Фантазии полоумной. Глава 80

Глава 80

Адреналин

Пэйл: Смерть явило мне свое прекрасное лицо, освобождающее и умиротворяющее. Я перестала чувствовать свое тело, ощущать холод, дергающую боль в сбитых руках и ногах, раскалывающуюся голову и жжение соли в глазах, исчезла тревога, вина и раскаяние, обида и ненависть. Меня подхватил некий теплый безмятежный поток, уносивший куда-то далеко, где было светло и спокойно…

И вдруг течение сменилось, меня накрыло ледяным одеялом и потащило назад в неудобную зудящую телесную оболочку. «Нет! Не хочу!» - безмолвно надрывалось мое подсознание.

- Нам нужно уходить отсюда, - прерывисто пробивался нервный мужской голос в мою мягкую пелену небытия.

Колючие заморозки поздней осени мигом вернули меня из райских глубин в суровую беспощадную реальность. Вся тяжесть земных ощущений снова свалилась на мои плечи: холод кусал обнаженные руки и ноги, беспощадно впиваясь своими острыми клыками в каждую клеточку беспомощного тела, запускал свои промозглые щупальца под пропитанную потом и слезами ночнушку. Мои израненные колени ощутили в полной мере сатанинскую радость стояния на покрытой инеем жесткой траве. А твердый чужеродный предмет, варварски вторгшийся мне в глотку, и вовсе заставил открыть свинцовые глаза и окончательно разорвать связь между тем чудесным миром и этой противной жизнью. Лекс запихивал свои непомерно огромные пальцы мне в рот.

- Давай, крошка, не сдавайся, - заботливо ворковал он, производя свою спасательную процедуру.

К несчастью, мой постоянно голодный желудок наотрез отказывался расставаться хоть с каким-то подобием пищи.

- Ну же, малышка, старайся, - чуть ли не рыдая, наблюдал он за моими бесплодными спазмами.

После пятой попытки я все же выдернула его настойчивых фалангистских Чипа и Дейла изо рта.

- Хватит, смирись, - умоляюще заглянула я в его встревоженное не на шутку лицо, - просто дай мне умереть, - жалобно просила я, перебирая в памяти образы безмятежности смерти, которые так и манили меня за собой.

- Черта с два! – резко замотал головой Лекс, накидывая на мои продрогшие плечи свою кожаную куртку. – Я не хоронить тебя сюда приехал, - отрезал он, доставая из уже знакомой сумки-самобранки бутыль с водой. – На, пей до дна, - почти что запихнул он горлышко в мои плотно сжатые губы, собиравшиеся еще что-то возразить, но что именно, мой трещащий по швам разум уже не помнил.

Я судорожно глотала предложенный напиток, так как капитан безжалостно подымал бутылку, отрезая все пути к отступлению. Между поспешными глотками у меня освободилось время, чтобы хорошенько оглядеться, где же я все-таки просиживаю мокрый газон своим голым задом. Какой-то темный двор: ни света фонарей, ни машин, ни людей – прямо мечта Декстера! Наверное, уже достаточно поздно и холодно, чтобы праздно шататься по улице. А через узкую арку виднелись огни до отвращения знакомого здания – ветхого коттеджа Милоша.

Тонкий мерзкий волчий вой нарушил ночную тишину. Откуда здесь дикие звери? Я прислушалась, вой нарастал, давая мне возможность узнать в нем сирену скорой помощи.

- А вот и неотложка приехала, которую я вызвал для ублюдка, - полушепотом ответил Лекс на мой немой вопрос, еще выше задирая бутылку. – Ты должна выйти к ним, они помогут, - вдруг поразило его светлую голову громом озарения. – Меня станут искать, но ты ведь ни в чем не виновата, - просиял он в лице, я же неодобрительно сощурилась. – Давай, я помогу тебе, - потянул он меня за руку.

- Я никуда не пойду, - я едва ли не выплевывала непроглоченную воду, так торопясь высказать свое несогласие. – Я к этому дому Тысячи Трупов и на пушечный выстрел не подойду.

- Не обсуждается, - пытался он поднять меня, как тряпичную куклу, на обессиленные марионеточные ноги.

- Прекрати! Ты делаешь мне больно! – топнула я ногой, почувствовав под стопой твердую почву, этот маневр тут же отозвался фейерверком иголок в моей голове. Лекс отшатнулся, опасаясь причинить мне вред. – Хватит решать за меня, я сыта этим уже по горло! – прикрикнула я на ошеломленного капитана. – Я никому больше не позволю диктовать мне свои правила! – а отдышавшись и успокоившись, добавила: - Пожалуйста, не оставляй меня больше…

Оказывается, это так сложно, признавать свои слабости: страх снова увидеть искалеченное тело своего мучителя, тревогу, что вновь останусь одна в стране, где я даже языка толком не знаю, и, конечно же, признать, что я отчаянно нуждаюсь в Лексе, как никогда прежде. Мне хотелось плакать, но не было чем.

