Фантазии полоумной. Глава 74

Глава 74

Паучье логово

Пэйл: Вертолет доставил нас на маленький аэродром, где нам предстоял перелет на частном самолете Милоша, а точнее его семьи. Я по-прежнему изображала из себя Снежную Королеву, царственно восседая рядом с моим потенциальным насильником и рабовладельцем, не реагируя на его комментарии о захватывающих просторах океанической глади.

- Хватит дуться, пилетина, - наконец почуял он подвох, прежде занятый своими личными переживаниями. – Я не намерен беседовать сам с собой.

- Разве тебе нужен собеседник? – ужалила я его саркастической репризой. – Ты неплохо и сам справляешься.

- Нет, так дело не пойдет, дорогуша, - покачал он головой, играясь с ремнем безопасности. – Я выбрал именно тебя из сотен таких же носительниц гена, несмотря на то, что ты была невестой местного вождя. Я приложил немало усилий, чтобы сблизиться с тобой, разве все это не заслуживает хоть какого-то снисхождения? Давай, я налью тебе шампанского, а ты постараешься выдавить пару фраз в поддержку моего разговора?

- На что ты надеешься, Милош? – вздохнула я. – На развитие Стокгольмского синдрома?

- Твои чувства меня не интересуют, а вот мысли… - серб загадочно улыбнулся. – Это именно то, чем стоит забивать свою прекрасную голову, - он провел пальцами по моей щеке, у меня по спине пробежал холодок недоверия и отторжения. – Эмоции делают нас уязвимыми, превращают в безвольную биомассу, беспокоящуюся о своем несчастье и неудачах, - он уже разливал пузырящуюся жидкость по бокалам.

- В этом ты прав, - потянулась я к своей обещанной порции успокоительного.

- Я знал, что ты меня поймешь, - галантно вложил он ножку бокала в мои пальцы. – Относись ко всему происходящему, как к неповторимому эксперименту. Ты будешь моим нитроглицерином и сделаешь из меня динамит, - он поднял бокал. – Так что, за эксперименты.

- За Альфреда Нобеля, - добавила я, ударяясь стеклом своего фужера о его.

Я залпом проглотила шампанское на голодный желудок, голова тут же начала приятно кружиться.

- Итак, - откинулась я на кресле, улыбаясь самой милой улыбкой из своего арсенала, - легендой чего ты хочешь стать?

- Вот это уже другое дело, пилетина, - подмигнул мне серб. – В чем берсерк превосходит обычного человека?

- Наверное, очевидным ответом будет сила, - натирала я подлокотники. Стоит узнать больше о своем тюремщике и найти его слабые стороны.

- Именно, - воодушевился Милош интересом к своей персоне. – Я собираюсь покорять ринги. С твоей помощью это будет легче легкого. Я даже смогу войти в историю.

- Ты уверен, что никто из других берсерков не додумался до этого первым? – решила я сыграть симфонию на его самолюбии.

- Естественно, - лишь отмахнулся серб. – Твой бывший женишок, - затронул он струны теперь уже моей души, те сразу лопались от каждого тоскливого аккорда. – Были, конечно, и до него любители славы и легких денег, но имя Александра Кая оставило неизгладимый след в сердцах поклонников боев без правил.

«Как и в моем», - добавил мой внутренний голос, на который я тут же начала шикать. Не хватало еще удариться в сентиментальные воспоминания, мне и без того тошно.

- Планируешь достигнуть уровня Зверя? – холодным тоном напускного безразличия осведомилась я.

- Переплюнуть его, - активно замотал Милош своей лысой башкой, чуть не вытрясывая оттуда амбициозных тараканов. – Затмить Зверя – вот моя цель.

Я окинула его оценивающим взглядом с головы до пят: на достойного конкурента Лекса серб не тянул, не та весовая категория. Хотя пойди-найди ему равного, думаю, такое не под силу всем остроносым ищейкам мира. Милош был на голову ниже капитана, и разворот плеч его напоминал скорее отягощенного двенадцатичасовым рабочим днем шахтера, так понуро они смотрелись. Однако, я промолчала, догадываясь, что после такого комментария мне скорее выпадет шанс провести остаток полета в багажном отделении при минусовой температуре в пятьдесят градусов. Серб все же поймал мой недоверчивый взгляд, но тоже сдержал своих вспыльчивых коней, лишь рассержено нахмурился и отвернулся к иллюминатору. На этом наш диалог прекратился. Если бы я знала раньше, что его можно так легко заткнуть, давно бы уже сравнила его достижения с капитанскими.

