Три звезды из созвездия Койота... Глава 11

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: "Учиться, учиться, учиться!"


* * * * * * * * * * * * * * *



Утром Роузи лучше. Почки работают, пульс нормальный, температура -- почти... Мочевой катетер можно вынуть. Солевой раствор ей больше не нужен, и сегодня вечером я выну и внутривенный катетер. Роберт возвращается после восхода солнца. 

— А где спальные мешки?
— В кузове.
— Вот и ладушки. А где тут продаются подержанные вещи?

Роберт ненадолго задумывается.
— На резервации с этим сложновато. А что тебе надо?
— Пара рубашек и нормальный холодильник. Этот жрет солярку для генератора, как невсебя.
— Ум-ммм... – Роберт думает еще минуту и наконец: — За холодильником наверно надо ехать в Галлап или Фармингтон.
— Куда ближе?
— Фармингтон, но в Галлапе магазин больше и лучше.
— Какой магазин? В смысле, как он называется.
— “Goodwill” (“Гудвилл”). Там продаётся много чего подержанного. Вот только с холодильником сложно придется. С соляркой для генератора будет туговато.

Он прав, конечно.

Взяв у Роберта адрес магазина в Галлапе, я даю задание чингачгукам: необходима яма десять на десять футов и пять футов глубиной. Зачем? Так необходимо Злому Чинди. Найдите лопаты и копайте. Сев за руль маленькой грузовой Тойоты, я чуть не сталкиваюсь с Джипом, за рулем которого сидит уставшая после дежурства Ким Уолтон.

— Вы куда?
— В Галлап, а Вы?
— Получается, что тоже в Галлап. — Ким пересаживается в Тойоту и через пять минут засыпает на пассажирском сиденье. Солнце еще не успело подняться высоко над горизонтом и прохладный утренний ветер играется прядками её светло русых волос. Я вспоминаю, как я тоже так засыпал после двадцатичетырехчасового дежурства, и сам себе улыбаюсь. Я уверен, что ей ничего не снится. Так засыпать -- это просто провалиться сквозь какую-то космическую черную дыру в центре какой-то дальней галактики. Кстати, а с чего это я решил, что волосы у неё русые. В фамилии "Уолтон" ("Walton") нет ничего русского. Абсолютно ничего. Интересно, так откуда же она? В смысле, любопытно откуда её семья? Тут, в Америке, люди сами этого иногда не знают. Нет, серьёзно. Это практически невозможно объяснить неамериканцам, но если подумать объективно, такого понятия, как "американский народ" нет, и быть не может. Так, нация сплошных дворняг, которых повыгоняли всевозможные родины и отчизны...

Через шесть часов мы вернулись с по жабры загруженным кузовом – подержанные, но в хорошем состоянии чашки, вилки, ножи, ложки, плоские и глубокие тарелки, миски, полотенца, куртки, рубашки, простыни, наволочки, одеяла, и два платья; учебники по начальной математике, английскому, истории, географии, и ящик детских книг; глобус и старый атлас, и даже подержанный лаптоп компьютер. Некоторые необходимые вещи, конечно, в магазине “Гудвилл” купить было невозможно, и пришлось остановиться в универмаге “Таргет.” Там пришлось покупать расчески, карандаши, ручки, тетрадки, линейки; свежие фрукты и овощи, молоко, и некоторые другие продукты... Да, а вот второй холодильник купить не смогли. Жалко.

— А яма зачем? – спросил истекающий потом Роберт, когда мы вернулись в Coyote Junction.

Coyote Junction – “Койотский Перекресток” – это название, которым я решил окрестить полдюжины домишек где вот уже три дня обитает Злой Чинди. Негоже новоиспеченному божеству обитать в безымянном месте, которого и на карте-то нет.

— А почему ты её роешь? Я же детям дал это задание?... – тут я осекся. Роберт перестает исполнять копательные движения и опирается на лопату. Он переводит дыхание и начинает мне отвечать, но его прерывает тихое хныканье маленького Джесси. Все четыре мальчишки выглядят изнуренными до полусмерти.
— М-мы-х  о-оч-чень  ста-ах-р-рах-лись, — выдавливает из себя Джесси. – У-ух  на-ас не-е полу-у-учается...
— А сегодня ночью Злой Чинди заберет наши души, — заканчивает за него Исак.