Зверь грустно вздохнул, утихомиривая свою твердолобость.

- Ты не изменилась, - ласково провел он ладонями по моим растрепанным волосам и запахнул полы греющей меня куртки покрепче, - все такая же головная боль.

- Знаю, - хлюпнула я красным от мороза носом. – От меня одни неприятности. Вообще не понимаю, как ты меня терпишь.

- Сам удивляюсь, - опустился он на влажную траву, усаживая меня на свои теплые колени и подбирая мои заледеневшие босые ноги. – Наверное, потому что с тобой… - он прищурился, глубоко заглядывая в мои сиротливые глаза, подыскивая нужное слово, - … так сладко.

У меня закружилась голова от признательности, я закрыла глаза и уткнулась носом в его плечо, греясь и светяcь от тихого счастья под оглушающий вой подоспевшей к Милошевской норе полицейской машины.

- Не смей спать, - нашептывал мне Лекс, бережно теребя мое плечо. – И вообще, лирическое отступление закончено, пора переходить к суровым мерам, - я опомниться не успела, как этот пыточных дел мастер ловко разжал мои зубы и внедрил свои пальцы глубоко в ротовую полость. На этот раз мой желудок долго не упирался и вернул всю выпитую воду на рубашку ее хозяина. – Вот и умница, - размазывал он изысканный коктейль по дорогостоящей материи, пока я заливалась румянцем стыда. Вот кто точно сегодня погиб, так это романтика этого момента. Я мысленно возложила цветы на ее могилу.

Однако, не долго мне пришлось обдумывать неловкость своего положения. У коттеджа Милоша послышались громкие крики полицейских:

- Ево га, окружити! – ревел страж порядка, хоть он и ревел на сербском, примерный смысл я поняла.

- Кто там остался? – оторвался капитан от своего малоприятного занятия.

- Герман, - тут же сообразила я.

- Этот хомяк-переросток? – ухмыльнулся кэп.

- Да, это мой телохранитель, точнее тюремщик, Герман, - закивала я, досадуя, что не придумала такое удачное сравнение первой.

- Ну и имечко, скорее Гремлин, - добивал меня Лекс.

В доме напротив послышались выстрелы и угрозы, что-то вроде:

- Пуцай до пораз! – визжал кто-то на втором этаже.

Я в недоумении посмотрела на капитана, его лицо было напряжено.

- Стрелять на поражение, - шепотом перевел он.

Снова раздался залп, я вжалась в испачканную грудь Лекса. Вновь воцарилась тишина, перебиваемая некой возней на втором этаже. Сегодня действительно кто-то умер, и это был Герман.

- Я думал он сбежал, как только получил прикладом своего же пистолета по лбу, - нервно жевал губу кэп.

- Видимо, недалеко, - траурно изрекла я.

Так вот кто выбил дверь в мою спальню. Сербский громила все это время прятал свой трусливый зад где-то в комнате, хладнокровно переступив через мое безжизненное тело.

Двери коттеджа распахнулись, и бригада скорой помощи выволокла носилки с протяжно стонущим человеком – Милош, сразу узнала я его жалобное мяуканье, как после каждого боя, когда он сидел на кухне и зализывал раны. Выжил, гадёныш! Но я даже слегка порадовалась такому исходу, желать смерти другому человеку, даже такому в край испорченному социопату-насильнику-каннибалу, не было прописано в моей подкорке головного мозга.

Зато Герману повезло меньше. Я молча наблюдала, как медики в сопровождении полицейских вернулись за наглухо застегнутым пакетом для трупов, таща его вчетвером.

- Нам надо бы уходить, тебя станут искать, - напугано теребила я воротник рубашки своего спасителя.

- На вряд ли, - глухо отозвался он. – Последний свидетель погиб, а Милош будет молчать, я это гарантирую.

- И что он скажет полиции? Что упал с лестницы и потерял руку и мужское достоинство в полёте? – выжидающе уставилась я на капитана, тот лишь проглотил сдавленный смешок.

- Пусть выкручивается, как хочет, я предупредил его, что вернусь за его языком, если посмеет раскрыть рот, - с маньячным равнодушием отозвался Лекс. Мне почему-то сразу расхотелось спорить. В этом омуте тоже полно своих обезбашенных чертей. – Но ты права, засиделись мы тут, - помог он мне подняться на ноги.

Ступить на землю босыми ногами Лекс мне не позволил, по привычке взвалив меня на плечи, и бесшумной поступью ниндзя понес мое раскачивающееся, как маятник, тело к некому железному агрегату, спрятанному в кустах.

- Да ладно, мотоцикл? – восторженно хлопала я ресницами, приземляясь на мягкое кожаное сиденье.

- Тише, Пэйли, - шикнул на меня кэп, еле заметно польщенно улыбаясь. – Надевай, - выдал он мне огромные спортивные очки.

- А шлем? – тревожно поглядывала я на него сквозь прозрачные прочные стекла, хоть и не испытывала ни малейшей тревоги. Разбиться на мотоцикле – это не самое страшное, что произошло за истекшие сутки.

