Деда

    Рос я с детства байстрюком. Кто не знает значения этого слова - внебрачный сын. Это сегодняшним днём данное состояние никого не волнует и даже можно сказать обычное, а 50 лет назад и в деревне это была полная трагедия для матери – одиночки и её дитя, которого добрые соседи не иначе только как вы***дком звали, в лучшем случае - за глаза. В моём случае шёпотом, и несколько раз оглянувшись - потому что дед - орденоносец и герой войны хоть и ходил на одной ноге, подпираясь тяжеленной деревянной культей вместо другой ноги, что потерял на Курской дуге, нрав имел тяжкий, характер крутой и кулак мозолистый. Потому и особо говорливым морды лица рихтовал не стесняясь и сразу.
    История моего рождения проста и незатейлива для середины шестидесятых годов. Многодетная деревенская семья. Муж, жена и двенадцать детей. Мама моя в этом таборе была первым ребёнком. Любимым и желанным, в коей сочетались стать, красота и глаза голубые, как синь неба.
    Доподлинно я всей истории грехопадения маминого не знаю но по факту -  поехала она по комсомольской путёвке на Дальний Восток по зову сердца и комсомола, коммунизму строить. Но как оказалось потом и коммунизма эта самая и личная жизнь мамы – трещину дали. Короче говоря папа то ли сбёг, то ли и вообще изначально задерживаться не собирался, попользовавшись дурёхой деревенской с комсомольским значком и искренней верою в жизнь. История об этом умалчивает, только не видел я его никогда,мвплоть до сегодняшних дней. О чём собственно и не жалею.
    Так или иначе,- вернулась мама в родные пенаты после строительства коммунизма в отдельном взятой Стране не одна а с орущим кульком в придачу. Коим и был собственно я лично. Даже представить себе не могу как в размеренную деревенскую жизнь прибыло такое счастье домыслов сплетен и досужих разговоров. Есть такое поганое свойство у людишек добрых и хороших – что бы быть ещё лучше в глазах своих и соседей - всегда должно быть рядом скотство несусветное - падшее, которое подымало бы статусность и значимость их, замечательных и добродетельных.
    Погоревали бабка с дедом. Да что поделать – не выгонишь же кровиночку за плетень... Так я и стал тринадцатым ребёнком в семье. Потому что разница с последним ребёнком деды и бабули - родителей моей мамы, моим дядей - ставшим мне братом, была всего без малого пять годков. Чего там говорить - нянили меня всей семьёй как могли. С рук не слезал, был набалован и любим всеми семью тётками моим - родными сёстрами мамы.
    Разряжен я был разноцветно, так как донашивал до шести лет всё что оставалось за всеми - выросшими. Из чего можно было перешить, перевязать да перекроить.
    Деда по утрам заставлял тяжеленную деревянную культю с толстыми кожаными ремнями и железными застёжками притаскивать ему к кровати и глядя как я пыхчу и стараюсь изо всех своих силёнок приговаривал - Ну вот и помощник мне растёт, не забывая каждый вечер с грохотом скидывать эту культю подальше от кровати на которой спал - с расчётом на завтрашнее моё непростое утро,
    Зато за общим столом первый кусок мне в рот был поперёк всей семьи и Устоев домостроевских. Сидя у деда на коленях грыз я всякие вкусности незатейливые - кусочек сахара расколотый от большой сахарной пирамидки железными щипцами да и просто ломоть чёрного хлеба щедро политый маслом и посыпанный солью крепкой дедовой натруженной рукой. Но и если баловал я не в меру - щелбана или колотушку по лбу деревянной ложкой, обгрызенной по краям получал сразу - без какого либо снисхождения. Но только от самого деда - домашние тузить меня под страхом наказания не смели. Правда бабуля запрета этого совсем не боялась и бывало крапивой охаживала моё розовое сидячее место. Но без злобы - поучения ради.
     Бегал я за дедом как хвостик. Да и Деда меня с собой брал всегда и всюду. На рыбалку, дрова наколотые подносить да укладывать, яблоню обирать. Да мало ли повседневных забот и трудов в многодетной деревенской семье. За грибами да ягодами в близлежащий лес, рассказывая и поучая о полезности и вредности каждых. 
    Мастерил мне в маленьком сарайчике где лежали на полках разные интересные инструменты, а пол был усыпан свежими вкусно пахнущими опилками, санки с плетёной из лозы спинкой. Деревянные коньки с полосками из металла и даже вместо руля к велосипеду прикрепил настоящий автомобильный руль. Это уже был не велик. Это был Веломобиль деревенского исполнения. Каждый новый день у меня был как Бесконечного Счастья кусочек.
     Люблю я деда безумно. Когда хоронили его, а было мне шесть неполных лет, кинулся я за ним, уже опущенным в гробу в могилу судорожно разгребая комья земли что набросали люди. Никак не понимая Сути происходящего, крича во весь голос и плача навзрыд,,,
     Вот уж пятьдесят с лишком лет мне. А теплоту и крепость объятий деды чувствую как в детстве.
И слова его - Кровиночка ты моя