Грустный, как на похоронах, Картер приносит ведро только что накаченной холодной воды и ставит его рядом с полицейским. Полуголый Роберт стирает с плеч и шеи струйки грязного пота, делает несколько жадных глотков из ведра и выливает остальное на себя. Я думаю, как ответить чингачгукам. Роль злостного Чинди я, конечно, немного переиграл, но действовать тут необходимо правильно и тонко. Если дети вдруг решат, что мною  не владеет жестокий дух неправильно умершей Бабы Яги, то есть, если я просто обыкновенный бледнолицый, тогда – грош мне цена. Весь авторитет потеряю. Очень не хочется терять авторитет. 

— Мыться, — наконец рявкаю я. — Всем. Прямо сейчас.

— Так зачем яма? – переспрашивает Роберт, когда от чингачгуков и след простыл.
— Для мусора.

Но для мусора яма оказалась маленькой. За годы в посёлке набралось столько хлама, что лишь больше половины влезло в мусорную яму пятифутовой глубины. Пришлось использовать хибарину, загаженную парой отсутствующих алкоголиков, как вспомогательный мусорник. Субботник Ильича занял еще два дня, но к концу этого срока поселок сложно было узнать.

Роберт, в рабочий участок которого входила вся область Каньона и Мейсы Чако (на всю эту местность всего пять полицейских Дин'е), вернувшись на третий вечер недовольно покачал головой и сказал, что порядок – это, конечно, хорошо, но так живут только бледнолицые.

— А мне нравится, — возразила Роузи. Она потихоньку ожила. Я вынул внутривенный катетер и прекратил антибиотики. Рана на левом бедре была огромная, но чистая.

— Думаешь зарубцуется? – поинтересовалась Ким во время одной из перевязок.
— Скорее всего, да, — ответил я. – Лучше, конечно, было бы сделать пересадку кожи.
— Откуда?

Я внимательно смотрю на Роузи. За последние несколько дней, как и многие аналогичные пациенты, она очень похудела, так что недостатка в коже не намечется.

— Я бы взял с брюшины, но ведь она еще никогда не рожала, — я думаю вслух. – Она маленькая и ей нужна будет кожа...
— Я не хочу рожать, — перебила нашу профессиональную дискуссию пациентка. – У меня и так с этими койотами забот хватает, — она кивнула в сторону детских голосов.
— Ладно, ладно. Не зарекайся, — подмигнула ей Ким.

Из пяти детей в том, что осталось от поселка, двое – это дети Роберта: малыш Джесси и его младшая сестрёнка Стэйси. Двое мальчишек – Исак и Клем – сыновья отсутствующих алкоголиков. Картер, самый старший и высокий, раньше жил со Старой Кроу, но кем он ей приходился – внуком, правнуком или племянником – никто не знает. Картер говорит, что ему "почти пятнадцать," но у него нет ни свидетельства о рождении ни каких-либо других документов.

Розалия – двоюродная сестра Роберта, но они никогда не разговаривают при мне о родителях, ни между собой, ни с детьми. Картер как-то инстинктивно отделяет себя от рода Майи, рода Койотов. Он настаивает на том, что он Чакто. То есть, Чакто – это его племя. Роузи и Роберт не возражают. Он – индеец, значит он принадлежит к Дин'е, то есть к Людям.

Роузи потихоньку начинает исполнять привычную работу по дому. Она радуется стиральной машине, новым одеялам, посуде, и одежде для детей. Кстати, о детях...

Всё-таки как классно, когда маленького человека можно легко обдурить! Вот, например: Злому Чинди угодно, чтобы все ели ножом и вилкой. Да... Нет, это не всё, вилку надо держать в левой руке. Я сказал: в левой! Нет... В другой левой... Вот так, правильно. И нельзя чавкать!...

... Вот уже третий день рано утром после завтрака я забираю всю пятерку маленьких койотов в хибарину, где стоят длинные столы с табуретками и непрофессионально сколоченная школьная доска. Картер врет – он, конечно, самый высокий, но ему еще далеко до пятнадцати. Ему лет десять; ну, может быть, двенадцать. Значит он пропустил уже, как минимум, больше трёх лет школы. Положив перед ним детскую книжку “Учимся читать” (которую мои белые дети начали читать лет в пять-шесть), я сразу вижу, что читать он не умеет. Ситуация осложняется еще и тем, что он не хочет учиться читать. Он вообще не хочет учиться, мотивируя это тем, что настоящему Дин'е не подобает изучать враньё бледнолицых. Это отношение к учебе необходимо обломить на корню. Ведь если Картер, самый старший, сможет увельнуть от учебы, то оставшиеся четыре маленьких койота тоже упрутся и будут артачиться. Так и вырастут нищими алкоголиками на резервации. Нет, так нельзя.

— Я тебе даю подумать до вечера. Если ты не изменишь своего решения, я тебя превращу в лягушку.
— Опять врешь, бледнолицый, — это сказано с опаской, но это сказано.