- Шлем для слабаков, - раздувался от гордости кэп.

- Да ты бессмертный, - мастерски подкормила я его самолюбие. Хоть чему-то научилась за эти пару месяцев проживания с неисправимым нарциссом.

Лекс сел позади меня и обмотал мои ребра веревкой, привязывая к своему торсу.

- На случай, если потеряешь сознание, - чмокнул он мой затылок, обдавая жарким дыханием.

- Знакомая вещица, - погладила я крепёж, вспоминая ночь в камере, за что заслужила второй поцелуй в темечко.

Лекс с ходу завел мотоцикл и направил его в объезд длиннющего жилого двора и Милошевской норы. Выехав на трассу, он прибавил газу, и железный конь понесся на сверхскоростях, на удивление плавно преодолевая неровности дороги.

В ушах свистело, волосы тут же прилипли к надруганной капитанской рубашке, источавшей тонкое амбре не из самых приятных. Однако ветер врезался в мои ноздри с таким усердием, что я на время потеряла всякое обоняние, даже порадовалась, что Лекс не видит сейчас моего довольного лица с расползающимися от улыбки и инерции щеками.

Свежий воздух мгновенно отрезвил меня, забирая боль и мигрень. Даже холод, который так беспощадно кусал меня до этого, был полностью компенсирован выделяющимся адреналином, греющим кровь изнутри. Я остервенело вцепилась в руль, цепенея от скорости капитанской ракеты и жадно напиваясь огнями и звуками пролетающего мимо города. Я не могла насытиться впечатлениями после длительного заключения в расписанных каракулями трущобах. Это было лучше, чем секс, чем никотин или алкоголь, лучше любого наркотика, лучше всякой медитации и транса, лучше самозабвенных плясок на дискотеке, лучше прыжков с парашюта и плавания с акулами, лучше, чем быть супер-моделью и принимать бесчисленные комплементы и баснословные гонорары, лучше, чем выйти замуж за миллиардера, лучше чем выжить в авиакатастрофе. Это была свобода и скорость, и смеющийся Лекс за спиной, я чувствовала, как дрожит его мощная грудь от раскатов веселья. Я добавила к этому несравненному звуку свой восторженный крик. Капитан подхватил его. Мое сердце разрывалось от экстаза.

- Немного музыки? – включал он приемник с колонками на полную, оттуда донеслись аккорды Iggy Pop “Lust for life”, я тут же заорала текст, наполовину забывая слова и вставляя похожие звуки, чем еще больше рассмешила Зверя. Он начал подпевать на тон громче, направляя мой постыдный ор в нужное русло.

Спустя полчаса мотоцикл стал притормаживать, пока не остановился возле высокой каменной стены с металлической дверью, ровно выкрашенной в неприметный серый цвет.

- И что дальше? – прохрипела я осипшим от монструозного пения голосом, сомневаясь, что не потеряла 50% своего слуха.

- А дальше я не дам тебе спать всю ночь, - интригующе заявил Лекс, спешиваясь и паркуя свою машину удовольствия.

- Прямо здесь? – растерянно спросила я, скептически оглядывая голый ландшафт и немного краснея от подступающего неуместного возбуждения.

- Не знаю, о чем ты подумала, крошка, но нам стоит для начала хотя бы подыскать тебе одежду по погоде, - набирал он воздух полной грудью и блаженно улыбался, когда подавал мне руку.

- Не вижу здесь магазина или чего-то еще, - подчинялась я ему, готовая на любые приключения. – Ой, дай отгадаю, мы подкараулим загулявшую дамочку, ты вырубишь ее, а я раздену, - издевалась я, захлёбываясь счастьем от наклёвывающейся авантюры.

- Можно снять куртку и с бездомного, - хохотнул Лекс. – А можно взломать торговый центр, - направился он к металлической двери, задорно размахивая охотничьим ножом.

Я впала в ступор, наблюдая, как капитан ловко справляется с замком, а потом отковыривает разоравшуюся сигнализацию от стены с мясом из разноцветных проводов одним махом.

- А как же законы Бестиарграда? – несмело ступала я внутрь теплого помещения. – Теперь мне придётся отрубить твою руку, - с театральной печалью и естественным замешательством уставилась я на начинающего взломщика.

- Обойдёмся без этого, - пошелестел он неким пакетом у моего носа. – Я оставлю им весь свой гонорар за чемпионат, тут хватит, чтобы купить этот магазинчик целиком и еще останется на маленький вертолет, который хозяин может сажать на крышу.

Все мои нравственные сомнения мигом растворились в воздухе, как джин, загнанный обратно в лампу. Зато осознание открывающихся возможностей накрыло, как десять таблеток экстази разом. Меня аж затрясло от щенячьего восторга.

- И насколько я могу разогнаться? – на всякий случай уточнила я.

- Громи что захочешь, - широко улыбнулся Зверь. – Тебе сегодня можно что угодно, только не спать.

