Леший Глава 13 Дошли!

Глава 13 Дошли!

  Тот побеждает, кто терпит.
  (Флакк Авл Персий)

  Чтобы дойти до цели, надо прежде всего идти.
  (Оноре Бальзак)


Заночевали, как обычно, на вершине увала с обзором во все стороны. Проснулись перед рассветом. Позавтракали «чем бог послал» - вчерашней кашей и холодным чаем. Харчей осталось с гулькин нос, дня на два. Если пояса потуже затянуть – на три.
Макушка восходящего солнца, выглянув из-за хребта, подсветила распадок, с путеводной речушкой на дне. Скрытая утренним туманом, «Нить Ариадны» уже сегодня должна вывести скитальцев к Миренге. В этом Леха не сомневался.

Вниз, к реке, спускаться не стали. Полфляжки чая есть, а водные процедуры отложили до обеда, когда потеплеет. Двинулись по «горбушке» увала, негусто поросшей вездесущим боярышником и калиной.

Увал полого спускается в широкую долину, укутанную густым туманом. Солнце неспешно поедает белое шевелящееся покрывало. Местами проступают очертания берегов. Внезапно спохватившись, светило небесное, будто исполинской поварешкой, принялось тут и там вычерпывать объемистые шматки марева. Слева проявилась знакомая излучина, в километре справа под лучами солнца заблестел утес, похожий на разрушенную крепостную башню. Дошли!

Привал устроили на полянке, где с Вась-Вась отаборивались, откуда глухаря завалил. Ничего не изменилось за три года. Шалаш и тот на месте в виде вороха сухих еловых веток.

До кордона тестя десять километров, до Миренска километров сорок, до Михалыча еще двадцать. Легкой прогулки по берегу не получится, не Москва-река и не Сена, гранитной набережной пока не построили. Опять тайгой «по долинам и по взгорьям», через буреломы, хребты и увалы, через речки и ручейки. Да еще харчи, считай, кончились.

Сам Леха в порядке. В такой прекрасной физической форме давно не был. Люся другое дело. Видно не вооруженным глазом – измоталась в конец. Ей нужен отдых, или транспорт. А какой на реке транспорт – естественно водный. Решил строить плот. Вспомнил Тура Хейердала*. На тростниковой лодке океаны переплывал. Местный тростник будет пожиже египетского папируса, но и Миренга не океан. Завтра к обеду, пожалуй, успеет замастарить корабль.

Если выйти сразу после обеда, ночью пройдут Миренск и завтракать будут уже у Михалыча. Такая перспектива перевешивала опасность передвижения в открытую. Да и опасность не так уж  велика. Вид у них вполне туристский. Парень с девкой, экстремалы. Какие подозрения? А в случае чего, «есть чем потресть».

До судостроительства дело не дошло. Должно же было когда-то повезти.

Сибирь, вторая половина августа, а жара как в Сочи, за тридцать. Водичка, правда, не черноморская, мягко говоря, освежающая. Через пять минут полная симметрия, у одной губы синие у другого яйца квадратные. И на том спасибо. Вымылись, поплавали, постирали исподнее, улеглись голенькие на травке. Солнышко пригревает, зяблики заливаются. Благолепие!

В котелке гречка с тушенкой булькает. Обрыдла хуже горькой редьки. К бульканью котелка и пению зябликов приблудился нарастающий шум мотора с верховья реки. Едва успели нацепить верхнюю одежду. Трусы с майками сырые, да и времени нет.

В излучине показалась казанка, точь-в-точь как у Лехи была, и мотор «Yamaha». А в лодке, не поверишь, не кто иной, как Вась-Вась собственной персоной.
Рассказать, как встретились? Какой смысл? И так понятно. Налили по «сто пятьдесят» и Люсю не обидели, плеснули на донышко. Умяли кашу. Лепота!
Выяснилось, Вась-Вась временно присматривает за обходом Ивана Савельева, пока нового лесника не найдут, или обход не раздербанят*.