Нет, маленький койот ты мой, мы еще и не таких ломали. Мы ломали спесивых бледнолицых, которые считали, что диплом Гарвардского мединститута делает их на голову выше и лучше других смертных.

— Нет, не вру. Сначала ты перестанешь расти. Потом начнешь заикаться. Потом поменяешь цвет на зелёный. Потом... Ну, потом, сам увидишь.
— Врёшь.
— За грубость ты у меня начнёшь превращаться в лягушку прямо сейчас. Вот, стань ровненько вот тут у двери... Да не бойся, я просто отмечу на косяке, какого ты роста.

Исак и Клем смотрят на Картера с детской смесью боязни и восхищения, ведь он не только осмеливается грубить взрослому, он грубит взрослому билагаане (бледнолицему), душой которого завладел Чинди Старой Кроу! Сжав губы, Картер смело подходит к косяку, и я кладу ему на голову учебник арифметики для первоклассников. Картер не видит, что книга направлена под углом немного вверх, зато когда он отходит для того чтобы я мог провести черточку карандашом, книга уже полностью перпендикулярна к вертикали косяка. Мальчишка безразлично хмыкает и пожимает плечами.

— Кстати, когда ты в следующий раз сходишь в туалет, внимательно посмотри на мочу. Это первое, что меняет цвет. – Картер недоверчиво и дерзко смотрит на меня и, я уточняю: — Моча – это первое, что станет зелёным.
— Хм!... – презрительно поджав губы, Картер еще раз хмыкает, и развязной походкой выходит из домика.
— На вашем месте я бы пошел с ним, — говорю я оставшимся в классе койотам. – Скоро он превратится в лягушку и вы не сможете с ним общаться.

Четверо детей удрученно выходят, исподтишка с опаской бросая на меня испуганные взгляды. Не дожидаясь когда закроется дверь, я начинаю медленно и тихо петь по-русски:
“Чунга-чанга, синий небосвод,
чунга-чанга, лето круглый год.
Чунга-чанга, весело живём,
чунга-чанга, песенку поём...”

— Эй, Томас Маин Рид... Ты что делаешь? – В дверном проеме появляется испуганное лицо Клема.
— Это молитва такая, ну, заклинание...
— На каком это языке?
— Не знаю. Кажется, Чинди двигает моими губами и они сами по себе издают эти звуки, а что?

Клем не отвечает. Он как пуля вылетает за остальными маленькими койотами.

— Картер! Картер! Вернись, Картер!

Через несколько минут в школу-лачугу влетает Картер. Видно, что ему жутковато, но он крепится духом перед младшими койотами. Младшие койоты не торопятся проходить в классную комнату за старшим мальчишкой. Они опасливо наблюдают за происходящим через просвет в дверном проеме. Подождав пока Картер переступит через порог, я делаю удивлённую мину и приоткрываю рот.

— Что? – видно, что Картеру немного не по себе, но он продолжает держаться.
— Н-нет, нет. Ничего.
— Что такое? – повторяет Картер и нервно оглядывается в направлении испуганных сверстников. Сквозь щель между дверью и косяком на него, не моргая, смотрят затаившиеся от страха карие глазёны.
— Я же тебе сказал: ничего, — повторяю я. — Вот только... Вот только кажется ты уже начал расти вниз. Немножко.
— Хм!... – он пытается хмыкнуть так же презрительно, как хмыкал пять минут тому назад. Но видно, что ему немного не по себе.
— Заходите, заходите, — говорю я наблюдающим за нами детям. – Ну, хоть померяйте его кто-то, а?

После нескольких минут спора  “Ты меряй... Нет, ты меряй,” Картер не выдерживает, берёт ту же книжку и синий фломастер, даёт их Клему и, облизав пересохшие губы, становится к дверному косяку. На всякий случай он выравнивает плечи и вытягивает шею. Клем становится на придвинутый стул и аккуратно кладёт учебник на голову Картера. Картер делает шаг вперед и Клем аккуратно проводит черточку синим фломастером. Его лицо застывает от ужаса: синяя черточка, проведенная Клемом, ниже той, которую совсем недавно провел я, почти на целый дюйм!