Лекс: Малышка ликующе взвизгнула, как ребенок, которому купили Диснейленд полностью. Приятное чувство разлилось по всему телу.

Девчонка тут же схватила тележку для покупок, стала на подпорку и усвистела на самодельном самокате между торговых полок. По шуму коробок и банок стало ясно, что крошка скидывает все подряд в корзину. Я отправился искать, где можно включить свет. Я все еще не мог прийти в себя от радости снова видеть ее живой и такой счастливой. Я был готов отдать все на свете, лишь бы не лицезреть это предсмертное бессилие и нездоровую бледность на ее осунувшемся, но таком милом личике. Пусть бесится, чертёнок!

Вернувшись в уже освещенный холодными люминесцентными лампами зал, я не смог подавить смех, наблюдая, как Пэйл, уместившись с ногами на полную тележку и вооруженная шваброй, аки баба Яга, отталкивается от пола и с искрометным игривым хохотом рассекает по паркету. Моя дурёха! Как же я скучал, Боже, как скучал! Только она может перевернуть мою жизнь с ног на голову, только с ней я чувствую свою целостность и умиротворение.

Я поймал ее катящуюся на меня ступу с растрепанной и неумытой ведьмой, заливисто кричащей «Поберегись!».

- Тебе нельзя пить, - отнимал я бутылку Мохито, крепко зажатую между ее обнаженных ног. – Усугубишь действие снотворного.

- Пить нельзя, спать нельзя, - обиженно надула она свои распухшие от соленых слез губки. – Ну хоть есть-то можно? – покопавшись под собой, извлекла она из груды товаров сырокопченую колбасу.

- Ты же понимаешь, что все съеденное, придется тут же отпустить в свободное плавание? – максимально пристойно завуалировал я неудобную действительность.

- Значит, можно ни в чем себе не отказывать, - откусывала она здоровый кусок мяса.
Я с умилением наблюдал, как Пэйли жадно потрошит колбасу, закусывая чипсами, размазывая по подбородку и роняя на ночнушку крошки. Чувство вины предательски кольнуло под ребро заостренной рапирой.

- Он хоть кормил тебя? – ласково гладил я ее еще холодные колени.

- Да, забей, - вдруг изменилась она в лице и резво выпорхнула из своего продовольственного гнезда, направляясь куда-то вглубь торгового центра.

Ей явно не хочется говорить о проведенных в плену месяцах, а из меня хреновый психолог. Мне остро захотелось найти какие-то верные слова, чтобы поддержать ее, чтобы перелистнуть эту страницу ее темного прошлого, чтобы вернуть ее ребяческий пыл, не омраченный никакими тяготами. Еще одну ипостась явила мне эта чудесная девушка – поруганную невинность.

- Мне бы полезно было знать, что произошло с тобой, - коряво выбирал я топорные выражения.

- Ничего такого, из-за чего стоило бы так беспокоиться, - ответила она, не оборачиваясь, копаясь уже в замороженной морепродукции.

- Не хочешь говорить? – мялся я, заботливо обхватывая ее сзади своими руками. На кой черт такие мускулы и непобедимая сила, если я не смог защитить ее? Никогда ранее я не испытывал такого всепоглощающего бессилия.

- Не сейчас, - перебирала она тонкими точеными пальчиками мидии, кальмары, осьминоги и креветки, присыпанные льдом. – Да и к чему эти разговоры, если уже ничего изменить нельзя? – круто развернулась она ко мне лицом, демонстрируя плотно сжатые губы.

- Хочешь, я убью его? – совершенно серьезным тоном спросил я. Мне и самому уже зудели ладони, сомкнуть их на его мерзкой шее.

Ее серые блестящие глаза медленно расширились, губы самопроизвольно расслабились, позволяя ее алому искусанному ротику раскрыться в удивлении.

- Нет, - быстро замотала она головой, - не надо. Тех мер, что ты принял, так сказать, достаточно.

- Извини, но если я еще раз увижу эту печаль на твоем лице, никто не удержит меня от визита в больницу к этому гадёнышу, - вкрадчиво посвятил я ее в свои переживания.

- Лекс, давай просто забудем все это, прошу, - положила она обе свои узкие ладошки на мою гневно раздувающуюся грудь.

От каждого ее прикосновения по моему телу разливалось тепло и нежность, а свойственная мне вспыльчивость, которую я годами тренировался контролировать, отступала сама собой. Она и вправду колдунья. Другого объяснения ее целительного влияния я не мог найти.

– Я не хочу ничего вспоминать и уж тем более чувствовать себя жертвой. Я дура, как оказалось, но не жертва. Ок? – читала она свои заклинания грустным голосом, выписывая пальчиками древние руны на моей рубашке.

- Но ты ведь расскажешь мне все, чтобы я знал, что делать дальше, - настаивал я на своем, вбирая ее пьянящую женскую энергию.

- Ты подарил мне пряничный домик, а сейчас поливаешь его горчицей, - переключила она тумблер своего настроение на кокетливо урчащую кошку. – Я, кстати, давно мечтала попробовать королевские креветки и вон те штучки с лапками, - ткнула она в раков, лихо переводя стрелки разговора.

