Утренняя прогулка

Бим, родившийся в апреле, к сентябрю уже подрос, став красивой молодой собакой. Ранним утром, в половине шестого часа, выходили мы на прогулку. Конец сентября. Ночью прошёл дождичек. Утром туман окутал всё вокруг. Фонари слабо мерцали в кофейно-молочной пелене тумана, рассеивая свой свет в стороны, практически не доходивший до земли. На пустыре за домом, где высокий бурьян опутан паутиной с дрожащими на ней каплями, вилась узкая тропка. Там тихо и темно. Луч ручного фонарика, продираясь сквозь туман и тьму, выдирал из неё небольшой кусочек тропинки, скользя по ней жёлтым кружком. Тут я Бима отпускал с поводка. Пусть побегает по пустырю, между стеблями высокого и высохшего бурьяна, ломая его, разрывая красивую паутину и осыпая себя капельками влаги.
В стороне от тропинки валялся какой-то мешок, туго чем-то набитый. Бим подбежал к нему, долго нюхал, фыркал носом, пока я не позвал его. Мешок меня немного заинтересовал, но сходить с тропинки в сырой бурьян никак не хотелось. Мы пошли дальше.
«А всё же, что там за мешок, - думал я. – Почему он розовый? Кажется, розовых мешков не бывает. Это, наверное, аберрация света. Туман и темнота искажают его».
Думая так, я сам не заметил, как остановился. Бим далеко убежал вперёд. Я не видел его и не слышал потрескивание бурьяна. На мой зов Бим прибежал, и мы возвратились к мешку. Тут только, осветив его лучом фонаря, я увидел, что это не мешок вовсе, а девушка. Одета она в розовый свитер и джинсы. Лежала лицом вниз, руки вытянуты вдоль тела. Жутко стало среди тьмы на пустыре от такой находки. А Бим стоял рядом, радостно виляя хвостом, на конце которого белая кисточка, хорошо заметная в темноте. Он с высунутым языком весело смотрел на меня, что придало мне уверенности и смелости. Я наклонился к девушке, приподнял её голову, слегка повернув её лицом влево, осветив его фонарём. Комки сырой земли и сухая трава прилипли к белому безжизненному лицу. Глаза плотно закрыты, в лице ни кровинки. Я положил бездыханное тело на бок, осмотрев грудь и живот на предмет наличия ножевых ранений. Ничего не было. На голове тоже никаких ран. Биение сердца рукой, прислонённой к груди, не почувствовал, мешал бюстгальтер. Пульс на руке прощупать не догадался. Поднёс к её носу стекло фонарика: если запотеет, значит, дышит. Стекло осталось прозрачным после минутного держания под носом.
Что делать? Мобильник остался дома. Никогда не брал его на утреннюю прогулку с собакой. Я осторожно положил голову девушки на землю, надумав выйти на тротуар, в надежде на то, что попрошу первого прохожего вызвать «Скорую помощь». Неживое тело, положенное мною на бок, мягко повалилось на спину, и рука, как плеть, шлёпнула о сырую землю – чвяк!
В столь ранний час встретить прохожего почти нереально. Но едва я выскочил на слабо освещённый уличными фонарями мокрый асфальт тротуара из темноты бурьяна, как чуть не налетел на парня лет двадцати. Я в расстегнутой фуфайке, под которой лишь майка, в спортивных штанах, взъерошенный и взволнованный, выпалил:
- У тебя мобильник есть?
Парень от неожиданности моего появления и моего бандитского вида, остолбенел, разинув рот, но ничего сказать не мог.
-  Есть мобильник? – повторил вопрос я.
- Есть, - слабым голосом отвечал незадачливый прохожий.
- Вызови «скорую». Там девка убитая лежит или не…
Парень неожиданно исчез в тумане, только грязные пятки ботинок сверкнули, будто реактивный двигатель включил. В этот момент он любого бы олимпийца обогнал, будь тот хоть из Кении!
Ждать другого прохожего бесполезно. Я прицепил Бима на поводок, и мы побежали за телефоном. Бим, не довольный короткой прогулкой, упирался, не хотел идти домой.
Я вбежал в квартиру, схватил мобильник и бросился обратно. Бим, проявив радость, даже гавкнул в подъезде, что ему делать строго запрещено.
Прибежав на место убиения, я трупа не обнаружил. Внимательно оглядел всё вокруг, шаря лучом фонаря по зарослям бурьяна, но никого не заметил. «Ушёл труп. Ну, мне легче».
Вдруг из темноты донеслись звуки судорожно вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и зубная дробь, выбиваемая дрожащей нижней челюстью. Я сразу направил луч фонаря в сторону звука. Там, на трубе теплотрассы, сидела моя убиенная девица, моя находка и пропажа. Она тряслась от холода в такой судороге, что все члены её свело, она не могла ими управлять.
Я скинул фуфайку, не чувствуя сырого промозглого холода сентябрьского утра и одел её на девушку. Теперь от неё за версту несло свежим перегаром.
- Как тебя зовут?
У неё зуб на зуб не попадал. Она силилась ответить, но не могла, издавая лишь нечленораздельное мычание, как ранний Булгаковский Шариков. Только зубы стучали громко, и сама корчилась в судорогах. Бим стоял рядом и с укором в карих глазах, слегка наклонив голову, смотрел на самку человеческую.
- Где ты живёшь? Я провожу тебя.
Я не рассчитывал получить ответ, но ведь что-то делать надо, о чём-то говорить, как-то приводить её в чувства. Она трясущейся, не слушающейся её рукой, показала куда-то в сторону и в небо.
- Ну, на небо тебе рано.
Я обнял её и повёл в указанном направлении. Каждый шаг давался ей с большим трудом, замёрзшие суставы и мышцы не слушались, ноги в коленях подгибались. Без поддержки она не могла идти. Движение и моя фуфайка постепенно согревали бренное тело подгулявшей девы. Судороги постепенно прекратились, скоро и дрожь начала проходить. Идти оказалось дольше, чем я предполагал. Далековато она жила. Однако дошли. Хотел я проводить её до квартиры, не имея никакого намерения заходить к ней, но кодовый замок на двери подъезда не пустил нас.
- Открывай!
Она неумело притворилась пьяной, хотя хмель давно вышел. Я понял её намерение. Да и мне некогда, уже на работу пора, время завтрака прошло.
- Как хочешь. Фуфайку снимай.
Я и сам продрог в одной футболке, потому мы с Бимом бегом рванули домой, чтобы согреться, переодеться и на работу идти.

18.11.2017.

Рассказ иллюстрирует одна из первых фотографий моего Бима. Здесь он совсем молодой. Конечно, она не отвечает сюжету рассказа, но у меня нет фотографий Бима для каждого сюжета, поэтому для рассказов с его участием подбираю интересные фотографии из личного архива. Не мог же я фотографировать его на фоне пьяной девицы! Да и в то время не думал о написании рассказов о Биме.