По прибытию в Белград я знатно набралась шампанского и еле стояла на ногах. Милошу это явно было на руку, ведь перебраться через границу без документов я могла лишь в ящике для животных, куда он меня достаточно бережно уложил, предварительно пристегнув наручниками к крышке.

- Не считаешь, что пытаться бежать в таком состоянии было бы верхом самонадеянности с моей стороны? – промямлила я заплетающимся языком, глаза слипались от усталости и алкоголя.

- У тебя дурь в голове, лучше перестраховаться, - отрезал серб.

Перевозка по аэропорту была настолько плавной, что я не заметила, как уснула. Мне снилось, что работники аэропорта просканировали ящик и задержали моего похитителя, но этого, по всей видимости, не произошло. Уж не знаю, что наплел им этот прохвост, но очнулась я уже в его семейном гнездышке.

- Просыпайся, соня, - Милош уже успел принять душ и переодеться в шелковый белоснежный халат. Это выглядело так нелепо, что мое воображение дорисовало сетчатую шапочку на его скользкой голове. Я замаскировала издевательский смешок под улыбку радости от пребывания в роскошных апартаментах. – Чувствуй себя как дома! – развел он руками, видимо, надеясь, что его хоромы приблизительно напоминают дворец Генриха Безумного.

Хотя на самом деле богемой тут даже не пахло, логово скорее напоминало неплохой трехзвездочный отель. Простая, обтянутая кожзамом мебель, дубовый стол, начищенный до блеска паркет, и картины, картины, картины. Репродукции известных мастеров, но выполненные рукой неумелого художника, они даже чем-то напоминали работы школьника, только-только начавшего посещать изобразительную студию – сплошной авангард.

- Нравится? – Милош перехватил мой изучающий взгляд. Кажется, его обида начала отступать. Как маленького ребенка, его можно было утихомирить лишь похвалой.

- Достаточно смело, - подкинула я ему сахарок. – Твоих рук дело?

- В высшем обществе принято говорить «твоей кисти», - высокомерно поправил он меня, но в его глазах уже блестела гордость.

Я снова уставилась на бесчисленные пейзажи, портреты и натюрморты, но повода для комплимента не нашла. Вся эта выставка была сродни домику гиперзаботливой мамаши, клеящей творения своего чада повсюду, чтобы родственнички восхищались его талантом. Возможно, если бы я не смотрела на данную обстановку через призму своего субъективно-негативного отношения к сербу, то это бы меня умилило. Так что, как говорится, «Изба красна не стенами, а пирогами», а «пироги» Милоша горчили на вкус.

- Располагайся, - наконец напомнил он мне, что пора вылезать из ящика, в котором мне, признаться, было куда комфортнее и теплее, нежели в его продуваемом всеми сквозняками дворце.

И тут я заметила на потолке жалкую попытку серба воспроизвести Сикстинскую капеллу, которая до жути походила на Мапед-шоу. Издевательский смех, который я так тщательно старалась подавить, все же вырвался наружу, у меня по щекам потекли слезы.

- Если бы я нуждался в критике, то спросил бы мнения профессионального эксперта, - метнул он в меня молнию обиды и негодования.

- Боже, почему ты до сих пор этого не сделал? – мое тело сотрясалось от неконтролируемой истерики, то ли защитные механизмы сбоили, то ли шампанское придало мне неуместной смелости.

Милош замахнулся, видимо, чтобы влепить мне звонкую пощечину, но внезапно вспомнил о своем обещании, не причинять мне вреда. Серб сдержался, к моему неописуемому удивлению, неописуемому «его кистью».

- Вот теперь я вижу перед собой мужчину, а не беспризорного подростка, - откашливалась я.

- Веди себя достойно, Пэйл, ты в гостях, - процедил он сквозь зубы. – Твои проверки здесь излишни.

Господи, его раздутое эго защищается от правды! Он действительно думает, что мой смех инициирован хитрым замыслом для проверки его сдержанности? Однако я тоже была вынуждена сделать вывод, что дразнить этого пса на цепи своего слова не стоит. Царь дал слово, царь забрал!

- Прости, но гости могут покинуть дом, когда им вздумается, - быстро сменила я тему.

