Глава III

 Вновь встретившись с мадам Д'Элэсте, виконт попросил о разговоре вдали от посторонних. Директриса, немало обрадованная, тут же пригласила его в свой кабинет, но вскоре к ним присоединилась и вездесущая Крессе, краем уха услышав, что дело весьма важное.
 - Итак, мадам, - начал де Тальмон в сильном волнении, - Я хотел бы узнать от вас некоторые сведения, касаемые новой учительницы рисования. Я успел уже познакомиться с ней, немного поговорить и...
 Улыбка медленно покинула лицо Д'Элэсте. Осознав, что предметом разговора является вовсе не то, о чем она изначально подумала, женщина ответила уже совершенно будничным тоном:
 - Что ж, я сама знаю о ней не слишком много, лишь необходимые сведения для принятия ее к нам на работу. А что, вы оказались недовольны моим выбором? Допускаю, что на это место можно было найти и более подходящую кандидатуру, однако учеба девочек уже в самом разгаре, и нельзя было откладывать любое немедленное предложение.
 - Нет, я совсем не о том. - разуверил женщину виконт. - Я не слишком разбираюсь в методиках преподавания, и потому не вправе судить профессиональные навыки мадемуазель де Клерваль. Я лишь хотел немного узнать о ней, о ее жизни. Насколько я понял, ее фамилия не низкого происхождения, однако то, что она вынуждена работать, и ее более чем скромный вид заставляет подразумевать...
 - О, если вы об этом, то здесь нет ничего удивительного! - фыркнула мадам Д'Элэсте. - Мадемуазель Жюстина происходит из некогда знатного, но вконец ныне разорившегося рода, она потеряла все свое состояние и теперь вынуждена зарабатывать на жизнь в качестве учительницы в нашей школе. Вот и вся разгадка.
 - Значит, за ней нет никакого состояния?
 - Ни малейшего. Только то жалование, что она получает. Это весь ее доход. Впрочем, надо отметить, что мадемуазель де Клерваль с достоинством переносит все тяготы своего нынешнего существования, которое я, надо отметить, всячески стараюсь ей облегчить, ведет себя сдержанно и со всеми правилами. Поэтому я несколько не понимаю, к чему вам понадобилось задавать мне такие вопросы...

