Поспели вишни в саду у дяди Вани

Вовка зашел за мной вечером. Вовка – Симонян, на самом деле у него другая фамилия, но в деревне Петровке все семьи и люди имеют прозвища, Вовкин отец смуглый, он тракторист и вообще загорелый, значит все Симоняны, есть еще Чукчи, Урюк, Бананы, Бобры, Пупки и Клованы (цирк уехал - клованы остались).
Дед мой как раз был урюком, но бабушкино имя было Вера Михайловна, она всю жизнь проработала сельским учителем и иначе ее не называли. Дед в молодости побывал где – то в средней Азии и любил рассказать какой там вкусный урюк. Мне повезло, окрестили по бабушке – Внук Веры Михайловны.
- Пошли на дискотеку в Хохол – сказал Вовка.
- Я у родителей бутылку водки спер, возьми стопку и закусить чего - нибудь.
Чего - нибудь… А, что в деревне чего - нибудь, сало да кусок хлеба, стопка - стаканчик сто граммовый, собрал быстренько.
- Бабушка, мы с Вовкой в Хохол на дискотеку пойдем.
- Идите, поздно вернешься в веранду постучи, дед откроет, всю ночь беломор курит.
Идем, дошли до лога, к стати зима была.
- Ну, что по сто грамм?
- Давай. – Правда только в том, что я не пьющий, а сказать об этом стыдно было.
Вовка выпил, крякнул, я выпил тоже чуть не крякнул. Сало пожевали.
- Ну, что еще по одной?
Ух, еле влезло…
- Давай – говорю
- Наливай.
Выпили, закусили, чувствую поплыло все вокруг
- Ну что еще по одной?
- Не не хочу больше.
- Ладно обратно пойдем допьем.
Вовка взял пузырь, закуску, закопал в сугробе.
- Обратно пойдем, допьем.
Пришли на дискотеку, Вовка со всеми здоровается, меня тоже никто не трогает – внук Веры Михайловны. Танцы в разгаре, два парня, в центре, танцуют брейк денс, красиво, музыка правда – отстой, не то, что у нас в Москве, тем более в Ленинграде, там ваще Модерн Токинг уже зажигают.
Девчонки к нам интереса не проявили и знакомых не нашлось, в сторонке потоптались, все таки мы в Хохле не совсем местные, так по скромному.
Идем домой, дошли до лога, а состояние такое, что пьяный, блин, до сих пор.
- Ну, что по стограммчик? – Вовка достал "пазырь" из сугроба.
- Нет, что – то не хочется.
- И я не хочу.
Вовка закопал обратно бутылку, рассмеялся и запел. – Во блин да он тоже пьяный оказывается, - подумал я и поддержал его напевы, это дело мы всю жизнь любили.

- Тополя, тополя все в пуху,
Потерял я любовь не найду…

- Иволга поет над тростником,
Иволга в малиннике тоскует,
От чего родился босяком,
Кто и как мне это растолкует…

Мы смеялись и пели, орали, смеялись, голосили!
Но тут Вовка выдал:

- Поспели вишни в саду у дяди Вани,
Яйцами щелкают дикие слоны!!!

Я подхватил и мы орали:

- Поспели вишни в саду у дяди Вани!
- Яйцами щелкают дикие слоны!!!
- Яйцами щелкают дикие слоны!!!

Раз много мы это пели, до изнеможения, счастье лилось через край.
Пошли домой, дед беломор на веранде курил, открыл сразу.
Лег спать, хмеля уже и не было, что там пару стопок, да и потом так орать.
Проснулся утром, зябко, хата остыла, бабушка шубуршит у печки, растопила ее недавно. Пахнет пышками из духовки.
- Ну, что гулена проснулся?
- Да, Бабушка с добрым утром!
- Не видел вчера кто там песни ночью распевал, вся деревня уже об этом говорит, красиво пели, напились мужики какие-то?
- Нет, Бабушка не видел.
Какое же это было счастливое время, петь и радоваться, в армию только весной и вся жизнь впереди!