- Понимаю, я бы тоже чувствовал себя несколько взвинченным, - теперь его больное самомнение предпочло расценить мое поведение как неудовлетворенность моим положением. Жертву, значит, из меня делает…

- Благодарю за понимание, - изобразила я царицу Савскую, сделав реверанс.

- Пойдем, я покажу твою комнату, - кровь отхлынула от его разгневанного лица.

Милош повел меня на второй этаж, где находилась невероятно маленькая спальня с невероятно большой кроватью. На окнах решетки, столик с зеркалом на стене, мини-ванной то ли для куклы Барби, то ли для кошек. Размер душевой кабины был настолько узким, что я удивилась, что не вижу собачьего лаза в стекле дверей. Ни дать, ни взять карцер для лилипутов. А напротив кровати висела… репродукция подсолнухов Ван Гога – конечно же, шедевр Милоша, потому что ее было легко спутать с «Тающими часами» Сальвадора Дали, настолько убогими и облетающими были бедные цветы. Однако, ее присутствие напомнило мне о другом доме, где мне некогда были рады. И тут отчаяние, которое я давила в себе всеми мыслимыми и немыслимыми способами накатило-таки с невероятной силой и проступило новыми слезами на глазах, но теперь иными, жгучими и напрасными в этом неизбежном крохотном мирке. Неужели мне предстоит засыпать и просыпаться, глядя на эту картину?

- Я удаляюсь, - ретировался серб, как всегда, когда обстоятельства требовали сочувствия и благородства, - тебе нужно прийти в себя, - я согласно кивнула, не в силах выдавить из себя ни звука, чтобы окончательно не разрыдаться. – А потом умойся, надень подарок, что я оставил для тебя в шкафу, и спускайся к ужину.

Милош хлопнул дверью, едва не прищемив полы своего белоснежного халата. А я осталась наедине со своими мыслями. С полчаса я провела во влажном поцелуе с подушкой, а после, решив, что самым рациональным будет подчинение и смирение, приняла душ и заглянула в платяной шкаф. После всей изученной мною живописи отсутствие вкуса у Милоша не вызывало никаких сомнений, однако платье, одиноко висевшее на вешалке, било все рекорды «Модного приговора». Оно было зеленым и блестящим, сверху и снизу дополненное еще более вызывающими стразами, видимо, дизайнер посчитал, что без них оно не вызовет эпилептического шока, что было его главной целью в создании данного произведения. Уж не удивлюсь, если Милош сам ваял его на швейной машине где-то в недрах своего винного погребка.

Я нацепила тряпицу, так как другой одежды, кроме разодранной майки и заляпанной кровью, пылью и виски леггинсов, у меня не было. Видок поражал своей торжественностью, гремучая смесь из Новогодней елки и танцовщицы кабаре «Мулен Руж».

- Да уж, подо мной можно оставлять подарки на Рождество, - «восхитилась» я вслух своим отражением в зеркале.

Красить заплаканные глаза я не стала, лишь зачесала назад мокрые волосы.

Спустившись в столовую, я заметила присутствие гостей. Мужчины в костюмах и смокингах, стареющие дамы в таких же безобразно броских нарядах, увешанные всеми драгоценностями, что имелись у них в шкатулке. Мое воображение живо сравнило их с балом Волонда, бледные и надменные.

- А вот и моя спутница! – напомаженный франт, в котором я едва узнала своего похитителя, взлетел по ступеням, хватая меня под локоть. – Знакомьтесь, Пэйл!

Он заставил меня подать руку каждому морщинистому денди для влажного неприятного поцелуя.

- Очень приятно, - тихо отвечала я, представляя себя в роли Маргариты с железной короной и пыточными «испанскими сапожками».

Люди галдели вокруг меня, я не могла разобрать ни слова, лишь натягивая признательную улыбку либо утвердительно кивая. Весь вечер я старалась помалкивать. Тактика пассивного слушания была как нельзя кстати. Гости Милоша не уступали ему в самолюбии и тщеславии, каждый хвалился своими былыми титулами. Тучный мужлан с огромным прыщом на лбу и пропитанным потом костюме в душном помещении сетовал на то, что окружение не воспринимает его графское происхождение всерьез, что некоторым следовало бы почтительно прикусывать язык в его обществе.

Худощавый щегол в отглаженном пиджаке, рукава которого были заметно коротковаты, бурно поддакивал и хулил нынешнюю молодежь в излишней самоуверенности и темпераментности, когда он, потомок неких герцогов, в их возрасте уже владел папенькиным бизнесом и худо-бедно что-то из себя представлял, чтобы так себя вести.

