Черный снег

               Родился Виктор в простой  семье. Мать почти не знала грамоты.  И хоть родилась она в своем имении,  после того как семья разорилась,  девочке пришлось влачить жалкое существование. В шестнадцать лет красавица  без приданого вышла замуж за  бедного кубанского казака.

               Видный  рослый со светлыми крупными кудрями Иван, не желал, чтобы Дуня повышала свой культурный уровень. Домостроевец - он любил, чтобы жена хозяйничала дома да рожала ему сыновей. В семье их было уже трое. Ребята как на подбор, отец для них был непререкаемым авторитетом.  Дуня напоследок родила им  младшую сестренку. Роды были тяжелые, и принимавшая ребенка повитуха едва сумела сохранить жизнь Дуне. После  та уже не беременела, что-то повредила ей  полуслепая лекариха.

               Жили голодно, отец работал в железнодорожных мастерских и получал небольшую зарплату.  Может быть, он и смог бы продвинуться в начальники, нрава был крутого. Да прикипел к пришлым с Питера  большевикам, будоражившим простой народ. Эта дорожка и привела его в эскадронные командиры. В боях с белыми  погиб  смертью храбрых, светлая ему память.  При въезде в город навечно его фамилия отражена на обелиске, поставленном в честь  погибшим за простой народ героям.
 
              Старший брат Виктора Петр, выучившись на инженера, вступил в партию и по ее призыву остался работать на Волгоградском тракторном заводе. Уважаемый народом руководитель погиб в полном расцвете сил. Нелепая смерть настигла его ранним утром по дороге на завод. Огромный Икарус с массой заводских рабочих слетел с моста, водитель не справился с управлением. На похоронах был почти весь город.
 
              Виктор, брат Илья и сестренка Тоня жили с Дуней в стареньком домике на окраине города. Илья звезд с неба не хватал, выучился на слесаря по ремонту холодильного оборудования. Профессия была востребована, и он чувствовал себя на своем месте. Вскоре обзавелся семьей. Тоня, едва окончив школу, вышла замуж и уехала с мужем по месту его жительства.

              Виктор в партию вступать не спешил, не готов был морально, кроме того ценил свою свободу.  Как только окончил обучение, специалиста широкого профиля со знаниями экономики, учета и организации сельскохозяйственного производства направили на работу в самую отсталую часть сельскохозяйственной отрасли.

              Резко сниженные показатели по поголовью овец из-за падежа на отгонных пастбищах требовали срочного вмешательства Правительства. Квалифицированные кадры, прогрессивные методы работы, а главное, увеличение выделяемых средств из бюджета страны должны были изменить негативную ситуацию. А для Виктора хороший заработок при успешном завершении срока отработки позволил бы приобрести жилье для семьи.

             Любимая женщина согласилась сопровождать мужа, хотя  легкой жизни он ей не обещал. Хотелось надеяться, что с милым и «рай  в шалаше». Полученных подъемных  хватило на приобретение самых необходимых продуктов на первое время: мешок муки, тридцатикилограммовый запас свежесоленого сала, плотно уложенного в деревянный ящик, различная крупа, полмешка кускового сахара, соль и сухари. Теща привезла в подарок мешок фасоли и сухофруктов.

             Все эти продукты, узлы с сезонной одеждой и обувью, постельные принадлежности, немного посуды загрузили на небольшой грузовичок. Виктор сверху накрыл все брезентом, посадил в кабину жену и маленькую дочь, а сам уселся в кузове. Грузовичок  покатил молодую семью в неизвестную даль. Виктор все время бодрился, но на душе было муторно. Страшновато, вот так сразу, да еще с семьей, но виду не подавал.

             До позднего вечера ехали по знакомой местности, но после ночевки в небольшой гостинице с утра глаза видели лишь едва заметную дорогу и  степь с солончаковыми пятнами кое-где прикрытых типчаком, да соляноколосником. Редко попадались одинокие курганы, над ними высоко в небе маячили степные орлы. До самого горизонта ветер гнал серебристые волны ковыли, напоминающие седое море. То тут, то там стояли столбиками любопытные суслики и шум автомобиля их совсем не беспокоил.