- Ладно, крошка, пойду найду кухню, - подхватил я пару пакетов морских деликатесов. – А ты верни съеденное по адресу, - указал я на служебный туалет. Пэйли театрально закатила глаза, но прошествовала к нужному помещению, торжественно расправляя накинутую куртку, как супергеройский плащ.

В таких магазинах обязательно должна быть кухня для изготовления продукции собственного производства, и искать ее долго не пришлось. Комната оказалась просторной и на удивление чистой, готовой к завтрашнему рабочему дню. Ох, и будет тут уборки после нас. Я принялся искать кастрюли и включать конфорки. Малышка быстро присоединилась ко мне, набивая рот жевательной резинкой, заглядывая через плечо и изучая, где бы здесь устроить очередной тарарам. Ее проказы меня отвлекали от тревожных мыслей, я с замиранием сердца ждал, что она собирается выкинуть. Шалость так и читалась в ее молчаливо бегающих глазках. Наконец, ее цель была захвачена – большая производственная раковина для мойки громоздких котлов.

- Отлично, здесь вполне можно помыться, - открывала она краны, пробуя температуру по-змеиному шипящей струи большого напора. – Я разденусь, ты не против? – скидывала она уже мою куртку, не дождавшись ответа.

- Я только за, - отшвырнул и я свою испачканную рубашку, оставаясь по пояс голым.

- Тише, кентавр, тут места только на одного, - улыбнулась девица и вновь скрылась из виду, оставляя раковину наполняться.

Мне не оставалось ничего другого, как вернуться к варке этих злосчастных козявок, хотя похотливые мысли забежали уже достаточно далеко вперед печальных размышлений. Однако, мне не следовало забывать, что малышка перенесла систематическое насилие, так что тревожить ее неосторожными прикосновениями было плохой идеей. Наверное, выберу тактику наблюдения и любования, так сказать, поцарапаю себя о ширинку изнутри.

Пэйли вернулась довольно скоро, неся, как кенгуру, в подоле целый арсенал всевозможных баночек с бытовой химией. Разложив все награбленное на столе и стянув с себя липкую тряпицу, она воодушевленно обратилась ко мне за помощью.

- Подсади, я не достану, - протянула она свои ручки ко мне.

Я мигом подхватил ее легкую, как пушинку, фигуру и усадил в раковину с горячей водой. Мне не хотелось отпускать ее хрупкую талию, я медленно провел пальцами по нежным бокам вверх до ее изящных женственных плеч, задержав большие пальцы на лебединой шее. Крошка безропотно смотрела мне в глаза. Не знаю, что взыграло во мне больше: заботливый отцовский инстинкт или неудовлетворенный мужской. От близости с ней по коже бежали мурашки, а в руках покалывали электрические разряды.

- У тебя вода закипает, - прервала она молчание, наклоняясь ко мне. Я не мог адекватно расценить этот жест, ее тело выражало готовность отдаться мне сию же секунду, а губы невинно отправляли обратно к включенной плите. Мне хотелось поцеловать ее, но я боялся вызвать негативную реакцию ее сломленного организма. – У тебя случаем не развилась фобия кастрюль после сегодняшнего инцидента? – разрядила она мое внутреннее напряжение, упираясь босой стопой мне в бок и подталкивая к конфоркам.

- Со мной и похлеще вещи происходили, - рассмеялся я в ответ, понуро разворачивая свои телеса к клокочущей посудине, чтобы закинуть проклятых раков в кипяток.

- Что может быть хуже, чем пойти на суповой бульон? – располагалась она поудобнее в переполненном корытце, из которого вода начинала течь на пол. Я старался не замечать лужиц.

- Ты не желаешь делиться своими секретами, с чего это я должен? – решил я выпытать подробности маневром, который бы точно зацепил ее нездоровую любознательность. Затаив дыхание, я ждал, пока рыбка клюнет на наживку. Пэйли закатила глаза, обдумывая следующий ход.

- Ну и ладненько, - отгородилась она снова неприступной стеной отчуждения.

Я был расстроен, но старался не поддаваться раздражению, что все идет не по моему сценарию. Наверное, пару месяцев назад я бы уже рвал и метал, хотя именно так я и поступил, прогоняя эту девушку из своей жизни и толкая в объятия коварного маньяка-убийцы. Какой же я осел! У нее действительно есть право держать камень за пазухой.

Крошка открывала бутылочки с пахучими гелями и пенками и выливала всю эту ароматную какофонию в воду, так что в скором времени кухня стала напоминать пенную вечеринку или даже вид стиральной машины изнутри. Я пристыженно любовался ею со своего поварского поста, забывая помешивать варево. Детка довольно улыбалась, то уходя под воду, оставляя на поверхности острые исхудавшие колени, то вновь появляясь. Пена стекала по ее обнаженной крохотной груди.

- Ты во мне дыру прожжешь, - наконец весело обратилась она ко мне, намыливая волосы четвертым по счету шампунем.