Еще один представитель голубых кровей с подведенными косметическим карандашом прозрачными глазами довольно резким тоном требовал уважения к себе, от кого и за что – я так и не разобралась, но под градусом горячительных напитков его настойчивость в этом требовании и гулкие удары кулаком о стол заслуживали Оскара.

Нашлась здесь и «маркиза», переплавившая все свое родовое серебро в передний ряд зубов, она и побила все рекорды этого торжества нелепости, достав откуда-то некий документ, подтверждающий ее высокое происхождение.

Милош яро соглашался с присутствующими, чутко сопереживая их непонятостью миром. Я же почувствовала себя на закрытом заседании какой-то секты недооцененных выскочек, выброшенных на обочину равнодушным обществом, не требующим исключительного к себе отношения только лишь за свою наследственность.

Я тихо улыбалась, представляя, как огромный КАМАЗ вывозит всю эту компанию за 101 километр, где они в лесных чащобах смогут построить свою статную цивилизацию.

- А вы что думаете? – прервала мои увеселительные зарисовки «маркиза», размахивая у меня перед носом своей измятой бумажонкой, которую она явно хранила у самого сердца и не ленилась извлекать при каждом удобном случае.

- Я думаю, это Филькина грамота, - смело взглянула я ей в пожелтевшие от старости и злобного высокомерия глаза.

- Что вы сказали? – искренне удивилась нарядная кошелка, не ожидая услышать такое в гостеприимных Милошевских пенатах, который так тщательно подбирал круг своего общения.

- По моему мнению, вам следует сжечь этот пережиток довольно несправедливого, далекого от демократии прошлого и шагать в ногу со временем, - теперь мне предстояло выяснить реакцию серба. Он побелел под своим Версальским макияжем из пудры. На удивление, страха перед ним я уже не испытала.

- Что и следовало ожидать, - пренебрежительно выплюнул Оскароносец. – Нынешняя молодежь утратила всякое почтение, - вино явно его добило, и от залихватского пыла остались лишь полусонные веки и медленно стекающая по уголку рта слюна.

- Милош, дорогой, где ты нашел это «милое» создание? – повернулась она к бритоголовому.

- В местном психдиспансере, она отходила от наркологической зависимости, - бросил он мне вызов. Ах, так?

- Да, мы познакомились, когда Милош лег туда с жуткой депрессией из-за отказа своего мужского аппарата исправно работать, если вы понимаете, о чем я, - Шах и мат, гадёныш! Серб презрительно сощурил глаза и вдруг неожиданно благодушно улыбнулся.

- Думаю, уже поздно, нам пора расходиться, - произнес хозяин особняка. – Я всегда буду рад видеть вас в моем доме, - он вальяжно поднялся со стула, будто с царского трона, якобы не обращая внимания, что корона слегка съехала.

Милош, как истинный джентльмен, помог каждой высокопоставленной персоне протиснуть свои заносчивые задницы в дверной проем из его хором, а потом обернулся ко мне с совершенно недружелюбной миной.

- Я просил тебя вести себя пристойно, - довольно тихо вымолвил он.

- Ты начал эту игру, я продолжила, - невинно развела я руками.

- Я не пекусь об оскорблениях, нанесенных мне, - чуть повысил он тон своего голоса. – Зачем ты обидела мою гостью?

- Я не ставила целью оскорбить чьи-то чувства, Милош, лишь высказала свое мнение, - пожала я плечами, хотя пятой точкой чуяла, что дело конструктивным диалогом не ограничится.

- В этом доме тебе запрещается иметь свое мнение, - подошел он ко мне поближе и ткнул пальцем в пол.

- Не помню такого пункта в нашем соглашении, - стояла я на своем, понимая, что здесь я на птичьих правах.

- Зато я припоминаю пункт о том, что ты станешь вести себя достойно и не будешь делать глупостей! – его голос пошел крещендо. – А то, что я слышал за столом, ничем другим, как глупость, не назвать!!!

Я потупила глаза, осознавая, что допустила ошибку. Мне совсем не стоило забывать, что передо мной не друг и не товарищ, а самовлюбленный тиран, заточивший меня в своих размалеванных чертогах. Серб глубоко дышал, стараясь обуздать свой гнев.

- Сейчас же я намерен подняться в твою спальню и привести в действие еще один пункт нашего договора, - он несильно сжал мое запястье.