             Следующая ночевка была в поселке Угрюмом. Он вполне оправдывал свое название. Дома  не огорожены, ни кустика, ни деревца, утоптанная земля да кое-где у дома простая лавка, на которой по вечерам выходили посидеть и побалагурить пожилые сельчане. Даже занавесок в окнах не было видно.

             Непривычно и странно для Нины. Казалось, что проще - посади зеленые насаждения, цветы, повесь нарядные занавески, однако местным жителям этого видимо было  не нужно. Хозяйка дома, скорее постоялого двора, еще не старая крупная женщина  поместила приезжих в отдельную комнату с железной кроватью и раскладушкой. Как оказалось ей доплачивали за прием на ночлег командированных госорганами работников.  Горячий чай с баранками, да манная каша для Аленки составили скромный ужин. Усталые люди есть не хотели, скорей бы в постель да спать.

-     Витя, нас хоть ждут там?

-     Конечно. Нам выделили отдельный домик, его освободил предыдущий работник с семьей. Не волнуйся, и там тоже живут люди. Немного  потерпим, а потом уедем и купим свой дом,  где захочешь.

-     Ну, слава Богу, и все равно страшновато. Места здесь неприветливые.

              Нина привычно уткнулась носом в теплое плечо мужа и через некоторое время уже крепко спала. Виктор прислушался к ровному дыханию жены и дочери,  тяжело вздохнул. Червь сомнения точил его душу. Но, ощущая себя защитником своей маленькой семьи, он готов был на все, чтобы обеспечить ей благополучие.

             Рано утром проснулись от  истошного петушиного кукареканья. Виктор быстро собрался и пошел выяснять, когда двинутся дальше. Нина привела себя в порядок, разбудила Аленку и они пошли завтракать. Там проворная хозяйка уже собрала на стол. Возвратился Виктор, они позавтракали и уже спустя полчаса грузовичок продолжил свой путь.

            Весь день они ехали по бескрайней степи и лишь  когда наступили сумерки, заметили вдали кошару. Проехали мимо длинных невысоких саманных помещений. У торчащего над бассейном с водой домика увидели тянувшиеся длинными полосками многочисленные поилки и кормушки для грубых кормов. Наконец, подъехали к небольшому поселку и, у одного из домов, водитель заглушил мотор двигателя. Нина с дочкой остались в машине, водитель с Виктором ушли выяснять, где выгружать вещи.
 
            Виктора не было долго, он метался от домика к домику, не зная, что предпринять. Работник, которого должен был сменить Виктор еще не уехал и занимал служебное жилье.  Недоразумение разрешилось с приездом бригадира. Он предложил Виктору на короткое время занять времянку, куда незамедлительно поехал грузовичок вслед за  бригадиром и Виктором.

            Вещи разгрузили быстро у приземистого строения, бригадир сел в кабину и грузовик загрохотал, ныряя в темноту. Нина с Аленкой со страхом вглядывались в «свое» жилище. Виктор, спустившись на три ступеньки вниз, толкнул скрипнувшую дверь, вошел  в полуподвальное помещение. Зажег спичку. Тускло освещаемое помещение напоминало землянку.

           Большая печь с лежанкой, в углу два старых стула у такого же старого обшарпанного стола. На столе стояла керосиновая лампа с закопченным стеклом. Спичка угасла. Но Виктор уже снимал стекло и, выкрутив фитиль, поджег его следующей спичкой. На широкой железной кровати, вместо сетки, плотно уложены  доски. У двери приколоченная доска с гвоздями исполняла роль вешалки,  на ней висел длинный брезентовый плащ с капюшоном. Клочки старой газеты и еще какого-то мусора разбросанного по полу дополняли  неприглядную картину. Вздохнув, Виктор возвратился к жене и дочке и виновато развел руками:

-      Нина, не ужасайся, я сейчас принесу от соседей все для уборки и сам все сделаю как надо.

         Нина с дочкой вошли, а Виктор побежал к соседям. Минуту Нина оглядывалась, потом усадила Аленку на стул. Она видела, что Виктор расстроен, и старалась не показывать вида, что сама в шоке. Он принес ведро воды, совок и травяную метелку. Они вместе очистили от пыли и мусора помещение, лежанку застелили стареньким ватным одеялом. Занесли все вещи. На кровать уложили постельные принадлежности. В землянке было холодно, и Виктор опять помчался к соседям выяснить, чем протопить печь.