Картер выскакивает из классной комнатушки со скоростью ошпаренного койота и мчится в сторону домика, где живёт Розалия. За ним бегут четверо других детей-койотов.  Мне тоже надо в домик, где живет Роузи, правда, по другой причине. По пути я прохожу мимо дворного туалета. Меня совсем не удивляет сцена, которая удивила бы любого другого человека – дверь в туалет открыта; рядом с унитазом стоит Картер, его штаны спущены до лодыжек. Кроме Картера, четыре пары глаз с волнением наблюдают, какого же цвета жидкость выльется из его мочевого пузыря. До меня доносятся воодушевляющие отрывки возгласов: “... давай, давай...” “...будет в порядке...” “... сли  ты... лягушкой... тебе...  ...строим... домик...” Как видно, бедному Картеру сложно исполнить казалось бы элементарную биологическую функцию мочеиспускания под пристальным взглядом болельщиков, и он расстраивается еще больше. “Ну! Ну, ну, ну... давай!...” — шипит он глядя вниз.

— Водички попил бы, — советую я, но мой доброжелательный тон заслуживает лишь прищуренного  взгляда из-под черной челки.

Я вздыхаю, пожимаю плечами  и захожу в домик Роузи. Роузи моет посуду и очень удивляется, что я так рано возвращаюсь.

— Я думала, что вы до двенадцати будете заняты уроками?
— Уроки придется отложить. Дети должны хотеть учиться. Иначе ничего не получится, — философски бормочу я, шаря под умывальником. – Я, кажется, где-то тут видел синьку для мойки туалетов...
— Посмотрите справа... поглубже, – советует Роузи. Я уверен, что добрая девушка сама бы достала для меня синьку, если бы только могла присесть на корточки. — А тут что надо? – её брови немного подпрыгивают от удивления, когда я  просматриваю и содержимое мусорного ведра.
— Маленький шприц, который я выбросил после последней перевязки. А-аа, вот и он. – Я с радостью достаю из мусора маленький пятикубиковый шприц и набираю в него несколько капелек синьки.

И как раз вовремя. Казалось, что вот только я успел спрятать шприц в задний карман джинсов и вернуть синьку под умывальник, как в комнату влетают два радостных койота с оповещением:
— Томас Маин Рид, Томас Маин Рид!... Она желтая!.. Иди посмотри, она желтая!
— Нет, ребята, я не собираюсь смотреть на...
— Нет, ты обязан посмотреть! Пойдем, пойдем!

Я делаю вид, что не могу устоять перед острой настойчивой просьбой и, не сильно сопротивляясь, направляюсь к туалету ведомый за руку двумя радостно припрыгивающими койотами.

— Вот! – гордо кивает Картер в сторону унитаза.
— Что вот? – с напускным равнодушием спрашиваю я.
— Она желтая.
— Ну, конечно, желтая. Ты что, сказок начитался?... то есть, наслушался? Ведь если бы ты внимательно читал о волшебстве, ты бы уже давно знал, что многие виды волшебства мгновенно не выходят. Тут необходимо терпе...

Меня перебили сразу все:
— Виды волшебства?...
— А где читать?...
— Как читать?...
— Есть книги про волшебство?...

К счастью, ответ был заготовлен заранее. Впрочем, как и весь остальной план действий:
— Ну, конечно, у волшебства есть много видов. И о волшебстве есть много книг. Некоторые даже для детей.
— Книги или волшебство?
— Книги. Вы никогда не слышали о юном волшебнике по имени Гарри Поттер?
— Он опять врёт!
— Нет, не вру, — устало вздыхаю я. – Правда, должен признаться, что Гарри Поттер – белый волшебник. В смысле, у него белая кожа... Но, как я вижу, кажется именно поэтому его магия вам не подойдёт. — Я мягко направляю детей в сторону хижины где Роузи уже начала готовить ланч и, улучшив момент, когда никто не смотрит, быстро выплескиваю пару капелек синьки из шприца в унитаз. – Давайте пока не будем сливать воду...

Роузи действительно накрывает на стол. Она удивляется, что день уроков прошел так быстро и сейчас расспрашивает маленьких койотов, что же они сегодня выучили, но разговор как-то не клеился. Все дети с опаской поглядывают на входную дверь. Стэйси, наконец, не выдерживает и, явно стесняясь, встаёт со стула и робко выходит во двор.

Через несколько минут от пронзительного и сдавленного на полукрике детского визга все четыре койота замерли за столом, как статуи. Рослый Картер побледнел, как простыня. Как в дешевом кино-страшилке входная дверь отворилась медленно и со скрипом, и в комнату медленно вошла маленькая Стэйси. Её лицо, казалось, застыло от ужаса, который крупными детскими слезами катился из округленных от страха глаз по побледневшим худым детским щечкам.

— Картер... Оу, Картер, – все, что может сказать она. –  Бедный Картер...


* * * * * * * * *  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ * * * * * * * * * 

http://www.proza.ru/2017/12/24/642





.