- Ты похожа на нечто среднее между речной нимфой и беззаботным воробушком, плещущимся в фонтане, - не мог я оторвать от нее взгляд, даже если бы мне сейчас целились в затылок из базуки.

- Богиня орнитологов, - похлопала она крылышками по мыльной воде, пуская по воздуху стаю разноцветных пузырей. От ее доброго настроения мне стало легче дышать, да и вообще стало легче на душе, как только я вынес ее на руках из дома Тысячи Трупов. Я влюблен, окончательно и бесповоротно. И, кажется, от этого нет лекарства, кроме ее улыбки.

- А пахнешь как сад безумной цветочницы, - пытался я мимоходом отвлечься на креветки.

Пэйл рассмеялась и снова ушла под воду. Наконец отмывшись до чистого скрипа и прогревшись в горячей воде, девушка снова протянула свои ручки ко мне.

- Принеси полотенце, пожалуйста, - выжимала она свои угольные волосы, выкручивая из них конский хвост.

Ох, меня дважды просить не надо, когда пахнет возможностью вновь обнять малышку и прижать к себе. Я вернулся с целым махровым одеялом и бережно завернул ее совсем исхудалую фигуру в мягкий материал, усаживая на стол. Девушка прижалась ко мне влажным горячим лбом и закрыла глаза, пока я аккуратно вытирал каждый дюйм ее сахарного тела с молочным отливом, промакивал шелковистые волосы, пока мои пальца инстинктивно не избавились от полотенца и не стали касаться чувствительной кожи. Пэйли плотнее прижалась к моему торсу. Я же искрился от вожделения и счастья. Я несмело поднял ее ни о чем не подозревающий подбородок и прижался к ее нежным губам.
Малышка ответила на поцелуй, еле слышно облегченно стоная. Я тоже рад быть с тобой, родная.

Так продолжалось с минуту, и как только эти ласки набрали страстный накал, а меня стало коротить от похоти, как неисправную электропроводку, волей не волей пришлось отстраниться.

- Не могу, ты же знаешь, - упрямо заявил я, чувствуя, как мое мужское достоинство проклинает мои принципы на разных языках.

- Мы не в Бестиарграде, - озадаченно терла она глаза, боясь выдать досаду.

- Я живу по этим законам, это все, что делает меня человеком, - укутывал я ее соблазнительное обнаженное тело в одеяло, чтобы не поддаться искушению. – Поверь, я хочу тебя так, что дай мне волю, разорву, как волк Красную шапочку.

- И останутся от меня рожки да ножки, - печально хохотнула она с легким налетом укора, что больно укололо мое самолюбие.

Какая эта мука – любить девочку-берсерка! С обычной женщиной я бы не стал так долго церемониться, уложил бы на лопатки и пустился вскачь. И как только Фидель выдержал этот год до брака?! И что теперь? Любые сексуальные игры будут заканчиваться обидой и взаимными претензиями? Нужно искать какие-то обходные пути.

Пэйли деловито соскочила со стола, демонстрируя в полете всю длину своих стройных ног.

- И, пожалуйста, оденься поприличнее, в конце концов, у меня не было секса почти полгода, - вежливо попросил я ее вместо заслуженного комплемента.

- Хотела бы я заткнуть за пояс твой аргумент своим рекордным воздержанием, но, увы, не могу, - с искренней досадой бросила она через плечо, выходя из кухни и громко шлепая по глубокой луже, не успевшей стечь в водосток.

Я долго пялился на пузырьки воды, щекотавшие розовые туловища морских обитателей, машинально работая шумовкой. Злость снова раскрыла свою голодную пасть в нетерпеливой просьбе о пище из мести. Изнасиловать мою женщину – этот проступок заслуживает кровной вендетта. Я представлял, как медленно погружаю скотскую фигуру Милоша в этот кипяток, как его лупатые глазёнки вылезают из орбит, а кожа покрывается волдырями и слазит с кости, как он воет и молит о пощаде, как эта делала Пэйл в его бесстыжих отвратительных лапах.

- Как дела у шеф-повара? – прервала приятные фантазии моя малышка, материализовавшись из неоткуда, в боевой раскраске, с аккуратно расчесанными волосами, вода с вороновых волн стекала на новую белую майку и джинсовую рубашку поверх. – Выглядит, как желудок гиппопотама в разрезе, - совала она нос в раскаленную кастрюлю с разваливающимися деликатесами.

- Ты выглядишь прекрасно, - любовался я ею, в тайне мечтая прижать к себе и отвлечь от моего фиаско с моллюсковым супом. – Вот только штанишки из латекса, кажется, будут мозолить глаза.

- Тогда набирайся терпения, ты будешь пялиться на них еще очень долго, - нетерпеливо отнимала она у меня шумовку, чтобы выловить хоть пару кусков неиспорченных раков.

- Дай, помогу, - отдернул я агрегат, вытащил самого огнеупорного рака и начал его чистить, не обращая внимания на жар в пальцах.