         За время его отсутствия Нина вымыла  стол, и стулья, протерла оконце и повесила на него занавеску. Развесила верхнюю одежду на вешалку и накрыла ее  простынкой. Разобрала посуду, достала все необходимое.

         Виктор принес огромный мешок с сухим овечьим кизяком. И скоро печь, слегка подымив, весело с легким гулом запылала. Нина поставила чайник и стала собирать на стол, уже прикрытый нарядной клеенкой.  Виктор подвесил в углу рукомойник, подставил под него ведро и ушел. Принес снова ведро воды,  поставил его на привезенный табурет, рядом с ведром поместилась алюминиевая пол-литровая кружка. Наконец, сели ужинать. Аленка немного поела,  уже совсем сонную Нина уложила ее на теплую лежанку и накрыла одеялом. Ужинали молча.

-       Нина, нужно немного потерпеть, скоро дом освободится и все нормализуется.

-       Я понимаю, ты главное не волнуйся. Мы вместе, а все остальное не важно.

          Она разделась и легла на жесткую постель, а Виктор вышел покурить. Было темно и до боли в ушах тихо. Такой тишины никогда не было в его жизни. Небо покрылось тучами, ни звезд, ни луны не было видно.  Полный мрак окружал его со всех сторон. Лишь бледный отсвет в их оконце боролся с окружающей темнотой. Вернувшись, Виктор поправил коптившую лампу и, раздевшись,  погасил ее. Улегся рядом со спокойно спящей женой, задумался. Незаметно тепло и тишина сморили его, и он крепко заснул.

         Утром, пока Аленка спала, Виктор протопил печь, а  Нина приготовила завтрак. Потом Виктор ушел знакомиться со своими обязанностями, а Нина накормила дочь и отпустила ее на улицу. Сама же развела известь в небольшом количестве воды и побелила закопченную печь. После вместе с Аленкой пошли за водой. Познакомились с соседями,  женщина лет тридцати назвавшаяся Таей одолжила Нине коромысло и вместе с ее пятилетней дочерью Светой составили им компанию.

          Резервуар с водой оказался бетонированным бассейном, который пополнялся автоцистернами  один раз в неделю. Воду возили и в поселок и для овчарни издалека, рядом никаких источников не было. Наполнив ведра, женщины направились к своим жилищам. Проходя мимо одного из домов, Нина остановилась.  На двери одной половины дома висела скромная табличка «Магазин». Нина вошла в маленькую комнатку, скорее лавочку, чем магазин с витринами, заполненными самыми необходимыми хозяйственными товарами. Она познакомилась с продавщицей Тамарой, которая работала здесь по совместительству. От нее узнала, что раз в месяц к ним в поселок приезжала автолавка, пополняя скромный ассортимент магазина накануне заказанным  жителями поселка товаром.

          Когда вернулся Виктор, в жилище было чисто и уютно. Печь сияла белизной, на подсохшем земляном полу,  покрытом тонким слоем желтой глины,  лежали пестрые половички. Приятно пахло свежеприготовленной пищей.  Он обнял жену.

-        Моя ты хозяюшка, как же мне хорошо с тобой. По работе все выяснил, сейчас главное – это заготовка кормов на зиму. А также ремонт и утепление всех помещений для овец. Все это нужно делать срочно, поэтому задержали  отъезжающего сотрудника. Всем женщинам поселка придется поработать, за детьми присмотрит мама одного из работников.

-       Надо, так надо. Топить здесь придется больше, а то к вечеру все выстуживается. Может, где-нибудь дров поищешь, а то от этого топлива, как нагревается, так и остывает быстро.

       И жизнь потекла своим чередом. Люди добросовестно  выполняли свое дело. За полтора месяца основное было сделано.  Виктор с утра носился по делам, решая вопросы по получению концентратов, доставке из совхоза грубых кормов: яровой и озимой соломы, сена из разнотравья. Нужно было завезти все необходимое для стрижки овец, зимнего и весеннего окота. Вместе с ветеринаром следил за обустройством помещений для приема животных. Многое пришлось делать заново, спешили полностью использовать до конца года выделенные средства.