Кровь отхлынула от моего лица, леденящей волной прокатившись по всеми организму так, что даже защипало в кончиках пальцев. Милош был мне противен со всеми своими церемониями и дифирамбами. Я морально не выдержу близости с ним. Я попыталась вернуть себе плененную руку, но серб еще сильнее стиснул мою ладонь.

- Нет, прости, я не в силах, - тянула я вес его неподъемного тела в противоположную от спальни сторону.

- Боюсь, дорогая, это не обсуждается, - рванул он на себя мое малогабаритное тельце, я упала в его ненавистные объятия, больно стукнувшись лбом о его брошь на жабо, он тут же обхватил мою талию. – Прекрати, Пэйл, - сдерживал он мои слабые попытки вырваться, - мы оба знаем, что это неизбежно.

Мне не хотелось в это верить. Неужели я стану очередной безвольной жертвой насилия, даже не попробовав дать реальной сдачи? Ну, уж нет, дудки! Оставьте эту участь бесхарактерным слизнякам.

Я схватила со стола первое, что попалось мне под руку, а именно фарфоровое блюдце, и огрела Милоша по его лысой башке. В фильмах часто показывают, как негодяи после такого удара валятся на пол и дожидаются полиции в позе эмбриона, когда их жертва благополучно сбегает из своей тюрьмы. Так вот… Это все режиссерская фантазия! Блюдце раскололось пополам, но серб остался твердо стоять на ногах, разве что слегка опешил и выпустил меня из своих тисков. По инерции я дернулась назад, сбила пару стульев и очутилась на паркете, цепляясь за скатерть и роняя всю посуду с объедками и недопитым вином на свое елочное платье. Кино из триллера превратилось в комедийную зарисовку.

- Я так понимаю, что мы не придем к общему знаменателю, - Милош деловито обошел мою нелепую фигуру, униженную дважды: им самим и сербскими деликатесами. – Как думаешь, в праве ли и я позволить себе отклониться от намеченного плана? – он улыбнулся мне, протягивая руку, чтобы помочь подняться. Я на мгновение усомнилась в его непорядочности, ожидая, что вдруг в нем снова проснулся джентльмен. Я приняла его помощь, но только мне стоило оказаться на ногах, как моя щека запылала резким жаром грубой предательской пощечины. На этот раз он не позволил мне вернуться в исходное горизонтальное положение, я повисла на его предплечье. Милош протащил меня наверх, невзирая на мои рывки и брыкания, и швырнул на кровать.

- Лучше я сдохну! – выкрикнула я в его мерзкую физиономию.

- Как пожелаешь, - издевался серб, переворачивая меня на живот, - но в этот раз я не позволю тебе навредить себе.

Он воткнул мне шприц в плечо и вогнал под кожу какую-то пекущую жидкость. Комната сразу начала вращаться в адском хороводе.

- Пэйли, ты так разочаровала меня, - доносился приглушенный голос Милоша из недр покидающего меня бытия. – Ты не достойна познать моей любви.

Всю иронию я осознавала, но рассмеяться, увы, не могла ввиду отказа моих нервных окончаний. Его эго выстроило бронебойную стену из надуманного величия и приписанной самолично значимости. И все это на этот раз сыграло мне на руку. «Вот бы никогда не проснуться,» - была моя последняя мысль, прежде чем тьма заключила меня в свои объятия.

Я очнулась наутро, голова раскалывалась, меня ужасно мутило. Я списала эти симптомы на побочные действия транквилизатора, который ввел мне Милош. Внизу живота был явный дискомфорт, а на прикроватной тумбочке валялся использованный презерватив, оставленный, конечно же, специально в доказательство произошедшего ночью. Меня немедленно вырвало, лишь чудом я добежала до ванной комнаты. Далее по классике жанра я провела около часа под душем, обнимая коленки. Хотелось верить, что данная поза была следствием скромных размеров душевой, а не моим подавленным состоянием. Слез я не лила, понимая, что они все равно не помогут и даже не вызовут и доли жалости у коварного серба.

Бежать мне не удастся, а что случилось уже не изменить, так что не стоит горевать о прошлом и поддаваться самобичеванию за неправильно принятые решения и излишнюю доверчивость. Единственное, что было мне под силу, - это выстроить конструктивный диалог со своим угнетателем и обеспечить себе сносное настоящее. Поэтому решение было очевидным: вести себя скромно и почтительно, держаться с достоинством и помалкивать.