Размышления о Церкви

 Согласно Евангелию, Бог Сам Церковь учредил. Это напоминает  "предвидение падения",
как некая вынужденная мера в создавшихся условиях, помощь в миссии, подобно сотворению женщины в Раю "для человека", где "стало им имя - человек". То есть, женщина, взятая из человека, в момент возвращения (соединения с ним), являет полноту имени "человек". Это было предвестником отпадения от Бога, потому, что полнота жизни изначально заключалась в приобщении к Его энергиям.
Бог вычленяет и ограждает Свою Скинию, потом создаёт Церковь, куда помещает эти энергии как "эксклюзив", как предложение продолжить приобщаться. Он сохраняет Свой "земной филиал" от тирании исторических бурь, чтобы Его "лекарства" делали дело спасения пусть даже для весьма малого числа людей.
Церковь превращается в лечебницу, иногда - в реанимационную, операционную, где на всех - Один Врач, и штат санитаров (священнослужители). Ненависть к ним - дьявольская уловка, чтобы оставить людей без небесных "лекарств".
 Окормление душ - труд, подобный работе сиделки у кровати больного, где кормление (совершение Таинств) и вынос отходов (Исповедь) перемежаются с общением. Это служение, требующее силу любви, "энергетик", без которого неизбежно падение и самих служителей.

Отторжение Церкви - почти всегда есть внутренняя проблема самого отторгателя. Но для равнодушного большинства она остаётся лишь частью сферы услуг, "крестильно-отпевальной конторой". Миллионы так и уходят из жизни, не познав Её миссии, не войдя в "Дух предложения".

Слова Христа о Церкви сразу делают Её "аутсайдером", тайной закваской умов, подобно живительной инъекции для умирающего. Это  - иной образ мышления, трансформация, реорганизация мыслей. Концентрические круги жизненных ценностей идут на слом, меняют направление, как воды Иордана в ежегодный праздник Богоявления. 

Литургическое действо вводит и на Голгофу, и в Высший Мир. Это чувствуют в Алтаре служители, что для многих из них до конца дней остаётся вдохновенным смыслом всех трудов.


 В притче о богаче и Лазаре две странности, приводящие ум в тупик.
Первая в том, что Авраам, свидетельствуя о непреодолимой пропасти между ним и богачом,  называет его... своим чадом. Отцовство не расторгнуто, любовь не перестала...
Не трагедия ли это для самого Авраама? 

Вторая странность - поведение Церкви.
Пропасть непреодолима, но Церковь усердно молится за усопших в какой-то надежде, что пропасть эта не превозмогает милосердие Бога...   

У этого несчастного богача (точнее, богачей) искажение образа и подобия имеет свободу своего совершенного раскрытия.
"Совершенство" это аналогично математическим безднам.
Плюс "вкус" вечности, так, что для ума происходит отрыв от категорий времени в "микро" и  "макро" - величины.
Что минута, что столетие, что тысячелетие - ценностные критерии всякого периода  сливаются там в общую мглу безвременья, биологические часы тоже отключены.

Вот почему и 5 минут адского зубовного скрежета - тоже вечность, ужас и вкус её - в невидении (в неведании) предела.

Вечность начинается с момента потери категории времени, ей чужды понятия  протяжённости и изменяемости. 
А парадоксы "внутренних часов" в психике происходят и в земной жизни.

Эти три Евангельских года - сплошное надысторическое действо, где сфокусированы смыслы будущего.
Когда парализованного затаскивают на крышу дома, потом делают в кровле дыру, опускают через неё к Спасителю, всё это - символическая миссия пресвитерства.
Поэтому, когда Церковь "лезет" в образование, в армию, в медиа-пространства, тогда этот "парализованный" мир боится и вопит, чтобы его не тревожили, не "стаскивали с постели".
Отсюда вся эта ненависть к Церкви, к её "плохому медперсоналу", и т. д.

Люди вертикального мышления это те, для которых зрение работает в другом измерении: под  ногами своими они видят бездну ада, а над головами - Свет Неба.
Так и живут. Так и ходят.
А то, что простирается по-горизонтали для них притекает и утекает мимо, как река.

Многие явления того, что именуют культурой есть средства и "скальпели" по реструктуризации души.

В философии, искусствах и музыке видно место каждого на градуированной вертикальной шкале богоустремлённости.
Там - твоё отношение к Голгофской жертве по степени дистанцированности от  неё.
Церковный Великий Пост - есть отдалённое упражнение в этом соучастии.
Именно поэтому там дело не в пищевых табу, но во всём, что чуждо Голгофскому 
СОстоянию.

Любая церковно-календарная неделя - скрытая возможность прикоснуться к "открытиям Апостолов": либо к их ужасу, либо к их восторгу. Ради этого сочинялись богослужебные системы, эти "сценарии" возможных духовных ассоциаций.

А наше жалкое несовершенство и лень толкает каждую прошедшую неделю воспринимать очередным этапом сухого талмудизма, либо мрака языческого.