       В поселок уже знакомый грузовичок привез товары и кое-какие продукты, а обратно увез дождавшегося наконец своей очереди работника с семьей. К радости  Нины домик освободился, и семья со всеми пожитками  перебралась в свое новое жилище.

         Со дня на день ожидали  перегона овец. Заметно похолодало. Дома растапливали печь, а потом засыпали мелкий уголь, который тлел до утра, сохраняя тепло в доме. Наконец, утром пастухи-чабаны пригнали овец. Виктор пришел домой поздно вечером, уставший, но довольный.

-      Первым делом животных напоили, накормили и разместили по помещениям. Беременных овец отделили и поставили в отдельные клети. Все подготовили и ясли для ягнят, водопойные корыта, сухую подстилку. Есть теперь возможность при необходимости подогреть воду и для поения и для запарки соломы. Теперь все зависит от рабочих. Я свою работу выполнил.

-      Умница, ты мой трудоголик!  Вот только поесть не успеваешь. А не думаешь, что гастрит может вернуться. Давай, я тебе еду с собой буду давать. На ходу и перекусишь.

-     Я согласен, как скажешь, так и будет.

       Виктор обнял жену, поцеловал спящую Аленку и, умывшись, уселся ужинать. Он ел и думал о том, что все заботы когда-нибудь окончатся. Правда, все только началось. Но народ здесь подобрался неравнодушный, есть надежда, что с ним можно все осилить.

           А через пол - месяца начались испытания для небольшого коллектива. Зимний окот требовал от людей немалых усилий. Сохранить приплод и ослабевших маток – новая проблема. И снова жены встали рядом с мужьями и специалистами. Времени на отдых практически не оставалось. Зима  залютовала и, казалось, была бесконечно долгой. Но пока все было без особых проблем. Кормов хватало, приплод был неплохой, и его почти весь удалось сохранить.

          Весна началась со стрижки овец. И опять рабочие трудились не покладая рук.  И опять Виктор возвращался домой затемно. Аленка, когда еще не спала, бросалась к отцу.

-        Папа, ну где ты был так долго?

-        А я дочка по дороге домой зайчика встретил. Он меня о тебе расспрашивал, как тебя зовут, сколько тебе лет. Гостинчик передал.

        Виктор опускал руку в карман куртки и вытаскивал кусочек домашнего хлеба, оставшегося от его еды. Аленка с живым интересом разглядывала хлеб и с наслаждением съедала.

-       Папа скажи ему за гостинчик спасибо.

        Виктор целовал дочку и укладывал ее спать. Нина, улыбаясь, смотрела на них и спешила накормить очень похудевшего и бесконечно уставшего мужа. А весна вступала в свои права. На месте растаявшего снега зеленела робкими ростками первая трава. Овец выгоняли на пастбище, остролистая трава ими охотно поедалась. Весенний окот был не таким массовым, но за зиму матки были ослаблены и требовали к себе больше внимания со стороны обслуживающего персонала.

           Пришло время, и отары с приличным пополнением покинули зимнее становище. Их перегоняли на новые пастбища до следующей зимовки. Наконец можно было передохнуть. На овчарнях снова наступило время уборки, дезинфекции, ремонта и заготовки кормов.

           Нина не могла смириться с безликостью окружающей среды. Гены отца-селекционера  не давали довольствоваться малым. Проявляя чудеса настойчивости, уговаривала водителей  привезти любые доступные саженцы. Она приглашала к себе пообедать, и после сытной еды никто не мог ей отказать. Вокруг ее дома зазеленели саженцы яблонь, вишни. В огороженном палисаднике появились розы и масса однолетних цветов. Наконец и бригадир, поддавшись на ее уговоры, доставил целую автомашину саженцев берез и ольхи. Весь поселок занялся благоустройством территории, и вскоре молодая поросль дала первые листочки.

           Посадить растения полбеды, а сохранить их было делом куда более сложным. Ни капли воды от стирки и других хозяйственных домашних дел не пропадало зря. Только на полив. И хоть воды было явно недостаточно, растения выживали и к осени некоторые кусты роз у дома Нины даже покрылись яркими крупными бутонами.