- Горячо, - задумчиво разглядывала она пар, исходивший из разрываемого панциря. – Не больно?

- Ни капельки, - отмахнулся я, немного радуясь, что хоть чем-то могу поразить ее. – Открывай рот, - поднес я предварительно политый лимоном и обмакнутый в соль кусочек нежного мяса к ее с готовностью разинутому рту.

Пэйли лопала за обе щеки, довольно улыбаясь, рвалась к кастрюле, чтобы быстрее почистить как можно больше «штучек с лапками». Для меня это было сказочным удовольствием – кормить ее с рук, как экзотическую птицу, которую можно поближе рассмотреть, пока та занята: ее лоснящуюся после ванной кожу, отливающую жемчужной белизной; ее мимические морщинки и складочки, наложившие отпечаток страданий и бурной радости вместе; влажные волны угольных волос; сонливо хлопающие ресницы над сапфировыми глазами, в которых искрами отражался холодный свет люминесцентных ламп.  Кроха, не слушая мои апелляции к совести и пониманию моего грустного интимного статуса, бесстыдно облизывала мои пальцы, щекоча подушечки, пуская мои гормоны в бесцельный галоп. Опустошив посудину, девушка тщательно вылизала мои руки, не обращая внимания на мою похотливую дрожь в конечностях. Что со мной делает эта дикарка?

Я бы и сам не против был похитить маленькую проказницу, затеряться где-нибудь в лесной чаще, подальше от людских глаз и кодекса берсерков, и овладевать ею часами напролет. Недаром говорят, что сложнее всего имитировать учтивую беседу с человеком, которого хочется тихонько изнасиловать. Однако, эта девушка – не разменная монета и не игрушка, чтобы потребительски относиться к ее телу и нашему совместному будущему.

- Налопалась? – помогал я ей вытереть испачканные ладошки.

- Теперь мне полагается пошалить, - заводил свой моторчик этот милый Карлсон.

- Только верни Нептуну его поглощенных подданных, - шутливо подталкивал я ее к туалету.

- Жаль с ними расставаться, - капризничала малышка.

- Поверь, на выходе они не такие вкусные, как на входе, - упорствовал я.

Вернувшись, девушка едва стояла на ногах. Наверное, теплая вода и горячий ужин сильно разморили ее и без того измотанный организм.

- Так, не смей терять сознание, - подхватывал я ее тонкую талию на лету, мысленно ругая себя, что не проследил за ее состоянием в уборной.

- Может, если я немного вздремну, не повредит? – умоляюще мурлыкала она в мою шею.

- Ни в коем случае, - тащил я ее упирающееся тело в торговый зал. – Я уверен здесь полно всего, чем можно развлечься. Например, можешь устроить мне показ мод, все же девочки сходят с ума по шмоткам.

- Скучно, - скулила она, свисая с моей руки, пытаясь использовать ее как подушку.

- Ладно, мое упущение, забыл, что ты из другого теста, - бодрил я ее, разгоняясь ко второму этажу. – Тогда игровые автоматы.

Пэйли моментально задрала голову, опаляя меня искрящимся взглядом мальчишки-сорванца, которому подарили велосипед.

- Вот и умница, значит, можешь идти сама, - взял я ее за руку и потащил вверх по лестнице, чтобы окончательно растормошить.

А дальше мы перепробовали все автоматы и видеоигры, которые, к сожалению, нагоняли лишь скуку. Спустя пару минут каждой новой игры я наблюдал, как медленно подгибаются ее колени, а глаза заволакивает непроницаемый туман. Тогда я тащил ее к следующему.

- Это было бы незабываемым приключением, если бы ты дал мне хоть полчасика отдыха, - каждый раз отвечала она, плетясь к очередному пыточному аппарату.

- Тогда попробуем соревноваться, - волок я ее к настольному хоккею. – Попробуй меня обыграть.

- Вызов принят, - устало хватала она круглую ракетку.

Пэйл: Я старалась натянуть самую непринужденную улыбку, чувствуя нешуточное беспокойство моего аниматора. Однако время брало свое. Линия горизонта затягивалась легкой дымкой. Реальность уже больше смахивала на сон шизофреника: краски расплывались в отдельные пиксели; предметы теряли форму и объем, плавно переходя в двухмерное пространство; при малейшем повороте головы дисплей моего бортового компьютера выдавал каскад окон.

Я уже не помнила толком, когда последний раз я могла позволить себе такую роскошь, как сон. Предыдущие пару-тройку суток мой мозг наотрез отказывался уходить на перезарядку, кипя переживаниями за судьбу Лекса. Усталость и летальная доза снотворного брали свое. Я отлично понимала, что часы отбивают последние секунды моего существования, несмотря на все старания моего спасителя.

Я тратила последние силы, чтобы сфокусироваться на тревожном лице своего Ромео, вобрать каждую черточку его великолепного образа перед окончательным коллапсом жизненных сил. Прощай, любимый. Прощай, уже в который раз.

