поднимаю воротник... Понял?!
— Понял,— улыбнулся Ваня, притопывая ногами.
— А если зло дано на земле — как объективная реальность, то зачем с ним воевать?! Самурай или — ниндзя, всегда легко справиться с человеком — мирным! Здесь надо действовать — с другой стороны!
— С какой же?— спросил Ваня, отворачиваясь от ветра.
— С той, о которой зло — не знает, не разбирается и слабо в нем, с той, которая для добра характерна! Вот!
— Как это?
— Зачем добру — лезть туда, где оно — не разбирается.
Зачем ему лезть — в чужую колею?! Ведь его там — легко победят! На чужом поле!
— Что — добро не разбирается: что есть что и кто есть кто? — возразил Ваня.
— Но речь идет — о делах! О делах!
— Ну, ты и — теоретик,— рассмеялся Ваня,— в какие дебри залез! Тут можно спорить — сколько угодно! И так — правильно, и — так...
— Но — почему?! На чужом поле — трудней играть! Почему зло занимается — своим делом, а добро...— Андрей осекся. Теория дала трещину. Ваня подхватил его мысль:
— А добро — занимается своим...
— Но все же! — не сдавался Андрей. Промелькнул свет: — Я — не это имею в виду!
— Говори быстрей! Мороз на дворе! Скоро перестану соображать...— сжался Ваня.
— Смотри! Закругляюсь! Добро должно показать! По-ка-зать, что оно — добро! Показать — силой своего примера! Делом! А люди — выберут, что лучше!
Ваня молчал. Андрей продолжил:
— Смотри! Первый... артист, например, или — певец покажет, что жизнь бывает прекрасна и... шикарна! Хорошо это?
— Артисты трудятся!
— Я говорю — бы-ва-а-ет! Хорошо это?!
— Хорошо-хорошо...— согласился Ваня.
— Второй, например... Жак Ив Кусто и его команда — покажет, что жизнь — загадочна, интересна и — беззащитна! Хорошо это?
— Хорошо.
— Третий — писатель — что жизнь противоречива и даже — жестока, что есть любовь и смерть, что человек должен будет ответить в последнюю секунду на самый главный вопрос: будут ли гордиться или — проклинать его те, кого он оставил на этой земле... Четвертый — врач — создавать вакцины... Хорошо это?
— Хорошо.— Ваня слушая, стучал ногой о ногу.
— Очень хорошо! Вот — методы добра! Вот, что оно может сделать для людей! Показать пример! Люди увидят, что оно есть — добро! Есть! Увидят тогда его.
— Да, но для этого... это медленный процесс. И следствие его — дело будущего. Хотя...— согласился Ваня,— раньше было больше войн. Вся история — сплошная была война. Сейчас уже — меньше...
— Вот — ЭТО — и есть — ци-ви-ли-за-ци-я! Правильно! Появилось телевидение! С ним — люди видят плоды добрых дел других людей и поколений... Теперь уже не только книги  влияют на людей. По книгам — сделаны фильмы! Гуманные фильмы! Это! Это — единственный выход! Ваня — это! Гуманность примера! Сила примера! Доступность этой силы. И ее масштаб — борются за души людей...
— Но ведь и это — тоже — сила примера, Андрей!
— Смерть — это плохой пример... Очень плохой! Пойми, Ваня! До катастрофы плохой! Когда вот так вот — кидаются — такими людьми! Человек — жизнью должен доказывать, что он — человек! Жизнью, а не смертью...
— Да! А что делать тому журналисту?!
— Да не журналисты должны это делать! — вскрикнул Андрей.
Люди на остановке оглянулись на него.
— Тише! — засмеялся Ваня.— Людей напугаешь! И кто же это должен делать?
— Да не их это дело!
— А чье же?! Не их... А чье?! Назови это, как хочешь! Журналист или — еще как... Какая разница?
— Это все равно, что — беззащитного... на смерть посылать!
— Да где же видно было, что — на смерть! Сначала-то все невинно там было дело!
— Это тоже должно быть чьей-то работой! — тише заговорил Андрей.— Служба такая должна быть. Обеспеченная всем! И защищенная ото всех.
— Тогда эту службу надо в бункер посадить! Чтобы — ото всех... Где гарантия, что простое журналистское дело или встреча не окажется — губительной?! И потом, где гарантия, что и там — в самой службе — не будет... всякого! — засомневался Ваня.— Пока существуют деньги, будут и взятки, например!.. Елка зеленая! Как холодно!
— Ну... тогда — не знаю! Но и... напролом тоже... голову сломаешь! — Андрей высказался и истощился. Его стройная минуту назад теория, дала крен.
— Еще с древности ничего со злом не поделали,— продолжал уже Ваня,— оно как было, так и будет. Как ни топи его — оно всплывает. Вот мы с тобой как поговорили, а все равно — команда Кусто будет снимать свои фильмы, артист — играть, а художник — рисовать. А — кто-то — брать или давать! Или лгать... И ничего с этим — не поделать! Кто-то останется жить — и после смерти, а кто-то и живым — не будет жить! Вот так-то. Всегда... А вообще-то, цивилизация победит. Обязательно. А с ней и — добро!
Сильный ветер дул в спину. За щитом Дед Мороз уже с фотографом вместе разливали остатки горячительного. Освещенная ярким светом, одиноко и как-то жалко стояла юная Снегурочка. Бойко стучала каблучками своих сапожек. Люди спешили мимо.
Неожиданно подвалил осевший от тяжести людских тел автобус. Остановился. К его дверям бросилась и приникла вся толпа. Двери автобуса лениво, с трудом открылись. Из автобуса выпал один человек, протиснулся и бодро зашагал прочь. На его место стал другой. Еще один — зацепился кончиками ступней и, извиваясь, как червяк, настойчиво пытался закрепиться.
— Пойдем пешком,— предложил Ваня.
— Пойдем,— согласился Андрей,— я уже согрелся, привык. А ты?
— Не-ет! — бодро, со смешком сказал Ваня.
— До дома — согреешься,— успокоил Андрей.
— Спасибо! — рассмеялся Ваня.
— Не за что! — отозвался Андрей.

                20 января 1995 г.