           Проезжавшая автомашина привезла неприятную новость. С обедневших пастбищ в их сторону направлялось огромное стадо сайгаков. Они несли настоящую беду. Выбивая тысячами копыт  всю растительность и разрушая верхний слой почвы, оставляли за собой черную пустыню.

          Поздно вечером послышался странный гул. Затем стали различаться непривычные резкие звуки,  всхлипы. Виктора дома не было, он был в отъезде по своим делам, пообещав вернуться завтра к вечеру. Нина закрыла дверь на засов, плотно зашторила окна и погасила свет. Улеглись с Аленкой в кровать и прислушались. Вскрики, напоминающие как - будто плач ребенка,  гул от топота и треск продолжались со всех сторон далеко за полночь.  Потом все стихло, и только тогда Нина смогла заснуть.

         Рано утром она вышла во двор и замерла. Легкий забор был разбит на мелкие куски, вместо цветника, вытоптанная поляна. Ни деревца, ни кустика не было и в помине. Весь поселок покрывала взрытая лохматая земля.  Женщина вернулась в дом и долго сидела, молча уставившись ничего не видящими глазами в одну точку. Лишь голос Аленки вывел  Нину из мрачного состояния. Она обняла дочку и,  стараясь не глядеть в окно, занялась своими обыденными делами.

         Виктор вернулся домой поздно. Увиденная картина его поразила. Он подумал сразу же о жене. Как она перенесла все это. Стараясь поднять настроение Нины, нарочито громко постучал в дверь.

-       Откройте дверь, люди добрые. Несу вам гостинчик от зайчика и еще кое-что.

        В последнюю минуту после разгрузки концентратов он решил забрать у рабочих маленького, видимо недавно родившегося и отставшего от стада  сайгачонка, которого те подобрали в степи недалеко от поселка. Сейчас он тихо сидел в мешке.

          Дверь открыла Аленка. Она с радостным воплем бросилась к отцу. Привычно взяла из его рук «гостинчик от зайчика»,  принялась его есть, поглядывая на мешок в руках отца. Там кто-то подозрительно шевелился.

         Виктор положил мешок на пол, не спеша развязал узел веревки, и осторожно достал маленького сайгачонка. Тот испуганно озирался, пытался спрятать голову.  На его лбу были едва заметны бугорки будущих рожек. Аленка присела к малышу и прикоснулась к его серенькой мягкой бархатистой кожице. По телу малыша пробежала дрожь. Носик - хоботок приподнялся, а из крупных темных глаз  потекли слезы.

-       Мама, он плачет. Надо его пожалеть.

-       Конечно, милая, но, наверное, он хочет кушать.

             Скрывая неприязнь к особи, собратья которой нанесли ей непереносимую обиду, Нина нашла бутылку.  Налила туда подогретого молока. Нужна была соска и, покопавшись в ящике стола, она нашла оранжевого цвета резиновую соску. Проделав дырочку, надела на бутылку. Вместе с Аленкой, поддерживая голову малыша, они попытались его поить.

            Сначала тот упорно отворачивался, но, почуяв запах молока, схватил соску и не отпускал ее, пока не опорожнил бутылку. Малышу постелили ближе к печке, накрыли его старым пуховым платком и он затих.

            После ужина улеглись спать. Аленка ворочалась, приподнималась, стараясь разглядеть маленького гостя. Но тот сытый и обогретый видимо уже уснул. Вскоре она тоже крепко уснула. Пробыл постоялец в их доме несколько дней, пока не встал на ноги и не окреп. Потом, не смотря на уговоры Аленки оставить сайгачонка дома, Виктор отправил его с попутной машиной к стаду, по слухам находившегося недалеко от поселка Вешняки. Дочери объяснил, что папа и мама ждут своего сыночка и очень скучают без него. С тех пор в реальности зайчика с «гостинчиком» Аленка не сомневалась, как и в приветах переданных ей отцом от сайгачонка.

            Потянулись короткие осенние дни. Виктор пропадал на работе, а Нина приводила в порядок свое приусадебное хозяйство. Бригадир, исполняя просьбу немногочисленного женского населения, привез откуда-то издалека саженцы черной и красной смородины, боярышника и  терносливы.  Женщины спешили посадить их до наступления заморозков. Хотя надежды, что укоренятся, было мало. На всякий случай, присланный с овчарни в помощь женщинам молодой работник,  устанавливал вокруг посаженных растений надежную изгородь.