Я даже не сразу сообразила, что игральный стол стал молниеносно приближаться к моему лицу. Разноцветные звезды озарили яркими всполохами внутреннюю часть моих сомкнутых век. Из-под пелены небытия едва пробивались громкие крики капитана, рычащего беспомощным загнанным зверем:

- Пэйли!

Лекс: Девушка одарила меня самым долгим и нежным взглядом из-под полуприкрытых век прежде, чем ее ноги резко подогнулись, и изнемогающее от усталости тело рухнуло, звонко уронив хозяйку лбом о столешницу. Даже моя отработанная годами реакция не смогла уберечь ее от удара. Я бросился к обмякшей фигуре, растянувшейся на холодном мраморном полу.

- Пэйли! – срывалось на хрип мое раздираемое тревогой горло, я нещадно тряс ее за безжизненные ватные плечи, упорно отказываясь думать, что судьба всего лишь подарила мне пару лишних часов на прощание с возлюбленной.

Пэйл: Сквозь плотно прикрытые веки начал пробиваться тусклый свет. Я мысленно перебирала объяснения своим грехам, чтобы не запутаться при исповеди перед святым апостолом, сторожившим вход в иной мир. Однако саднящая боль в конечностях все же символизировала о пребывании в этой реальности. Я попыталась открыть непослушные глаза и осмотреться.

Перед моим тугосоображающим взором предстала маленькая комнатушка, обшитая деревянной вагонкой: настенные полки, прогибающиеся под тяжестью всевозможных потрепанных книг, хранили вековой слой пыли; сквозь немытое оконное стекло, прикрываемое засаленными шторными тряпицами, пробивался утренний солнечный свет. Мое бренное тело покоилось на скромной бугорчатой кровати, устланной замшелыми покрывалами со стойким запахом старости и сырости. Я попробовала двинуться, но тут же почувствовала свинцовый дискомфорт в руках. Мои запястья были плотно примотаны веревками к выщербленной спинке кровати, почти онемев. Беспокойство тут же пришло на смены радости от очередного воскрешения в духе братьев Винчестеров. Что произошло? Где я?

Неужели сербская полиция все же добралась до нас с капитаном? Страна хоть и более чем бедная, но нищенская домашняя обстановка вряд ли могла соответствовать полицейскому участку. Что тогда? Друзья Милоша незамедлительно нашли его экзекуторов? Глупости! Какие еще друзья у психопата? Что тогда?

Я прислушалась к звуком за тонкой, как картон, дверью и узнала обеспокоенный шепот Зверя. Неужели он меня привязал?

- Мне нужна твоя помощь, - настойчиво увещевал он некого молчаливого собеседника. – Говорю же, мне не справиться с ней одному.

На том конце была тишина, изредка прерываемая гневным дыханием капитана. Что он собирается сделать? Убить меня, как свою вероломную племянницу? Зачем тогда весь этот фарс с триумфальным возвращением и спасением от спокойной снотворной смерти? Чтобы самолично насладиться моими мучениями? Я судорожно перебирала мысли в своей воспаленной голове, боясь выдать неосторожным звуком свое бодрствование.

- Пожалуйста, приезжай, - уже громче рычал Зверь, в его тоне звенели нотки отчаяния. – Ты знаешь, где я. Поторопись. Не знаю, сколько еще смогу удерживать ее, - последовал хлопок, видимо, Лекс уронил трубку старого телефона на стационарный блок.

Я не могла сфабриковать ни одного путного плана в такой неоднозначной пугающей ситуации, поэтому решила действовать напролом, раз уж мне все равно деться некуда.

- Лекс, - требовательно позвала я своего спасителя-убийцу. Картонная дверь тут же отворилась, на пороге стоял растрепанный и сильно потрепанный капитан, допытливо изучающий меня холодным взглядом. – Какого лешего тут происходит? – подергала я свои плененные запястья, стараясь выговаривать слова спокойным тоном.

- Уже проснулась? – как-то нелепо подчеркнул он очевидное, не отрывая от меня внимательных шокированных глаз, будто он только что поймал в лесу снежного человека, а тот решил поговорить с ним о своем задержании.

- Как видишь, - произнесла я вкрадчиво и по слогам, снова осторожно кивая на свои привязанные намертво руки. – Не хочешь объяснить мне, где я, или хотя бы отвязать?

Лекс глубоко и облегченно выдохнул и молча начал освобождать мои несчастные полуватные конечности. Я рассматривала его напряженное и усталое лицо, будто он не спал неделю, а ванной не видел со времен введения Римских бань.

- Зачем ты это сделал? – ласково спросила я, боясь снова незаслуженно прогневать его.

- Ты ходила во сне, только и всего, - заботливо поправлял он мои волосы, пока я потирала онемевшие от веревки запястья. – Я боялся, что ты повредишься, - натянул он непринужденную лживую улыбку.

Лекс: Бедная крошка. Как ей сообщить события прошлой ночи? Ума не приложу. Нет, нельзя. Лучше буду молчать до конца.