 Жюлиан некоторое время молчал. В его мыслях вновь возник образ молодой учительницы. Теперь, когда мужчина узнал ее историю, то проникся к ней с его большей симпатией. Аристократка по происхождению, эта девушка, потеряв все, отнюдь не пала духом и смиренно несла свое тяжкое бремя, даже ничуть не пытаясь обратить на себя внимание какого-нибудь богача. Да, в ней не было ни тени известных женских ужимок, которые в последнее время были так противны де Тальмону, а он их повидал, надо сказать, в достатке. И даже ее юное лицо, не испорченное всевозможными мерзкими румянами и белилами, казалось почти что ангельским. Словно это была некая прекрасная фея, явившаяся страдальцу из мира грез и волшебства.
 Де Тальмон понял, что Судьба дарует ему шанс действительно найти себе новую достойную спутницу жизни, а его дочери любящую мать. В том, что Жюстина нисколько не будет жестокой с девочкой, он даже не сомневался. Надо лишь подготовить сперва саму Виолу. Но это казалось не таким сложным в сравнении с перспективой еще долгих поисков иной кандидатуры, которые могли и вовсе не увенчаться успехом.
 Очнувшись от своих мыслей, виконт наконец снова перевел взгляд на ожидающую его реакции директрису и сказал:
 - Благодарю вас, я узнал все необходимое. Теперь я попрошу вас об одном: если это возможно, устройте мадемуазель де Клерваль завтра и послезавтра выходной - я хотел бы встретиться с ней вне школы. Еще раз благодарю.
 Поклонившись, мужчина поправил свой траурный плащ и, надев треуголку, удалился. В своем намерении он был уже абсолютно тверд, и это не могло укрыться от двух все еще находящихся в кабинете женщин.
 Д'Элэсте пребывала в полнейшем шоке.
 - Не может быть... Я ожидала чего угодно, но не такого!
 - Да, видимо наша наставница действительно не так проста, как казалось... - туманно произнесла Крессе.
 - Августа, что вы имеете в виду? - с раздражением спросила директриса.
 - А то, что человек, якобы носящий траур по покойной супруге уже четыре года, побыв наедине с абсолютно незнакомой ему прежде учительницей, вышел совершенно очарованный ею. Уверена, здесь не обошлось без колдовства, она его точно приворожила.
 - Августа, будет вам, это вконец смешно! Неужели вы действительно верите в подобный бред?
 - Да, верю и буду верить до конца своих дней! - гордо вскинула голову старуха с видом оскорбленного достоинства. - Можете смеяться надо мной и называть безумной фанатичкой-дикаркой, сейчас подобные выражения в моде! Да, именно! Что творится в наше время: мир медленно сходит с ума, все глубже увязая в трясине. Вольнодумство достигло своего апогея: всякие выскочки-философы уже совершенно открыто заявляют, что Священное Писание - ложь, не боясь быть не то что сожженными на костре, но и просто арестованными! Да, нынешний век - это время разврата и религиозного болота, падения всех мыслимых нравственных устоев! Теперь преобладает культ разума, но я уверена, что его создал никто иной как сам Сатана. Сейчас словно случилось пришествие Антихриста, поэтому в мире царит хаос. Вот, я помню, в мое время все было совсем иначе.
 Мадам Д'Элэсте слушала возмущения Крессе, с тоской закатывая глаза. Как более молодая, она вполне признавала отвлеченную религию новых философов, а архаичные суеверные взгляды старухи считала обычной блажью пожилого человека. Однако ее заявления о том, что мадемуазель де Клерваль - ведьма, выглядели уже полным абсурдом. Хотя в глубине души женщине хотелось в это верить, чтобы не признавать собственное поражение.
 - Хорошо, и почему же еще вы все-таки так теперь настроены против Жюстины?
 - На самом деле эта особа мне никогда и не нравилась, я всегда считала ее подозрительной. Скрытная, тихая, немногословная, она совсем не похожа на современных ей девушек.
 - Но разве это не напротив делает ее добродетельной в ваших глазах?
 - Да, вот только не верю я в чистоту ее намерений, она отнюдь не кроткая праведница, не бедная сирота, оставшаяся без крова и куска хлеба. Нет, эта особа куда более неприятная... Я однажды видела ее во время урока: рассказывая историю своего очередного рисунка, она даже не пыталась увидеть и услышать самих детей, полностью уйдя в свой придуманный мир, а глаза ее в этот момент казались застывшими, точно у мертвой. Когда же я ее окликнула, она резко повернулась и посмотрела на меня - всего секунду - но за этот миг я в ее взгляде прочла не то что неприязнь, а настоящую ненависть и злобу. Конечно, я не стала сразу говорить об этом вам, однако сейчас, мадам, думаю, вы больше поверите моим словам, видя, как ловко эта женщина завладела сердцем виконта де Тальмона...
 Слова Крессе снова затронули чувствительную струну в душе директрисы. Обхватив голову руками, она сдавленно произнесла:
 - Довольно, я не хочу более продолжать наш разговор. Мне абсолютно безразлично, каким образом мадемуазель де Клерваль обратила на себя внимание господина де Тальмона, но в любом случае с сегодняшнего дня ей отказано от должности. Я не желаю впредь видеть эту особу в стенах моей школы. Так ей и передайте, Августа. А сейчас оставьте меня.
 Когда пожилая женщина, прихрамывая, удалилась, мадам Д'Элэсте достала карманное зеркальце и, взглянув на свое отражение, мрачно усмехнулась: "Стареем, увядаем", после чего ударилась в слезы.

 * * *

 Вернувшись домой к ужину, де Тальмон написал несколько писем, а затем направился в комнату Виолы. Ему предстоял важный разговор со своей еще маленькой, но такой умной дочерью.