Решили отчалить ночью, затемно пройти Миренск, а утром быть у Михалыча. Под присмотром Вась-Вась расслабились. За долгие недели первый раз уснули спокойным, безмятежным сном.

Покуривая, старик наблюдал за спящим Лехой. Это уже не тот мальчонка, которого учил таежным премудростям, - матерый бирюк. Не позавидуешь тому, кто встанет у него на пути.

***
Высадились на берег километра за два до заимки Михалыча, немного не дойдя до того места, где в прошлой жизни Лена сказала «вот и приехали». Причалить прямо к мостку было заманчиво, но опасно. Мало ли? Вдруг цирики не поверили, что Леха утонул, и расставили засады в местах его возможного появления? А Михалыч самый близкий Лехе человек от Урала до Чукотки, и менты об этом знают.
Договорились, Вась-Вась пока светиться не будет, а заедет за ними через два дня с запасом бензина километров на пятьсот. Как Вась-Вась не упирался, Леха всучил ему тысячу баксов на расходы.

Сделав крюк, вышли к заимке с тыла, со стороны леса. За жидким кустарником, простирается приличный, с футбольное поле, открытый участок. Что творится на заимке скрыто двухметровым тесовым забором. Парадный подъезд заимки выходит на реку. С тыльной стороны калитка, против которой затихарились.

Помня о возможной засаде, Алексей решил немного выждать, посмотреть, послушать. Прилегли на траву в кустах, блаженно вытянув усталые ноги.

Ожидали не более минуты, калитка бесшумно отворилась. В проеме обозначилась колоритная фигура Михалыча экипированного в видавшие виды солдатские галифе и линялую голубую майку – домашний смокинг деда. На босых ногах резиновые галоши, на голове неизменная форменная фуражка лесника.

Фуражка всегда висела на специальном гвозде около двери. Михалыч мог выйти из дома без рубахи и без штанов, но с непокрытой головой – никогда. Это означало опростоволоситься, что было равносильно отправлению малой нужды на Красной площади.

В правой руке подаренный Лехой карабин «Тигр». Указательный палец на спусковом крючке. Рядом, злобно оскалив пасть, верный товарищ Бес.

Все это удивило, и одновременно успокоило Алексея. Кого мог опасаться Михалыч в своей епархии? С другой стороны, если он вооружен, значит, засады нет – сыскари бы этого не допустили. Более не раздумывая, Леха поднялся и вышел из укрытия. Тут же Михалыч взял карабин наизготовку, а Бес, грозно рыча, выдвинулся на два шага.
Пес признал Леху первым, прижал уши, завилял хвостом и в нетерпении засеменил передними лапами, но с места не двинулся. Только когда Михалыч, выпучив от удивления глаза, прохрипел:

— «Экибастузуголь! Алеха!» – Бес кинулся к другу, повизгивая и виляя всеми частями тела.

Михалыч облапил Леху ручищами, мял, хлопал, гладил и говорил, говорил, говорил:

— Алеха, еж тебе в задницу! Живой, здоровый, а мне сказывали утоп. Надо же, со строгача «лапти сплел»*. Тыщу верст отмахал! Я и не чаял тебя увидеть. Молодец, что пришел! Спасибо, не забыл старика. Мы с Бесом на прошлой неделе ездили к нашим на могилку. Проведали. Отвезли Машку к Кузьмичу и поехали. Их похоронили в Миренске, Лиза присматривает... – только теперь обратил внимание на Людмилу, молча стоящую позади Лехи:

— Здравствуй девица, ты кто будешь? – не дожидаясь ответа, повел гостей в дом, взяв за руки, как детей.

— Проходите, у меня аккурат щи сварились, картоху поставлю. Банька топится. Пока вы в баньке, я на стол соберу.

Умей Леха плакать, у него бы на глаза слезы навернулись. Не ожидал он такой материнской нежности от сурового, угрюмого деда. Вокруг вертится и подпрыгивает Бес, норовя лизнуть в лицо.

Разомлевшие после бани сидят за столом. Чего тут только нет – наваристые щи, вареная картошечка, осетр запеченный, изюбрятина копченая, икра черная и красная, грузди соленые, графинчик фирменной настойки на кедровых орехах – всего не упомнишь.