             Незаметно наступила зима. Снегопады засыпали и подходы и подъезды. Снова женщины безропотно переносили все тяготы, помогая мужьям. Окот был тяжелый, был и падеж, и отказ маток от новорожденных ягнят. Но неравнодушные люди свели до минимума потери. Наступила новая весна, опять заботы и ненормированный труд, согревала единственная радость, что осенью для молодой семьи все должно было закончиться.

             Среди бесконечных забот Нина всегда находила время  для дочери, та уже бойко читала, хорошо знала счет, но интереса к школе не испытывала. На день рождения дочери Виктор достал большую нарядную куклу. Аленка была в восторге.  Первая в ее жизни красавица кукла Катя  стала для нее подругой. Укладывала ее с собой спать, одевала, кормила и читала ей книжки-раскладушки. Когда волосы у куклы немного испачкались, попыталась вымыть ей голову. Но, то ли клей был не стойкий, толи вода горячей все волосы остались в тазу. Было море слез, но Нина успокоила дочь, связав крючком из разных ниток несколько париков. Теперь по своему настроению Аленка меняла кукле  цвет волос.

             Вместе с дочерью Нина мастерила для куклы из разных лоскутков новую одежду. Вязали шапочки и обувь. Возились во дворе, подсевая на места не взошедших цветов новые семена, ухаживали за  зазеленевшими  ягодными кустами с незаметными меленькими цветочками будущих ягод. Лето не замедлило вознаградить   их старания. Клумбы радовали глаз роскошным многоцветным ковром.

             Однажды Виктор с раннего утра уехал по делам. Нина постирала белье, вывесила его на веревку во дворе. Приготовила обед, они с Аленкой поели, и так как было уже жарко, приоткрыли окна и прилегли отдохнуть. Часа через полтора в их дверь громко постучали. Нина подхватилась и бросилась к дверям. В сердце кольнуло, что-то случилось, а вдруг с Виктором?

            На крыльце уже никого не было, а убегающая соседка, что-то прокричала, показывая рукой куда-то вдаль. Нина недоумевая, вышла из дома и, обойдя его, взглянула в сторону, куда указывала ей женщина.    Полнеба застилала черная мгла, постепенно поглощая солнце. Ничего не понимая, Нина как завороженная глядела на непонятную картину. Но вдруг резкий порыв ветра напомнил, что надо что-то предпринять. Она  лихорадочно бросилась снимать белье. Вернулась в дом, плотно закрыла окна, полностью зашторила их.

            Через мгновенье раздался жуткий свист ветра, дом содрогнулся, и казалось, что он  вот - вот сорвется и улетит вместе с  мощными порывами. Померкнувший в одно мгновение свет за окном превратил день в ночь. Прижав к себе Аленку, Нина сидела, ни жива, ни мертва. Непогода бесновалась часа два, потом ветер стал стихать. И только после того как в комнате посветлело Нина осмотрелась.

           От двери  протянулся барханчик черной как уголь земли пробившейся в невидимую глазом щель. На окнах, подчернившая шторы, также лежала черная пыль. Даже в воздухе в подвешенном состоянии плавали мельчайшие ее частицы. Нина с замиранием сердца с трудом открыла дверь. Черная пустыня окружала дома, где-то черной пыли было около двадцати- тридцати сантиметров, а где-то пыльные барханы наметены  почти по грудь. Нина не выдержала,  расплакалась. Аленка, услышав плач матери, выбежала к ней на крыльцо. Недоумевая, девочка, вглядываясь в изменившийся до неузнаваемости  собственный двор, спросила:

-         Мама, а разве черный снег бывает?

Нина,  смахнув слезы,  ответила:

- Как видишь, дочка, здесь все бывает.

           Она закрыла дверь и скрепя сердце занялась уборкой в доме  и стиркой.  Осенью приехал все тот же грузовичок. Новый работник с семьей выгрузил вещи, Виктор загрузил свои и, наскоро попрощавшись с провожавшими их соседями, семья без сожаления покинула такой негостеприимный край.