***
После обеда Людмила уснула на роскошной чистой постели в горнице. Михалыч, Леха и Бес устроились на ступеньках крыльца. Дед курит, Бес дремлет, положив голову на колено хозяина, Леха бездельничает.

Михалыч поведал то немногое, что знал о постигшем их общем горе. Неладное почуяли в Миренском лесничестве, когда Иван не вышел на связь в установленное время. Посланный гонец застал прогоревшие головешки. Следствие возглавил областной следак, Федорцов, который Леху закрыл. Теперь он подполковник.

На пожарище два дня работали эксперты. Нашли фрагменты костей троих взрослых. Про малыша ничего сказать не могут. Детских косточек не нашли. Они такие маленькие и нежные, могли в пепел превратиться. Остатков оружия тоже не нашли. Скорее всего, бандитам досталось.

Михалыча к пепелищу не подпустили. Они с Бесом три дня лазили вокруг кордона. В километре Бес нашел самую главную улику – свежую могилу, из которой следаки извлекли труп в зэковской робе с огнестрельным ранением в голову. Возможно, убит из девятимиллиметровой «Сайги». Такая была у Ивана.

Зону, откуда бежал зек установили. Побег групповой. Всего сбежало пятеро. Убитый ходил в авторитетах, видимо был у беглецов за старшего.

Основная версия следствия – на кордон напала банда бежавших заключенных в количестве пяти человек с целью завладения оружием, одеждой и продуктами. Лесник оказал сопротивление, одного убил. Бандиты ушли на моторке лесника, поскольку ее не нашли.

Чем больше Михалыч думал, тем больше непоняток придумывал.

Собака Ивана, Найда, родная сестра Беса, убита двумя выстрелами у своей будки. Собака была на цепи, на которую могли посадить только хозяева. Что могло заставить Ивана пристегнуть Найду? На ум пришло только одно – прибыли гости, панически боящиеся собак. Это никак не вязалось с нападением зэков. В угоду таким гостям собак на цепь не сажают.

Следующий момент, никак не вписывающийся в версию следака – труп зэка. Убит в затылок. Это скорее казнь, а не боевое ранение. Зачем утащили так далеко от кордона, если сами ушли на лодке?

Главный вывод Михалыча – Иван сам впустил убийц в дом и это были не зэки.
На главный вопрос - кто и почему? У Михалыча не было не только ответа, но малейшего экивока в ту сторону. Имелись сомнения, «на воде вилами писанные»:

— Пока ты на киче парился, обход у наших переиначили. Отрезали исток Миренги, озеро в котловине, а взамен ничего не дали. Тот отруб в моем обходе был, знаю я его – пустая деляна. Ни леса путного, ни зверья. Голая котловина, а кругом валище* непролазное. Разве что озеро рыбное, так озер этих у нас тьма.

Вроде бы хорошо – десять тыщь га* с плеч долой. Помнишь, как Жванецкий говаривал про Красноярский край, который покрывает Швейцарию как бык овцу. Вот и обходы у нас подходящие – полмильена га. Швейцарию нет, а пару Луксембургов одним обходом покрыть можно. И все на одного лесника... Когда такое ярмо с плеч долой, оно вроде бы хорошо, но что-то здесь не чисто.

Ванька разобраться хотел, под какую такую хозяйскую нужду тот участок отдали. В лесничестве никто ничего толком не знает – сверху наказ был и все. Собирался он туда сходить, и сходил. Аккурат перед злодейством вернулся. Знаю, не все что спереду, то причина, но думаю, связан его поход с нашим горем. Помышляю я проведать ту котловину.

Леха уговорил Михалыча дождаться его возвращения. Проводит Людмилу в Иркутск и вернется.

Вась-Вась прибыл в назначенное время. На общем собрании проложили маршрут - на моторке в верховья Лены до поселка Качуг, и автобусом до Иркутска. Более пятисот километров за сутки. Вот бы раньше так.